Общие методические указания. 8 страница

В этом вопросе является важным то, что поскольку методы естественных наук (математические и физические методы) сформировались раньше, чем методы социально- гуманитарного познания, то именно они чаще всего и без сомнения в справедливости и возможности этого действия используются в качестве образца в науках, направленных на изучение человеческой деятельности. И в современных так называемых социально-гуманитарных науках, при ориентации на необходимую точность познания, прояснение общих закономерностей, а также возможность предсказания различных элементов социальной деятельности используются естественнонаучные методы и подходы. Однако раннее по времени не всегда значит первое по существу дела. У социально-гуманитарного познания есть собственные необходимые законы и специфические методы. И можно отметить, что эти методы могут не просто сосуществовать в тех или иных сферах познания с методами естественных наук, но и задавать образец. Это можно прояснить тем обстоятельством, что само различие предметов социально-гуманитарного и естественнонаучного исследования в современной науке не может быть проведено строго. Во-первых, в современном естествознании мы часто изучаем синтетические продукты человеческой деятельности; в этом случае очень важно относиться к ним не просто как к совершенному аналогу природного объекта, а учитывать ту принципиальную разницу, которую внесла человеческая деятельность (например, разницу между природным и синтезированным лекарством). Во-вторых, в современных теориях, объясняющих познавательное проблемы квантовой механики, существует представление о том, что «никакое квантовое явление (phenomenon) не может рассматриваться таковым, пока оно не является наблюдаемым (регистрируемым) явлением»[47]. То есть до тех пор, пока оно не оказывается элементом человеческой деятельности. В-третьих, в современных науках о природе все чаще предметом исследования оказываются открытые, сложные системы, изменение которых предсказуемо лишь до определенной степени вероятности и подчиняется скорее законам исторических трансформаций, чем принципу воспроизводства. В отношении анализа этих систем скорее применимы принципы, уместные в социально-гуманитарном познании, чем в естественнонаучном.

Осознание того, что социально-гуманитарное познание специфично, что оно есть поиск специфического знания о предмете, приходит не сразу. Для этого должно оформиться представление о существенном, принципиальном отличии человеческой деятельности (деятельности разумного существа, способного ставить цели и выбирать средства для их реализации) от происходящего в природе. Только после этого можно говорить об особенностях методологии социально-гуманитарного познания. Для этого необходимо иметь следующие взаимосвязанные предпосылки. Во-первых, представление об автономии человеческого разума, его независимости от мира природы. Во-вторых, представление о том, что законы, которые человеческий разум дает себе сам, не могут быть открыты и установлены раз и навсегда, потому что человек не есть самотождественное (всегда себе равное) сущее, что связано с его (человека) историчностью и социальной природой.

В соответствии с обозначенными предпосылками должны быть проинтерпретированы особенности методов социальных и гуманитарных наук. Эти особенности связаны с теми сущностными определениями, которые отличают человеческую деятельность от происходящего в природе. Коротко остановимся на основных особенностях, отметив при этом, что конечно мы здесь не говорим о конкретных методических процедурах, используемых в социально-гуманитарных науках. Речь идет о том, чтобы отметить те общие положения, которые могут объяснить принадлежность тех или иных способов исследования к типу социально-гуманитарного познания. 1. В социально-гуманитарном исследовании не может не приниматься во внимание историческая определенность, конкретность человеческой деятельности как существенная для исследователя. Искомое знание должно подчеркивать эту определенность и, соответственно, останавливаться скорее на описании особенностей, чем на подведении под общий закон. Эту специфику социально-гуманитарного познания подчеркивают представители баденской школы неокантианства Г. Риккерт (1863-1936) и В. Виндельбанд (1870-1876). Виндельбанд ”Номотетическому” методу естествознания…противопоставляет ”идеографический” метод истории, как направленный на изображение единичного и особенного. Действительность становится природой, если рассматривать ее с точки зрения общего, она становится историей, если рассматривать ее сточки зрения индивидуального”. Риккерт аналогично понимает противопоставление генерализирующему методу естествознания индивидуализирующий метод истории и основывает на этом различии свое видение классификации наук. Проясняя относительность данного разграничения можно отметить, что многие объекты естественнонаучных исследований (например, в области географии или астрономии) требуют скорее идеографических методов, чем номотетических. С другой стороны, в социальных и гуманитарных науках также не могут не использоваться обобщения. 2. Известно уже ставшее классическим высказывание немецкого историка культуры и философа В. Дильтея (1833-1911) «Природу мы объясняем, душевную жизнь мы понимаем». Было бы неверно понимать противопоставление понимания и объяснения как противопоставление непосредственности восприятия (вживания во внутренний опыт) и опосредования общезначимым объяснением. И в одном и в другом случае речь ведь идет о науках. «Понимание» должно относится к восприятию целостной жизни и, в этом смысле, должно рассматриваться как объяснение конкретно-историческое и телеологическое, принимающее во внимание цели и мотивы, а собственно «объяснение» как метод познания природы – концентрируется на установлении закономерных причинных связей. Что принципиально у самого В. Дильтея в отношении характеристики понимания, так это «основополагающий опыт общности», который является необходимой предпосылкой социально-гуманитарного познания. Однако при этом может и должна иметь место историческая дистанция между понимающим и тем жизнепроявлением, которое должно быть понято. Преодоление этой дистанции, достижение понимания в «развитой», «научной» форме – задача герменевтики. Получаемое в результате знание не наивное, но определенное в научной строгости знание общности. Дополнительное понимание важности завершающего научное исследование в гуманитарных науках чувства общности возможно, поскольку мы понимаем необходимое совпадение в этих областях объекта и субъекта исследования. 3. Проблематичность методологии гуманитарных наук связана с тем, что необходимо преодолевать не только крайности объективизма, но и крайности субъективизма. Проблема этого преодоления может быть обозначена фразой М. Бахтина, определяющего особенности гуманитарных исследований: «в гуманитарных науках точность это преодоление чуждости чуждого, без превращения его в чисто свое». В этом контексте могут быть поняты две методологические особенности. Во-первых, методология социально-гуманитарного познания характеризуется необходимостью постоянного соотнесения условий формирования объекта с условиями его воспроизведения в качестве предмета познания в познавательной ситуации. Во-вторых, в социально-гуманитарном познании знание может достигаться путем отнесения к ценности, но при этом должна существовать свобода от оценочных суждений (М. Вебер). Ценность при этом со времен неокантианства понимается как нечто общезначимое, а оценочное суждение, как утверждающее мировоззренческий приоритет познающего субъекта.

Для описания особенностей метода социально-гуманитарного познания существует слово, которое постепенно завоевывает себе законное место в языке науки. Это слово – диалог. Диалог - значит «субъект» и «объект» равноправны, но взаимосвязаны и их взаимосвязь – в событии, в понимающей деятельности. В завершении, возвращаясь к вопросу о том, какая методология должна задавать образец исследований - естественнонаучная или социально-гуманитарная – хотелось бы отметить, что в современном мире признается возможность и необходимость диалогических отношений не только человека с человеком, но и человека с природой.

В заключении еще раз подчеркнем идею о том, что представление о жестком делении наук на естественные и гуманитарные является относительным. Во-первых, это деление не является строгим, поскольку, определяя характерные черты того или иного вида знания, мы всегда имеем дело с типом, а в реальной исследовательской практике, имеющей часто междисциплинарный характер, такое строгое деление не имеет места. Потому более адекватным было бы говорить об идеалах (идеальных ориентирах) научной познавательной деятельности, при обнаружении близости которым тех или иных методов или подходов, мы имеем основание судить о том или ином типе научности. Выше уже были приведены примеры относительности разграничения предметной и методологической определенности этих наук. В этом смысле география представляет собой достаточно характерный пример области научных исследований, в которой используются и естественнонаучные и социально-гуманитарные методы, кроме того, сам предмет географических исследований не является однозначным (например, в физической и экономической географии). Во-вторых, это деление не является достаточным, поскольку в строгом смысле слова невозможно считать математику ни естественной, ни гуманитарной наукой. Науки о живом также представляют собой достаточно сложную и автономную область исследования. Потому различения методов и предметов научного познания не могут быть ограничены естественными и социально-гуманитарными определениями.

Дополнительная литература:

1. Лекторский В.А. Возможна ли интеграция естественных наук и наук о человеке.//Наука глазами гуманитария. М., 2005. С.13-22.

2. Бахтин М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.

3. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре М., 1998.

Контрольные вопросы:

1. Чем определяется специфика того или иного вида познания

2. Каковы основные черты объекта социально-гуманитарного познания

3. В чем специфика субъектно-объектных отношений в социально-гуманитарном познании?

4. Каковы основные отличия методологий социально-гуманитарного и естественнонаучного типов познания?

5. Аргументируйте идею об относительности деления наук на естественные и социально-гуманитарные.

Тема 6 Уровни и методы научного знания.

1. Проблемные ситуации как начало познания.

2. Эмпирические методы научного знания.

3. Роль приборов в научном познании.

4. Теоретические методы научного знания.

5. Процедуры обоснования научного знания.

6. Философские основания научного знания.

Содержательно, при подготовке к изложению данной темы стоит иметь в виду вопрос об историко-культурном и теоретическом контексте возникновения проблем методологии научного познания, связанных с управлением научными исследованиями и определением стратегии научного поиска. Также имеет смысл вспомнить теорию «методологического анархизма» П. Фейрабенда и охарактеризовать ее в контексте специфики, как современного научного знания, так и современных форм его философской рефлексии. Кроме того, представляется продуктивным при усвоении материала данной темы, использовать материал из раздела об истории философии науки и, соответственно, апеллировать к исследованию феномена науки в философской традиции. Например, по вопросу о процедурах обоснования научного знания привести материал о верификации и фальсификации как критериях научности; проблему интуиции и воображения в научном познании прояснить, используя идеи И. Канта; противопоставление логики открытия и психологии исследования описать на примере дискуссии Т. Куна и К. Поппера и т.п.

1. В самом общем виде проблемная ситуация может быть понята как «знание о незнании». В этом смысле она выступает в качестве начала процесса познания. Мы помним, что начало философствования (и науки) как теоретической деятельности традиционно связывается с удивлением, в котором важны три момента. Во-первых, причина удивления – отсутствие ясного и отчетливого (однозначного) смысла предмета. Во-вторых, должна иметь место необходимость обнаружения этого смысла, которая может носить практический, теоретический или даже экзистенциальный характер. В-третьих, завершение (осуществление) процесса познания должно приводить к снятию проблемной ситуации (удивление сменяется очевидностью); причем это снятие оказывается более или менее относительным (что допускает возникновение новых проблемных ситуаций). Таким образом, проблемная ситуация должна быть понята не просто как разногласия мнений ученых или отличие мнения ученых от здравомыслия эпохи, а как возникающее объективное состояние рассогласованности и противоречивости научного знания, возникающего в результате его неполноты и ограниченности. Так Э. Мах связывает проблему, лежащую в основании любого научного поиска, с рассогласованностью мыслей между собой и с действительностью. Причем сама эта рассогласованность может объясняться как в контексте внешних влияний (экстерналистские факторы), так и через внутренние проблемы самой теории (интернализм). В качестве первых, можно привести в пример отношение к несоизмеримости как к проблеме в контексте античного мировоззрения, определяемого, в частности, через негативное отношение к иррациональному. Что касается второго пункта, то здесь можно привести в пример возникновение неэвклидовой геометрии и связать это научное событие с необходимостью и актуальностью обращения внимания к основам математики в целом, развившейся в высоко дифференцированное, сложное теоретическое знание к началу XIX века. Именно это обусловило возникновение новой теории, хотя неудовлетворенность пятым постулатом Эвклида имела место с самого возникновения «Начал», поскольку в своей формулировке он отсылает к неопределенному опыту продолжения прямых до бесконечности.

В отечественной традиции философии науки принято отличать проблему от задачи, считая, что ответом на проблему является вся научная теория, а решение задач имеет место уже в контексте той или иной теории. В этом смысле научная теория непосредственно не имеет своим предметом проблемы (в качестве таковых они могут оказаться лишь предметом научной реконструкции). Проблема в этом смысле лежит за рамками научной теории, являясь, однако, мотивом ее возникновения.

Описывая трактовки проблемных ситуаций в философии науки, можно сослаться на идеи К. Поппера и Т. Куна. Первый определял проблемные ситуации как ключевые пункты в развитии научного знания. Именно Попперу принадлежит первенство в отчетливой формулировке гипотетико-дедуктивного метода формирования научного знания. Началом при этом служит осознание проблемы и выдвижение гипотезы, предполагающей возможность ее разрешения. Далее - проверка следствий этой гипотезы и возникновение теории, обладающей определенной степенью правдоподобия и предполагающей разрешимость проблемы на данном этапе функционирования научного знания. Однако, учитывая принцип фальсификации как необходимую характеристику научной деятельности, выявление несогласованности, подтверждение потенциальных фальсификаторов приводит к возникновению новой проблемной ситуации и, в этом смысле имеет место непрерывный процесс выдвижения новых (более сложных) проблем. Что касается теории Т. Куна, то ключевую роль в возникновении научных революций и смене научных парадигм играют аномалии, которые могут быть проинтерпретированы как содержание проблемной ситуации. Само понятие аномалии предполагает осознание невозможности включения некоторого факта в существующую теорию и в этом смысле определяется не природой самого явления, а рассогласованностью мыслей друг с другом и с действительностью. В этом контексте также уместно вспомнить идеи П. Фейрабенда о конструктивной роли рассогласованности научного знания и о методе контриндукции провоцирующем такую рассогласованность, соответственно создающем проблемные ситуации и способствующем тем самым развитию научного знания.

Характеризуя виды проблемных ситуаций можно остановиться на определении смысла контраста онтологических схем (Коперниканская и Птолемеевская модели мира, теория флогистона и кислородная теория горения), контраста методологических установок (математический, физический и гуманитарный идеалы научного исследования) и контраста мировоззренческих ориентиров (дискуссия Г. Лейбница и И. Ньютона). Что касается дискуссии Ньютона и Лейбница, то здесь имеется в виду подробно разобранная А. Койре в работе «От замкнутого космоса к бесконечной вселенной» переписка Лейбница и секретаря Ньютона Кларка, представляющего интересы последнего по вопросам об относительном и абсолютном характере пространства. Кроме того, принципиальным фоном этого столкновения являлся вопрос о роли Бога в отношении к созданному им миру. Лейбниц отстаивал идею завершенного творения Бога как мудрейшего существа на рациональных основаниях создавшего лучший из возможных миров и более не вмешивающегося в процесс его существования. Ньютон полагал, что этот тезис ограничивает волю Бога и потому должна быть признана возможность неожиданных (чудесных) изменений мира с его стороны. Странным образом обе этих концепции, имея дело с проблемой совершенства Бога, «лили воду на мельницу» европейской науке. В первом случае признанием рационального закона, лежащего в основании мира и постижимого и человеческим разумом. Во втором случае признанием открытости мира произвольным изменениям, в том числе и со стороны человека, а также пониманию, что именно опыт и наблюдение, а не логические конструкции могут быть адекватны на пути постижения существующего.

Поскольку проблемная ситуация определяется как начало научного познания, то мы может соотнести ее разрешение с формой научного открытия. А в научном открытии, как писал Г.В. Лейбниц, можно различить две части. Во-первых, это комбинаторика, т.е. способ нахождения вопросов, состоящий в том, что «для объяснения вещи мы привлекаем другие, вне ее находящиеся вещи».[48]. Во-вторых, аналитика как способ нахождения ответов, «при котором мы рассекаем на части сам предмет с максимально возможной точностью, скрупулезно соблюдая и учитывая положение, связь и форму частей и частей в частях».[49]. Оба указанных элемента научного поиска в равной мере способствуют развитию наук.

В самом общем случае новизна в научном исследовании возможна тогда, когда способность видеть вне устойчивых способов видения, формируя новые (смысл гениальности) актуализируется в контексте имеющей место противоречивости. При этом необходимо учитывать роль иррациональных факторов, а также интуиции и воображения в научном познании. Понять функции этих факторов можно, апеллируя к текстам И. Канта, в которых он разделяет, во-первых, способность воображения, обеспечивающую подведение результатов созерцаний под рассудочные понятия и, во-вторых, телеологическую способность, предписывающую исследователю отношение к миру как к познаваемому единству. Можно отметить, что аналогичные принципы интерпретации роли интуиции в научном познании можно найти и в работах Эйнштейна, когда он пишет о свободном «придумывании» понятия предмета исследования, которое «оказывается» соответствующим комплексам ощущений, а также о необходимом чувстве удивления порядку мира как первом условии начинающейся научной работы.

Дополнительная литература:

1. Купцов В.И. Природа фундаментальных научных открытий.// Философия и методология науки. Учебное пособие под редакцией В.И. Купцова. М., 1996. С.253-273.

2. Грязнов Б.С. Логика. Рациональность. Творчество. М., 1982.

3. Лейбниц Г.В. Об искусстве открытия.// Лейбниц Г.В. Сочинения в четырех т. Т.3 М., 1984. С. 395-399.

Контрольные вопросы:

1. Раскройте общий смысл проблемной ситуации

2. Различите значение проблемы и задач в научном исследовании.

3. Какое значение уделяли проблемным ситуациям философа постпозитивистской традиции?

4. Перечислите виды проблемных ситуаций.

5. Определите элементы научного открытия по Лейбницу.

6. Определите роль интуиции и воображения в научном исследовании.

2. (3,4.5). Анализ методов научного познания следует начать с прояснения различия эмпирического и теоретического уровней научного познания. Принципиальными здесь являются три момента. Во-первых, эти два уровня могут и должны быть соотнесены с чувственным и рациональным уровнями человеческого познания в целом и поняты в качестве частного случая последнего различия, который имеет место в применении к научному знанию. Во-вторых, определенность этих уровней задается методологическими программами рационализма и эмпиризма с их опорой на очевидность самопознания в первом случае и опыта мира во втором. Соответственно важной проблемой выступает соотнесение этих двух уровней, исходящая из проблемы радикальных различий оснований эмпиризма и рационализма. Различий, попытку снять которые осуществил И. Кант в работе «Критика чистого разума» в своей трансценденталистской версии обоснования научного знания. В-третьих, когда мы говорим о реальной практике научного исследования, мы должны отмечать взаимозависимость этих уровней и то, что в различных ситуациях то один, то другой выступают в качестве условия и начала работы. Соответственно, последовательность, выстраиваемая в данном разделе, связана скорее с необходимостью отчетливо мыслить различные научные процедуры, чем с задачей описать реальный ход возникновения обоснованного теоретического знания. Начало научного исследования, как уже было сказано, связано с возникновением проблемных ситуаций, а точнее с осознанием их. Что касается методов научного исследования то в самом общем виде их можно поделить на четыре группы, которые сложным образом соотносятся в процессе приобретения и обоснования научного знания.

Методы исследования эмпирического объекта; наблюдение, эксперимент, измерение и описание. Под наблюдением мы понимаем целенаправленное, организованное, систематическое изучение предметов и явлений внешнего мира, отличительной чертой которого является сохранение объекта в естественных условиях. Наблюдение имеет научный характер, если оказывается принципиально воспроизводимым. Говоря о систематичном научном исследовании изучения, мы понимаем невозможность нейтрального, чистого наблюдения, всегда включенного в ту или иную систему «естественных интерпретаций» или «теоретических предпосылок». На этом основана и сложная структура научного факта, проиллюстрировать которую можно на примере открытия кислорода. Измерение связано с теоретической предпосылкой математического естествознания об онтологической природе математики и пространственной протяженности материи. Эта процедура состоит в приведении к количественным показателям определений свойств предмета с учетом установления отношения с эталоном измерения. К характеристикам эксперимента относится воспроизводство изучаемого явления ненаблюдаемого в естественных условиях, сознательный выбор средств наблюдения и изоляция явления от привходящих, усложняющих его восприятие обстоятельств. В данном контексте уместно отметить возрастающую роль приборов в научном исследовании. Результатом использования этой группы методов является появление научного факта.

В контексте определения специфики эмпирических методов необходимо рассмотреть и роль приборов в науке.

По способу проведения наблюдения могут быть непосредственными, опосредованными и косвенными. При непосредственных наблюдениях те или иные свойства, стороны объекта отражаются, воспринимаются органами чувств человека. Хотя непосредственное наблюдение продолжает играть немаловажную роль в современной науке, однако, чаще всего научное наблюдение бывает опосредованными. Оно проводится с использованием тех или иных технических средств, приборов.

Высокое значение приборов для современной науки с момента ее зарождения отмечают многие исследователи: «Декартовская и галилеевская наука имела огромное значение для техников и инженеров. То, что на смену миру "приблизительности" и "почти" в создании ремесленниками различных технических сооружений и машин приходит мир новой науки - мир точности и расчета, - заслуга не инженеров и техников, а теоретиков и философов»[50].

В качестве средства познания прибор выполняет две функции: материального инструмента исследования и «продолженного органа чувств». В дальнейшем функции приборов существенно расширились. Сегодня можно выделить два класса приборных устройств: приборы, которые выступают как продолжение и усиление органов чувств человека (телескопы, микроскопы и т.п.) и приборы, используемые в качестве орудий воздействия на объект (ускорители и т.п.). Наблюдение, в котором применяется второй тип приборов, называется наблюдение в процессе эксперимента. Появление и развитие таких средств во многом определило то громадное расширение возможностей метода наблюдений, которое произошло за последние четыре столетия.

В современной науке выделяют особый вид приборов, позволяют существенно обогатить и повысить эффективность деятельности исследователя при получении, отборе, хранении и переработке информации и с автоматизацией некоторых мыслительных операций (компьютеры). Их появление существенно расширило круг исследуемых объектов, открыв новые возможности моделирования.

Развитие современного естествознания связано с повышением роли так называемых косвенных наблюдений. Например, объекты и явления, изучаемые ядерной физикой, не могут прямо наблюдаться ни с помощью органов чувств человека, ни с помощью самых совершенных приборов. То, что ученые наблюдают в процессе эмпирических исследований в атомной физике, — это не сами микрообъекты, а только результаты их воздействия на определенные объекты, являющиеся техническими средствами исследования.

Косвенные наблюдения обязательно основываются на некоторых теоретических положениях. Эти положения устанавливают определенную связь (скажем, в виде математически выраженной функциональной зависимости) между наблюдаемыми и ненаблюдаемыми явлениями.

В современном естествознании роль приборов не сводится лишь к выполнению вспомогательных функций. Приборы представляют собой материализованный метод познания. Принцип действия, на котором основан прибор представляет собой апробированный и систематизированный прием (или совокупность приемов), воплощенный в особое устройство. Приборы расширяют границы той части реальности, которая доступна нашему познанию, – расширяют в самом общем значении этого слова, а не просто в смысле пространственно-временной области, называемой «лабораторией».

Следует отметить, что метод не может быть «безупречным», идеальным, безошибочным, постольку таковым является и всякий, пусть самый лучший, прибор. В нем всегда заложена инструментальная погрешность. Ошибка может коренится как в принципе действия прибора, так возникнуть при его изготовлении. В этом случае мы различаем случайную и систематическую погрешность. Если систематическая погрешность на данном уровне развития знаний и техники выглядит неустранимой, то ее следует учитывать при интерпретации полученных данных. При некоторых условиях возникновение систематической погрешности инициирует развитие теоретического знания. Далее, прибором пользуется исследователь, так что возможности совершения всех тех ошибок, на которые он только «способен», не будучи вооруженным приборами, в принципе, сохраняются, пусть и в несколько иной форме.

Приборы неизбежно вносят в изучаемые явления определенные «возмущения». Работа с объектами микромира окончательно убеждает исследователей в том, что субъект в процессе познания так или иначе искажает изучаемую реальность, что прибор фиксирует не только объектную ситуацию, но и свое собственное присутствие в ней. В связи с этим, изменяется понимание предмета знания: им стала теперь не данная в непосредственном наблюдении реальность, а формальный объект, заданный через определения с помощью теоретических и операционных средств. Поскольку о многих характеристиках объекта невозможно говорить без учета средств их выявления, постольку порождается специфический объект науки, за пределами которого нет смысла искать подлинный его прототип. Таким образом, задачей науки стало не выяснение условий, при которых, так или иначе, меняется поведение или свойства объекта, как это было в классической науке, исследовавшей объект как неизменный. Объект становится неоднородным, в нем появляются состояния, внутренние отношения, обратная связь, уровневая структура, самоорганизация, относительная автономия подсистем. Механически-синхронный подход к анализу объектов дополняется теперь генетически-диахронным.

Следующая группа методов может быть определена как методы обработки и систематизации знаний: анализ и синтез, индукция и дедукция, аналогия, систематизация, классификация. Результатом использования этих методов является эмпирический закон как наиболее развитая форма вероятностного знания, фиксирующая количественные и иные зависимости, полученные опытным путем при сопоставлении научных фактов. Такого рода результат принципиально отличается от теоретических законов, которые дают достоверное знание и формулируются с использованием математических абстракций, мысленных экспериментов над идеализированными объектами, а также в результате теоретических рассуждений. Что касается методов индукции и дедукции, то их разработка была предметом основателей новоевропейских методологических парадигм эмпиризма и рационализма. Индуктивное рассуждение предполагает переход от эмпирически обоснованных фактов (предпосылок) к общему сужению, верному для большего количества фактов. Дедуктивное рассуждение предполагает вывод с помощью правил силлогизма из посылок. Дедуктивное рассуждение, в отличие от индуктивного не расширяет базу научного исследования, но раскрывает неявные смыслы базы предпосылок. Проблематичными в этих выводах являются условия истинности предпосылок в дедукции и основание самого вывода в индукции. Можно подчеркнуть сложность часто тривиальным образом интерпретируемых методов анализа и синтеза. Их подробную характеристику и примеры конкретных научных ситуации дает Э. Мах в своей работе «Познание и заблуждение. Он возводит понимание этих методов к Платону и Эвклиду и цитирует следующие определения: «аналитически положение доказывается, если принимают искомое как известное и, делая из него выводы, приходят обратно к истинам доказанным: синтетически положение доказывается, если исходят от доказанных истин и приходят к искомому». Необходимо иметь ввиду, что Платон выделяет и третий важнейший метод, смысл которого заключается в сведении к невозможному. Общее понимание процедур анализа и синтеза можно дать, апеллируя кантовскому различию аналитических и синтетических суждений. Аналогия - это такой метод исследования, который предполагает на основании сходства свойств и отношений предметов в одном смысле делать вывод о сходстве других свойств и отношений тех же предметов. Научная классификация как метод исследовательских практик это систематическое деление групп предметов по основанию, которое представляет собой определенную характеристику предметов. Это деление позволяет исследовать свойства предметов имя в виду определенные практические и теоретические задачи, а составленные схемы и таблицы – предсказывать появление новых предметов с определенными свойствами.