ГЛАВА 2ГУРБАН И ЕГО КОМАНДА 13 страница

В первый момент Гурбану показалось, что она издевается. Но, связывая петлю, он понял, что Ксю ничуть не шутит. Блондинка все-таки.

Дрожащими пальцами — расстояние между катером и причалом увеличивалось с каждым мигом! — Гурбан закрепил один конец бухты на крюке, приваренном к борту. Хороший канат, сплетенный из синтетических волокон, практически неподвластных времени… Взглядом командир прикипел к обломку трубы, торчавшему на краю причала. Флагшток когда-то был. Молния в него, что ли, попала?

Хекнув, Гурбан швырнул веревку, рассчитывая накинуть петлю на трубу. Но он не был ковбоем, индейцем тоже не был, и потому чуда не случилось — синтетический канат соскользнул по ржавым листам причала в воду.

Гурбан зарычал. Ксю, стоявшая рядом, в страхе отпрянула. Катер относило все дальше и дальше. Для второй попытки времени уже не было, но командир не собирался сдаваться. В несколько рывков он подтянул аркан и уже приготовился бросить его вновь, точно зная, что все напрасно, когда на плечо ему положил руку Бек:

— Погоди, командир!

— Отвали! Нет времени!

— Дай мне, командир. — Пальцы впились в плечо.

И Гурбан доверился Коляну. Ведь среди предков Бека числились кочевники, умевшие на скаку набрасывать петли на головы лошадям и коровам, когда те еще были безопасными домашними животными.

— На!

К удивлению командира, Бек даже не попытался кинуть аркан. Он привязал канат к лому и, прежде чем Гурбан успел помешать, размахнулся и метнул его.

Лом, описав пологую дугу и протянув за собой канат, со звоном ударил в настил причала.

И продырявил его.

И застрял в нем!

В тот же миг канат натянулся, выбрав последние сантиметры провисания. Если б Бек чуть позже кинул лом — попросту не хватило бы длины каната, лом не долетел бы до причала.

Сместившись по течению относительно лома в настиле, катер застыл на месте.

— Бек, ты просто красавчик! — Ксю звонко чмокнула полукровку в щеку.

Тот от удовольствия даже глаза свои раскосые закрыл. Его киргизские предки могли бы им гордиться. Отличный бросок, правильное решение!

Фаза хлопнул Бека по плечу. Доктор заявил, что не перевелись еще богатыри на Руси. А Гурбан лишь хмуро зыркнул на причал, который хоть и не стал дальше, но и не приблизился.

Сейчас катер был похож на крючок, привязанный леской-канатом к удилищу-лому. А на крючке наживка — чистильщики. Аналогия не понравилась командиру. Рыбалка — это, конечно, отлично, но не в данном случае.

— Навались! — Гурбан первым вцепился в канат и потянул его на себя. Показалось, или катер действительно чуточку сдвинулся?

К Гурбану присоединился Фаза.

— Чего стоите?! — рявкнул он на остальных. — На берег что, совсем не хочется?!

— Раз-два-взяли! — скомандовал Гурбан, и на этот раз ему не показалось — расстояние между катером и причалом начало медленно сокращаться. Он все боялся, что канат не выдержит, лопнет. Или лом выдернется из настила, или еще что…

— Есть контакт! — Бек первым покинул борт и умело, будто только этим всегда и занимался, закрепил конец. Потом выдернул из настила свой лом.

Началась разгрузка. О том, где оказались и что им предстоит, чистильщики как-то не думали. До того ли? Вот именно, не до жиру, быть бы живу.

Багровый от напряжения Фаза вытолкал на причал «Поларис Рейнджер». Ну и все, шабаш, квадроцикл встал рядом с двумя «эндуро». У помогавших великану Гурбана и Маевского едва пупки не развязались — четырехколесный конь было нереально тяжелым. Поначалу Гурбан хотел приспособить к работе Бека, Ксю и Доктора, но здраво рассудил, что Доктор пока что не совсем с головой дружит, Ксю — девушка, толку никакого, а от Бека с его ушибленными ребрами пользы будет больше, если его назначить наблюдателем.

— Чего там, Бек? Нормалёк?

— Да вроде порядок.

И как сглазил Колян.

Что-то мощное ударило по катеру снизу, подбросив его над водой на полметра, не меньше. Ксю вскрикнула и зажала рот рукой. Мужчины застыли с перекошенными лицами.

— Что это?.. — прошептал Фаза.

Уж от него-то Гурбан подобного малодушия не ожидал. Любому в отряде можно поймать бледного, но только не великану. Слишком большой он. Да чего там, Фаза ударом по лбу слона свалит, верняк. Так хряснет, что бивни отпадут.

— Может, сомы опять проголодались? — так же шепотом ответил великану Доктор.

— Отставить шептаться! И вообще!.. — Что именно «вообще», Гурбан не сообщил, ибо следующий удар пришелся по бетонной свае, и уж тут тряхнуло весь причал. У Гурбана зубы звякнули, чуть язык не прикусил.

— А-а-а!!! — завопила Ксю. — Причал рухнет!!!

— Быстро! По коням! — скомандовал Гурбан.

Никогда его приказы не исполняли столь расторопно. Но далеко уехать не получилось — в конце настила, уже на берегу, на пути у чистильщиков встали ворота, от которых в обе стороны тянулась изгородь из часто натянутой колючей проволоки, ржавой, но еще действенной от нежеланных гостей.

— Военная часть, — уверенно сказал Фаза. — Секретное что-то. Видал я такое. И грузы сюда по реке доставляли. Что вообще можно по реке доставлять?

— Ракеты? — предположила Ксю, поглядывая назад, на катер. — Ядерные?

Фаза качнул головой, и непонятно было, то ли он против такой версии, то ли, наоборот, удивлен прозорливостью блондинки.

А вот Бека преграда ничуть не смутила.

— Посторонись! — Не вставая с мотоцикла, он ломом в одно движение снес ржавый замок. Ворота скрипнули от возмущения — с ними еще так никто не обходился.

Причал вновь завибрировал, когда Гурбан последним покидал его. Прежде чем направить квадроцикл в глубь запретной зоны, командир обернулся. И оторопел.

Разорванный конец жалко болтался на корме, вторая его часть осталась привязанной к причалу. А сам катер… он двигался против течения! Что-то тащило его за собой, не показываясь над поверхностью реки.

— Ой ё… — выдохнул рядом Доктор.

Катер резко накренился, носовой частью зачерпнув воды, застыл так на мгновение, а потом в три рывка ушел под воду, оставив после себя только волны и всплывающие пузыри воздуха.

И все, как и не было плавсредства со сломанным мотором.

— Рыбака так и не похоронили, — нарушил молчание Доктор. — Слышь, командир, это что за зверюга, раз смогла целый катер вот так, играючи, а?

Гурбан направил «рейнджер» вслед за двумя «эндуро».

— Не знаю. И знать не хочу. Но нашим ничего говорить не надо. Зачем народ волновать?

Доктор неуверенно кивнул: незачем.

* * *

Без сознания Дан пробыл совсем недолго.

Когда он очнулся, к нему вернулось зрение — теперь он мог не только слушать, но и видеть происходящее вокруг. И это было замечательно!

Ашот и Равиль несли его, схватив под мышки и за ноги. Мариша впереди — трость Равиля прижала к автомату Ашота, демонстрируя решимость открыть огонь во все, что сдвинется с места, уже только этим проявив агрессию.

На Территориях, особенно в лесах, людям делать нечего. Так какого хрена они залезли в сосняк? Данила честно попытался вспомнить — и не смог. В голове была сплошная каша, он помнил людей, что заботились сейчас о нем, но не помнил, как тут очутился. И вообще — почему его тащат? Почему толстяк Ашот постоянно ругается, на обычно невозмутимом лице вольника пульсирует жилка, а на щеках Мариши, когда она оборачивается, блестят слезы?

Надо сказать, чтоб его опустили — что они с ним как с маленьким? Но язык не слушался, губы не шевелились. И руки с ногами тоже отказались подчиняться.

Парализован! Эта мысль была подобна удару раскаленным молотком в промежность. Дан взвыл бы от бессилия что-либо изменить, но даже этого не мог сделать!

Паралитик. Инвалид. Кусок бесполезного для общества мяса, за которым требуется уход. Придется отрывать от работы нужного члена острога, чтобы менять «утку» и массировать пролежни… Как же Дану хотелось умереть, если б кто знал! Куда его тащат, пусть прикончат прямо здесь! Пусть Равиль одним взмахом меча-из-трости избавит беспомощную плоть от грядущих страданий…

Но вольник не спешил этого делать. И Ашот явно не собирался задушить Дана. И Мариша не пристрелила бы его, даже сумей он попросить ее об этом. Потому что они настоящие люди, а не сволочи какие-то. Они думают, что поступают гуманно.

И заблуждаются!

— Отдохнем, не могу больше… — взмолился Ашот; по его багровому лицу струился пот.

Дана опустили на землю.

— Тут немного осталось. — Голос Мариши дрожал. Она постоянно озиралась, нервы на пределе, слишком напряжена — вот-вот взорвется, и тогда всем мало не покажется, ведь у нее автомат, к рожку которого изолентой примотан второй магазин.

— Не могу больше… — упрямо повторил Ашот.

Толстяк действительно неважно выглядел. Он был похож на человека, которого вот-вот хватит сердечный приступ, что, в общем-то, неудивительно при его склонности к полноте.

— Ты чего, совсем дурак?! — взвилась Мариша. — Хочешь, чтоб и нас, как Сташева, слизни подчинили?! Я лично на такое не подписывалась!

Казалось, Ашот кинется на дочь советника и как минимум двинет ей кулаком в глаз, но он сумел взять себя в руки и даже ничуть не обидно улыбнулся:

— Мариша, извини, пожалуйста, если я тебя чем… если я был не прав. Никто из нас не виноват, что так получилось с Даней. Ты тоже не виновата. Просто ты первая услышала зов.

Он попал в самую точку. Слезы, которые лишь увлажняли лицо девушки, хлынули теперь водопадом. Это все потому, что Мариша отправилась в лес и позвала остальных, а потом… Дан обрадовался: к нему возвращалась память! Он задумался над словами Мариши. «Хочешь, чтоб и нас, как Сташева, слизни подчинили?». Что бы это значило? Мысли тяжело ворочались в вязкой каше, заполнившей череп. Не голова, а кастрюля с разварившейся перловкой. Батя говорил, что на перловку хорошо плотва клюет, и ласкирь тоже, и себеля-верховодки…

Отец.

Данила едет к отцу в острог Москва. Отец соскучился по сыну, с которым надолго разлучился, — вот Данила и едет!

Еще одним кусочком воспоминаний больше…

Его волокли прямо по земле. Палки, иголки, сучки больно впивались в зад. Это было больно и в то же время великолепно, ведь к телу возвращалась чувствительность, нервы оживали! Двигательные функции еще не восстановились, но все-таки!..

— Эй, Равиль, ты чего? Небольшая передышка — и я помогу, вместе отнесем Даню.

— Нет времени, — не останавливаясь, ответил вольник. — Враг рядом. Много врагов. Скоро будут здесь.

— Откуда знаешь?

— Просто знаю. — Сказано это было таким тоном, что Ашот тут же кинулся помогать.

Вдвоем они потащили Дана к джипу.

* * *

Когда подъехали Гурбан и Доктор, Колян как раз слез с «эндуро». Он разминался: со свистом раскручивал над головой лом, испачканный запекшейся кровью.

— Чего задержались, а?

Тяжеленный лом порхал, словно тростинка, мышцы Коляна вибрировали от напряжения. Зрелище, конечно, впечатляло. Но — Гурбан хмыкнул — с каких это пор он должен отчитываться перед подчиненными?

Бек уже и сам понял, что сморозил глупость:

— Извини, командир. Просто подумал, что нужно определиться с дальнейшим маршрутом. А карты у нас нет.

Где-то рядом грохнул выстрел, послышался женский крик и резко оборвался.

— Что это?!

— Там, командир! — Бек махнул рукой. — Там стреляли! С полкилометра, не дальше.

— В «хаммере» девчонка была. — От природы светлокожий Доктор выглядел бледнее обычного. — Я в бинокль ее видел, когда за караваном наблюдал. Она, наверное, кричала. Откуда тут другой девке взяться?!

Гурбан прищурился. Пятьсот метров всего? Да через военную базу, затерянную в лесу? Лучше бы по шоссе, но выбирать не приходится.

— Отлично! «Хаммер» рядом. По коням!

Фаза махнул рукой — мол, не спеши, командир.

— Что такое?

— Не нравится мне тут. — Великан нахмурился.

— Ну да, глушь. — Гурбан поправил автомат. — Ничего, скоро на дорогу выберемся…

— Зомбаки, — перебил его Фаза и выразительно повел носом.

— Только этого не хватало!

— Много?

— Та не, мало их. Вот только… — начал Фаза и замолчал.

— Что?!

— Течка у слизней ихних. Опасно напрямую соваться.

Течка, значит. То, что очкастые умники в острогах называли «делением и поиском контакта с новым носителем», Фаза величал по-своему, не очень-то научно, зато метко подметив одну особенность процесса. Слизень, которому пришло время дать потомство, начинал обильно сочиться прозрачной липкой дрянью, которая обладала специфическим запахом, привлекавшим животных и людей. У потенциального носителя возникало неосознанное желание что-то сделать, куда-то пойти — и в итоге попасть в ловушку слизней. В просторечии это желание называлось зовом. И то, что Гурбан рвался вперед, чтобы вмиг проскочить базу и с ходу напасть на «хаммер», было, скорее всего, лишь следствием химической реакции у него в мозгу. Слизни — твари коварные, обладающие большим набором ухищрений. Иначе бы они не поработили всю Землю. Ну, почти всю.

— Течка, значит… — Гурбан заглушил движок «полариса».

— Проскочим! — подмигнула ему Ксю. Ей не терпелось углубиться в лес.

Маевский часто закивал, соглашаясь с блондинкой. Доктор и Бек тоже проголосовали за, но Фаза бесцеремонно велел им заткнуться и сопеть в четыре дырки на двоих.

— Вдоль колючки поедем, — заявил он не терпящим возражений тоном. — У меня тут одного иммунитет против течки. Так что выполняйте без разговоров!

Гурбан нахмурился — мол, это еще что за волюнтаризм?

Заметив его недовольство, Фаза добавил:

— Командир, ты ж знаешь, так надо.

И он таки знал. Но легче от этого знания не становилось. Его тянуло в лес.

— Слышь, Фаза, а если мы ноздри чем-нибудь законопатим? Грязью, что ли?

— Попробуй, командир. Вдруг поможет? Но зомбаки уже близко. Рвать нас не будут, мы им для другого нужны.

Гурбан демонстративно, чтобы все видели, снял автомат с предохранителя.

— Всем слушать Фазу! Кто дернется — пусть пеняет на себя! Я не позволю — любыми средствами! — слизням размножаться за наш счет. Задача ясна?

Чистильщики ответили командиру угрюмым молчанием.

— Вот и отлично. По коням!

Ехали медленно, чуть ли не цепляясь за колючую проволоку. Фаза и Доктор держали на прицеле молодые сосны — оттуда грозила опасность. Гурбан едва сдерживался, так хотелось свернуть в лес — конечно, чтобы разобраться с врагом раз и навсегда. А еще хотелось тормознуть «рейнджер» и просто размять ноги, а то уже весь зад отсидел…

Остальным было не легче. Зов — штука неприятная.

Фаза с Ксю на мотоцикле едва полз впереди. Он махнул рукой — приготовьтесь. Гурбан сбавил скорость так, что можно было глушить мотор — никакой разницы, сантиметр в минуту не в счет.

Он видел, как расслабилась спина великана: тот будто взвалил на плечи дубовый шкаф, и тут — хлоп! — шкаф растворился в воздухе. Облегчение, вот что испытал Фаза, а вместе с ним и командир чистильщиков.

— Шоссе видно, — обернулся здоровяк. — Выбрались почти.

А когда они действительно выбрались на асфальт, поросший травой, Фаза отозвал Гурбана в сторону:

— Командир, на два слова.

— Ты что? «Хаммер» уехал, и течка еще. По-любому валить отсюда надо.

— Надо, — согласился Фаза. — Но тут лес, природа, погода хорошая… Прогуляться тоже надо, командир. Мне кажется, то, что здесь случилось, это… это очень важно, командир. Надо бы осмотреться.

Гурбан с сомнением взглянул на небо, затянутое низкими, свинцовыми облаками, — вот-вот сыпанет снег, а ветер так вообще с самого утра до костей пробирает. И это называется хорошая погода?

Они вошли в лес через проделанный в колючке проход. Гурбан выставил перед собой автомат. Фаза шел так, будто по острогу прогуливался в сопровождении охраны — после окончательной победы сапиенсов над слизнями. Разве что под ноги великан смотрел внимательней, чем то необходимо было. Грибы он, что ли, собирать надумал?

Покачав головой, Гурбан обогнал Фазу и рукой отогнул сосновую лапу, что мешала идти дальше. И услышал позади сдавленный крик:

— Стой!

Гурбан застыл на месте. На растяжку нарвался?..

Когда Донецк брали, Территории вокруг острога были опутаны сетью минных полей. Там-то Гурбан зацепил носком ботинка медную проволоку, а Фаза спас его от лютой смерти, сумел сделать так, чтобы мина не рванула. А смерть та лютой была бы потому, что мины не всегда убивают сразу, но часто раненый мучается несколько суток. Шансов на спасение нет — с хирургами, стерильными условиями и медикаментами нынче проблема.

Неужели опять?!

Все это промелькнуло в голове Гурбана за секунду — ровно столько понадобилось Фазе, чтобы оказаться рядом.

Лица Гурбана коснулся заточенный металл. Холодный металл, зябкий. Гурбан сглотнул. Вроде и доверяешь человеку, а все равно не по себе. Что это здоровяк удумал?..

— Слизень.

— Что?

— Слизень, командир. Кто-то на ветке слизня положил. Того, что с течкой. Знал, гад, что мы по следам пойдем — и положил.

Гурбан скосил глаза на пехотную лопатку Фазы, ту самую, от которой у Бека слюнки текут не первый день. На широком штыке извивался паразит, покрытый липкой пахучей субстанцией — будто кто-то на него высморкался и не один раз.

Теперь, когда Гурбан увидел тварь, словно кто-то выключил соответствующий тумблер у него в мозгу — зов прекратился.

— Разве нормальный человек мог так поступить? На ветку слизня пристроить?

— Нормальный — вряд ли. Хотя…

Слизень давно готов был разделиться, но ему для этого нужен подходящий носитель. А лучше два. Где, кстати, тот, что прежде таскал паразита на затылке?

— Там дальше две тушки лежат. Две рыси, большие, красивые. Были.

— Значит, и слизней было два? То есть почти что четыре?

— Верно, командир. Тут где-то еще один слизень на ветке должен быть. Или два. Притаились, ждут нас. Дальше не пойдем. Опасно. Не стоит оно того, даже если это ракетная база.

— Какие еще ракеты? Мало ли что Ксю ляпнула с перепугу на причале…

Фаза сбросил слизня со штыка на землю и тут же рассек его пополам:

— Кесарево сечение. Надо было принять роды. — Он пару раз копнул и сгреб извивающиеся половинки в яму, засыпал ее и хорошенько утоптал. — Принять роды и сразу заземлить.

— А не выберутся? — засомневался Гурбан.

— Не-а, проверено. — Фаза зашагал назад. Метров через двадцать остановился. — Вот тут они его положили.

— Кого положили? О чем ты?

— Вот тут. — Великан указал на землю, покрытую толстым слоем хвои. — Идти не мог, несли его. Двое несли, а один… — Фаза опустился на колено, что-то высматривая. — Не один, а одна. Извини, командир, ошибся. Баба их прикрывала. А потом волокли… И опять несли. До самого джипа. Джип как раз там стоял, где наши ждут.

Не прошло и пяти минут, как кавалькада чистильщиков уже мчалась по угробленному временем и непогодой шоссе. Бороду Доктора трепал ветер. Ариец не отрывал глаз от бинокля.

И наконец сообщил:

— Командир, есть «хаммер»! Есть!

ГЛАВА 15ГОРОД ПРИЗРАКОВ

Сыпал мелкий снег. Часа два уже сыпал, если верить Ашоту, которого погода не радовала. Свинцовые небеса плевали белым на землю, словно стараясь ее унизить. Падая, снег таял. Шоссе, и так отвратительное, превратилось в помесь бассейна и дороги в ад. На бассейн оно походило из-за ям, наполненных талой водой, а дорогой в ад являлось по сути.

Данила очнулся. Последнее, что он помнил: его загрузили в джип и влили в раскрытый рот пару литров воды, не меньше. А все из-за Никифора. Живчик заявил, что если прервать контакт человека и едва закрепившегося слизня, носителю, то есть человеку, гарантировано обезвоживание организма — вплоть до летального исхода.

Доставщикам об этом в Училище не рассказывали. Или же Данила прогулял слишком много занятий?.. За короткое время в пути он узнал о Территориях в разы больше, чем за годы учебы. Теория — ничто, практика — всё.

Попытался пошевелить пальцами — получилось! А вот поднести руку к лицу — нет. Его пристегнули к креслу ремнем безопасности, чтобы не упал и не поранился. Слева сидел Никифор, справа — Мариша. Наконец-то колени Ашота отдохнут от лишнего груза.

— Где мы? — Данила произнес это вслух, губы с трудом, но шевелились.

Мариша радостно ахнула. Обернувшись к Дану, Ашот залез на сиденье коленями. На пухлом лице его расплылась белозубая улыбка. И как, скажите, курильщику удается содержать челюсть в порядке, без налета смол и никотина?

Никифор и Равиль никак не проявили свои чувства. А уж им-то надо было прыгать от счастья — если Данила жив, да еще в своем уме, задание не провалено.

Кстати, надо бы разузнать об этом их задании подробнее. Самое время, чего тянуть. Пока никто не преследует джип, не стреляет и не пытается подчинить себе волю его экипажа.

— Нас преследуют. Давно уже. Но скорость примерно равна, поэтому дистанция сохраняется. Нам по-прежнему грозит опасность.

Неужели вольник прочел мысли Дана?.. Как ему это удалось?! Он что, экстрасенс-телепат? Или же те, кто долго живет на Территориях, обретают особые способности?

Никифор захихикал. Шикнув на него, Равиль окончательно добил и так ошеломленного Данилу:

— Я не умею читать мысли. Это ты что думаешь, то говоришь. Побочный эффект контакта со слизнем.

Это было очень похоже на правду, и Дан не на шутку испугался. Он, конечно, думал о боевых товарищах только хорошее, но о некоторых мог размышлять не очень-то по-товарищески…

— Не переживай. — Мариша ткнула его в бок. — Ты, пока без сознания валялся, такого рассказал, что теперь-то уж чего.

Дан почувствовал, что краснеет. Знать бы, что он нес в бреду…

— Я подумаю над твоим предложением! — подмигнула ему Мариша. — А отец мой точно возражать не станет!

— Что?! — вытаращился на нее Данила. — Я сделал тебе предложение?!

Ашот хохотнул:

— Ага, руки и сердца.

Дану стало не по себе. Все из-за слизня, сам бы до такого не додумался. Как же теперь быть, а?..

— Да расслабься ты.

Даниле показалось, или в голосе Мариши прозвучало разочарование?

— Никто тебя под венец не тянет. Помнишь, Равиль из огнемета ворон пожег? Ты хотел предложить Совету огнеметы в качестве защиты от воздушных атак, с отцом моим встретиться, обговорить. Всю дорогу об этом рассказывал. Какой-то ты ограниченный, Сташев. Почти совсем у тебя в голове мыслей нет, а те, что есть, — такие однообразные!

— Угу! — весело подтвердил ее слова Ашот.

Огнеметы, значит? Аж дышать легче стало. И сердце спокойней забилось, потому что его не предлагали никому… Стоп! Нельзя даже мысли о таком допускать! Ни в коем случае!

Он повернулся к Равилю и спросил то, что давно собирался узнать:

— Что мой отец делает в Москве? Почему именно там он ждет меня? Что там происходит? Зачем я ему понадобился, он же меня два года не видел и прекрасно себя чувствовал?

И услышал следующее:

— На месте все узнаешь.

Голос Равиля прозвучал, как всегда, бесцветно. Вольник вертел баранку, точно водила «икаруса», что развозит работяг по Харькову. Вот только тут не острог, а Данила, Ашот и Мариша — не пастухи и не огородники. Они — доставщики и хотят знать больше!

Недобро прищурившись, Мариша покачала головой. На лице Ашота застыло недоверчивое выражение: мол, темнит Равиль, и это нехорошо. Как же ему доверять-то?

— Сожалею. Но я не уполномочен обсуждать подробности этой операции. Секретной операции. Могу сказать лишь одно: своевременный приезд Данилы Сташева в Москву очень важен.

Мариша фыркнула. А толстяк Ашот не удержался:

— Не такая уж она и секретная, ваша операция, раз за нами от самого Харькова «хвост» увязался.

Это замечание вольник оставил без ответа.

Дану же очень захотелось пить. Он сделал два глотка из фляги, которую поднесла к его губам Мариша, и только потом опять вырубился.

Когда он очнулся в следующий раз, «хаммер» стоял. Было тихо. И было темно.

И еще… Дану показалось, или джип перед этим сильно тряхнуло?

* * *

Все попытки приблизиться к внедорожнику ни к чему не привели. Не гоночный ведь трек под колесами, понимать надо!

Это понимание бесило Гурбана до изжоги. Видеть добычу перед собой — вот же она, вот! — и не иметь возможности схватить ее. Лучше б его разорвал сом, честное слово! Это избавило бы командира от нынешних мук. Одно радовало: от гламурности у джипа, маячившего впереди, мало что осталось. Его изрядно заляпало грязью и хорошенько прокоптило. Лимонный цвет скорее угадывался, чем таковым являлся. Экипажу «хаммера» несладко пришлось в пути. Ну так не одним же чистильщикам страдать!..

И все же в салоне джипа куда комфортней мчать по Территориям, чем на мотоцикле. Пальцы-то примерзли к рукояткам рулей. Гурбан передние лапки перестал чувствовать с час назад уже. Остановиться бы, размять их, согреться — костер, что ли, развести. Но нет, отставить, никаких перекуров! Уйдет ведь джип, зар-раза, как есть уйдет! И наплевать, что одежда покрылась коростой льда — снег падал, таял, а потом ударил мороз. Главное — догнать!

Кашлем заглушив рев квадроцикла, Доктор выдавил из себя:

— Командир, до Орла немного осталось.

Гурбану очень захотелось дать ему по зубам, чтоб не злил понапрасну. А то командир не знает, что в развалинах Орла можно так затеряться, что за год хрен найдешь!

Говорят, там живут призраки погибших в радиоактивном огне. Да мало ли что говорят. У Гурбана бы спросили, прежде чем языками молоть…

В самом начале Псидемии по Орлу шарахнули ядерной боеголовкой. Никто до сих пор не знает, кто именно шарахнул. Может, свои. А может, америкосы расстарались. У Гурбана мнение на этот счет однозначное: свои, чтоб чужие боялись. Заряд был плевым — по меркам настоящей Четвертой мировой, если б она случилась. Да и городок мелковат для аппетитов Пентагона. Если б по Москве влепили, тогда другое дело, а тут всего-то городишка — триста с гаком тыщ населения, тьфу и растереть, один район в Харькове до Псидемии. Американцы не стали бы мараться. Просто шла волна зомбаков на Москву, вот какой-то умник в Кремле и отдал приказ: остановить. А как это сделать? Да очень просто — жахнуть нашим мирным атомом. А чтоб целиться было проще, выберем на карте примечательную точку, вот эту, к примеру. Только, господа военные, возьмите, пожалуйста, бомбочку такую, чтобы столицу не зацепило. Взяли, а то. Выцарапали из закромов Родины. Ну и жахнули — не проблема.

Псидемию конечно же это не остановило — слишком глобальным было заражение. Зато напоследок мощь российского оружия продемонстрировали всему миру. Как весь мир с перепугу не накрыл Федерацию и прилежащее СНГ превентивным ударом — загадка, не подвластная уму Гурбана. Но обошлось. Правда, неизвестно, что хуже — жить в том слизневом аду, который получился, или же сгореть вмиг, ни о чем больше не беспокоясь.

Если б это зависело от Гурбана, он выбрал бы второе. Не колеблясь.

— Командир! Командир! Командир!

Гурбан вынырнул из забытья. Доктор вцепился ему в локоть и настойчиво требовал внимания.

— Чего тебе?

— Ксю! Фаза!

Гурбан обернулся, мельком заметив справа автобусную остановку. Бээмвэшный мотоцикл, на котором ехали блондинка и великан, лежал на боку. Рядом Бек уже поставил на подножку свой «эндуро». Маевский подбежал к девушке (двигался он ловко, будто кабан и не распорол ему ногу в строительном гипермаркете) и поднял ее, словно большую тряпичную куклу. Ксю была без сознания. Упершись ладонями в тонкую корку льда, покрывшую асфальт, Фаза стоял на коленях и мотал головой из стороны в сторону. Похоже, одним бойцом с черепно-мозговой травмой в отряде стало больше.

Развернуть «Поларис Рейнджер» оказалось непросто — еще несколько метров по инерции на его несло вперед. Колеса проскальзывали на зеркальной корке.

— Да что ж это такое?! — Как только квадроцикл остановился, Гурбан направил его к пострадавшим товарищам.

На обледенелой дороге — даже самой идеальной — и четырех колес маловато, чтобы удержаться на скорости, а что уж говорить о двух.

Кроме чистильщиков на дороге никого уже не было. «Хаммер» скрылся в развалинах Орла.

— Как ты, детка? — Гурбан провел ладонью по мягкой, шелковистой щеке Ксю.

Блондинка открыла глаза. И тут же на лбу у нее обозначились морщинки:

— Я не справилась с управлением. Я подвела всех. Я…

Гурбан коснулся пальцем ее губ, призывая к молчанию. Мол, не надо, береги силы. Но она все равно продолжила:

— Как же так? Ведь джип уже там… Но я смогу сесть за руль! Мы догоним…

— Не переживай, детка.

— А как же «хаммер»? — Ксю никак не могла успокоиться.

Зато Гурбаном овладело умиротворение. Он сделал все, что мог. Жаль, не получилось перехватить Сташева и его команду на подступах к развалинам. Ну, так чего теперь-то волноваться?..

— Никуда джип от нас не денется. В Орел легко въехать. А вот выбраться из мертвого города ой как непросто. Я бы и врагу не пожелал оказаться там ночью.

* * *

Темно и тихо. Очнувшись, Дан решил, что он умер и оказался… ну, точно не в раю.

Тем мрачней в могильной тишине прозвучал голос Никифора:

— Город как город был, люди в нем жили, в корфбол играли.

И вроде не кричал Никифор а Дан схватился за уши — его слух обострился до неимоверности: он слышал, как стучит сердце вольника, как скрипят мысли в его отнюдь не гениальном мозгу под вязаной шапкой. Последнее, конечно, преувеличение, но все-таки.