ИСКУССТВО VIII—VII ВЕКОВ ДО Н.Э.
Соколов Г.И. Искусство этрусков. — М.: Искусство, 1990. — 319 с., ил. — (Очерки истории и теории изобразит. искусств).
ВВЕДЕНИЕ
[с.5] Искусство этрусков, живших в первом тысячелетии до н.э. (конец VIII—I вв. до н.э.) на территории Апеннинского полуострова, оставило значительный след в истории мировой культуры и сильно повлияло на древнеримскую художественную деятельность. Произведения этрусского искусства создавались в основном в районе, ограниченном с севера рекой Арно, а с юга Тибром, но существовали и значительные художественные мастерские в этрусских городах на север от этих границ (Марцаботто, Спина) и на юг (Пренесте, Веллетри, Сатрик). Этруски известны современному человеку, пожалуй, больше своим искусством, чем какими-нибудь другими формами деятельности, так как многое в их истории, религии, культуре, включая и пока еще не вполне понятную письменность, остается загадочным, ожидающим археологических, исторических и лингвистических исследований.
Освоение различных видов изобразительного искусства у этрусков шло тем же путем, что и у других народов. Чувство пропорций, ритмов, числовых соотношений находило отражение в архитектуре — об этом свидетельствуют этрусские храмы, гробницы, крепостные сооружения. В монументальной и камерной скульптуре украшавшей храмы, гробницы, саркофаги, погребальные урны, культовые и бытовые предметы — треножники, цисты, зеркала — получило выражение тонкое ощущение пластической формы. Этрусские скульпторы [с.6] обращались к портретным образам, знаком был им и рельеф различных видов — низкий и высокий. Отпечаток художественных вкусов этрусков сохранила керамика своеобразных форм, украшавшаяся рельефными и живописными изображениями. Торевты исполняли из драгоценных металлов исключительные по красоте серьги, браслеты, фибулы, кольца, диадемы. Резчики по камню помещали на геммах-печатках разнообразные по сюжетам и темам композиции, умело соотнося углубленный рельеф с формой небольшого цветного камня. Этрусские погребальные росписи дают наиболее полное представление о характере античной живописи первого тысячелетия до н.э.
Этрусским мастерам были известны разнообразные материалы. Для сооружения крепостных построек, фундаментов храмов и жилых домов применялись различные породы камня, а также дерево и глина, из которой изготавливались сырцовые кирпичи для кладки стен. В скульптуре камень использовался реже, чем у греков. Этруски знали ваяние, когда мастер отсекает от каменной глыбы лишние куски и как бы высвобождает видимый им художественный образ, но охотнее они обращались к пластике и создавали свои произведения постепенным наращиванием материала — сырой глины или воска, в терракоте или бронзе. Характерно, что подобное предпочтение пластики ваянию отличает художественные принципы восточных народов, с искусством которых этруски были хорошо знакомы.
Мрамор, несомненно известный этрускам, почти не находил у них применения. Они любили серый туф, темный травертин, породы вулканического происхождения с грубой поверхностью, усиливавшей условность памятников. Возможно, этруски сознавали, что полупрозрачный мрамор, хорошо имитировавший фактуру человеческой кожи, будет повышать реальность их и без того очень конкретных, нередко подчеркнуто резких, эмоционально напряженных образов. Основными
| Карта Этрурии |
[с.8] материалами этрусских скульпторов и керамистов была бронза и терракота. Им уступали камень, драгоценные металлы, кость и полудрагоценные камни, применявшиеся для изготовления украшений и гемм-печатей. В живописи гробниц использовались минеральные краски разных цветов, преимущественно теплых тонов, наносившиеся на сырую штукатурку, реже на сухую, а порой и прямо на поверхность скалистых стен склепа. В керамике применялись черный и красный лак, белая краска, пурпур.
Для этрусков не характерны монументальные и гражданские памятники, подобные водружавшимся на площадях и улицах древнегреческих городов. Значение этого вида искусства у этрусков, если он вообще существовал, было, как и в древневосточных государствах — Ассирии, Финикии, Египте, — невелико. В этрусской скульптуре нет статуй, намного превышающих человеческий рост, но чаще встречаются изваяния, даже божеств, героев, воинов, нарочито уменьшенные. И тем не менее созданные этрусками в камне, терракоте, бронзе, золоте, кости, полудрагоценных и драгоценных камнях произведения далеки от камерности и выражали не только личные настроения мастеров и заказчиков, но и чувства всего народа.
Этрусские ваятели придавали большое значение цвету. На многих терракотовых статуях и рельефах сохранилась раскраска, часто применялись ярко-зеленая или темная бронза, камень-известняк с сурово-серой шероховатой поверхностью, матово-кремовая кость, ярко-желтое золото или резные полудрагоценные камни разнообразных цветов.
Работа скульптора в Этрурии вряд ли высоко оценивалась и была так же почетна, как в Древней Греции. Во всяком случае, имена мастеров почти не дошли до наших дней, известно лишь имя жившего в конце VI — начале V века до н.э. Вулки, упомянутое римским ученым и писателем Плинием.
[с.9] Памятники этрусского искусства были известны уже в средние века, но особенный интерес к ним возник в эпоху Возрождения, когда с живописью и скульптурой этрусков соприкоснулись крупнейшие мастера Ренессанса. Итальянские гуманисты сознавали красоту и совершенство произведений этрусков, их бронзовые скульптуры нередко подновлялись и реставрировались в те годы. В XVIII веке появились первые фундаментальные работы об этрусках, такие, в частности, как «Семь книг о царской Этрурии» Ф. Демпстера с гравированными изображениями. В городе Кортоне создали «Этрусскую академию» с целью сбора и сохранения материалов об этом народе. Привлекали внимание ученых этрусские росписи, обнаруженные при раскопках в Тоскане. В Вольтерре священник Гварначчи основал первый этрусский музей, получивший его имя. В 20-х годах XIX века заинтересовались найденными около Перуджи этрусскими надписями и памятниками, обнаруженными во многих неразграбленных этрусских могилах. Сведения о них опубликовал Э. Герхард. В России этрусками занимался в первой половине XIX века ученый А.Д. Чертков.
Гробница Реголини-Галасси, вскрытая в 30-х годах XIX века, сохранила множество произведений искусства. Десятилетие спустя коллекционер Д. Кампана открыл близ Вей большую, названную его именем, этрусскую усыпальницу с рельефами. В 50-х годах XIX века найдена гробница Франсуа близ Вульчи. Во второй половине XIX века интерес к этрускам несколько угас, но в XX веке широкие археологические работы в различных этрусских городах и некрополях дали много нового материала. Ценные сведения ученые получили во время исследований древних городов Марцаботто и Спина, раскопок храмового комплекса в Вейях и у поселка Санта-Севера, близ Рима. Эффективность изучения этрусского искусства в настоящее время повышается благодаря использованию археологами новейших [с.10] методов аэрофотосъемки перед раскопками городов и фотоперископов при вскрытии склепов.
Крупнейшие этрусские археологические комплексы — городские и погребальные — Марцаботто, Спина, Вейи, а также Черветери, Тарквинии, Кьюзи, Вольтерра. Памятники этрусского искусства хранятся в основном в собраниях Ватиканских музеев и Музее виллы Джулия, Археологическом музее Флоренции, музеях Болоньи, Кьюзи, Вольтерры. Кроме этого, оригинальные этрусские произведения имеются в коллекциях многих преимущественно тосканских городов. Изделия этрусских мастеров можно встретить и в различных странах мира. Богатое собрание их представлено за океаном — в нью-йоркском Метрополитен-музее. Интересны памятники Британского музея Лондона и парижского Лувра. В свое время Россия приобрела крупную коллекцию Д. Кампана, сейчас она украшает залы Государственного Эрмитажа Ленинграда. Произведения этрусского искусства есть в ГМИИ имени А.С. Пушкина в Москве, Музее западного и восточного искусства Киева, Археологическом музее Одессы, Художественном музее Воронежа.
Периодизация этрусского искусства — одна из самых сложных проблем современной этрускологии. Вопрос этот до сих пор занимает ученых, но решения его не всегда одинаковы, хотя и сходны. Различные мнения при определении границ отдельных эпох этрусского искусства объясняются как слабой изученностью социально-политического и экономического развития этрусских городов, так и трудностью точной датировки многих памятников. Наиболее верна, по-видимому, точка зрения итальянских антиковедов, в частности Р. Бьянки Бандинелли, который различает следующие этапы развития этрусского искусства VIII—I веков до н.э. Характер искусства конца VIII—VII веков до н.э., когда на художественную культуру этрусков сильное воздействие оказывали народы Восточного Средиземноморья, определяется им как ориентализирующий. Период [с.11] особенно тесной связи этрусских мастеров VI—V веков до н.э. с художниками Греции он называет архаикой и подразделяет на два этапа — расцвет этрусского искусства с ионическими влияниями (600 — 475 гг. до н.э.) и спад экономической и культурной активности этрусков с характерной тогда ориентацией на аттическое искусство (475 — 400 гг. до н.э.). Для IV века до н.э. и части III века до н.э. он выбирает термин «средние годы», указывая, что это время, когда римляне завоевывали этрусские города (в 396 г. Рим захватил Вейи), было весьма трагическим для этрусков.
Однако и в годы потрясений этруски продолжали активную деятельность, с ними считались даже особенно агрессивные в ту эпоху римляне. Этрусское искусство тогда не только не погибло, но обогатилось новыми образами и формами, хотя и потеряло свою былую интенсивность. III—I века до н.э. характеризуются как эллинистические. В завоеванных римлянами этрусских городах жизнь несколько стабилизировалась, оживились искусства и ремесла. Это был последний период расцвета. В художественной продукции все более заметным становилось воздействие не только эллинистических образцов, но и римских, все менее проявлялось присущее этрускам своеобразие, и к концу I века до н.э. их творческие способности, которыми римляне всегда живо интересовались, постепенно иссякли.
В периодизации Р. Бьянки Бандинелли, как в хронологии, так и терминологии (ориентализирующий, архаический, эллинистический), сильна связь с периодизацией греческого искусства. Понятно также, почему он избегает для V—IV веков до н.э. термина «классический», которым определяются годы расцвета и наивысшего внутреннего подъема эллинских городов; этрусская реальность тех столетий была наполнена жестокой борьбой, страданиями, страхом порабощения.
О. Брендель в своей истории этрусского искусства использует в общем для тех же хронологических [с.12] периодов сходные названия — ориентализирующий, архаический, эллинистический, но для V и IV веков до н.э. он все же допускает термин «классический». Условность подобных наименований несомненна, и термин «классический» период так же неточен в применении к этрусскому искусству, как «архаический», а тем более «эллинистический». И все же такими названиями сейчас пользуются, выражая в них художественную близость этрусских и эллинских форм.
В настоящем очерке периодизация этрусского искусства близка вышеупомянутым вариантам, учитывается сильное воздействие передневосточных, эллинских, а позднее римских эстетических принципов. Однако при изложении развития этрусского искусства особенное внимание уделяется происходившим на Апеннинском полуострове историческим событиям, влиявшим на художественную жизнь, а также указывается на своеобразие этрусских памятников, на их отличия от греческих, на особенную специфику их содержания и художественных форм.
ИСКУССТВО VIII—VII ВЕКОВ ДО Н.Э.
[с.13] Племена эпохи бронзы, жившие на Апеннинском полуострове до этрусков, оставили после себя мало памятников. О предметах, которыми пользовались люди тех далеких времен, их жилищах, утвари, одежде, украшениях известно преимущественно по тому материалу, какой археологи находят в погребениях. У ряда этих народностей было распространено трупоположение, а в эпоху поздней бронзы и начала железного века — трупосожжение. Самые древние некрополи, датированные поздним бронзовым веком, так называемые «поля урн», найдены южнее реки По и на берегах моря. Подобные захоронения вблизи Болоньи получили названия виллановианских, по имени местечка, где их обнаружили в 1853 году. Так же называют и культуру, предшествовавшую этрусской. Виллановианские погребения IX—VIII веков до н.э. открыты и вблизи этрусского города Черветери. Это либо небольшие ямы для помещения там урн с пеплом после кремации, либо более крупные, продолговатые, выкопанные в земле или вырезанные в туфе могилы.
Ямы для урн с пеплом различны. В некрополе Сорбо, близ Черветери, известны два типа: цилиндрические углубления в земле для вырезанного из туфового камня ящика с пеплохранильницей и более сложные «двойные» могилы в виде верхней широкой, заполнявшейся камнями и накрывавшейся плитой, и более узкой нижней для сосуда с пеплом.
[с.14]
| 1. Биконическая виллановианская урна со шлемом. Глина. IX—VIII вв. до н. э. Тарквиния (в древности Тарквинии), Национальный музей. |
[с.15] Поверхность урн биконической формы, расширяющихся в центре, из ранних захоронений виллановианской культуры часто расписана меандрами, треугольниками, квадратами или полосами. Накрывались урны перевернутыми сосудами, иногда шлемами с несложными узорами также геометрического стиля (ил. 1, 3).
| 2. Погребальная урна в форме хижины. Глина. IX в. до н. э. Тарквиния, Национальный музей. |
Терракотовые виллановианские урны для пепла воспроизводили порой форму хижин (ил. 2). Возможно, что древнейшие урны, найденные в районах Лация — круглые в плане — уподоблялись культовым сооружениям; обнаруженные в области этрусков, близ Тарквиний, Ветулонии и Бизенция, имеют уже вид обычных жилых построек и украшены в верхней части лепными фигурками, грубо повторяющими облик животных или птиц. В виллановианских поселениях имелись не только гончарные мастерские; ремесленники изготавливали там бронзовые и железные украшения и фибулы, а также шлемы с геометрическими узорами на поверхности. Сохранились искусно сделанные глиняные и бронзовые фигурные сосуды (ил. 4, 5).
[с.16]
| 3. Погребальная виллановианская урна. Бронза. IX—VIII вв. до н. э. Тарквиния, Национальный музей. |
В конце VIII века до н.э. достаточно сильными стали береговые и расположенные севернее Рима близко от моря Ветулония, Тарквинии и Вейи. Южнее Рима выдвигалась Капуя, тяготевшая к греческому образу жизни. Этрусские города, по-видимому, часто соперничали между собой; уже во второй половине VII века до н.э. замечается упадок Ветулонии и Вульчи. В то же время заявляют о себе Черветери (древнее название Цере) и другие города. Быстро развивались Популония и поселения верхнего течения реки Арно — Квинто-Фиорентино, Комеана. Росли их связи с эллинами; известно, что около середины VII века до н.э. греческий [с.17] вазописец Аристоноф переехал в Черветери, где создал свой сохранившийся до наших дней кратер с изображением циклопа Полифема и морской битвы.
Для всех областей Апеннинского полуострова, а также Сицилии VIII—VII века до н.э. были очень бурными. В то время различными племенами осваивались новые земли. Интенсивной была миграция греков, основавших древнейшую колонию — город Кумы (750 г. до н.э.), создавших центры — Регий (730 —720 гг. до н.э.), Сибарис (708 г. до н.э.), Тарент (706 г. до н.э.), Метапонт (690 г. до н.э.). В Сицилии в те годы также возникали греческие города: Сиракузы (734 г. до н.э.), Леонтини (729 г. до н.э.), Катанья (729 г. до н.э.), Мегара (728 г. до н.э.), Гела (688 г. до н.э.). Возможно, что Кумы не были самым северным пунктом этой колонизационной волны эллинов.
В тот же период, во второй половине VIII — начале VII века до н.э., между реками Тибром и Арно происходили значительные события, способствовавшие возникновению крупных поселений и городов этрусков. На территории Северной Тосканы небольшие поселки виллановианской культуры сменили города с этрусским населением. Этрусское влияние распространилось на области Кампаньи: в Пренесте этруски правили уже в первой половине VII века до н.э., а с 616 года до н.э. этрусским царям, как полагают многие историки, подчинялся Рим.
До сих пор не ясно происхождение этрусков, не известно, были ли они потомками виллановианцев или пришли сюда из других районов Средиземноморья. Предположение, что этруски прибыли на Апеннинский полуостров морем из малоазийской области Лидии высказывал еще греческий историк V века до н.э. Геродот, называвший переселенцев, как и другие эллины, тирренами1. Точку зрения Геродота разделял римский историк рубежа I—II веков н.э. Корнелий Тацит. Другой античный историк конца I века до н.э. Дионисий [с.18] Галикарнасский полагал, что этруски — аборигены, не сходные с лидийцами по языку, законам или религии. Тит Ливий придерживался мнения, что этруски родственны некоторым альпийским племенам. Хотя проблема происхождения этрусков остается, вызывая порой различные гипотезы и предположения, бесспорно то, что между Тибром и Арно именно во второй половине VIII—VII веке до н.э. возникали, быстро развивались и крепли экономически и культурно этрусские города.
| 4. Фигурный аск в виде лани. Глина. VIII в. до н.э. Тарквиния, Национальный музей. |
События политической жизни этрусков известны мало. Эллинские авторы редко упоминают о взаимоотношениях греческих центров с этрусскими. Большую ценность поэтому, несмотря на краткость и тенденциозность, представляют отрывочные сведения римских историков об этрусских городах. VII век до н.э. — век становления и укрепления этрусков, расширения их [с.19] торговых связей, развития морского флота, создания союзов городов, каждый из которых представлял независимое от соседей государство. Тогда же определились социальная и культурная системы этрусских городов. Формально ими управляли выборные цари, но фактически власть принадлежала влиятельным аристократическим родам.
| 5. Фигурный виллановианский сосуд в виде колесницы. Бронза. VIII в. до н.э. Тарквиния, Национальный музей. |
Особенно процветавшими экономически и политически были этруски прибрежных районов, державшие в своих руках морскую торговлю с другими народами. Несколько позже укрепили свои позиции и города, располагавшиеся вдали от моря. Влияние этрусков в конце VII века до н.э. распространилось за пределы Тибра и Арно. Их колонии и города, как упоминалось, возникали южнее Рима и севернее Флоренции, однако удаленность от основных центров нередко мешала их развитию.
[с.20] Этруски чутко реагировали на события конца VIII—VII века до н.э. в бассейне Средиземноморья, особенно на востоке, и поддерживали связи с сильнейшими державами. Этим объясняются находки в этрусских погребениях VII века до н.э. предметов ремесла из финикийских и египетских мастерских (ил. 6). Нужно думать, что знакомству этрусков с художественными достижениями культуры народов Востока во многом способствовали греки.
В конце VIII — начале VII века до н.э. на Западное Средиземноморье Восток оказывал заметное воздействие. Тогда процветало Фригийское царство богатейшего царя Мидаса, женатого на греческой царевне из Кум. Его связь с эллинами была очень сильной: он первым из варваров обратился к дельфийскому оракулу. В VIII веке до н.э. многие племена держала в своей власти могучая ассирийская держава, египетский фараон посылал дань ассирийскому царю Саргону. Ассаргадон II в VII веке до н.э. завоевал Финикию и Египет. Этим объясняется широкое распространение у этрусков памятников художественного ремесла, создававшихся в финикийских, ассирийских, египетских и других мастерских. Этруски более чутко, чем другие народы, восприняли культуру восточных деспотий, и VII век до н.э. в их художественной жизни был периодом ориентализирующим. В конце VII века до н.э. этруски начали, как отмечалось, все более тяготеть, во всяком случае, в своих религиозно-культурных проявлениях, к Греции. Они поддерживали связь не только с близкими им италийскими греками юга Апеннинского полуострова и Сицилии, но и с балканскими эллинами. Хотя, надо сказать, и в VII веке до н.э. этруски воспринимали культуру восточных стран через призму греческого к ней отношения; и тогда эллины являлись своеобразным фильтром между странами Восточного Средиземноморья и Этрурией. Огромным для этрусской культуры и, очевидно, экономики в начале VI века до н.э.
[с.21]
| 6. Ситула из гробницы Боккориса. Стеклянная паста. VIII в. до н.э. Тарквиния, Национальный музей. |
[с.22] было значение греческого города Коринфа. Все сильнее сказывалось влияние греческих религии и мифологии.
Тесное общение этрусков в лучшие времена их существования с эллинами определило большое внешнее сходство в их пантеонах. Уже в конце VII и в VI веках до н.э. возникли божества, имевшие много общего с греческими. Бог Тиния был подобен Зевсу, богиня Уни — Гере, Минерва — Афине, Туран — Афродите, Турмс — Гермесу, Нептун — Посейдону. Имена этрусских богов часто находят на бронзовых зеркалах, керамических изделиях. В VI веке до н.э. появились триады богов — Юпитер, Юнона и Минерва, как их стали называть позднее римляне. Правда, некоторые божества были не сходны с греческими. Трудно найти у эллинов что-либо подобное мрачному покровителю города Вольсинии Вольтумне, возможно, главному верховному богу этрусков (2, с. 66)*.
Этруски верили в существование добрых и злых демонов: Лазы, Тухулки и других. Отличны от греческих и изображенные танцующими на крышке бронзовой ситулы конца VIII века до н.э. из Бизенция древнейшие этрусские божества. Здесь можно видеть истоки тех культов, которые у латинян будут воплощаться в образах пенатов и ларов.
Не дошедшие до нас рукописи этрусков, по-видимому, фиксировали многие религиозные законы и обычаи. Некоторые из них остались запечатленными в живописи и в сохранившихся жреческих предметах. Особенно широко были распространены у этрусков гадания жрецов по полету птиц и внутренностям животных, чаще всего по печени, бронзовая модель которой с указанием имен богов найдена в Плаценции. Чувство соответствия всеобщего и единичного, великого и малого [с.23] находило выражение, в частности, в древнем веровании, что здоровая печень жертвенного животного означала милость богов к задуманному предприятию.
АРХИТЕКТУРА
В точных расчетах и глубоко продуманных строительных решениях этрусских зодчих нашел отражение научный гений этого народа, в особенных по характеру своей гармонии архитектурных образах проявился его художественный дар. Археологические открытия дали возможность говорить о планировке городов, восстанавливать систему крепостных стен и ворот, определять конструкции мостов и пробитых в скалах тоннелей, систематизировать формы разнообразных гробниц, типы храмов и жилых домов. Не известны пока лишь этрусские доримского периода общественные здания, вроде греческих булевтерионов или пританеев, а также зрелищные сооружения — театры, стадионы, цирки; хотя они, нужно думать, существовали, судя по фреске V века до н.э. из гробницы Тарквинии (8, с. 223) с изображением сидящих в театре зрителей. Деловой, обусловленный жизненной необходимостью либо культовыми требованиями характер этрусской архитектуры был воспринят зодчими Римской республики, во многом использовавшими опыт этрусков.
Города этрусков возникали в различных по рельефу участках Апеннинского полуострова. Марцаботто располагался на сравнительно невысоком, довольно ровном, но покатом плато, ограниченном с одной стороны течением реки, а с другой — невысоким горным хребтом. Клузий (Кьюзи), Волатерра (Вольтерра), Перузия (Перуджа) строились на высоких, труднодоступных и легко защищавшихся возвышенностях. Иногда этруски обосновывались в дельтах рек, стремясь укрыться от нападения с помощью водных преград, как в случае [с.24] города Спина в устье По. Расположение города обусловливалось не только обстоятельствами обороны, но и потребностью иметь неподалеку пресную воду реки или озера. Учитывалась и близость других центров и поселений, с которыми могли бы поддерживаться контакты, а также основных торговых путей как в пределах Апеннинского полуострова, так и в рамках всего средиземноморского бассейна. Несомненно, именно этим вызвано появление портовых городов по берегам моря.
| 7. План древнего города Розелла. |
Постройки этрусков VII века до н.э., когда в их искусстве преобладали восточные влияния, сохранились плохо, но они все же могут дать представление о характере архитектурного мышления зодчих. Тогда только начинали определяться принципы градостроительства, в частности наиболее целесообразная планировка улиц и площадей, создание дорог и мостов. Малое количество дошедших от того периода памятников жилой и общественной архитектуры объясняется непрочностью [с.25] строительных материалов, преимущественно сырцовых кирпичей, из которых сооружались стены домов и храмов.
| 8. Крепостная стена древнего города Розелла. VII в. до н.э. |
Примером ранних оборонительных укреплений этрусских городов VII века до н.э. может служить участок стены города Розелла с каменным фундаментом и верхом из сырцовых кирпичей, уцелевший под стеной последующего века (ил. 8). Однако большая часть стены Розеллы (ил. 7) относилась уже к VI веку до н.э. и представляла собой довольно мощную оборонительную систему длиной около 3 км. Стена сохранилась в некоторых местах на высоту 7 м с толщиной до 2 м. Полигональная кладка в ранних участках стены чередуется с квадровой; возможно, это результат реставрации в годы господства римлян (24, с. 181; 18, с. 279).
Дома этрусков в первые века их существования мало чем отличались от построек культуры Виллановы. Известные по находкам в склепах, виллановианские урны воспроизводили круглые или овальные в плане хижины. Этрусские урны, повторявшие жилые дома [с.26] того времени, не найдены, наиболее ранние из них относятся лишь к VI веку до н.э.
Обнаруженные в Розелле здания VII века до н.э., назначение которых точно не определено, сооружались в основном из сырцовых кирпичей (15, с. 114), в некоторых местах сохранились довольно большой высоты их стены. Уцелевший дверной проем одного из таких помещений выходил на улицу, проезжая часть рядом представляла собой плотно утрамбованную землю. Неподалеку находилось круглое здание пяти метров в диаметре с каменным порогом в восточном дверном проеме. Трудно утверждать что-либо определенное о перекрытии этой центрической, с желтой штукатуркой стен постройки, возможно, оно было псевдокупольным. В этих помещениях Розеллы нашли круглый сосуд красноватой глины (импасто), две большие гири, обломки глиняных ваз типа импасто и буккеро. В третьем здании с прямоугольными помещениями и также оштукатуренной поверхностью сырцовых стен, очевидно, имелось перекрытие с деревянными балками и черепицей, найденной при раскопках. Примечательно, что при изготовлении черепиц глина смешивалась здесь с толченой медью.
В годы формирования этрусских городов культовым постройкам придавалось большое значение. Уже в VII веке до н.э. создавались храмы, тогда как ранее религиозные церемонии совершались на открытых площадках. Воспроизведением храма является относящаяся к VII веку до н.э. посвятительная, найденная в Конка (Сатрик) модель здания, изображающая небольшой простиль с выступающими двумя колоннами, поддерживающими двускатную крышу. Боковых колонн, обычных для периптеров греческих храмов, у этого здания не имелось, отсутствовал и вход с тыльной стороны, зато открывалось оно сравнительно глубоким портиком. Такого же типа — терракотовые модели Перахоры в Греции и в Герейоне Аргоса. Подобные храмовые постройки, в дальнейшем широко распространенные в [с.27] архитектуре этрусков, а затем и римлян, уже на ранней стадии украшались терракотовыми фигурками, а также раскрашенными глиняными плитами.
Значительно лучше, чем жилые, культовые и оборонительные сооружения, дошли до нас гробницы VII века до н.э., строившиеся не для земной жизни, как дома и храмы, но на более длительный срок — для вечного загробного существования. Поразительной сохранности некоторых усыпальниц VII века до н.э. способствовала не только прочность камня, из которого складывались склепы, но и долгое время не раскрывавшаяся тайна их расположения. Дорогостоящие ювелирные украшения и другие изделия высокой ценности, оставлявшиеся в могилах, уже в древности представляли соблазн для грабителей. Некрополи этрусков VII века до н.э. найдены в различных районах между Арно и Тибром. Лучше других сохранились погребения у Черветери и современной Флоренции, а также около Популонии и Ветулонии и близ Кьюзи и Тарквиний. Этрусские кладбища располагались нередко там же, где хоронили своих близких жители культуры Виллановы.
Особенной монументальностью отличаются гробницы VII века до н.э. вблизи города Цере (Черветери). В пределах некрополя Сорбо, расположенного на юг от города, в 1835 — 1837 годах была открыта гробница, названная Реголини-Галасси, по имени впервые обнаруживших ее — священника Реголини и генерала Галасси (ил. 9). Интерьер ее представляет собой узкий, вырубленный в туфе коридор — дромос, по боковым сторонам которого имеются входы в небольшие овальные в плане камеры (ил. 10). Верхняя часть усыпальницы перекрыта огромными плитами с постепенным напуском в виде примитивного свода. Имитация двускатной крыши получила большое распространение в архитектуре склепов VII века до н.э. Вполне возможно, что подобные или четырехскатные перекрытия существовали и в жилищах этрусков того времени.
[с.28]
| 9. Интерьер гробницы Реголини-Галасси в Черветери. VII в. до н.э. |
| 10. План гробницы Реголини-Галасси. |
[с.29] Гробница Хижины в некрополе Черветери имеет вырезанную целиком в туфовой скале камеру (ил. 15). Как и в усыпальнице Реголини-Галасси, между наклонными плоскостями перекрытий здесь вверху оставлена узкая полоска, воспроизводящая часть верхней плиты, кроме того, имеется сводчатый вход, лежанки по краям склепа, от которых начинаются наклоненные стены гробницы2. Скале, в которую врезались склепы Реголини-Галасси и Хижины, придавали цилиндрическую форму курганов-тумулусов. Позднее в них размещали и другие захоронения (ил. 16). Иногда такие курганы в Черветери имели земляные покрытия, порой они представляли собой сплошной туфовый массив. Гробнице Хижины близка по типу перекрытия гробница Мелоне I, расположенная вблизи Кортоны в Содо. Разница состоит лишь в том, что завершение последней было не ложным, вырезанным сплошь в монолитной скале, а выложено из настоящих плит с постепенным напуском (15, с. 52).
| 11. План гробницы Монтальола. VII в. до н.э. |
[с.30] Вблизи современной Флоренции этруски сохраняли ту же курганную систему, но погребальные камеры не вырезались в породе, а выкладывались из каменных блоков и затем покрывались землей. Гробницы Монтаньола и Монтефортини, найденные в нескольких километрах от Флоренции, интересны архитектурой своих склепов. Длинный, с небольшим понижением коридор-дромос ведет к входу в гробницу Монтаньола (ил. 13). Стены его (длина 12 м) сделаны из грубо высеченных камней. После нескольких пологих ступенек начинается гладкий пол дромоса. Вход в гробницу Монтаньола представляет собой перекрытый мощной плитой дверной проем, за которым расположена вытянутая в длину погребальная камера. Ее стены образованы каменными плитами, кверху все более выступающими, подобно системе ложных перекрытий гробниц Реголини-Галасси и Хижины. Дверные проемы в стенах склепа ведут в боковые камеры (ил. 11), как и в усыпальнице Реголини-Галасси3. Основное и называвшееся толосом помещение гробницы Монтаньола расположено в глубине кургана (ил. 12). Вход в него идет из гробницы со ступенчатым перекрытием через дверной проем с
[с.31]
| 12. Интерьер гробницы Монтаньола в Квинто-Фьорентино. VII в. до н.э. |
| [с.32] | |
| 13. Вход в гробницу Монтаньола. VII в. до н.э. |
также ступенчатым завершением (15, с. 35—37). Толос имеет круглые очертания в плане и стены, начинающие на некотором расстоянии от пола сближаться: выступающие плиты образуют ложный свод (18, с. 114). Мощный четырехгранный, несколько сужающийся кверху столб в центре толоса не имеет конструктивного значения и не служит опорой, по-видимому, он связывался с какими-то культовыми церемониями этрусков.
Гробница Монтефортини, расположенная также недалеко от современной Флоренции, построена в другой
| [с.33] | [с.34] | ||
| 14. Вход в гробницу некрополя Поджо-Буко, близ Анседонии. VII—VI вв. до н.э. | 
| 15. Интерьер гробницы Хижины в Черветери. VII в. до н.э. |
| [с.35] | |
| 16. План и разрез тумулуса II в Черветери с гробницей Хижины. VII в. до н.э. |
архитектурной схеме. Четырехугольное в плане помещение склепа имеет ступенчатое завершение4. На высоте человеческого роста от вертикальных стенок начинается перекрытие, образующееся с помощью постепенного выдвижения вышележащих плит. Как в дромосе Монтаньолы и гробнице Реголини-Галасси, здесь можно видеть оставленную незакрытой и протянувшуюся вдоль всего склепа длинной полосой верхнюю плиту перекрытия (15, с. 39,40; 18, с. 117—119, 121). Подобным же образом перекрыта гробница Монтекальварио близ города Кастеллина ин Кьянти (15, с. 86, 87)5. Много гробниц VII—VI веков до н.э. с мощными плитами входов открыто также в окрестностях Анседонии в некрополе Поджо-Буко (ил. 14).
Монументальные погребальные сооружения строились в больших количествах в богатых и сильных этрусских городах VII века до н.э. В окрестностях Популонии и вблизи современной Флоренции этруски не [с.36] использовали мощные залежи каменных пород, в которых можно было бы вырезать большие гробницы, как возле Черветери, но обычно выкладывали склепы из каменных блоков, создавая конструкции, лишь внешне похожие на вырезанные в породе гробницы Черветери.
| 17. Вид на вскрытую гробницу Погребальных лож в некрополе Сан-Чербоне, Популония. VII в. до н.э. |
Потом эти сооружения засыпали землей, образовывая курганы-тумулусы, окруженные стенкой-крепидой, предохранявшей земляной холм от расползания. Так, курган Флабелли ди Бронзо имеет невысокую из четырех-пяти рядов камней крепиду, усиленную в верхней части небольшим выступом-карнизом, над которым лежит еще один ряд камней (ил. 19). В таких тумулусах обычно скрывалась погребальная камера с ведущим к ней дромосом. Уже тогда этруски начинали [с.37] использовать декор, нередко имитировавший украшения или бытовые жизненные предметы.
| 18. Дромос и вход в гробницу «Каменная». Округа Ветулонии. VII в. до н.э. |
Гробница Погребальных лож в одном из курганов Популонии названа по найденным там лежанкам, украшенным каменными колонками, похожими на деревянные или металлические (ил. 17).
Ложными сводами завершены и склепы в Ветулонии (15, с. 105, 106). Углы прямоугольных в плане гробниц «Каменная» (ил. 18) и Дьяволино II начиная с высоты человеческого роста перекрывались плитами, образующими постепенные переходы от квадрата к многоугольнику и затем к концентрическим кругам, выступающим друг над другом и завершавшимся вверху одной плитой6. Гробница «Каменная» похожа на гробницу Монтаньола [с.38] возвышающимся в ее центре четырехгранным, сужающимся кверху столбом, смысл и назначение которого, как упоминалось выше, не вполне ясны.
| 19. Курган Флабелли ди Бронзо. VII в. до н.э. |
В некрополях Кьюзи в конце VII века до н.э. возникли склепы иного типа. Вырезанные в скалистом грунте небольшие погребальные камеры имели столб в центре и лежанки по стенам для размещения урн с пеплом после кремации. Обряд погребения, отличный от трупоположения, принятого в других районах Этрурии, возможно, определил сравнительно небольшие размеры этих гробниц. Если архитектура усыпальниц Черветери и близ Флоренции тяготеет к монументальности, то в сооружениях близ Кьюзи ощущаются иные принципы: низко нависающий потолок, ориентация архитектурных масс не ввысь, а по кругу приводит к ощущению замкнутости. Вырезанные в скале, на склоне горы, эти склепы, в отличие от роскошных усыпальниц Черветери или Монтаньолы, напоминают хорошо оформленные пещеры.
[с.39]
| 20. Интерьер гробницы в Казале Мариттимо близ Вольтерры. Конец VII — начало VI в. до н.э. |
[с.40] Некоторые этрусские гробницы после вскрытия были перенесены в Археологический музей Флоренции. Такой чести удостоился имевший ложноопорный столб склеп в Казале Мариттимо близ современного города Вольтерра (ил. 20).
Гробницы ориентализирующего периода создавались и в районе Тарквиний. Одна из них названа по имени египетского фараона 27 династии — Боккориса. В ее четырехугольного плана, высеченном в скале помещении с потолком, имитирующим двускатное перекрытие, были обнаружены произведения египетского искусства, в том числе терракотовая ситула, украшенная рисунками, имевшая надпись с именем фараона Боккориса. Кроме памятников, исполненных египетскими мастерами, там же найдены и изделия финикийского художественного ремесла.
ЖИВОПИСЬ
Художественная основа этрусских гробниц VII века до н.э. заключалась в их архитектурной конструкции. Живописных композиций стены склепов в большинстве своем еще не несли. Однако именно в то время начинали появляться красочные покрытия. Одна из самых ранних усыпальниц с росписями — гробница Кампана, расположенная близ Вей, — имеет потолок в виде чуть изогнутого свода типа переднеазиатских (ил. 22). Желтые, красные, черные, голубые краски, нанесенные на каменные туфовые стены, поражают многоцветностью и яркостью, предвосхищают любовь этрусков VI века до н.э. к многокрасочным фрескам. Роспись в гробнице Кампана расположена по сторонам от дверного проема, ведущего из основной камеры в дополнительные. Каждый простенок разделен на два фриза. Над дверью и по бокам ее идет узор из цветных треугольников, второй ярус которых касается границы сводчатого потолка
[с.41]
| 21. Живопись из гробницы в Черветери. Перенесение души умершей. Живопись на терракотовых плитах. VII — начало VI в. до н.э. |
[с.42] камеры. В нижнем фризе правой стены — сфинкс на высоких лапах, с сильно изгибающимися крыльями, и царапающий его сзади, присевший на задние лапы лев.
| 22. Реконструкция интерьера гробницы Кампана. VII в. до н.э. |
На втором плане, под туловищем сфинкса, помещена лань. Верхняя композиция сложнее и вызывает различные предположения о сюжете. Здесь изображены мужские фигуры, гибкие извивающиеся стебли растений, крупная, на высоких ногах лошадь и пантера, сидящая на ее крупе (ил. 23). Фигуры людей и животных выполнены в манере росписей древнегреческих ваз ориентализирующего стиля.
Ранними произведениями этрусской живописи конца VII века до н.э. являются также плиты из гробниц Черветери. На одной воспроизведена сцена перенесения души умершей (ил. 21), на другой — идущие друг за другом плакальщицы с культовыми сосудами в руках, в остроносой обуви, в длинных, до пят, одеждах. В фигурах женщин, в трактовке их лиц с крупными крючковатыми носами, в свободно нанесенном контуре
[с.43]
| 23. Живопись гробницы Кампана. VII в. до н.э. |
[с.44] заметно воздействие на этрусских мастеров переднеазиатского искусства. На другой плите из Черветери с сидящим и поднявшим лапу сфинксом чувствуется следование цветовой гамме коринфских ваз. Чередование красочных тонов на крыльях чудовища напоминает расцветку орнамента керамических сосудов Коринфа (6, ил. 29г). В то же время плавные очертания туловища и головы сфинкса вызывают в памяти манеру, свойственную художникам более восточных центров.
СКУЛЬПТУРА
В VII веке до н.э. у этрусков мало памятников крупных размеров. Монументальных статуй, подобных древнегреческим куросам, вызывающим удивление величавостью форм, Этрурия не знала. Не исполнялись такие произведения, впрочем, и позднее. Причина этого не в недостатке материалов или неумении скульпторов, но в художественных задачах и содержании образов. Огромные, порой намного превышавшие рост человека куросы, создававшиеся ваятелями некоторых древнегреческих городов VII века до н.э., должны были выражать могущество и силу возникавших городских общин, совершенство физических и духовных возможностей граждан. Жившие же на территории Апеннинского полуострова этруски только начинали тогда формироваться в крупные союзы. В их обществе еще не созрели идеи, которые требовали форм монументальной скульптуры. Все внимание мастеров обращалось на мелкую пластику и рельеф.
Ваятели использовали разнообразные материалы для своих произведений — бронзу, глину, слоновую кость, дерево. Камень применялся реже, преимущественно в архитектуре или надгробной скульптуре и к тому же в более поздние периоды. Ранним бронзовым изделием является погребальная маска VII века до н.э.,
| [с.45] | [с.46] | ||
| 24. Погребальная маска. Бронза. VII в. до н.э. Кьюзи, Городской музей. | 
| 25. Женская статуэтка. Бронза. VII в. до н.э. Флоренция, Археологический музей. |
| [с.47] | |
| 26. Косметическая коробочка из Пренесты в виде птички. Дерево. VII в. до н.э. Рим, Музей виллы Джулия. |
служившая, очевидно, украшением урны (ил. 24). Бронзовые статуэтки, найденные в погребениях, изображают мужчин и женщин. В некоторых случаях можно узнать в мужчинах воинов, в женщинах — молящихся или жриц. Высота этих фигурок, укрепленных чаще всего на круглых подставках, обычно около 10 см. Хорошие их образцы хранятся в музеях Ареццо и Флоренции. Грубые пластические массы мало гармоничны, но в них есть выразительность, усиленная обобщенностью исполнения (24, ил. 15а).
В одной из фигурок юноши-воина скульптор показал, как и в статуях древнегреческих куросов, левую ногу чуть выдвинутой вперед. Длинные волосы ниспадают на плечи воина, на его бедрах накидка, руки, согнутые в локтях, выставлены перед торсом. Образ воплощает готовность к действию, решительность, силу. Статуэтка из музея Флоренции представляет женщину, задрапированную в длинный, до пят спускающийся плащ, верх которого наброшен на голову (ил. 25). Мастер хорошо передал глубокую внутреннюю напряженность человека. Ощущению замкнутости и сосредоточенности способствует однообразно трактованная [с.48] поверхность плаща. Фронтальность торса, обращение лица чуть кверху усиливает культовую выразительность произведения.
| 27. Фигурная статуэтка из гробницы Барберини в Пренесте. Слоновая кость. Деталь. VII в. до н.э. |
В бронзовой фигурке девушки из Ареццо еще заметна непропорциональность изваяний виллановианского периода (24, ил. 15с.). Несоразмерно большая голова, однообразная пластика тела, жесткость движения согнутых в локтях и выдвинутых вперед рук свойственны ранним образцам этрусской художественной бронзы. Мастера только начинали пробовать свои силы в изображении человеческой фигуры и головы. Обобщенно и грубо переданы крупные глаза, занимающие большую часть лица, но длинные косы девушки — [с.49] одна толстая, спускающаяся на спину, другие тонкие, лежащие на плечах, исполнены тщательнее.
Бронзовым статуэткам того времени присуща особая лаконичная эмоциональность. Они обращают лицо к небу, всем своим существом устремляются вперед, динамичны при внешней неподвижности; заметна их живая заинтересованность открывающимся перед ними миром, духовная насыщенность. Здесь ощущается пробуждение экспрессивности, позднее заявившей о себе в более гармоничных и совершенных скульптурных формах VI—V веков до н.э.
Мастера VII века до н.э. исполняли статуэтки и из слоновой кости. В правой руке обнаженной женщины чашка, а левая положена на грудь (24, ил. 11). Пластические формы фигурки, связанной, видимо, с почитанием культа плодородия, мягки и круглы: голова, плечи, ноги выточены очень искусно. Лишь в трактовке согнутых рук, как и в рассмотренных выше бронзовых статуэтках, заметны жесткость и сухость форм. Поверхность слоновой кости тщательно, до блеска отполирована. Примечательно, что эта фигурка была обернута (неизвестно когда, первоначально или позднее) в тонкий слой золотой фольги, остатки которой сохранились на голове, плечах и спине.
Искусство этрусских скульпторов, все более совершенствовавшихся в изображении человека и животных, находило проявление не только в исполнении подобных культовых статуэток, но и в создании завершений урн-каноп или узорных композиций на крышках коробочек-пиксид из слоновой кости и дерева (ил. 26). Косторезы в своих нередко довольно динамических композициях широко использовали анималистические мотивы, вдохновляясь, возможно, образами греческих ориентализирующих ваз. Из слоновой кости вырезана сложная фигурная группа, найденная в гробнице Барберини в Пренесте (Палестрина): на спине льва лежит мужчина в панцире. Он раскинул ноги и обхватил
[с.50]
| 28. Ситула с рельефами на поверхности. Слоновая кость. Конец VII в. до н.э. |
| [с.51] | |
| 29. Крышка погребальной урны-канопы из Кьюзи. Терракота. VII в. до н.э. |
ими голову льва (ил. 27). Трактовка пластических форм здесь весьма необычная: решительность волевого лица, прямые складки одежды, жесткие пряди волос — все экспрессивно. Этому же способствует и обращение к сложной композиции и попытка показать фигуру в необычной позе, в резких динамических ракурсах.
Оригинальны и своеобразны крышки этрусских погребальных урн-каноп. Такие глиняные навершия исполнялись мастерами Кьюзи в VII веке до н.э. еще довольно обобщенно. Крышка из музея Филадельфийского университета уподоблена фигурке женщины, в
[с.52]
| 30. Погребальная урна-канопа. Глина. Конец VII в. до н.э. |
| [с.53] | |
| 31. Щит из гробницы Реголини-Галасси. Бронза. VII в. до н.э. |
длинных, спускающихся до пят одеждах (24, ил. 13). Умершая подняла правую руку, а левую прижала к груди, обратив к небу широко раскрытые, обозначенные глиняными налепами глаза. Скульптор, передающий простыми средствами глубокое волнение человека, обратил внимание и на детали, которые в виллановианской пластике не были возможны: браслет у локтя на левой руке покойной, квадратные углубления узора ее одежды, длинную косу за спиной. Этрусским ваятелям в подобных статуэтках, будь то бронза, слоновая кость или глина, плохо удавались руки. Они и здесь небрежно вылеплены, плохо соединены с туловищем. Лица, какими бы примитивными они порой ни казались, всегда исполнены тщательнее, с большим вниманием. По краям урны, которую венчает фигурка женщины, расположены плакальщики и головы грифов, призванных оберегать от злых сил пепел умершей.
[с.54] Имитируя в форме урны человеческую фигурку, мастера иногда показывали вытянутые вперед руки, как в пеплохранильнице из Флоренции (ил. 30).
Крышка урны-канопы из Кьюзи вылеплена в виде головы человека. Округлые дуги его бровей плавно переходят в линию носа; крупные черты — низкий лоб, массивная нижняя часть лица, большие схематично показанные уши, обобщенно переданные губы — трактованы мягко, но с предельным лаконизмом (ил. 29). Широкая толстая шея с обрезом внизу, надевавшаяся на горло урны, плоскости щек, подбородка — все решено в монументальных, весомых пластических формах. Характер исполнения образа отвечает состоянию возвышенного покоя, который и должен был здесь воплотить скульптор.
Не последнее место в художественной деятельности этрусков VII века до н.э. наряду с архитектурой, живописью, круглой скульптурой занимал рельеф. Небольшие шкатулки-пиксиды с нанесенными на их цилиндрические поверхности фризовыми композициями, крупные каменные плиты с рельефными фигурами, бронзовые бляхи, щиты с орнаментальными узорами и сюжетными сценами и другие подобные предметы нередко обнаруживают в погребениях. Три фриза на одной из ситул слоновой кости представляют различные сюжетные сцены. В верхнем можно видеть припавшего на передние лапы и оглядывающегося назад крупного оленя с ветвистыми рогами. На среднем фризе изображены колесница и возничий, держащий вожжи. На нижнем — женское божество между двумя расположенными в геральдической схеме крылатыми фантастическими чудовищами типа сфинксов (ил. 28). Эти композиции, исполненные в невысоком рельефе, отделены друг от друга узкими гладкими полосками. На крышке ситулы — фигурная ручка в виде небольшого сфинкса, вызывающего в памяти образцы заморского импорта, широко распространявшегося в [с.55] Этрурии, имевшей тесные торговые связи с центрами Восточного Средиземноморья.
Рельефами украшались не только небольшие, подобные ситулам, предметы обихода, но, по-видимому, и крупные деревянные изделия, в том числе мебель. В гробнице Реголини-Галасси найдена бронзовая, с фигурой сфинкса пластина. Дырочки по ее углам позволяют предполагать, что она прикреплялась гвоздями, может быть, к креслу (13, ил. 14). Над головой сфинкса мастер поместил орнамент лотосовидной формы; волнистый узор обрамляет чудовище, гибки плавные очертания его лап и тела. Стилевые качества этого образа близки восточным. Для раннего периода развития этрусского искусства характерно воздействие древневосточных художественных принципов: повторение одинаковых фигур, симметрия или геральдика в композициях, довольно богатая орнаментика.
Рельефы каменной плиты VII века до н.э. из гробницы Тарквиний отражают те же влияния (24, ил. 18): здесь и сфинксы, и чинно шествующие друг за другом уточки, и борющиеся фантастические существа. Кентавры на этрусских каменных плитах имеют крупные тела и маленькие головки, как и на древнегреческих рельефах, происходящих, в частности, из Малой Азии. В этрусских композициях повторяется свойственная восточногреческим, малоазийским или ассирийским рельефам того времени медлительная плавность движений персонажей. Некоторые этрусские рельефы еще близки виллановианским; продолжали сохраняться измельченность форм, дробность деталей, многофигурность. Проступала в них и характерная для виллановианского стиля изысканная манерность.
Рельефами покрывались предметы вооружения, украшения, культовые и бытовые изделия. Бронзовые щиты имели орнаментальные бляхи с предельно простыми узорами в виде концентрических круговых полос и пересекающих их радиальных штриховых линий,
| [с.56] | [с.57] | ||
| 32. Сосуд из Ветулонии с фигурными ножками. Бронза. VII в. до н.э. | 
| 33. Украшение котла-лебеса. Бронза. VII в. до н.э. |
[с.58] наклоненных то в одну, то в другую сторону (ил. 31). Изогнутые края бронзовой подвески из Кастелло украшены укрепленными на них собачками, лающими на фантастического зверя, головками быков и странных чудовищ, а также фигурой человекоподобного существа в сложном головном уборе (13, ил. 10с).
Гибкие замысловатые очертания приобретают порой ножки бронзовых сосудов. Линии, вызывающие в памяти образы скифского звериного стиля, причудливо переплетаются друг с другом, и трудно бывает распознать в них изображенную фигуру (ил. 32). Таковы же и украшения этрусских бронзовых канделябров с человеческими изваяниями (13, ил. 14a), бронзовых курильниц (13, ил. 14b) или подобных сирийским бронзовых котлов — лебесов с укрепленными по краям оскалившими пасти грифонами (ил. 33).
КЕРАМИКА
Динамичность ритмики жизни в средней части Апеннинского полуострова, получавшая в годы становления этрусских городов отражение в произведениях искусства, от памятников архитектуры до ювелирных изделий, нашла отголосок и в облике керамических сосудов VII века до н.э. Лишь позднее их художественные формы успокоятся, взаимоотношения частей станут более гармоничными. Замысловатость форм и сложность композиций, отмечавшиеся выше в этрусских изделиях из резной кости, обнаруживаются и в керамике VII века до н.э., в сосудах так называемых импасто и буккеро, изготавливавшихся из глины от руки или на гончарном круге и имеющих красного или черного цвета поверхность, отполированную с помощью лощения
Этрусская керамика более, чем какая-либо другая художественная продукция, отличалась своеобразием, [с.59] присущим творческому гению народа. Из мастерских того времени выходила всевозможная посуда, чаще всего причудливая по облику, с ручками, нередко уподобленными человеческой фигуре или какому-нибудь существу. Необычны порой и формы кувшинов, напоминающие животное или птицу, растение или плод. Очень искусно сделан небольшой этрусско-коринфский бальзамарий в виде обезьянки (ил. 34).
Сосуды импасто, красноватого или темного цвета, восходящие к виллановианской керамике, создавались из плохо отмученной глины не всегда ручной лепкой, но и на гончарном круге. Довольно много было распространено в этрусских городах чаш типа буккеро из черной глины — усовершенствованного импасто. Некоторые из них (тяжелое буккеро) имеют толстые, массивные стенки с выступающими на поверхности рельефными украшениями черного же цвета. Другие, легкое буккеро, исполнены из того же материала, но с тонкими стенками и чаще не с рельефными, но процарапанными узорами7. Сосуды буккеро, появившиеся в Этрурии во второй половине VII века до н.э., получили и далее широкое распространение, не очень изменяясь в формах и принципах обработки материала.
К концу VII — началу VI века до н.э. относятся массивные высокие подставки для нуждавшихся в опоре котлов со сферическим поддоном (ил. 35). В собрании Эрмитажа имеется такой памятник — граненый котел импасто с торчащими в стороны протомами — львиными мордами с разинутыми пастями и вытянутыми шеями, выступающими от него так, как будут два тысячелетия спустя выступать химеры на готических соборах. Кажется, они служили не только оберегами содержимого сосуда, но и своеобразными ручками для переноса большого, почти шаровидного котла. Не менее сложна своим решением высокая подставка. Она состоит из верхней чашевидной опоры, на которой
| [с.60] | [с.61] | ||
| 34. Этрусско-коринфский бальзамарий в виде обезьянки. Глина. VII в. до н.э. | 
| 35. Котел-лебес на фигурной подставке. Глина, импасто. Конец VII в. до н.э. |
[с.62] покоится котел, и нижней, подобной ей, но перевернутой и имеющей на поверхности четыре круга, каждый с шестью лучевыми прорезями, делающими подставку ажурной и более легкой. Два сферических утолщения в центральной части подставки напоминают также чаши, поставленные одна на другую. Мастер соединил их с верхней и нижней полусферами декоративными, рельефными изваяниями в виде стилизованных зверьков, которые могли использоваться также как ручки для переноса подставки с котлом. Подставка имеет не только рельефные украшения, но и красочные. На ее поверхности проведены волнистые, слегка углубленные полосы, заполненные коричневой краской. Они воспринимаются как потоки вод, которые преодолевают, стремясь кверху, стилизованные зверьки. Нетрудно заметить, что и в формах и в декоре этого сложного сооружения нашли выражение реальные представления мастера о мире, художественно воплощенные в керамические образы.
Этрусские сосуды той поры не только сложны, но нередко и изысканны по формам. Таков кувшин с высоким горлом, оканчивающимся головкой коня, с ручкой в виде наездника, держащегося обеими руками за тело лошади (ил. 36). Изготовивший его гончар увидел в форме обычного кувшина контуры живых существ и сумел придать творчески воображенным фигурам величие и монументальность. Талантливый мастер искусно декорировал кувшин, украсил голову коня роскошным цветком лилии, который нередко использовался в то время для оживления терракотовых и бронзовых изделий; извилистыми линиями он изобразил локоны наездника, волнистым орнаментом покрыл боковые части горла сосуда и поместил красивые розетты по краям широкого тулова.
Фантазия гончара вызывала и изощренные формы у небольших по размерам глиняных шкатулок-пиксид буккеро (13, ил. 11c). Крышка найденной в
[с.63]
| 36. Фигурный сосуд из некрополя Черветери. Глина, буккеро. VII в. до н.э. |
[с.64] Ветулонии пиксиды окружена двадцатью шестью радиальными, оканчивающимися шариками-выступами, напоминающими стилизованные формы растения. На поверхности крышки в невысоком рельефе с процарапыванием изображены коза, пантера и лев. Распространенным явлением было введение тогда в формы керамики фигур животных. Гончары обычно показывали их подвижными, энергичными, как бы придавая глине жизненную экспрессию, насыщая художественные образы динамической напряженностью. Часто края пиксид буккеро, как и края лебесов, украшались головками козлов на изгибающихся, подвижных шеях; причем изваяния эти исполнены то покоя и грации, то тревоги и беспокойства.
Нередко использовались тогда мотивы древнегреческой керамики геометрического и ориентализирующего стилей: крышку одноручного кувшина буккеро из Орвието украшает вылепленная от руки лошадка, подобная встречающимся на крышках древнегреческих пиксид. На глиняном горле этого же сосуда оттиснут фриз с изображением мерно следующих друг за другом животных, вызывающий в памяти живописные фризы родосских кувшинов ориентализирующего стиля (13, ил. 30a). Трактовка животных на сосудах VII века до н.э. весьма различна. Иногда это предельно обобщенная и геометризированная, величественная и спокойная фигурка. Порой этрусские мастера приближают облик животных, их подвижные и динамичные силуэты к реальным прототипам.
В формах некоторых изделий буккеро VII века до н.э. гончары добивались большой выразительности (13, ил. 12в). Так, ребристые вертикальные каннелюры на тулове найденного в Цере кувшина подчеркивают стройность и красоту его объема. Горло и ручка этого простого по очертаниям сосуда оживлены узорами пальметт, контурами фантастических животных. Многие кубки буккеро имеют графические изображения [с.65] (13, ил. 12с): дно кубка из Ветулонии украшено фигурой сфинкса, на конической ножке процарапана этрусская надпись. Высота и форма плоской ручки заставляют думать о возможном повторении в этом глиняном сосуде какого-нибудь бронзового изделия. Все в таких керамических произведениях своеобразно и типично только для художественных образов Западного Средиземноморья.
Тесные связи гончаров с греческими мастерами, знакомство их с эллинской керамикой геометрического стиля VIII века до н.э. и памятниками ориентализирующего стиля VII века до н.э. несомненны. Симметричная композиция на поверхности одного из этрусских кратеров — человек держит за уздечки двух лошадок, стоящих по обе от него стороны, — почти в точности повторяет роспись аргосско-сикионского сосуда (13, ил. 12д).