ПУТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ!
ТЕОРИЯ ДЕТСКОГО СТРАХА
Посвящаю той, которая этого никогда не оценит,
Посвящаю тому, кто это никогда не прочитает,
Посвящаю той, что заставила полюбить черный цвет,
Посвящаю тому, кто помог понять, что я чего-то стою,
Посвящаю той, которая решила, что дружба существует,
Посвящаю тому, кто доказал, что смерть это не главное…
ПУТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СВОБОДЫ!
Вначале было Слово, и слово было у Бога, и Слово было Бог.
И я поверила в это! Не потому что так надо, а потому что, так было правильно!
Ты должен слушать меня, чтобы понять, как я люблю Тебя, ты должен увидеть меня нагой, чтобы понять, какой я предстала этому миру, ты должен поцеловать меня, и я должна ощутить шрамы на своей щеке! Мы одно целое! Ты мертвая плоть на моей кровати, ты также наг, как и я! Но между нами одна разница; за окном дождь, я курю, капли стекают по стеклу; а ты мертв, и лежишь на моей кровати, как ни в чем не бывало! И пройдут миллионы лет прежде, чем я пойму, что случилось, ведь это только начало, и я верю себе!
Слишком много крови, ты не замечаешь? Кубизм, футуризм, нелепое сочетание фраз, которые невозможно прицепить одно к другому – слепленные слова, полученные путем длительного запоминания в стенах Йельского университета, Сорбонны, Гарварда. Рисовать кровью и мочой это верх искусства! Я Сальвадор Дали в юбке, мое искусство это остановленное время, моя муза это мертвый мужчина в моей постели, а истина в жизни, это то, что женщина всегда права, даже когда она об этом не догадывается.
Amoris vulnus sanat idem, qui facit[1] - это написано кровью. А ты слишком красив, чтобы жить вечно. Волосы, разбросанные по лбу, как солома, глаза, что глядят на меня и не видят. Эти зеленые глаза! Мне не хочется плакать, я просто курю, а ты должен был умереть. Замечательное предложение, и совсем без восклицательного знака. Я смотрю на тебя. Взгляд скользит к животу, кусок ножниц торчит там, где у людей за кожной подкладкой находится печень. Кровь еще вытекает из пореза, но ножницы так гармоничны с твоим телом, что их так просто и не вытащить. Стальной наконечник раздваивается на два кольца, куда можно просунуть пальцы. Меч в камне, история Короля Артура! Ты не знаешь этих историй, потому что ты мертв! Я заставила себя отречься от кисти, и теперь ты пожалел об этом. Не потому что так надо, а потому, что по-другому быть не может. Я не напишу ни одной статьи, и теперь я чувствую, что умерла для себя. Обложка ELLE с Кристиной Агилерой, названия статей и литературный дебют Яни. Я больше не «Я».
Amor misceri cum timore non potest[2] - это тоже написано кровью и как раз над кроватью. Мягкая подушечка пальца пишет эту латынь. Как сейчас это помню: ты умираешь, ты смотришь на меня, ты не понимаешь, почему умираешь, но ты ничего не можешь изменить. Я сижу на тебе после нашей страстной ночи, после нашего обмена любовной энергией, по мне стекает пот, и приятная дрожь в низу живота еще не прошла. Но ты уже был обречен. Ножницы делают дугу, и вонзаются также легко, как вспороть брюхо молодому поросенку. Мы еще одно целое, но ты обречен!
– Яни!
Это твои последние слова, обращенные ко мне! «Сорванные с губ» я нашла такое выражение в 359-ти любовных романах. ДЛЯ СПРАВКИ: такой бред читают влюбленные в свои мечты домохозяйки. В каждом из романов оно встречается не меньше десяти раз. Ты забываешь, чего я на самом деле стою. Я не пожалею ни одного мужчины, что сделает мне больно! Mortem effugere nemo potest[3] - я говорю про себя эту латынь как заклинание, и сползаю с тебя. Ты умираешь, а я курю. И еще за окном дождь. Маленький красный огонек. То разгорается, то угасает снова и снова, а мои легкие все выпускают ядовитый дым. Марихуана угнетает приступы страха. Табак дарит мнимое ощущение свободы. Мой милый Мужчина, ты первый в списке реализованных желаний! Увы, ты «номер один»… а впереди еще 132 пункта требующих выполнения… плюс минус, какая разница. Да, я сама придумала их, но я могу и забыть, чего хотела.
Зеленые глаза слезоточат, эти крепкие руки, что час назад тащили меня на кровать и срывали белье с меня, теперь не могут достать этих простых ножниц. Черная кровь, и пробитая печень. Ты умираешь, а я рассматриваю каждый волосок на твоем теле и стараюсь ничего не забыть.
Все замечательно, и меня зовут Яни!
Мертвый любовник на кровати… не важно, простое имя, я не встречу его больше на моем пути! Через час это, что насиловало меня, и называло это любовью, будет лежать кормом для собак. ПФСЗ-96. 96 - год постройки псарни, это все что я знаю! А может я неправильно запомнила буквы.
Но… Собаки ждут.
Я тушу сигарету на подоконнике, ложусь на мокрую от пота и крови кровать и обнимаю его! Его прекрасные налитые силой мускулы начинают меня разочаровывать – теряют форму и обмякают. Я глажу его шею, где минуту назад пульсировала кровь, провожу пальцем по векам, которые моргали от моего прикосновения, целую его соски… ему так нравилось все это! В сексе люди рождаются, в сексе они и умирают! Я не помню как это на латыни, поэтому берегу кровь для последнего штриха.
Но мне не хватает моей свободы!
Я слишком сложна для него.
Он слишком глуп и не понимает меня.
Значит я права, а он мертв. И мои пальцы пишут на стенах комнаты эту дребедень на латыни…