Тема 6 Николай I: внутренняя и внешняя политика

Н.М. Муравьев.

В 1821 —1822 гг. возникло два новых общества: Северное — в Петербурге и Южное — в армейских частях, расквар­тированных на Украине. Они поддерживали связь между собой, стремились к объедине­нию, но пошли во многом разными путями.

Северное общество возглавила Дума, в которую входили Сергей Трубецкой, Никита Муравьев и Евгений Оболенский.

Н.М.Муравьев разработал проект кон­ституции, который во многом перекликался с «Уставной грамотой» Новосильцова — Вяземского. Вяземский поддерживал отношения со многими членами общества и, как видно, ознакомил их с не­осуществленным проектом. Сходство «Уставной грамоты» и мура-вьевской «Конституции» заключалось в сохранении монархии, во введении федеративного устройства и в создании двухпалатно­го представительного органа, избираемого на основе имуществен­ного ценза. Но Муравьев предполагал значительно расширить права парламента, а монарха — ограничить. Россия должна была стать конституционной монархией. Главное же различие состояло в том, что по проекту Муравьева введение конституции было свя­зано с отменой крепостного права. Крестьянам, освобожденным от крепостной неволи, предоставлялся приусадебный участок и надел по две десятины на двор (крайне маленький надел).

Как видно, Н. М. Муравьев, занимавший среди декабристов очень умеренные позиции, попытался свести воедино и пересмот­реть неосуществленные проекты Александра I. Положительная сторона проекта Муравьева — это то, что в своей основе он был реалистичен. Автор понимал, что нельзя навязывать стране такие преобразования, для которых она еще не созрела.

В последующие годы в Северном обществе к руководству при­шли более молодые и радикально настроенные люди. В начале 1825 г. в Думу входили Е.П.Оболенский, А.А.Бестужев и К. Ф. Рылеев. Основное бремя организационной работы лежало на Рылееве. В начале 1825 г. он привлек в общество Петра Ка­ховского, из обедневших дворян, по взглядам республиканца, тре­бовавшего истребить всю царскую фамилию. Человек нетерпели­вый и импульсивный, он рвался совершить цареубийство. С немалым трудом Рылееву удавалось его сдерживать.

Программным документом Южного общества стала написанная Пестелем «Русская правда». Россия в ней провозглашалась единой и неделимой республикой. Отме­нялось крепостное право. Помещичья земля выкупалась оброком или барщиной. Законодательная власть вручалась Народ­ному вечу, избираемому всем населением. Исполнительную власть должна была осу­ществлять Державная дума, состоящая из пяти человек. Каждый год из нее выбы­вал один человек и один избирался. Мес­то председателя занимал тот, кто находил­ся в Думе последний год. Думе подчинялись все министерства.

Все проживающие в России племена и народы должны были слиться в один русский народ. Все сословия сливались в од­но гражданское сословие. А чтобы от отмены сословий в стране не воцарился хаос (что было неизбежно, когда полностью еще не сло­жились классы капиталистического общества), все граждане при­креплялись по месту жительства к волостям. Связь между волостя­ми и правительством должно было осуществлять чиновничество.

«Русская правда» — сложный документ, который не поддается однозначной оценке. В своих планах Пестель был беспощадным централизатором, считавшим, что можно быстро и просто «отменить» национальные и сословные различия. Очень большую роль в пестелевской республике должна была играть бюрократия. Но нельзя не учитывать и конституционные, антисамодержавные, антикрепостни­ческие идеи, заложенные в «Русской правде».

Пестель был человеком замкнутым и малообщительным. Ду­шой Южного общества стал Сергей Муравьев-Апостол. Его лю­били солдаты, к нему тянулись офицеры. Правой рукой Муравье­ва-Апостола был Михаил Бестужев-Рюмин,энергичный и талантливый организатор.

Чтобы выработать общую программу действий, Пестель в 1824 г. приезжал в Петербург. Ему не удалось убедить «севе­рян» принять «Русскую правду», хотя многие из них, в том чис­ле Рылеев, постепенно становились республиканцами. Договори­лись только о том, что выступать надо совместно. Предполагалось, что это произойдет летом 1826 г.

Смерть Александра I. Междуцарствие.Александр I давно знал о существовании тайных обществ, но странно бездействовал. Осе­нью 1825 г. императорская чета уехала в Таганрог. Там Александр неожиданно заболел и 19 ноября скончался. Когда стали разби­рать его бумаги, обнаружили несколько доносов со списками чле­нов тайных обществ. Начальник Главного штаба генерал И. И.Ди­бич отослал все бумаги в Петербург и распорядился об аресте руководителей Южного общества.

К моменту кончины у Александра I не было детей. Наследовать престол должен был Константин, второй сын Павла I. Но он в свое время отказался от прав на престол. Александр завещал престол следующему по старшинству брату —Николаю. Имея привычку окружать тайной важнейшие государственные дела, Александр засекретил и это свое распоряжение.

Получив известие о смерти Александра, Петербург и Москва присягнули Константину. Когда о завещании стало известно, кан­дидатура Николая встретила возражения некоторых высших санов­ников. Николай к тому же был непопулярен в гвардии.

Константин мог занять престол, но продолжал оставаться в Варшаве. В личных письмах к Николаю он подтверждал свой отказ, хотя официальных заявлений не делал. Междуцарствие за­тянулось. В конце концов на 14 декабря 1825 г.была назначена новая присяга — Николаю.

Между тем руководители Южного общества были арестованы. Ожидались аре­сты и в Северном обществе. В то же время обстановка междуцарствия, казалось, давала заговорщикам неповторимый шанс. Решено было склонить войска к отка­зу от присяги, вывести их к Сенату и потребовать созыва Великого собора, кото­рый должен был решить вопрос о форме правления. До созыва собора власть должна была находиться в руках Временного правительства. Заговорщики счита­ли, что войска, присягнувшие Николаю, не будут стрелять по своим и компромисс будет достигнут. Обсуждались и планы убийства Николая. Накануне выступления Сергей Трубецкой был избран диктатором.

14 декабря около 11 часов дня офицеры Александр Бестужев (Марлинский) и Дмитрий Щепин-Ростовский вывели на Сенат­скую площадь Московский полк. К ним присоединились гвардей­ский морской экипаж и лейб-гвардии гренадерский полк — всего около 3 тыс. человек. Остальная часть гарнизона присягнула Ни­колаю. Верные ему войска оцепили Сенатскую площадь, имея че­тырехкратное превосходство. Увидев это, Трубецкой не пошел на площадь.

Но собравшиеся на площади декабристы не считали, что их де­ло проиграно. Их сила была в том бесстрашном вызове, который они бросали самодержавию, требуя вольностей и прав. Расчет де­кабристов на то, что свои не будут стрелять в своих, едва не под­твердился. Сами декабристы отражали атаки правительственной конницы холостыми залпами. Правда, декабристам сильно повре­дило бессмысленное убийство Каховским генерал-губернатора Петербурга, героя Отечественной войны М. А. Милорадовича. После этого, уже под вечер, Николай пустил в дело артиллерию, и долгое противостояние закончилось кровавой бойней.

В конце декабря на юге восстал Черниговский полк. Сергей Муравьев-Апостол, освобожденный солдатами, взял на себя ко­мандование и выступил на соединение с другими частями, на по­мощь которых рассчитывал. Но 3 января 1826 г. полк был настиг­нут отрядом гусар с конной артиллерией, которая рассеяла восставших.

Тема 6 Николай I: внутренняя и внешняя политика

Николай I и декабристы.Новый император считал, что дека­бристы представляют ответвление тайной общеевропейской орга­низации революционеров-заговорщиков. Он сам допрашивал мно­гих декабристов. Одних пытался склонить к откровенным показаниям мягким обращением, на других кричал.

Суд над декабристами проходил при закрытых дверях. Пятеро из них (К. Ф. Рылеев, П. И. Пестель, С. И. Муравьев-Апостол, М. П. Бестужев-Рюмин и П. Г. Каховский) были казнены 13 июля 1826 г. 121 дека­бриста сослали на каторгу или на поселе­ние, заключили в крепость или послали рядовыми солдатами на Кавказ, где шла война с горцами. Немногим довелось пе­режить долгое николаевское царствова­ние.

Общественные настроения в начале царствования. Николай I гордился своей победой над декабристами. Однако в мо­ральном отношении он проиграл, ибо рус­ское дворянство уже давно не знало по­добных наказаний и многие из дворян с осуждением отнеслись к казни пятерых и к репрессиям против остальных членов декабристских организаций. К тому же ре­прессии эти не всегда были оправданны, ибо коснулись и некото­рых из тех, кто давно уже отошел от тайных обществ.

В широких общественных кругах отношение к декабристам было неоднознач­ным — далеко не все их одобряли. Но раздавались голоса, что новый император должен продолжить реформы, начатые и остановленные в предыдущее царствова­ние. Многие ожидали, что Николай I облегчит бремя налогов и поведет решитель­ную борьбу со взяточничеством и казнокрадством, которые разрослись в послед­ние годы царствования Александра I. Очень сильно общество было настроено против Аракчеева.

Удалив от дел александровского временщика, Николай сделал уступку общественному мнению. Но манифест 22 августа 1826 г., изданный по случаю коронации, многих удивил и озадачил. В ви­де особой «милости» было объявлено об отмене только некото­рых второстепенных сборов, а в числе лиц, подлежащих амнис­тии, в первую очередь упоминались взяточники и казнокрады. Так что первые шаги молодого царя, не очень еще опытного, не при­несли ему большой популярности. Но Николай вовсе не собирал­ся строить свою политику, исходя из общественных запросов. На­оборот, правительство попыталось сначала взять под контроль общественное мнение, а затем и внедрить в пего свои собствен­ные взгляды и идеи.

Создание Третьего отделения, усиление цензуры.В 1826 г. было учреждено Третье отделение Собственной его император­ского величества канцелярии, которое стало главным органом по­литического сыска. В его распоряжении находился Отдельный корпус жандармов. Начальник Третьего отделения одновременно являлся и шефом корпуса жандармов. Долгие годы эту должность занимал барон А. X. Бенкендорф, личный друг Николая I.

Агенты Третьего отделения внедрялись в разнообразные слои общества. В числе осведомителей у Бенкендорфа состояли даже некоторые великосветские дамы. Выискивались малейшие прояв­ления «крамолы». Выявленные замыслы раздувались и преподно­сились царю как «страшный заговор», участники которого полу­чали непомерно тяжелые наказания. В 1827 г. среди студентов Московского университета был обнаружен кружок из шести чело­век, которые намеревались положить к памятнику Минину и По­жарскому прокламацию с требованием конституции. Возникло «дело братьев Критских». Старший брат умер в Шлиссельбург-ской крепости, средний брат, отправленный рядовым на Кавказ, по­гиб в сражении, младший оказался в арестантских ротах вместе с тремя другими товарищами по несчастью.

Правительство считало, что русская действительность не дает оснований для зарождения «крамольного» образа мыслей, что все это появляется только под влиянием западноевропейских идей. Поэтому возлагались преувеличенные надежды на цензуру. Ми­нистр народного просвещения граф С. С. Уваров, в чьем ведении находилась цензура, видел свою задачу в умножении числа «умст­венных плотин» против наплыва европейских идей. В 1826 г. был принят новый устав о цензуре, прозванный «чугунным». Цензоры не должны были пропускать никаких произведений, где порица­лось монархическое правление. Запрещалось высказывать «само­чинные» предложения о каких-либо реформах. Сурово пресека­лось религиозное вольномыслие. Министерство народного просвещения бдительно следило за деятельностью цензоров, кара­ло и увольняло тех, которые допускали послабления. Незаслуженным преимуществом, тоже стали добиваться права цензуры — каждый в области своих интересов. Такое право приобрели Третье отделение, Си­нод, почти все министерства и даже Управление коннозаводства. Разгул цензуры превзошел все разумные рамки — даже с точки зрения правительства. Но попыт­ки как-то исправить положение давали лишь кратковременный успех, а затем в цензуре восстанавливались хаос и произвол. Жертвами его нередко становились дружественные правительству люди, а оппозиционные идеи продолжали проникать в Россию.

Теория «официальной народности».Главным идеологом само­державия стал С. С. Уваров. В прошлом вольнодумец, друживший со многими декабристами, он выдвинул так называемую теорию «официальной народности» («самодержавие, православие и на­родность»). Ее смысл состоял в противопоставлении дворянско-ин-теллигентского свободомыслия пассивности народных масс, наблю­давшейся с конца XVIII в. Оппозиционные идеи представлялись как привнесенное с Запада явление, распространенное только сре­ди «испорченной» части образованного общества. А крестьянская набожность и вера в царя изображались как исконные и самобыт­ные черты народного характера. Другие народы, утверждал Уваров, «не ведают покоя и слабеют от разномыслия», а Россия «крепка единодушием беспримерным — здесь царь любит отечество в лице народа и правит им, как отец, руководствуясь законами, а народ не умеет отделять отечество от царя и видит в нем свое счастье, силу и славу». Уваровские идеи поддерживал Бенкендорф. «Про­шедшее России было удивительно,— писал он,— ее настоящее бо­лее чем великолепно, что же касается ее будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение».

Теория «официальной народности» пропагандировалась в подконтрольной правительству печати и в университетах. Мало кто осмеливался открыто в ней усомниться, хотя несоглас­ных было много. Поэтому такое глубокое впечатление произвело «Философическое письмо» П. Я. Чаадаева, друга Пушкина и многих декабристов, опубликованное в 1836 г. в журнале «Телескоп». С него­дованием говорил Чаадаев об изоляции России от новейших европейских идейных течений, об утвердившейся в стране об­становке политического и духовного за­стоя. По распоряжению царя Чаадаев был объявлен сумасшедшим и помещен под домашний арест. Теория «официальной народности» на многие десятилетия стала краеугольным камнем идеологии самодержавия.

Разрастание бюрократического аппарата. Сущность бюро­кратического управления.Не доверяя общественности, Николай I видел главную свою опору в армии и чиновничестве. Шло даль­нейшее разрастаниебюрократического аппарата.Появлялись но­вые министерства и ведомства, стремившиеся создать свои орга­ны на местах. Объектами бюрократического регулирования становились самые различные отрасли человеческой деятельности, в том числе религия, искусство, литература, наука. Быстро росла численность чиновников. В начале XIX в. их насчитывалось 15— 16 тыс., в 1847 г. — 61,5 тыс. и в 1857 г.—86 тыс.

Усиливался, переходя разумные пределы, управленческий цен­трализм. Почти все дела решались в центральных ведомствах. Ми­нистерства, Государственный совет и Сенат были перегружены массой мелких дел. Император ежедневно подписывал множество бумаг, по пустяковым порой вопросам, разобраться в которых у него не было возможности.

Однако в каждой такой бумаге скрывались чьи-то интересы, чья-то судьба. И решал ее не царь, подписавший бумагу почти не глядя, и не министр, о ней доложивший среди многих других дел, а безвестный чиновник, ее составивший. В этом и заключается сущность бюрократического управления: решения принимаются и проводятся в жизнь не каким-либо собранием представителей, не единолично правителем, а всей административной машиной в целом. Царь же, министр и губернатор составляют только часть этой машины, хотя и очень важную.

Царь, министр или губернатор ежедневно выслушивают доклады своих подчи­ненных о положении дел. Конечно, они знают, что информация, им сообщаемая, подается в «обработанном» виде. Но они сами назначали чиновника, им доклады­вающего, и потому считают себя вправе ему доверять. Если подчиненные чинов­ники изо дня в день методично воздействуют на начальство в одном и том же на­правлении, это в конце концов становится общим направлением политики данного ведомства, а то и государства в целом. В николаевские времена на посты высших руководителей нередко назначались армейские генералы, малознакомые с новым для них делом. Именно они в первую очередь оказывались в положении началь­ства, руководимого подчиненными.

Однажды Николай I сказал: «Россией правят столоначальни­ки». И действительно, среднее чиновничество (столоначальники) играет в принятии решений особую роль. Но столоначальник не отвечает за решение, принятое по его докладу. Отвечать в прин­ципе должен тот, кто ставит подпись. Но все знают, что царь, ми­нистр или губернатор не могли принять иное решение, раз им бы­ло доложено так, а не иначе. Отсюда происходит круговая безответственность, свойственная бюрократическому управлению.

Бюрократия свои узкогрупповые интересы выдает за государст­венные нужды. Раздуваются штаты министерств и ведомств, рас­тут внешнеполитические амбиции, а вместе с ними — военные расходы. Всеми благами пользуются чиновничья каста и те социальные группы, с которыми она связана (в России XIX в.— в пер­вую очередь поместное дворянство). Даже борьбу с коррупцией чи­новники умеют обратить в свою пользу: надо повысить жалованье, говорят они, чтобы не было воровства и взяток (как будто есть предел алчности). Очень немного делается для улучшения жизни народа, хотя официальная пропаганда не устает повторять, что это первейшая забота правительства. Расходы на образование, науку и культуру очень невелики и весьма избирательны: поддерживают­ся немногие, самые известные очаги культуры и те отрасли науки, от которых ожидают результатов, полезных в военном деле. Тако­вы коренные свойства бюрократической системы управления.

Показания декабристов, данные во время следствия, открыли перед Николаем широкую панораму российской жизни со всеми ее неустройствами. По окончании следствия он приказал составить свод из этих показаний, постоянно держал его в своем кабинете и часто к нему обращался. Многое из того, о чем говорили дека­бристы, он признавал справедливым.

В дальнейшем Николай, как видно, старался не повторять ошибок и неловких шагов начала своего царствования. Тем более что в первые годы правления в числе ближайших его сподвижни­ков оказался ряд крупных государственных деятелей. Это прежде всего М. М. Сперанский, П. Д. Киселев и Е. Ф. Канкрин. С ними связаны главные достижения николаевского царствования.

М. М. Сперанский и кодификация законов.Сперанский был возвращен из ссылки еще Александром I. Николай, прежде чем приблизить его к себе, подверг тяжкому испытанию: включил в состав Верховного уголовного суда над декабристами; более то­го, поручил составить приговор. С крайне неприятным чувством и не без внутренней борьбы выполнил Сперанский это поручение. Именно он, с его умением все систематизировать, разбил подсу­димых на «разряды» по степени их вины, так что «высшая груп­па», вне «разрядов», из пяти человек, была осуждена на казнь. После этого ему было доверено действительно важное государст­венное дело — составление нового Свода законов.

Со времени Соборного уложения 1649 г. накопились тысячи манифестов, ука­зов и «положений», которые друг друга дополняли, отменяли, противоречили один другому. Разобраться в них мог только очень опытный юрист. Отсутствие свода действующих законов затрудняло деятельность властей, создавало почву для зло­употреблений чиновников.

Сперанский, давно оставивший мечты о конституции, теперь стремился к наведению порядка в управлении, не выходя за рам­ки самодержавного строя. Поэтому он с великой охотой взялся за порученное ему дело. Группа специалистов иод его руководством выявила в архивах и расположила в хронологическом порядке все законы, принятые после 1649 г. Они были опубликованы в «Пол­ном собрании законов Российскойимперии» (51 том).

Затем началась более сложная часть работы: были отобраны, расположены по определенной схеме и отредактированы все дей­ствующие законы. Редактирование заключалось вустранении про­тиворечий между ними. Иногда действующих законов не хватало для заполнения схемы и Сперанскому с помощниками приходилось «дописывать» закон на основании норм зарубежного права. К концу 1832 г. закончилась подготовка всех 15 томов «Свода за­конов Российской империи».В первый том были включены важ­нейшие государственные законы. «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный,— гласила статья 1 «Свода законов».— Повиноваться верховной его власти не токмо за страх, но и за совесть Сам Бог повелевает».

19 января 1833г. «Свод законов» был одобрен Государствен­ным советом. Николай I, присутствовавший на заседании, снял с себя орден Андрея Первозванного и возложил его на Сперан­ского. С 1835 г. этот «Свод» вступил в действие, уменьшив хаос в управлении и произвол чиновников.

Крестьянский вопрос при НиколаеI. В первые годы своего царствования Николай I не придавал большого значения кресть­янскому вопросу. Постепенно, однако, царь и его ближайшее ок­ружение приходили к мысли, что крепостное право таит в себе опасность новой пугачевщины, что оно задерживает развитие про­изводительных сил страны и ставит ее в невыгодное положение перед другими странами, в том числе и в военном отношении.

Разрешение крестьянского вопроса предполагалось вести по­степенно и осторожно, рядом частичных реформ. Первым шагом в этом направлении должна была стать реформа управления го­сударственной деревней.В 1837 г. было создано Министерство государственных имуществ, которое возглавил П. Д. Киселев. Это был боевой генерал и деятельный администратор с широким кру­гозором. В свое время он подавал Александру I записку о посте­пенной отмене крепостного права. В 1837-—1841 гг. Киселев до­бился проведения ряда мер, в результате которых удалось упорядочить управление государственными крестьянами. В их деревнях открывались школы, больницы, ветеринарные пункты. Малоземельные сельские общества пере­селялись в другие губернии на свободные земли.

Уделялось внимание поднятию агро­технического уровня крестьянского земле­делия. Широко внедрялись посадки карто­феля. Местные чиновники принудительно выделяли из крестьянского надела лучшие земли, заставляли крестьян сообща засе­вать их картофелем, а урожай изымали и распределяли по своему усмотрению, иногда даже увозили в другие места. Это называлось «общественной запашкой», призванной страховать население на случай неурожая. Крестьяне же увидели в этом попытку ввести казенную барщину. По государственным деревням в 1840—1844 гг. прокатилась волна «картофельных бунтов».

Помещики тоже были недовольны реформой Киселева. Они опасались, что попытки улучшить быт государственных крестьян усилят тяготение их крепостных к переходу в казенное ведомство. Еще большее недовольство помещиков вызывали дальнейшие пла­ны Киселева. Он намеревался провести личное освобождение кре­стьян от крепостной зависимости, выделить им небольшие наделы и точно определить размер барщины и оброка.

Недовольство помещиков и «картофельные бунты» вызвали в правительстве опасение, что с началом отмены крепостного права придут в движение все соци­альные группы и сословия огромной страны, что от правительства потребуется проведение целой серии других реформ. К такому повороту событий оно не бы­ло готово. В 1842 г. на заседании Государственного совета Николай I сказал: «Нет сомнения, что крепостное право, в нынешнем его положении у нас, есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы де­лом еще более гибельным».

В отношении помещичьих крестьян правительство решилось провести лишь некоторые полумеры. Так, в 1848 г. был принят закон, разрешивший крепостным приобретать недвижимое имуще­ство (дома, лавки, ненаселенные земли) на свое имя. Имущество, приобретенное прежде крепостными на имя своего господина, могло быть переоформлено на действительного покупателя, но только с согласия помещика.

Е. Ф. Канкрин и денежная реформа.К концу царствования Александра I внешний долг России достигал 102 млн рублей се­ребром. Страна была наводнена бумажными ассигнациями. Стои­мость бумажных денег неуклонно падала.

Незадолго до своей кончины Александр I назна­чил на пост министра финансов известного ученого-экономиста Егора Францевича Канкрина. Николай I оставил его на этом посту, несмотря на попытки Тре­тьего отделения очернить министра. Убежденный консерватор, Канкрин не ставил вопрос о глубоких социально-экономических реформах. Но он трезво оценивал возможности экономики России и считал, что правительство должно исходить именно из этих возможностей. Канкрин стремился ограничить госу­дарственные расходы, осторожно пользовался кре­дитом и придерживался системы протекционизма, облагая высокими пошлинами ввозимые в Россию товары. Это приносило доход казне и защищало от конкуренции неокрепшую русскую промышленность.

Главной своей задачей Канкрин считал наведение порядка в денежном обраще­нии. В 1839 г. его основой стал серебря­ный рубль. Затем были выпущены кредитные билеты, которые можно было обменивать иа серебро. Канкрин следил за тем, что­бы количество находившихся в обращении кредитных билетов в определенной пропорции соответствовало государственному за­пасу серебра (примерно шесть к одному).

Денежная реформа (1839—1843) Канкрина оказала благопри­ятное влияние на экономику России. Упорядочилось денежное об­ращение, выросла торговля. Кодификация законов, реформа уп­равления государственными крестьянами и денежная реформа — таковы основные достижения николаевского царствования. С их помощью Николаю I к концу 30-х гг. XIX в. удалось укрепить им­перию. Но затянувшаяся Кавказская война медленно и неуклонно подтачивала государственные финансы.

Кавказская война. Война имела давнюю историю. Продвига­ясь на юг, осваивая плодородные земли Северного Кавказа, рус­ские поселенцы столкнулись с воинственными племенами горцев.

В XVIII — первой половине XIX в. горцы Кавказа находились на стадии перехода от родового строя к обществу с социальным неравенством. Среди горцев постепенно выделялась верхушка. Чтобы заглушить недовольство рядовых горцев растущим неравен­ством и обогатиться самим, князья организовывали набеги на со­седние территории. Львиная доля добычи доставалась предводите­лям, но кое-что перепадало и рядовым воинам, тем самым отчасти сглаживались противоречия в обществе. Князья всячески прослав­ляли смелость и находчивость, показанные во время набега. А ук­лонение от участия в нем клеймили как трусость. В набеги ходи­ли порой и те, кто имел на той стороне друзей и даже побратимов.

Первые набеги относятся к XVII в. В XVIII в. они приобрели постоянный характер. В те времена от них страдала прежде всего Грузия. Даже ввод русских войск не остановил горцев. Они объединялись в столь крупные ополчения, что им с трудом проти­востояли русско-грузинские войска. Причиняли ущерб и мелкие отряды, которые просачивались в глубь территории и внезапно на­носили удары. Особенной воинственностью отличались племена Дагестана и Чечни.

Однако в конце XVIII — начале XIX в. натиск горцев на За­кавказье ослабел. Горских князей стали привлекать возникшие на Северном Кавказе казачьи станицы, выросшие там города.

Для защиты от набегов русские власти построили укрепленную линию по ре­ке Тереку, но горцы ее преодолевали. Они нападали на города, станицы, рынки, угоняли скот, занимались охотой на людей, которых уводили в рабство или тре­бовали с них выкуп. Русские власти пытались наладить отношения с горскими кня­зьями, подкупали их. Но у горцев был переменчивый нрав. Пока шли переговоры с одним, другой собирал войско — и набеги продолжались. А некоторые князья до того осмелели, что стали требовать дань с русских властей.

В 1816 г. главным начальником Кавказского края стал герой Отечественной войны генерал А. П. Ермолов. Не прерывая пере­говоров с князьями, он повел более решительную борьбу с набе­гами и для этого передвинул оборонительную линию иа юг — на реку Сунжу. «Немирные» чеченские племена изгонялись за Сун-жу. Жителям мирных аулов говорили, что их постигнет та же участь, если они будут оказывать помощь разбойничьим отрядам. В 1818 г. на реке Сунже была основана крепость Грозная (ныне город Грозный).

Чеченские князья обратились за помощью к князьям Дагеста­на. Осенью 1818 г. соединенные силы дагестанских князей напа­ли на малочисленный русский отряд в селении Башлы, который едва вырвался из окружения. Так началась настоящая война, хо­тя из Петербурга Ермолова постоянно предупреждали, что «вой­ны государю императору ни под каким предлогом не угодно». Но не все зависело от Ермолова.

Начало Кавказской войны обычно датируют 1817 г., когда рус­ские войска переправились через Терек. Но это условная дата. Набеги начались давно, и русские войска неоднократно переходи­ли Терек, преследуя горцев. Полномасштабная же война развер­нулась с 1818 г.

Постепенно Ермолову удалось перетянуть на сторону России некоторых князей, а непокорных вытеснить из их владений. Но появление в горских землях русских войск, насильственные переселения горцев вызвали подъем народного движения. Оно развивалось под знаменем ислама. Широко распространилось его наиболее воинствующее течение — мюридизм, требовавшее от верующих полного подчинения духовному вождю (имаму) и вой­ны с «неверными» до полной победы. Дагестан и Чечня объеди­нились в одно государство (имамат), во главе которого стоял имам.

В 1834 г. имамом стал Шамиль. Личная храбрость, непримири­мость в борьбе и красноречие создали ему популярность среди гор­цев. Освободив рабов и крепостных враждебных ему князей, Шамиль еще более укрепил свое положение. В начале 40-х гг. он нанес ряд поражений русским войскам. Но ему не удалось, однако, поднять про­тив русских весь Кавказ. Не участвовали в войне осетины, кабардин­цы, балкарцы и многие другие народы Кавказа.

Война приобрела затяжной, изнурительный характер. Рядовые горцы страда­ли не только от военных невзгод, но и от поборов и произвола наместников има­ма (наибов), которые превращались в новых князей. Тщетно боролся Шамиль с их самоуправством, а иногда закрывал на это глаза. Он и сам был деспотичен и же­сток. Иной раз кара его обрушивалась на целые аулы, заподозренные в измене. Постепенно имам стал терять влияние среди горцев. Чувствуя это, он искал все более тесных связей с Турцией. Он обещал «повиноваться великому султану... до последней минуты жизни».

Но султана мало беспокоила судьба горских повстанцев. Их положение становилось все тяжелее. Когда их вытеснили из Чеч­ни, в горном Дагестане начался голод. В 1859 г. Шамиль был ок­ружен в ауле Гуниб и сдался в плен. Имамат распался, но оста­вались очаги сопротивления, в основном на Западном Кавказе, среди адыгейских племен. 21 мая1864 г.русские войска заняли урочище Кбаада (ныне курорт Красная Поляна) — последний оп­лот сопротивления. Этот день считается датой окончания Кавказ­ской войны. В ее развязывании были во многом повинны горские князья, но горе и страдания она принесла прежде всего рядовым горцам и мирным русским земледельцам.

Начало кризиса николаевской империи.Крепостное хозяйст­во России было малодоходным. Средства для крупных государст­венных мероприятий накапливались медленно. Но Николай I все меньше с этим считался. Он переоценил прочность своих успехов во внутренней политике и значение своей победы над польским восстанием 1830—1831 гг., после которого у Польши была отня­та конституция.

Активная внешняя политика требовала значительных расходов. Е. Ф. Канкрин не стеснялся указывать царю на их непосильную тяжесть. Отношения между царем и непокладистым министром финансов становились все напряженнее. В 1844 г., когда масшта­бы Кавказской войны значительно расширились, Канкрин сделал царю особое представление. Он считал, что следует сосредоточить силы и быстро подавить восстание горцев, а если это невозмож­но, то свернуть военные действия. С мнением министра не посчи­тались, и он ушел в отставку.

В феврале 1848 г. во Франции была провозглашена республи­ка. Вскоре революция перекинулась в Германию и Австрию. На­чалась венгерская революция. Австрийский император Франц-Иосиф обратился за помощью к царю. В мае 1849 г. русские войска вторглись в Венгрию. Сопротивление венгров было быстро сломлено. Во имя торжества монархического принципа И сохранения равновесия между державами Европы Николай I продлил сущест­вование империи Габсбургов, которая впоследствии причинила не­мало бед России и другим народам.

Венгерская кампания окончательно вывела из равновесия шат­кую финансовую систему России. Новый министр финансов, тре­петавший перед Николаем, напечатал такую массу кредитных би­летов, что стало трудно обменивать их на серебро. В 1854 г. (уже во время Крымской войны) свободный размен их был ограничен. К концу царствования Николая I внешний долг России достиг 278 млн рублей, более чем вдвое превысив ту сумму долга, кото­рую оставил Александр I.

Средства, направляемые на военные нужды, нередко расходо­вались нерационально. Иностранные наблюдатели отмечали край­нее увлечение русских властей военными парадами и смотрами. Между тем с начала 40-х гг. европейские армии стали переходить на скорострельное вооружение, а военно-морские силы — на па­ровые двигатели. Николай I, живший представлениями эпохи на­полеоновских войн, не замечал растущей военной отсталости Рос­сии. Не видел он и того, что его империя стоит на пороге жестокого кризиса.

Тема 7 Крымская война

Восточный вопрос.С конца XVIII в. явно обозначилось рас­падение Османской империи. Входившие в ее состав славянские и другие нетурецкие народы все более активно вели борьбу за не­зависимость. С другой стороны, начинали выходить из повинове­ния правители некоторых мусульманских провинций (Албании, Египта). Европейские державы по-разному воспринимали эти со­бытия, по-разному старались на них влиять. Кризис Османской империи породил запутанный клубок международных противоре­чий, получивший название Восточноговопроса.

Россия поддерживала освободительную борьбу славянских и других народов. Однако она чаще всего становилась на сторону султана в его конфликтах с мест­ными правителями. Не забывала Россия и свои национальные интересы, которые состояли в том, чтобы добиться безопасности южных границ и благоприятного ре­жима черноморских проливов. В конце XVIII в. военные и торговые суда под рус­ским флагом получили право прохода через проливы. Но оставался неурегулиро­ванным вопрос о проходе через проливы военных кораблей других держав.

Для России Восточный вопрос осложнялся ее отношениями с Ираном. Шахское правительство не хотело смириться с потерей Дагестана и Северного Азербайджана. В 1826 г.иранские войска вторглись в пределы России. Однако они вынуждены были оста­новиться у крепости Шуша. Ее гарнизон оборонялся 48 дней, по­ка не подошла помощь. Армия шаха в нескольких сражениях бы­ла разбита. Русские войска взяли Эривань (Ереван) и дошли до озера Урмия. В феврале 1828г. в деревушке Туркманчай был под­писан мирный договор, составленный А. С. Грибоедовым. Шах от-

казался от притязаний на Дагестан и Северный Азербайджан и ус­тупил России Северную Армению. В следующем году А. С. Грибо­едов погиб на дипломатическом посту в Тегеране, когда русская миссия была разгромлена толпой фанатиков.

Тем временем обострились отношения России с Турцией. В 1827 г. правительства Англии, Франции и России выступили про­тив зверств турецкой армии в Греции, боровшейся против осман­ского ига. К берегам Греции была послана союзная эскадра, кото­рая разгромила турецкий флот в Наваринской бухте. После этого между союзниками возникли разногласия, которыми воспользовал­ся султан. Он отказался исполнять ранее подписанные договоры с Россией. В 1828 г. началась русско-турецкая война. Русские вой­ска перешли через Дунай, но надолго задержались, осаждая крепо­сти Варну, Шумлу и Силистрию. Когда они, наконец, были взяты, русская армия быстрым маршем пошла на юг, с ходу овладела Ад­рианополем и вышла на подступы к Константинополю. Кавказская армия взяла турецкие крепости Каре и Эрзерум. Султан срочно за­просил мира. В сентябре 1829 г.был подписан Адрианопольский мирный договор. К России перешли дельта Дуная и береговая по­лоса от Анапы до Поти, а также Ахалцихская область в Грузии. Сербия, Валахия и Молдавия получили автономию в составе Ос­манской империи. Греция стала независимой.

В 1832 г. русское правительство оказало помощь султану в борьбе с его вассалом, правителем Египта. Мятежный паша едва не взял Константинополь. Лишь высадка русского десанта на берегу Босфора остановила его войска. В 1833 г. между Россией и Турцией был подписан договор, согласно которому последняя должна была закрыть Босфор и Дарданеллы для военных кораблей всех нечер­номорских держав. Таким образом, России удалось добиться наиболее благопри­ятного режима черноморских проливов.

Русско-турецкий договор о проливах вызвал возражения со стороны Англии и Франции. В конце концов им удалось добиться замены его многосторонним со­глашением. В 1840—1841 гг. в Лондоне представители Англии, Франции, России и Турции разработали конвенцию, согласно которой проливы объявлялись закры­тыми для всех иностранных военных кораблей. Русский флот был заперт в Чер­ном море. Более того, в случае войны Турция могла открыть проливы для иност­ранных военных судов по своему усмотрению. Лондонская конвенция стала серьезным дипломатическим поражением России.

Спор из-за палестинских святынь. В I860 г. в Палестине воз­ник конфликт между православным и католическим духовенством. Речь шла о том, кто будет блюстителем особо чтимых храмов в Иерусалиме и Вифлееме. Под давлением президента Франции Луи-Наполеона Бонапарта султан решил вопрос в пользу като­ликов. Это вызвало недовольство в Петербурге.

Спор из-за палестинских святынь вновь обострил Восточный вопрос. Теперь, когда отгремели европейские революции 1848— 1849 гг., Николай I решил упрочить положение своей империи. Он считал это законным вознаграждением за те услуги, которые он оказал соседям во время недавних революций. В первую оче­редь он хотел решить проблему черноморских проливов.

Воспользовавшись спором из-за святынь, Николай I усилил нажим на Турцию. На переговоры в Константинополь был послан царский любимец А. С. Ментиков. Светлейший князь пробовал свои силы на разных поприщах (военном, военно-морском, дипло­матическом), но нигде не достиг особых успехов. Он был челове­ком средних способностей, но при помощи светских манер, не­ожиданных выходок и остроумия умел создавать преувеличенное о себе представление.

При дворе султана Меншиков вел себя очень надменно. Являясь на заседа­ния дивана (совета при султане), он не отвешивал необходимого по этикету по­клона. Султан велел укоротить дверь так, чтобы в нее нельзя было пройти не на­клонившись. Натолкнувшись на это препятствие, Меншиков повернулся спиной и прошел, несколько присев в коленях. В конце концов, его миссия только обо­стрила конфликт.

Готовясь к войне, Николай I попытался заручиться поддерж­кой Англии. Он предлагал англичанам овладеть Египтом и остро­вом Крит. Английское правительство отклонило такую сделку. По­литика Англии заключалась в том, чтобы не допускать преобладания на Европейском континенте какой-либо одной дер­жавы. Возвышение Николая после подавления европейских рево­люций и его широкие планы беспокоили Лондон. Что же касает­ся Египта, то англичане вскоре обосновались там и без помощи русского царя.

Николая I не смутил отказ английского правительства от со­юза с ним. Он продолжал нажим на Турцию, требуя от султана признать его покровителем всех православных, живущих в Турции. В подкрепление этих требований были введены русские войска в Молдавию и Валахию. В ответ английская и французская эскад­ры вошли в Мраморное море. Ободренный этим, турецкий султан в октябре 1853 г.объявил России войну.

Начало войны.Военные действия в Дунайских княжествах развертывались вяло. Главный удар Турция намечала нанести в Закавказье, рассчитывая на встречные удары войск Шамиля. Кроме того, предполагалось высадить десант на побережье Грузии. Но этот замысел сорвали решительные действия русского флота.

Турецкая эскадра, готовясь высадить десант, стояла в Синоп-ской бухте. Она насчитывала 14 судов, из них два паровых. Ко­мандовал ею Осман-паша, фактическое руководство осуществлял английский офицер А. Слейд.

Утром 18 ноября 1853 г. русская эскадра из 8 парусных ко­раблей, несмотря на заградительный огонь береговых батарей, проскочила в бухту, стала на якорь и в упор принялась расстре­ливать турецкий флот. Сквозь разрывы, между клубами дыма, при свете горящих турецких судов, на юте флагманского корабля мелькала сутулая фигура командующего эскадрой вице-адмирала Павла Степановича Нахимова. Через три часа русская эскадра потопила почти все турецкие корабли и заставила замолчать бе­реговую артиллерию. Раненый Осман-паша был взят в плен. Слейду удалось ускользнуть на пароходе — единственном непо-топленном корабле из всей турецкой эскадры. Некоторые русские корабли получили повреждения, но все остались в строю.

Вскоре русские войска нанесли ряд поражений туркам в За­кавказье. Воины Шамиля были остановлены и отброшены в горы.

Спасая Турцию от неминуемого поражения, в январе 1854 г. англо-французская эскадра вошла в Черное море. В ответ русское правительство отозвало своих послов из Парижа и Лондона. В марте 1854 г. русские войска перешли через Дунай. Русское правительство отвергло ультиматум Англии и Франции об остав­лении Молдавии и Валахии. 15(27) марта английская королева Виктория объявила России войну. Днем позже это сделал Луи Бонапарт, успевший к тому времени провозгласить себя импера­тором Наполеоном III.

Союзникам не удалось создать общеевропейскую коалицию против России. Только Сардинское королевство примкнуло к ним. Но Австрия, формально оставаясь нейтральной, сосредоточила свою армию на границе Дунайских княжеств. Русские войска вы­нуждены были отойти сначала за Дунай, а затем за Прут. Раздо­садованный Николай обвинил в неблагодарности австрийского им­ператора Франца-Иосифа.

Англо-французская эскадра появилась в Балтийском море, блокировала Крон­штадт и Свеаборг. Но русские моряки расставили мины, и союзники не решились атаковать базы русского флота.

Тогда же английские корабли вошли в Белое море. Соловецкий монастырь от­казался сдаться неприятелю, и англичане подвергли варварской бомбардировке этот памятник архитектуры. Монахи и богомольцы проявили большое мужество, под свист ядер совершив крестный ход по монастырским стенам. Единственная ба­тарея пыталась отвечать и даже сделала пробоину в одном из кораблей. На ис­ходе лета 1854 г. английские корабли сожгли старинный русский город Колу на Мурманском берегу.

В августе того же года англо-французская эскадра появилась перед Петропавловском-Камчатским. Небольшой гарнизон под командованием адмирала В. С. Завойко оказал героическое сопротивление, дважды сбрасывал в море не­приятельский десант и заставил противника уйти.

С лета 1854 г. на побережье Болгарии стала сосредоточивать­ся англо-французская армия. Ею командовали маршалСент-Арно, участник французской колониальной войны в Алжире, и лорд Раглан, ветеран наполеоновских войн. До русского командования доходили слухи о том, что союзники собираются высадиться в Кры­му и взять Севастополь. Но А. С. Меншиков, командовавший рус­скими войсками в Крыму, только посмеивался над этими слухами.

Сент-Арно избрал местом высадки пустынные пляжи близ Евпатории и действовал очень быстро. 60-тысячная армия союзников сразу же двинулась на Севастополь. 8 сентября 1854 г. она встретилась на ре­ке Альме с 35-тысячной армией Менши-кова. Огонь англо-французской эскадры позволил союзникам обойти русские вой­ска с фланга и продолжить движение на Севастополь.

Слава и горечь Севастополя.Главная база русского Черноморского флота почти не имела сухопутных укреплений. Союзни­ки могли овладеть Севастополем с ходу, тем более что Меншиков отступил к Бах­чисараю. Но на подходе к «Знаменитому городу» в штабе союзников возникли со­мнения насчет успешности немедленного штурма. Союзники пошли в обход Севас­топольской бухты, чтобы обеспечить себе морскую базу в Балаклаве и действовать против Севастополя с юга. Адмиралы В. Л. Корнилов, П. С. Нахимов и В. И. Истомин, взявшие на себя командование Севастополем, очень удачно ис­пользовали неожиданную передышку. Гарнизон и население горо­да были мобилизованы на строительство укреплений. Их схему разработали военные инженеры под руководством Э. И. Тотлебе-на. Наскоро сделанные укрепления из земляных валов, траншей, мешков с песком, корзин с землей (туров) были хорошо приспо­соблены к местности и вполне отвечали современным условиям боя. Англичане и французы, сначала смотревшие с презрением на «самодельные» укрепления Севастополя, позднее должны были признать, что они эффективнее многих крепостей, оставшихся от прошлых эпох. Защитники города затопили у входа в бухту не­сколько судов и преградили доступ в нее вражескому флоту.

Утром 5 октября союзники начали бомбардировку Севастополя. В этот день адмирал Корнилов, объезжая бастионы, отмечал недостатки в обороне, давал ука­зания, старался определить успешность ответного огня русских батарей. Он был смертельно ранен на Малаховом кургане. «Отстаивайте же Севастополь...» — бы­ли его последние слова.

Бомбардировка нанесла большие потери защитникам города. Не избежали по­терь и союзники. У них было взорвано три пороховых склада, получили сильные повреждения некоторые корабли, участвовавшие в обстреле. Главное же, союзни­кам не удалось заставить замолчать русскую артиллерию. И потому не состоялся штурм, который должен был последовать сразу после бомбардировки.

После высадки союзников в Крыму Меншиков считал кампа­нию проигранной. Но царь требовал активных действий. Главно­командующий правильно рассчитал, что наиболее уязвимым мес­том у союзников является Балаклава. Здесь стояли англичане, а с тыла их прикрывали турки. Сражение у Балаклавы 13 октября 1854 г. сложилось в пользу русских. Сначала были сброшены с нескольких редутов турки, а затем под перекрестный огонь рус­ской артиллерии попал элитный полк английской легкой кавале­рии и был разгромлен. Но русское командование не использова­ло успех под Балаклавой.

Через несколько дней произошло новое сражение, под Инкер-маном. Оно началось удачными атаками русских войск против ан­гличан. Одно время судьба сражения висела на волоске. Но на помощь англичанам вовремя пришли французы, а в русской ар­мии из-за неразберихи резервы не были введены в действие. Большие потери русским войскам причиняло новейшее стрелковое оружие союзников. Русские пули из гладкоствольных ружей не до­летали до неприятеля. Сражение под Инкермаиом закончилось по­ражением русских войск. Между тем успех в этом сражении за­ставил бы союзников снять осаду с Севастополя.

Война приобрела затяжной характер. Союзники наращивали свои силы, регулярно получая по морю боеприпасы и подкрепле­ния. Для русской армии проблема боеприпасов становилась все ос­трее. Маломощная русская военная промышленность не справля­лась с возросшими заданиями, воловьи повозки с порохом, ядрами и свинцом вязли на размытых южных дорогах. Русским артиллери­стам приходилось отвечать одним выстрелом па три-четыре непри­ятельских. Поскольку сохранялась угроза со стороны Австрии, зна­чительная часть русской армии оставалась близ юго-западной границы. После Инкермана стала вырисовываться перспектива по­ражения России в этой войне.

Жители Петербурга с конца 1854 г. все чаще замечали по но­чам высокую фигуру императора, ходившего в одиночестве по Дворцовой набережной. Кто-то из придворных сказал, что не мо­жет себе представить Николая I, подписывающего унизительные условия мира. Здоровье все чаще стало подводить царя, но он не обращал на это внимания. В начале февраля 1855 г. он просту­дился, слег и 18 февраля умер. Последним его распоряжением было отстранение от командования Меншикова и назначение на его место князя М. Д. Горчакова. На престол взошел старший сын Николая I Александр П.

Замена главнокомандующего не внесла перелома в ход войны. Правда, зима для союзников выдалась трудной, под Севастополем они были вынуждены даже немного отступить. Но весной возоб­новились бомбардировки города. После одной из них, особенно продолжительной и ожесточенной, на рассвете 6 июня союзники двинулись на штурм. Сразу же заговорили пушки на русских ба­стионах. Французам, атаковавшим Малахов курган, удалось вый­ти к нему с тыла и захватить несколько домов на Корабельной стороне. Перелом в ход сражения внесла отчаянная атака роты саперов, случайно оказавшихся рядом. Подоспевшими подкрепле­ниями неприятель был выбит с окраин города. Англичане, шедшие на штурм Третьего бастиона, были остановлены в 400 м от цели.

В восьмом часу утра союзное командование дало отбой. Штурм был отбит с большими потерями у нападавших. Лорд Раглан, на­ходившийся в подавленном настроении, че­рез несколько дней скоропостижно умер.

Много отважных людей защищало Се­вастополь, но среди них первое место принадлежит адмиралу Нахимову. В руках Павла Степановича сходились все нити обороны города. Неутомимый в своих бес­численных заботах, простой и доступный, невозмутимо спокойный в момент опасно­сти, он пользовался любовью офицеров, матросов, солдат, жителей города.

Редели ряды защитников Севастополя. Еще в марте 1855 г. погиб ближайший помощник Нахимова адмирал В. И. Истомин. Летом, когда бомбардировки участи­лись, резко возросли потери. Подкрепления не успевали подходить. Против 75-ты­сячного севастопольского гарнизона стояла 170-тысячная армия союзников. Полевая армия Горчакова вела себя пассивно.

Сподвижники Нахимова с некоторых пор начали догадываться, что он решил погибнуть вместе с Севастополем. У адмирала появилась опасная привычка выхо­дить на бруствер и подолгу наблюдать в подзорную трубу за неприятельскими по­зициями. «Ждет свинца»,— с тревогой говорили солдаты. Под вечер 28 июня он приехал на Малахов курган, по обыкновению вышел на вал. Его золотые эполеты блестели в лучах заходящего солнца. «Они сегодня довольно метко стреляют»,— сказал он, когда рядом с ним в мешок попала пуля. Другая пуля попала ему в го­лову. Через день он умер, не приходя в сознание.

4 августа Горчаков, пытаясь отвлечь силы противника от Се­вастополя, начал наступление на Черной речке, но оно не удалось. Через 20 дней после этого сражения союзники начали новую бом­бардировку города. Потери защитников составляли 2 — 3 тыс. человек в день. 27 августа неприятельские войска пошли на штурм. Теперь им удалось захватить Малахов курган. На Кора­бельную сторону приехал Горчаков. Он увидел горы трупов на подступах к Малахову кургану, французское знамя на его верши­не и дал приказ к отступлению. Русские войска оставили южную сторону Севастополя, по понтонному мосту перейдя через бухту. Закончилась 349-дневная оборона.

Парижский мир.Падение Севастополя предрешило исход вой­ны. Русская армия была обескровлена, казна пуста, экономика расстроена. Взятие Карса на кавказском театре военных действий не исправило положения. В конце 1855 г. Австрия предъявила России ряд жестких требований, угрожая вступить в войну. Алек­сандр II пригласил на совещание виднейших сановников. Почти все они сошлись во мнении, что «война неизбежно ведет нас к банкротству».

Вскоре в Париже открылся мирный конгресс. В его работе приняли участие представители Франции, Англии, России, Австрии, Турции и Сардинии. Основными противниками русских дипломатов стали английский и австрийский представители, а французы вели себя примирительно. Вопреки ожиданиям союзники не стали вы­двигать заведомо неприемлемых требований. Слишком еще свежи были воспоминания об изнурительной и кровопролитной осаде Се­вастополя. Тогда говорили, что за спиной русской делегации стоит тень Нахимова. Русские дипломаты ставили своей целью свести до минимума территориальные потери. Это в общем-то удалось. По Парижскому мирному договору, подписанному в марте 1856 г.,Россия потеряла только острова в дельте Дуная и прилегающую часть южной Бессарабии. Самые тяжелые для России пункты до­говора касались так называемой «нейтрализации» Черного моря: оно объявлялось нейтральным, вход в него запрещался для воен­ных судов, а на берегах нельзя было иметь военно-морские арсе­налы. Практически это означало, что России не может держать на Черном море военный флот. Это распространялось и на Турцию, но она, имея флот на Мраморном и Эгейском морях, в случае вой­ны всегда могла перебросить его в Черное море, а также пропус­тить туда и флот союзников. То, что нейтрализация не касалась Азовского моря, мало исправляло положение в пользу России.

Россия потерпела серьезное военное поражение-, Война беспо­щадно обнажила отсталость России в экономическом, социальном и военно-техническом отношении. Этот факт был очевиден, хотя Россия, не имея ни от кого военной помощи, вела войну с целым блоком ведущих держав тогдашнего мира. После Крымской войны понизился международный авторитет Российской империи как ве­ликой державы, ослабло ее влияние на Балканах и Ближнем Вос­токе. Последующие события, однако, пока.зали, что русское пра­вительство сумело извлечь правильные уроки из поражения в Крымской войне.