ГЛАВА 21
— И вот тут-то он мне говорит: "Джессика, рядом с тобой мне хочется стать лучше".
Утро вторника. Мы с Джесс на занятиях йогой. После бесконечных "приветствий солнцу" (сущая пытка для человека, неспособного дотянуться до пальцев ног без предварительной получасовой разминки) я отдыхаю в так называемой "позе ребенка". Другими словами, ничком, носом и взмокшим лбом в ковер.
Глубокий вдох. Боже, какая жара. Закрыв глаза, пытаюсь вообразить, что я на пляже в Гоа или в корнуолльском садике. Короче, где угодно, только не в "Центре священного движения", под завязку набитом потными телами. В довершение всего мне в ухо ввинчивается голос Джесс.
— По-моему, это из какого-то фильма, — откликаюсь я.
Джесс позвонила рано утром, прочирикала, что вернулась из Сиднея, и напомнила, что я еще несколько недель назад обещала сходить с ней на бикрам-йогу ("Это обалденно, солнце мое, зал прогревают до тридцати двух градусов, так что запросто принимаешь всякие немыслимые позы"). Я и впрямь обещала, но в тот момент почувствовала, как мои чакры завязываются узлом. Упражняться? В тридцатиградусной жаре? На протяжении двух часов? Да только подумав об этом, я ощутила полный упадок сил.
— Извини, в три часа у меня тюдоровское венчание в Хэмптон-корте.
Невероятно, но я испытала облегчение при мысли о том, что мне предстоит фотографировать жениха и невесту, наряженных под Генриха Восьмого и Анну Болейн. Теперь вы понимаете, до какой степени я ненавижу йогу?
Джесс, однако, мое "нет" не приняла, пришлось соглашаться. Только здесь я поняла, почему она так настаивала на встрече, — и ее мотивы никоим образом не были связаны с бикрам-йогой.
Зато они очень даже связаны с Грегом.
— Что за цинизм, Хизер? — ворчит Джесс.
За последние сорок пять минут она мне все уши прожужжала о том, какой Грег замечательный и какой необычный он ведет образ жизни. Тренируется для участия в чемпионате по триатлону, только что совершил восхождение на Мачу-Пикчу и бегло говорит на пяти языках. Словом, кино снимать можно. Но теперь мечтательная пелена в ее взоре сменилась злобным блеском.
— При чем тут цинизм, Джесс? Я точно помню, что слышала эту фразу в... — Да как же назывался тот фильм?! Теперь буду мучиться.
— Лучше помолчи, — обрывает меня подруга. — Согласна, я перецеловала кучу принцев, которые потом превратились в лягушек. Но Грег... — мечтательно тянет она, — совсем другой. Честный и искренний. И по части отношений с женщинами — все в полном ажуре. Никаких тебе бывших жен, было несколько подружек, но ничего серьезного... — Она загибает пальцы. — Хочет остепениться и нарожать детей...
— Джек Николсон! — победоносно восклицаю я. — "Любовь по правилам и без"!
— Что?
— Это точно фраза из фильма. Так Джек Николсон говорил Хелен Хант.
Джесс сверлит меня негодующим взглядом. Ну кто, скажите на милость, все время тянет меня за язык?
— ...Итак, постепенно выпрямляясь, делаем несколько глубоких вдохов...
— Отличное кино, — слабым голосом добавляю я.
Зажав большим пальцем ноздрю, Джесс приступает к йоговскому дыханию. На ней модный спортивный костюмчик, естественно, с интернет-аукциона, к тому же она без труда способна сложиться пополам, — Джесс из тех людей, которые у новичков вроде меня вызывают священный ужас. Другое дело — ваша покорная слуга в поношенной футболке и шортах, на фоне которой любая семидесятилетняя бабуля покажется гуттаперчевой.
— Грег, видно, отличный парень, — пытаюсь я загладить вину перед подругой.
— Так и есть, — отрывисто отвечает она, меняет ноздрю и делает глубокий вдох.
— Должно быть, подтянутый и мускулистый.
Выдох.
— Триатлон. Ух ты! — не унимаюсь я.
Зря стараюсь. Джесс продолжает размеренно вдыхать и выдыхать. Вдох. Выдох. Но это не спокойное, расслабленное дыхание, которое умиротворяет душу и тело, а скорее сердитое сопение, в котором так и слышится: "До чего же ты меня бесишь, Хизер".
Вены у нее на лбу набухают. Еще лопнет от злости, чего доброго. Надо спасать положение. Предпринимаю последнюю попытку:
— А я тут... сексом занималась.
Эффект разорвавшейся бомбы. Все обиды забыты в тот же миг.
— Сексом? — Джесс резко перестает сопеть. — С кем?
— В жизни не поверишь.
— С кем? С кем? Ну скажи, с кем?
— С моим красавцем-соседом.
Глаза у Джесс похожи на два блюдца.
— Шутишь?
— И не думала.
— Твою мать.
Стоящая рядом тетка в трико (дочкином, судя по фасону) бросает на нас гневный взгляд.
Взбудораженная Джесс цепляет меня за локоть.
— Прямо не верится!
— ...И теперь медленно принимаем позу воина номер один...
Джесс отпускает мою руку, и мы следуем указаниям тренера: моя подруга — с грацией прирожденной гимнастки, я — с хрустом в коленях, от которого морщатся все мои соседки.
— Выкладывай: имена, явки, пароли, размеры, — требует Джесс.
Игриво улыбаюсь.
— Его зовут Джеймс, и у нас уже было два свидания.
— ... Плавно переходим к позе воина номер два...
Тетка в трико выразительно вздыхает:
— Можно потише? Я пытаюсь постичь внутреннюю гармонию.
— В жопу внутреннюю гармонию! — Джесс принимает позу воина.
Тетка багровеет.
— Вот так всегда — улетишь в рейс на несколько дней, и настает полный бардак!
— ...А теперь, согнув правое колено и наклонившись вперед, принимаем позу треугольника...
Честно попробовав наклониться, вспоминаю, что принадлежу к людям особой породы. Несгибаемым.
— Давай, валяй, расскажи все-все-все!
— ...И, сделав глубокий вдох, удерживаем равновесие...
Стоя на одной ноге, Джесс плавным движением подносит сложенные ладони к груди, будто молится.
— Он потрясающий! — Перед глазами пробегают картины прошлой ночи: я лежу на постели Джеймса... он склонился надо мной, обнаженный... целует каждый сантиметр моего тела, начиная от пальцев ног и продвигаясь к... — Просто изумительный, — шепчу я, пытаясь устоять на одной ноге.
— ... Важно не терять концентрацию...
Воспоминания выбивают меня из колеи, я шатаюсь.
— Фантастика. — Восхищенно улыбнувшись, Джесс немедленно переходит к делу: — Так. Возрастная группа?
Узнаю свою подругу. Ее совершенно не волнует, что при виде Джеймса у меня внутри все трепещет, ей плевать на его ленивую улыбку и на то, что он называет меня "дорогая". Ее интересует модель, год выпуска и доход.
— Ему тридцать шесть. — Пытаюсь сосредоточиться на принятой позе.
— Отлично, — кивает она с видом эксперта. — От двадцати пяти до тридцати пяти — незрелые мальчишки, от сорока одного до сорока пяти — неудачники, а вот от тридцати шести до сорока — то, что надо. Готовы взять на себя обязательства. — Джесс с заговорщицким видом подается ко мне: — Слушай, если посчастливилось встретить такого, впивайся в него зубами, как крыса в кусок гнилого мяса.
Отпрянув, гляжу на нее в шоке.
— Ничего себе сравненьице! Я тебе что, крыса? — Всякая надежда на покой и умиротворение испаряется.
— А теперь... поза лебедя...
Изящно изогнувшись и касаясь руками пальцев ног, Джесс продолжает, игнорируя мой возглас:
— Приводы были?
— Приводы?
О чем это она? Наклонившись, пытаюсь тоже достать до ступней, но получается только до коленей. Что ж, стараюсь как могу.
— Под венец! Женат был?
— Не-а...
Слава богу, с ответом угадала — у Джесс довольный вид.
— Сожительствовал с кем-нибудь?
— Джесс, я тебя умоляю! Он нравится мне, я нравлюсь ему. Все просто.
— Ничего никогда не бывает просто, — с важным видом предупреждает она. — Надо убедиться в отсутствии красных флажков.
Не врубаюсь, хоть убейте.
— Ну, если на пляже вывешен красный флажок, ты же не полезешь в воду, верно?
Признаю поражение. С моей точки зрения, ее рассуждения абсолютно бессмысленны, но проще согласиться.
— Он что-то говорил о подружке из Южной Африки...
— Причина расставания?
— ... Не отрывая ладоней от пола, принимаем горизонтальное положение...
С радостью меняю позу. Руки трясутся.
— Э-э... она вроде бы вернулась в Кейптаун... — сиплю я. Черт, это все намного сложнее, чем я думала.
— Чувство юмора?
— ...А теперь давайте попробуем сохранять эту позу в течение трех минут...
С ненавистью смотрю на инструктора. Три минуты? Он в своем уме? Со лба на руки капает пот, грудь вот-вот разорвется. Скашиваю глаза на Джесс. Ее лицо даже не блестит.
— М-м... иногда он чересчур серьезен...
Мне срочно надо лечь.
— Это хорошо. Шутники нам ни к чему.
Уверена, три минуты уже прошло. Ну точно же прошло. А то и пять.
— Вредные привычки?
— Н-н-не-е-е-е... — У меня вырывается стон. Я хочу только одного: чтобы эта мука мученическая закончилась.
— А теперь время отдыха. Опускаемся на коврики, закрываем глаза...
С облегчением повинуюсь. Какое счастье. Хорошо все-таки, когда каждая мелочь, которую ты загадываешь, сбывается.
— Кредитоспособность? — Мои грезы рушит голос Джесс.
— Боже, боже, боже, — ною я. — Понятия не имею, мне все равно!
— Если бы ты вела самолет, ты бы так не сказала... — Она мгновенно включается в "режим стюардессы". — И вообще, как говорит моя мама, бедность и романтика несовместимы.
— Ей-то откуда знать? — хмыкаю я.
Родители Джесс нереально богаты и обитают в особняке за миллион фунтов в Максвелл-Хилле[54].
— Вот именно, — парирует Джесс. — Потому что она не дура.
— ... Позвольте себе унестись далеко-далеко...
Обожаю этот момент. Теперь можно вздремнуть минут десять.
— Итак, осталось одно! — объявляет Джесс.
Не хочу уточнять — слишком вымоталась. Но в итоге любопытство все-таки берет верх.
— И что именно?
— Секс.
Вспоминаю, как набросилась на Джеймса.
— Ну, скажем так, в этом месте можно поставить большую жирную галочку.
— Правда?
— Угу! — Довольная, что усмирила ее, расслабляюсь и закрываю глаза.
— Прелюдия?
Тетка в трико многозначительно фыркает.
— Джесс! — Я корчусь от неловкости как уж на сковородке.
Джесс неумолима.
— Я должна знать. Это важно. Ты ничего не понимаешь, у тебя уже сто лет свиданий не было. А я профессионал.
Открываю один глаз: дескать, не зарывайся, подруга!
— Ладно, можно без подробностей. Просто кивай или качай головой.
Мне ни капельки не хочется ей подчиняться, но, когда она придвигается поближе и спрашивает...
— Меньше десяти минут?
... я просто не могу не покачать головой.
— Больше?
Киваю, и меня переполняет гордость.
— Больше двадцати?
Снова киваю и в миллионный раз переживаю события прошлой ночи. Как любовник Джеймс до такой степени... как бы это сказать... бескорыстен... А в конце он обнял меня, целовал мои веки и говорил, какая я красивая, пока я не заснула.
— Тридцать?
— Ага, полчаса, — признаюсь я. — Посвященные мне и только мне.
— Вот это да! Похоже, твое желание и вправду сбылось.
— Желание?
Произношу это как бы между прочим, но где-то в подошвах ног возникает уже хорошо знакомое покалывание и разливается по всему телу вплоть до кончиков пальцев рук. Восторг пополам со страхом — как в детстве на карусели.
— Ну да. Помнишь, ты загадала идеального кавалера?
Забыла... А ведь она права. В Джеймсе есть все, что я хотела бы видеть в мужчине. Сегодня утром, когда я пожаловалась на боль в животе, он даже предложил сбегать в аптеку за тампонами. Правда, оказалось, что меня просто-напросто пучило от спиртного, выпитого накануне, но все равно — он предложил купить тампоны! Я бы начертала эти слова на скрижалях.
— Освободите свой разум и позвольте ему уплыть...
Рядом с нами возникает пара ног, явно принадлежащая инструктору, и это избавляет меня от необходимости продолжать разговор. Слава богу. Голова слегка кружится, и, пока тренер массирует мне плечи, я пытаюсь следовать его совету. Представить, что мой разум — это воздушный шарик, который летит... летит...
Закрываю глаза и улетаю. В сон.