Он называл ее дьяволом в женском обличье. Они сходятся во мнении, что ей необходимо преподать урок»
Испугавшись за неё, я затаила дыхание и ждала, что же произойдет. Кинув последний томный взгляд на мужчину, Зания соскользнула с кресла и двинулась через толпу танцующих к выходу. Мужчина встал и последовал за ней. Мне хотелось думать, что она поспешила домой, но внутренний голос подсказывал, что Зания давно привыкла получать такие уроки. Что бы ни происходило обычно в таких случаях, сегодня все точно будет иначе. И, судя по выражению лица Коупа, он полностью разделял мою точку зрения. Он швырнул на стол деньги, и мы поспешили за ними. За пределами ночного клуба, одна дорога уходила в толпу людей и весёлую ночную жизнь, другая вела к окраине города, где было тихо и темно. Именно в том направлении послышался приглушенный женский крик боли.
Мы быстро сорвались с места, стараясь не привлекать внимания. Мы оказались за углом в тот момент, когда рука мужчины с силой ударила Занию по лицу. Потом еще раз. Удар в висок такой силы сбил бы с ног любого, но она не упала, потому что нападавший мертвой хваткой вцепился в ее разорванную сорочку, которая теперь свисала лоскутами, обнажая кровавое пятно в верхней части ее белого лифчика. Что за... он что, укусил ее? Когда он оторвал пуговицы её брюк, я ахнула. А потом все завертелось с молниеносной скоростью. Коуп рванулся вперед, схватил мужчину и с хрустом вмял его лицо в стену. Зания упала. Я подбежала к ней и, присев рядом, положила ее голову себе на колени. Ее ресницы дрожали.
– С тобой все будет хорошо, – сказала я, гладя ее волосы. Исходившие от нее пары алкоголя ударили мне в нос, и внутри меня всё сжалось от жадного желания выпить. Глядя на распухавший кровавый рубец на ее щеке, я изо всех сил старалась игнорировать свою жажду.
Коуп бесцеремонно удерживал мужчину, заведя его руку за спину. Они говорили о чём-то на арабском, и я поняла, что это не самый приятный разговор. Было похоже, что незнакомец пытался оправдать себя, но Коуп оставался непреклонен.
– Мужчина, у которого Бог в душе, не станет проливать кровь женщины только за то, что она искушала его, – Коуп прорычал эту фразу на английском.
В его позе появилась такая ярость, что я задержала на нем взгляд, опасаясь, что он не сможет справиться с искушением и обрушит свой гнев на обидчика. Мужчина выпалил полную ненависти тираду, потом сплюнул кровь на стену.
– Он понимает английский? – спросила я.
– Да, – ответил Коуп.
Хорошо. Мне нужно избавиться от этого парня немедленно, пока Коуп способен еще был сдерживать гнев. Мои слова прозвучали резко.
– Вы уйдете прямо сейчас, и не будете преследовать или пытаться нанести вред нам.
Я мысленно надавила на него, воспользовавшись силой внушения, которая досталась мне в наследство от матери-ангела. Я не знала, подействует ли она на столь волевого человека, но, к счастью, его сознание оказалось слабее, чем я думала.
– Да! – воскликнул мужчина. Коуп нехотя оттащил его от стены и толкнул в сторону дороги.
Тот бросился бежать, а Коуп застыл на месте, дрожа от гнева. Его светлые глаза потемнели, и мне необходимо было успокоить его.
– Все в порядке, Коуп, – прошептала я ему. – Он убежал. Оставь это.
Не в силах унять дрожь, он начал ходить взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. Я улыбнулась ему, подбадривая. Когда его дыхание выровнялось, Коуп, не теряя драгоценных минут, наклонился и взял Занию на руки, чтобы отнести её домой.
На улице было тихо. Мы миновали нескольких человек, которые смотрели с округлёнными глазами, но, к счастью, никто не попытался остановить нас или задавать вопросы. Возле дома Зании, я залезла к ней в карман и достала ключ, чтобы попасть в дом.
– Где находится твоя комната, Зания? – спросил Коуп.
С его губ её имя звучало как приятная мелодия. Слабой рукой она указала в сторону лестницы. Я поспешно взобралась по ней, чтобы открыть дверь. Включив лампу и откинув на кровати покрывало, я отступила в сторону, чтобы не мешать. Коуп осторожно опустил Занию на кровать, а потом, немного удивив меня, одним лёгким движением снял с неё туфли, положил их на пол и укрыл её. Его руки дрожали, и я гадала, в чём причина: злость на нападавшего или что-то другое. Наблюдая за тем, как Коуп ухаживает за ней, я вдруг почувствовала прилив нежности. Зания что-то прошептала, и он склонился над ней, чтобы лучше расслышать. Она обвила его плечи руками и притянула Коупа к себе.
– Ты можешь поцеловать меня, – прошептала она.
Мои брови полезли вверх, а спина Коупа напряглась. Издав глухой гортанный звук, он высвободился из её объятий. Какое-то мгновенье он большими глазами смотрел на неё, как на змею – красивую, но ядовитую.
– Прошу прошения, – сдавленным голосом произнес он.
Мимолётно он встретился со мной взглядом – в его глазах горел огонь. Резко развернувшись, он почти бегом покинул комнату. Было слышно, как он протопал вниз по лестнице и вышел через парадную дверь.
Вау.
Зания легла на бок и, свернувшись калачиком, стала издавать приглушенные звуки, которые можно было принять как за смех, так и за рыдание.
– Даже братьям-нефам противно прикасаться ко мне, – пролепетала она.
– Чего?! – я была шокирована. – Ты ошибаешься. Могу заверить тебя, что Коупу не было бы противно. Я думаю, как раз наоборот.
Его образ жизни был общеизвестным фактом среди нефилимов, поэтому я решила, что он не будет возражать, если я объясню его поведение, и это сделает ее хоть чуточку счастливее.
– Копано целомудрен, но в нем нет ненависти к женщинам. Между ним и твоим обидчиком нет ничего общего.
Я погладила ее по голове, как это делала Патти, когда кто-то задевал мои чувства. Зания громко всхлипнула, и слёзы ручьем хлынули из её глаз. Я подвинулась чуть ближе, чтобы обнять ее, а Зания вцепилась в меня и, прижавшись лицом к моему животу, зарыдала еще сильнее.
– Не оставляй меня, – взмолилась она подвыпившим голосом. В глазах защипало. От мысли о том, что завтра мне придётся уехать, стало ещё обиднее. Мне так захотелось упаковать ее вещи и забрать с собой. Но все, что мне оставалось делать – это лишь надеяться, что мы все же заслужили ее доверие, и, что в своём сердце она сумеет сохранить проблеск надежды, а сама мысль будет помогать ей выживать каждый последующий день. Она уснула, так и не разомкнув объятий, а в моей голове постоянно крутились ее слова: "Не оставляй меня".
Утром я проснулась раньше Зании от чувства жажды и спустилась вниз на кухню, чтоб попить воды. Внизу я заметила, что дверь самой дальней комнаты была приоткрыта. Было еще не совсем светло, но я сумела разглядеть висевшие на стене фотографии. Так, со стаканом воды в руках, я на цыпочках подошла к двери и открыла ее шире. Комната оказалась кабинетом, который может и блистал бы великолепием, если бы не вырезки газетных статей и фотографий, которые усеивали стену отвратительным коллажем. Я сделала несколько шагов внутрь и стала читать новости о сражениях и войнах, проходивших по большей части на Ближнем Востоке и Африке. Слова о геноциде и массовых убийствах были ярко выделены. Некоторые фотографии были настолько ужасными, что на них даже мимолётом взглянуть было страшно.
Внутри у меня всё сжалось от понимания того, что я попала в созданный Сонеллионом храм ненависти. Уже собравшись уходить, я увидела фото на столе, и мне стало любопытно. Это был африканский ребёнок? Обнажённая девочка, лежавшая на земле, над которой склонилась женщина. Но, что она делает с ней? Холодный пот пробежал по моей спине.
– Это его последний проект.
Неожиданно, хриплый ото сна голос пронёсся по комнате, от чего я подпрыгнула, пролив воду. Даже с подпухшими глазами и небольшим синяком, Зания была ослепительна.
– Что она делает с ребенком? – спросила я, при этом моля Бога, чтобы она отказалась сказать мне правду.
– Женское обрезание, – ее голос был ровным. Она старалась не смотреть на фотографии. – Они делают так, чтобы девочка в будущем не смогла наслаждаться любовью.
Внутри меня все перевернулось. Рука, удерживающая стакан, затряслась, второй я закрыла рот. Зания вышла из кабинета. Я последовала за ней на кухню. Борясь с приступами тошноты, я спросила в замешательстве:
– Для чего кому-то понадобилось делать такое?
– Разве твой отец не поведал тебе о злобном коварстве девушек? – в ее голосе звучал сарказм.
Поставив мой стакан, который забрала ещё в кабинете, на мраморную столешницу, она скрестила руки на груди.
– У женщин напрочь отсутствует чувство самоконтроля, и поэтому они не могут быть верны. Мы стремимся соблазнить каждого мужчину, с которым сталкиваемся, потому что такова наша натура. Таким способом, тут помогают женщинам стать на путь истинный и не изменять своим партнёрам.
Представив перед собой худенькую девочку с фотографии, я пронеслась мимо Зании, еле успев добежать до ванной. Когда меня вырвало водой, которую до этого выпила, я откашлялась и уселась на корточки. Во рту стоял неприятный кислый привкус. Боже Всемогущий, это и был тот самый проект, над которым сейчас работал Сонеллион. Вот почему отец не хотел посвящать меня в детали.
Я буду сильной и не заплачу перед Занией. Закрыв глаза, я попыталась выбросить из головы всё ранее увиденное мною.
–Тебе нехорошо? – спросила внезапно появившаяся на пороге ванной Зания. Я покачала головой, мечтая, чтоб появились силы подняться с пола.
– Порой... боль просто поедает меня полостью, – уточнила я.
Зания уставилась на меня так, будто я была самым странным созданием, которое ей доводилось встречать. Мне хотелось, чтобы она считала меня сильной, достойной того, чтобы стать со мной по одну сторону баррикад. Но от этой фотографии моя «сила» померкла. Я нащупала полотенце. Зания вытащила две салфетки и отдала их мне прежде, чем присесть на корточки около меня.
И я горько зарыдала.
Она пристально рассматривала мое лицо, по-видимому, все еще пытаясь увидеть признаки фальши или неискренности.
– Вы помогли мне вчера, – произнесла она.
– Мы попытались. Но тот парень был шустрым.
Зания принялась сосредоточенно рассматривать что-то на полу. Ее волосы упали вперед, и мне не было видно её лица. Ее рука дрожала.
– Ты обнимала меня, словно мать, – сказала она.
– Я рада, что оказалась там, рядом с тобой. – Я одарила ее своей самой теплой улыбкой. – Но мне придётся уехать сегодня. Мне очень хочется остаться тут или же взять тебя с собой. Я пришла сюда, чтобы принести тебе добрую весть и надеюсь, что, когда настанет время, ты поможешь нам.
– Какой с меня толк? Я даже не пытаюсь бороться со своими желаниями, как это делаешь ты. Посмотри, – она вытянула вперед дрожащую руку, – даже сейчас я трепещу в ожидании яда, по которому так изнывает мое тело. К тому же, алкоголь помогает справляться с моим предназначением – он притупляет мою ненависть и боль.
Закрыв глаза, у меня промелькнула мысль, что я понимаю ее. Действительно понимаю.
– Ты истерзаешь себя, если будешь продолжать пить.
– Мне все равно.
– А мне нет! – Взяв ее за руки, я заговорила с искренностью, которая била прямо из глубины моего сердца. – Подумай обо всех дочерях, которые могут появиться у Князей в будущем. Дочерях, которые будут расти, не зная материнской любви. Дочерях, которые будут ненавидеть собственную жизнь. Мы можем изменить это, Зания! Я не знаю, как, но это случится очень скоро. Ты нужна нам. Все, о чем прошу – береги себя и будь готова, когда я попрошу.
Я почувствовала, как ее руки задрожали, и она тихо заплакала.
– Мне нужно выпить, – сказала она тихим голосом. Горький смех вырвался из ее горла.
– Нет, – выдавила я. У меня не было возможности отправить ее в реабилитационную клинику или остаться рядом, чтоб помочь ей сейчас . То, о чём я просила, было почти невозможным, и мы обе об этом знали.
– Невозможное возможно, – произнесла я, заставляя поверить в смыл этих слов, не только её, но и себя. Я потянулась к ней, и мы обнялись. Прерывисто дыша, она вцепилась в меня, с тем же отчаянием, что и прошлой ночью.
– Сестра моя, – прошептала я. – Ты справишься.
ОСЕНЬ