Глава 16. Каждый раз, как я начинала засыпать, я застревала в том странном мире между сном и бодрствованием, где мой мозг просеивал события дня
Каждый раз, как я начинала засыпать, я застревала в том странном мире между сном и бодрствованием, где мой мозг просеивал события дня, смешивая и переворачивая их. То я снова в подвале и Дерек хватает меня за руку и швыряет через всю комнату. А то я вдруг просыпаюсь в больнице, и у моей кровати сидит миссис Талбот и сообщает, что я больше не смогу ходить.
Когда в дверь постучали, чтобы разбудить нас, я сунула голову под подушку.
– Хло? – Миссис Талбот открыла дверь. – Тебе сегодня надо одеться, прежде чем спускаться к завтраку.
У меня внутри все сжалось. Может, теперь, когда не было Лизы и Питера, они решили, что нам стоит завтракать всем вместе? Я не могу видеть Дерека. Просто не могу.
– Твоя тетя заедет к восьми часам. Она берет тебя в город на прогулку. Соберись и не опаздывай.
Я отпустила подушку, в которую, оказывается, вцепилась мертвой хваткой, и встала.
– Ты злишься на меня, Хло?
Я перестала гонять омлет по тарелке и подняла голову. Лицо тети Лорен затуманивала тревога. Темные круги под глазами говорили о том, что тетя плохо спит. Я не сразу их заметила под слоем косметики. И только под яркими флуоресцентными лампами ресторана они проступили совершенно отчетливо.
– За что мне злиться? – спросила я.
Она грустно рассмеялась.
– Ну, не знаю. Может, зато, что я упекла тебя в пансион с чужими людьми, а сама исчезла.
Я положила вилку на стол.
– Ты меня не «упекала». В школе потребовали, чтобы я отправилась в пансион, а пансион потребовал, чтобы ты и папа не вмешивались, пока я не обживусь там. Я же не маленькая. Я понимаю, что происходит.
Она выдохнула. Даже в шумном ресторане это было отчетливо слышно.
– У меня проблема, – продолжила я. – И мне надо научиться справляться с ней. И в этом ни ты, ни папа не виноваты.
Она подалась вперед.
– И ты тоже не виновата. Ты ведь это понимаешь, правда? Это болезненное состояние. И не ты вызвала его.
– Знаю. – Я отломила кусочек тоста.
– Ты очень зрело воспринимаешь все это, Хло. Я горжусь тобой.
Я кивнула, продолжая общипывать тост. На зубах похрустывали зернышки от малинового джема.
– Кстати, у меня для тебя есть кое‑что. – Она открыла сумочку и достала оттуда мешочек. В нем была моя рубиновая подвеска. – Мне позвонили из пансиона и сказали, что ты ее потеряла. Твой отец забыл забрать ее из больницы, когда вы уезжали.
Я взяла мешочек, пощупала знакомую подвеску сквозь полиэтилен и вернула обратно.
– Тебе придется сохранить его для меня. Нам в пансионе нельзя носить украшения.
– Не волнуйся. Я уже переговорила с вашими медсестрами. Я сказала, как это важно для тебя, и они согласились, чтобы ты носила ее.
– Спасибо.
– Но только носи ее обязательно. Не хотелось бы, чтобы она снова потерялась.
Я вынула подвеску из мешочка и надела ее. Знаю, это всего лишь глупые предрассудки, но мне как‑то сразу стало легче. Спокойнее, что ли? Это было напоминание о маме. Эту вещицу я носила столько лет, что без нее чувствовала себя немного странно.
– Поверить не могу, что твой отец забыл ее в больнице, – покачала головой тетя Лорен. – Бог знает, когда бы он вспомнил о ней, ведь он опять улетел.
Да, папа уехал. Он позвонил мне на сотовый тети Лорен и объяснил, что вечером ему пришлось срочно вылететь по делам в Шанхай. Тетя злилась на него, но я не понимала, какая разница, если я все равно живу в пансионе. Он уже договорился взять месяц отпуска, когда я выйду, а для меня это гораздо важнее.
Тетя рассказала, что запланировала «девичью вылазку в Нью‑Йорк», когда меня отпустят. У меня не хватило духу сказать ей, что я бы предпочла просто поехать домой, повидаться с папой, пообщаться с друзьями. Возврат к нормальной жизни был бы для меня лучшим праздником по случаю выхода из Лайла.
К нормальной жизни…
Я подумала о призраках. Будет ли когда‑нибудь моя жизнь снова нормальной? Буду ли я снова нормальной?
Я мельком глянула на окружавшие меня лица. Был ли кто‑нибудь из них призраком? И как их различить?
Как насчет того парня в рубашке «хеви метал»? Он выглядит, как картинка с кассеты «Я люблю восьмидесятые». Или вон та пожилая женщина с длинными седыми волосами, в крашеной блузке? Или даже вон тот мужчина в костюме, поджидающий у двери? Как я узнаю, что они не призраки, которые только и ждут, чтобы я их заметила? Если только кто‑то случайно не пройдет сквозь них.
Я опустила глаза на свой стакан с апельсиновым соком.
Да, отличный план, Хло. Всю свою жизнь больше не смотри никому в глаза.
– Ну и как ты там обживаешься? Поладила с остальными ребятами?
Тетины слова были как пощечина, они напомнили, что у меня есть проблемы похуже, чем призраки.
Она улыбалась, и вопрос ее был скорее шуткой. Само собой, я поладила с другими детьми. Я, может, не самая общительная девочка, но уж точно я не стану гнать волну и устраивать неприятности. Но когда я подняла взгляд, тетина улыбка увяла.
– Хло?
– Ммм?
– У тебя проблемы с другими ребятами?
– Н‑н‑нет. В‑в‑все отли… – Зубы у меня клацнули, когда я закрыла рот. Для всех, кто меня знал, мое заикание было отличным показателем стресса. Не стоило говорить, что все отлично, если я даже не могла выдавить из себя эту ложь.
– Что случилось? – Тетя Лорен так сжала в руках вилку и нож, словно приготовилась тут же наброситься на того, кто меня чем‑то обидел.
– Да это п‑п‑пустя…
– Не говори мне, что это пустяки. Когда я спросила про других детей, у тебя вид стал такой, словно ты вот‑вот в обморок упадешь.
– Это омлет. Я положила слишком много острого соуса. С другими ребятами у меня все нормально. – Тетя Лорен впилась в меня взглядом, и я поняла, что этим не отделаюсь. – Есть там один, да и то это ерунда. Нельзя же ладить абсолютно со всеми.
– Кто это? – Она отмахнулась от официанта, который с кофейником подходил к нашему столику. – И не надо закатывать глазки, Хло. Ты там для того, чтобы хорошенько отдохнуть, и если кто‑то причиняет тебе беспокойство…
– Я сама справлюсь.
Она наконец отложила приборы, которые судорожно сжимала, и расправила на столе салфетку.
– Не в этом дело, милая. У тебя сейчас и без того хватает проблем. Скажи мне, кто этот парень, и я сделаю так, что он тебя больше не потревожит…
– Он не…
– Так, значит, это парень. Который из них? Там их трое – нет, уже только двое. Это тот крупный, верно? Я видела его сегодня утром. Я хотела представиться, но он просто прошел мимо. Дарен, Дэмьен…
Я уже хотела поправить, но вовремя остановилась. Тетя Лорен и так хитростью вызнала у меня, что это парень. А мне очень хотелось, чтобы хоть раз в жизни она просто выслушала, может, дала какой‑то совет, а не бросалась все за меня улаживать.
– Дерек, – сказала она. – Так его зовут. Когда он проигнорировал меня утром, миссис Талбот пояснила, что он всегда так себя ведет. Грубиян. Я права?
– Он просто… не очень дружелюбен. Но это ничего. Говорю же, нельзя ладить со всеми подряд. А остальные ребята, кажется, нормальные. Одна девушка немного задается, как моя соседка по комнате в летнем лагере. Помнишь ее? Та, которая…
– Что этот Дерек тебе сделал, Хло? – перебила она меня, не купившись на отвлекающий маневр. – Он тебя тронул?
– Н‑н‑нет, к‑к‑конечно, н‑н‑нет.
– Хло! – Голос ее стал жестче. Заикание снова выдало меня. – Такие вещи нельзя скрывать. Если он сделал что‑то непристойное, клянусь, я…
– Да нет. Мы разговаривали. И я хотела уйти, а он схватил меня за руку…
– Схватил тебя?
– Ну да, на секунду. И это меня напугало. Я просто слишком остро среагировала.
Тетя подалась вперед.
– Ты не остро среагировала. Если кто‑то трогает тебя против воли, ты имеешь полное право возражать и жаловаться…
И так продолжалось в течение всего завтрака. Она прочла мне лекцию о «неуместных прикосновениях», словно мне было пять лет. Не знаю даже, отчего тетя Лорен так расстроилась? Я ведь даже не показала ей свои синяки. Но чем больше я спорила, тем больше она злилась, так что в конце концов я подумала, что дело, может, вовсе и не в том, что какой‑то парень схватил меня за руку. Тетя Лорен сердилась на моего отца за то, что он опять уехал, на мою школу – за то, что они заставили отправить меня в этот пансион. А поскольку тетя не могла ничего сделать ни папе, ни школе, она нашла объект, на котором можно было отыграться, и проблему, которую можно было за меня уладить.
– Пожалуйста, не надо, – попросила я, когда мы уже сидели в машине. – Он ничего такого не сделал. Пожалуйста. Там и так трудно…
– Поэтому я и не хочу, чтобы тебе там было еще труднее, Хло. Я не устраиваю проблемы, я их улаживаю. – Тетя Лорен улыбнулась. – Превентивная медицина.
Она похлопала меня по колену. Я отвернулась к окну. Тогда она вздохнула и заглушила мотор.
– Обещаю, я буду действовать незаметно. Я умею улаживать проблемы такого рода деликатно, потому что жертве меньше всего нужно, чтобы ее еще и обвинили в доносе.
– Я не жер…
– Этот Дерек никогда даже не узнает, кто на него пожаловался. Даже нянечки не узнают, что ты мне что‑то рассказала. Я намерена осторожно выдвинуть опасения, основанные на моих собственных профессиональных наблюдениях.
– Просто дай мне несколько дней…
– Нет, Хло, – твердо оборвала она. – Я намерена поговорить с нянечками и, если понадобится, с администрацией. С моей стороны было бы безответственно оставить все как есть.
Я повернулась к ней и открыла рот, чтобы возразить, но ее в машине уже не было.
Когда я вернулась, Тори снова была с нами. Вернулось к ней и ее высокомерие.
Если бы я описывала это в сценарии, я бы не удержалась и использовала бы полное преображение персонажа. Юная девушка видит, как забирают ее единственную подругу – отчасти из‑за неосторожной фразы, оброненной героиней. И когда остальные постояльцы пансиона приходят ей на выручку, помогая поддержкой и сочувствием справиться с депрессией, девушка понимает, что у нее много друзей, и клянется стать добрее и мягче.
Но в реальной жизни люди за одну ночь не меняются.
На первом же уроке Тори объявила мне, что я заняла место Лизы и что не стоит вести себя так, будто Лиза никогда не вернется. На перемене она вышла вместе со мной и Рэ.
– Ну, как твой завтрак с тетушкой? А родителям, я так понимаю, не до тебя?
– Уверена, мама нашла бы время. Но это довольно проблематично, учитывая, что ее давно нет в живых.
Вот так, получи пощечину. Но Тори даже глазом не моргнула.
– Так что ты такого сделала, что уже заслужила увольнительную, Хло? Это награда за то, что ты помогла им избавиться от Лизы?
– Она не… – начала Рэ.
– Можно подумать, ты чем‑то лучше, Рэчел. Не могла даже дождаться, пока постель Лизы остынет, – тут же перебралась к своей новой подружке. Ну, так как, Хло? Что там насчет особого обращения?
– Нет никакого особого обращения, – сказала Рэ. – Твоя мама тебя все время забирает в город. В случае с Хло это, наверное, награда за хорошее поведение. А тебе разрешают прогулки только потому, что твоя мама в совете директоров.
В нашем возрасте не очень‑то рвутся получить приз за «хорошее поведение». Но ноздри Тори раздулись, лицо перекосилось, как будто Рэ нанесла ей худшее из возможных оскорблений.
– Да‑а‑а? – выпалила Тори. – Что‑то мы не очень‑то часто видим тут твоих родителей, Рэчел. Сколько раз они приезжали или звонили с тех пор, как ты сюда попала? Дай‑ка посчитаю… ах да, ноль. – Она сложила из пальцев ноль. – И это никак не связано с плохим поведением. Им просто плевать.
Рэ прижала Тори к стене, и та издала оглушительный визг.
– Она обожгла меня! – кричала она, вцепившись в плечо Рэ.
– Я тебя всего лишь толкнула.
Из класса тут же выскочила мисс Ванг, а за ней и Дерек с Симоном, которые задержались на перемене, обсуждая задание.
– Рэ обожгла меня. У нее спички или еще что‑то такое. Вы посмотрите, посмотрите! – Она рванула воротник своей футболки.
– Не раздевайся, Тори, – сказал Симон, прикрыв глаза рукой. – Будь любезна!
Дерек издал низкий рык, подозрительно похожий на смех.
Рэ подняла руки.
– Никаких спичек. Никаких зажигалок. Ничего не прячу в рукаве…
– Я вижу небольшой красноватый след, Тори. Это явно от того, что тебя толкнули, – сказала мисс Ванг.
– Она обожгла меня! Я же чувствую! Она снова прячет спички. Обыщите ее. Сделайте же что‑нибудь!
– А может, для разнообразия, ты помолчишь, Тори? – сказал Симон, протискиваясь мимо нас. – Оставь ее в покое.
Тори набросилась – не на него, а на Рэ – прежде, чем мисс Ванг успела схватить ее. К нам со всех ног спешили нянечки.
Да уж, Тори вернулась.