Глава 24. Я знала, что Рэ разочарована тем, что мы нашли – или, точнее, чего не нашли
Я знала, что Рэ разочарована тем, что мы нашли – или, точнее, чего не нашли. Я испытывала некую вину, словно фокусник, которому не удалось развеселить публику. Но Рэ ни разу не усомнилась в том, что я видела призрака и что он велел мне открыть дверь. И я была благодарна ей за это.
Я вернула ключ на место, вымыла руки, потом разыскала миссис Талбот и сказала ей, что иду наверх, заниматься математикой с Дереком, и что Симон будет с нами. Она поколебалась, но не долго, и разрешила мне пойти на их половину.
Я забрала у себя в комнате недавно доставленный учебник по математике и пошла на половину мальчиков. Дверь была открыта. Симон развалился на кровати и читал комиксы. А Дерек скукожился над слишком маленьким для него письменным столом и делал уроки.
Их комната была зеркальным отражением нашей. Стена Симона была увешана листочками – я подумала, что это картинки, вырезанные из журналов с комиксами. Но присмотревшись, поняла, что это рисунки. Некоторые были черно‑белые, но в основном цветные – наброски лиц, эскизы сцен и полноценные картины. Выполнены они были в странной технике – и не совсем аниме, и не комиксы. Симон не раз получал на уроке замечания за то, что рисует. Теперь я поняла, над чем он трудился.
Стена над кроватью Дерека была абсолютно голой. На тумбочке стопками высились книжки, а на кровати валялись раскрытые журналы. На краю письменного стола ютилось какое‑то хитроумное устройство, напичканное проводами и рычажками. Наверное, это какой‑то школьный проект, предположила я.
Я постучала по косяку.
– Привет. – Симон закрыл журнал и сел на кровати. – А я только‑только сказал Дереку, что надо бы сходит вниз и выяснить, не чинят ли наши нянечки препятствий тебе.
Я покачала головой.
Дерек поставил стоймя свой учебник математики на тумбочку у кровати.
– Я в душ. Начинайте без меня.
– А разве нянечки не услышат льющуюся воду?
Он лишь пожал плечами и откинул волосы назад. Они легли вялыми патлами, а под лампочкой еще и заблестели жиром.
– Скажешь, что я уже был в душе, когда ты пришла. Я всего на пару минут.
Он направился к двери, обойдя при этом меня как можно осторожнее. Так что я даже задумалась, так ли сильно ему требовалось в душ? Но принюхиваться и выяснять я не стала.
Если он моется перед сном, это его проблемы. Кари мне рассказывала, что раньше тоже всегда принимала на ночь ванну. Но ей пришлось перейти на утренний душ, иначе к обеду ее волосы превращались в патлы. Когда Дерек проходил мимо, я не удержалась и сказала:
– А почему бы тебе не принимать душ утром?
– Я принимаю, – буркнул он и вышел.
Симон отложил свой журнал.
– Входи, я не кусаюсь.
Он откинулся на кровати, так что пружины скрипнули. Потом похлопал рукой по краешку.
– Можно было бы сказать, что девушка в моей кровати – это впервые… но боюсь показаться полным неудачником.
Я сложила свои книги на столик, пытаясь скрыть густой румянец, проступивший на щеках. Один учебник я раскрыла, чтобы выглядело так, будто мы занимаемся. Я взглянула на обложку учебника Дерека и едва сдержала вздох.
Алгебра и тригонометрия. Университетский курс.
Я пролистала учебник.
– Если ты что‑нибудь из этого понимаешь, то ты намного умнее меня, – сказал Симон.
– Я думала, Дерек в десятом классе.
– Да, но не по алгебре. И не по геометрии. И не по химии, физике и биологии. По естественным наукам он всего лишь в двенадцатом.
Всего лишь в двенадцатом?..
Похоже, говоря, что никто не усомнится в том, что мы занимаемся математикой, Дерек имел в виду, что помощь понадобится не ему. Отлично. Мало того, что Дерек считал меня ветреной блондиночкой, вздрагивающей при каждом шорохе, он еще, видимо, возомнил, что я недостаточно умна.
Я положила его учебник на место.
– Слушай… надеюсь, Тори не устроила тебе скандал из‑за вчерашнего? – спросил Симон.
Я покачала головой.
Он выдохнул и сложил руки за голову.
– Хорошо. Не знаю, что с ней такое. Я ей ясно дал понять, что она меня не интересует. Поначалу я даже старался быть деликатным, отказывая ей. Когда она не поняла намека, я прямо сказал, что не интересуюсь. Сейчас я откровенно груб с ней, но она все равно не желает отступать.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него.
– Наверное, очень непросто, когда ты кому‑то нравишься, а он тебе – нет.
Симон рассмеялся.
– Единственный человек, которого Тори по‑настоящему любит, это Тори. А я – всего лишь временная игрушка, пока она не сможет вернуться к своим капитанам футбольных команд. Таким девчонкам, как Тори, надо, чтобы рядом всегда был парень – причем любой. А здесь я для нее единственный вариант. Питер был слишком юн, а Дерек – Дерек не в ее вкусе. Поверь мне, стоит появиться любому другому парню, и она тут же забудет о моем существовании.
– Я в этом не очень‑то разбираюсь. Мне кажется, она на самом деле…
– Я тебя умоляю! Неужели я похож на приманку для див? – Он повернулся на бок и подпер голову рукой. – Ну, конечно, когда мы с Дереком попадаем в новую школу, я получаю изрядную дозу внимания от девочек из высшей клики. – Он изобразил голосом тонкий фальцет: – «Эй, Симон, я тут типа подумала, может, ты… ну… мог бы после школы помочь мне с уроками. А то эта математика – ну прям как китайский язык. А ты же китаец, да? Уверена, ты в этом силен». – Он закатил глаза. – Во‑первых, мой отец – кореец, а мама – шведка. Во‑вторых, я в математике полный пень. И терпеть не могу часы с кукушкой, катание на лыжах и шоколадные фигурки.
Я подавилась смешком.
– Это, скорее, о швейцарцах.
– Да? А что тогда характерно для шведов?
– Не знаю. Может, тефтели?
– Ну, это я люблю.
– А что еще ты любишь?
– В школе? Историю. Не смейся. И в английском я неплох. Я пишу смешные хокку, а это, между прочим, японские стихи.
– Я знаю. – Я посмотрела на рисунки на стене. – Вот в рисовании ты точно силен. Твои картины чудесны.
У него сразу загорелись глаза.
– Не знаю насчет «чудесны», но спасибо. Вообще‑то по рисованию у меня не так уж все блестяще. В прошлом году еле‑еле на троечку натянул. Я разозлил учительницу, потому что все время сдавал ей комиксы. Я выполнял задания, но использовал технику своих рисунков. А она думала, что я просто издеваюсь над ней.
– Это несправедливо.
– Ну, когда я после нескольких предупреждений продолжал сдавать свои рисунки, я, наверное, и впрямь немного издевался. Или просто из упрямства это делал. В общем, в школе у меня далеко не все так блестяще – твердый хорошист. А вот Дерек – гений. У меня лучше всего с физкультурой. Мне нравится кросс, бег с препятствиями, баскетбол, футбол…
– О, а я играла в футбол. – Я замолчала. – Давно. Очень давно. Мы тогда за мячом носились, как стайка шмелей.
– Надо будет дать тебе пару уроков, чтобы ты могла все вспомнить, и мы организуем с тобой команду. Футбольный клуб Лайла.
– Очень маленький клуб.
– Нет, очень эксклюзивный клуб.
Последний раз я вот так, с глазу на глаз разговаривала с парнем, наверное, еще тогда, когда думала о них не как о парнях, а просто как о других детях.
– К вопросу об эксклюзивном клубе, – сказала я. – Я думала, вы пригласили меня к себе, чтобы дать ответы на некоторые вопросы.
– А моего общества тебе недостаточно? – Он в притворной обиде вскинул брови, но его выдавал озорной блеск в глазах. – Ну ладно, ты терпела довольно долго. Так что ты хочешь знать?
– Все.
Мы улыбнулись друг другу.
– Значит, так: ты – некромант, а я – волшебник. Ты разговариваешь с мертвыми, а я накладываю заклинания.
– Ты здесь именно поэтому? Ты что‑то сделал?
– Нет. – Он помолчал, и на его лицо нашла тень. – Вернее, да, кое‑что сделал, но это не имело отношения к магии. Кое‑что произошло. С Дер… – Он оборвал себя на полуслове. Из личного дела я знала, почему Дерек оказался здесь, но признаваться в этом, конечно, не собиралась. – В общем, кое‑что случилось, а потом мой отец исчез. Это очень долгая история. А краткая ее версия состоит в том, что мы здесь застряли до тех пор, пока кто‑нибудь не решит, что с нами делать дальше.
И пока Дерек не «вылечится», добавила я про себя. Именно поэтому на Симона нет личного дела и ему не надо ходить на терапию. Он здесь не из‑за каких‑то проблем с психикой. Когда их отец сбежал, власти поместили Дерека сюда и решили, что Симону лучше быть с братом.
– Хорошо, а что еще есть? Какие виды… – Я никак не могла подобрать слово.
– Сверхъестественных способностей? Разные типы называются расами. Их не так много. Самые крупные – это некроманты, волшебники и ведьмы. Ведьмы – это женщины, способные накладывать заклинания. Похожи на волшебников, но все же другая раса и не такая сильная. Во всяком случае, так говорят. Кто еще? Полудемоны. Но не спрашивай меня про них, потому что я почти ничего не знаю. Дерек знает про них побольше. Ах, да, еще шаманы. Они хорошие целители и могут проецироваться в астрал.
– В астрал?
– Покидать свое тело. И передвигаться, как духи. Очень удобно списывать на контрольных и пробираться в женскую раздевалку… для тех, кто любит такие вещи…
– Ясно. Ты сказал, что Дерек знает больше о полудемонах. Он и есть полудемон?
Симон посмотрел в сторону коридора и прислушался, льется ли еще вода в душе.
– Будем считать, что ты вытянула это из меня, ладно?
– Что?
Симон повернулся на бок, задев при этом мое колено. Он понизил голос.
– Насчет Дерека. Кто он такой. Если он спросит, скажи, что ты вытянула это из меня.
Я выпрямилась. Во мне стало подниматься раздражение.
– Так Дерек не желает, чтобы я знала, кто он такой? Тот самый парень, который ткнул меня носом в некроманта и требует, чтобы я приняла это в себе? Если он не хочет…
– Хочет. И скажет. Но это… все гораздо сложнее. Если ты не спросишь, он не скажет. Но если спросишь…
Он отвел глаза, словно умоляя облегчить его задачу.
Я вздохнула.
– Отлично. Вот я и спрашиваю. Кто такой Дерек? Один из этих полудемонов?
– Нет. Для этого даже подходящего названия‑то нет. Думаю, это можно назвать геном сверхчеловека, но это слишком высокопарно.
– Точно.
– Поэтому их так и не называют. Парни типа Дерека обладают… особыми физическими способностями, можно так сказать. Они очень сильные, как ты могла убедиться. Имеют более тонкие органы чувств.
Я покосилась на учебник математики.
– Умные?
– Нет, это просто Дерек такой. Во всяком случае, так считает мой отец.
– А твой отец… он – тоже волшебник? И он знает других таких, как мы?
– Да. У людей со сверхъестественными способностями есть что‑то вроде сообщества. Пожалуй, сеть будет даже более точным словом. Ты знакомишься там с другими, можешь общаться с ними, получать то, чего не получишь от обычного мира. Мой отец раньше активно во всем этом участвовал. Сейчас уже не так. Кое‑что случилось.
Он на какое‑то время замолчал, потом снова перевернулся на спину.
– Мы обо всем этом поговорим попозже. Это длинная история. А если коротко, то отец раньше был вовлечен в это сообщество. Он работал на исследовательский центр, где доктора и ученые со сверхъестественными способностями пытались облегчить жизнь таким, как мы. Отец – адвокат, но адвокаты там тоже были нужны. Вот так у нас и появился Дерек.
– Появился?
Симон скорчил рожу.
– Я не так выразился. Словно отец принес домой бездомного щенка. Хотя, по сути, так оно и было. Видишь ли, такие, как Дерек, – очень редкий тип. Мы все – очень редкие. Но он – особенно. И эти люди – на которых работал мой отец, – они воспитывали его. Его еще младенцем то ли бросили, то ли отдали в приют, и они хотели убедиться, что он не попадет в какой‑нибудь обычный детский дом. Для него это было бы катастрофично. Когда бы он достиг лет двенадцати, он начал бы швырять людей направо‑налево. Вот только научная компания плохо приспособлена для воспитания детей. Дерек почти ничего не рассказывает о жизни там, но мне кажется, это почти то же самое, что расти в больнице. Моему отцу это не понравилось, и они разрешили ему забрать Дерека домой. Это было… странно. Он словно никогда раньше не бывал на людях. Школа, торговый центр и даже обычный проспект ужасно пугали его. Он не привык к такому количеству людей, к шуму…
Он замолчал, снова повернув голову в сторону коридора. Трубы загудели – выключили воду.
– Потом, – одними губами сказал Симон.
– Он только что вышел из душа. Он не может слышать…
– О, поверь мне, может.
Я вспомнила, что Симон говорил об «усиленных органах чувств» Дерека. Теперь я понимала, почему Дерек всегда слышал то, что ему слышать было не положено. Впредь надо быть осторожнее.
Я откашлялась.
– Так, значит, есть волшебники, ведьмы, полудемоны, некроманты, шаманы и другие очень редкие виды, типа Дерека. Правильно? Меня не ждет встреча с оборотнями и вампирами?
Симон рассмеялся.
– Это было бы круто.
Может, и круто, но я с удовольствием оставлю оборотней и вампиров Голливуду. Поверить в магию, в духов и даже в перемещения в бестелесной оболочке можно. Но превращение в животных и высасывание крови – это уже за гранью моего понимания.
У меня на языке вертелись десятки вопросов. Где отец ребят? Что это за люди, на которых он работал? Почему он от них уехал? А как же мама Симона? Но Симон сказал, что об этом позже. Требовать подробности личной жизни было бы неприличным.
– Так, значит, здесь нас трое таких? Сразу в одном месте? Это, должно быть, неспроста.
– Дерек считает, что любые сверхъестественные способности – как его или твои – трудно объяснить, и люди списывают это на психические заболевания. Некоторые дети в подобных пансионах обладают сверхъестественными способностями. Но большинство – нет. Поговори об этом с Дереком, он объяснит лучше.
– Ладно, тогда вернемся ко мне. Чего эти духи хотят от меня?
Симон пожал плечами.
– Наверное, помощи.
– В чем? Почему я?
– Потому что ты можешь их слышать, – сказал Дерек, входя в комнату и вытирая на ходу волосы. – Какой смысл обращаться к тому, кто тебя не слышит?
– Положим, так.
– Я тебя не за этим позвал.
Я сердито зыркнула на него, но он стоял ко мне спиной и аккуратно складывал полотенце.
Дерек продолжил:
– Как ты думаешь, сколько некромантов разгуливает по улицам нашего города?
– Откуда мне знать?
– Ну, если бы их было полно, то ты, вероятно, о них услышала бы, так?
– Полегче, братишка, – пробормотал Симон.
– На всю страну их, может, сотня наберется. – Дерек с трудом всадил расческу в свои волосы. – Ты когда‑нибудь встречала альбиноса?
– Нет.
– С точки зрения статистики у тебя в три раза больше шансов встретить альбиноса, чем некроманта. Теперь представь, что ты призрак. Для тебя увидеть некроманта – это все равно что, находясь на необитаемом острове, увидеть над собой самолет. Ты попытаешься привлечь его внимание? Конечно. А что до того, чего они хотят… – Дерек развернул стул и сел на него верхом. – Кто знает? Если бы ты была призраком и вдруг натолкнулась на живого человека, который может тебя слышать, ты бы наверняка тоже чего‑то от него захотела бы. Чтобы узнать, чего они хотят, тебе придется у них спросить.
– Легче сказать, чем сделать, – тихо отозвалась я.
Я рассказала им о призраке в подвале.
– Может, там все же есть что‑то такое? Что‑то, чего вы не нашли? Что‑то очень важное для него? – Дерек лениво поскреб щеку, потом поморщился и отдернул руку. – Может, какая‑то бумага или вещица, которую он хочет передать своей семье?
– Или ключ к его убийству, – добавил Симон. – Или к сокровищу.
Дерек пригвоздил его взглядом, потом покачал головой.
– Скорее всего, это что‑нибудь совершенно глупое, типа письма, которое он забыл отдать жене. Что‑то малозначимое.
Но для меня это не было ни глупым, ни малозначащим. Скорее, романтичным. Призрак, застрявший здесь на много‑много лет ради того, чтобы передать письмо жене – теперь уже, скорее всего, старушке в доме престарелых. Не совсем мое кино, но глупым я бы его не назвала.
– Что бы там ни было, – сказала я, – все это очень спорно, потому что до тех пор, пока я на таблетках, я не могу вступить с ними в контакт и спросить.
Дерек стер капельку крови с расцарапанной щеки и ругнулся. Раздражение сквозило и в его голосе, когда он резко ответил:
– Ну так прекрати их принимать.
– Да я бы с удовольствием. Но после того, что случилось вчера ночью, они собираются делать анализы мочи.
– Ого. Сурово. – Симон замолчал, но через несколько секунд щелкнул пальцами. – У меня идея. Может, не самая удачная, но… что, если тебе брать таблетки, крошить их и подмешивать потом, ну… в мочу.
Дерек хмыкнул.
– А что?
– Ты ведь в прошлом году сдавал химию?
– Ладно, гений, а ты что предлагаешь?
– Я подумаю. Надо снять ее с таблеток. Мне плевать, чего хочет этот самый призрак, но он может быть нам полезен. И пока он будет кровно заинтересован в ней, Хло сможет кое‑что выведать у него. Она пока отсюда никуда не собирается… если только ее не сгрузят.
Симон выразительно посмотрел на него.
– Не смешно, братишка.
Дерек запустил пятерню в мокрые волосы.
– А я и не шучу. Не так‑то просто скрыть, что ты видишь призраков. Это не то что с твоими заклинаниями. Сегодня утром я кое‑что услышал из разговора доктора Джил и доктора Давыдова. – Дерек покосился на меня. – Я шел мимо и услышал…
– Она уже знает про твой слух.
Дерек зарычал на брата, но Симон только пожал плечами и сказал:
– Она вроде как догадалась. Она же не тупая. Ладно, неважно. В общем, ты слышал…
Дерек запнулся и прислушался.
– Кто‑то идет.
– Мальчики? Хло? – позвала с лестницы миссис Талбот. – Пора кушать. Спускайтесь.
Симон крикнул в ответ, что мы сейчас спустимся.
– Секундочку, – задержала я парней. – Так ты слышал беседу докторов. О чем?
– О тебе. И о том, подходит ли тебе Лайл.