Как следствие, чем сложнее поведение животного, тем больший объём мозга занимают покрытые оболочкой инстинктов отделы, внутри которых происходит деятельность «референтных групп»
Вывод мы получаем такой: У животных нет Сознания. Нет единого управляющего Сознания. С большой натяжкой можно сказать, что у животных есть как минимум четыре квазисознания.
Конечно, у высших животных, как и у человека, образуются весьма развитые связи между разными отделами мозга для обмена информацией, но всё равно, в целом, деятельность мозга животных полностью подчинена Великому Парламенту Инстинктов. Всякий инстинкт цепко и жёстко володеет и «ревниво» старается полностью контролировать деятельность своих «референтов». Что сильно сужает потенциальные возможности «референтных групп» и с нашей, человеческой точки зрения, «оглупляет» поведение животного. Через оболочки инстинктов, даже достаточно мощные в интеллектуальном плане «референты», не в состоянии реально оценить окружающую обстановку в целом: Каждый отдел видит мир «поляризовано», через очки интересов своего инстинкта.
Необходимо здесь, ещё подумать и о птицах: Дело в том, что сообразительность вороны, обладающей объёмом мозга всего в несколько граммов, сравнима с сообразительностью нашего ближайшего родственника шимпанзе, обладающего четырёхсотграммовым мозгом. Сто к одному. Поверхность мозга птиц, для максимального заполнения черепа, гладкая, без извилин. Логично догадаться, что птицам удалось на каком-то своем начальном этапе эволюции, из-за жёстких граничных условий по весу, собрать «референтов» в одном месте и этим избежать многократного дублирования функций. То есть, Великий Парламент Инстинктов у птиц пользуется единой информационной и мыслительной базой. Такая конструкция мозга резко повысила быстродействие и эффективность использования каждого грамма мозга. Тем более, что и температура тела у птиц выше, чем у млекопитающих, соответственно выше и количество производимых операций с информацией в единицу времени. Эта догадка, и вытекает, и соответственно косвенно подтверждает вышеприведённую модель работы мозга животного, бывшего нашим прямым млекопитающим предком.
Можно только по поводу понятия «сознание», «квазисознание» задаться таким вопросом: Когда инстинкт произвёл своё действие, сошёл с главной трибуны и угомонился, животное жизнелюбиво получает удовольствие всеми клетками от впрыснутых инстинктом веществ, развитая и многочисленная «референтная группа» чем занята? Отдыхает, набираясь сил? Или перебирая у стеллажа папочки с данными, производит анализ и сравнение ошибок только что произведённой операции, с операциями произведёнными ранее? А что если вдруг, пока сладко дремлет инстинкт - начальник, члены референтной группы, за чайком - портвейшком, болтают о «странном»?
Так что же есть такое, единое человеческое Сознание? Как, и для чего оно появилось?
Чтобы разобраться, нам теперь необходимо сначала обратить внимание на такое понятие как мораль.
Можно заметить: иногда взаимоотношения животных между собой выглядят, с нашей, человеческой точки зрения, как весьма высокоморальные.
Но есть одно замечание у Лоренца, которое окажется для нас очень важно: у животных нет символов, передаваемых из поколения в поколение.
Обучение и в детском возрасте у высших животных, и взаимное во взрослом, подражательно, но абсолютно функционально, направлено на получение, через обучение, конкретных новых материальных результатов. Обезьяны способны легко подражательно обучаться, но при изменении внешних условий, быстро теряют ранее приобретённые, теперь ненужные навыки, и через поколение снова попав в подобные условия, не могут решить те задачи, которые легко решали ранее.
То есть, животные не передают последующему поколению обучением «абстрактные», рационально не необходимые в данное время символы и действия, соответственно и моральным нормам друг друга не обучают.