Духовная жизнь молодежи

6.1. Зарождение и развитие социологических исследований духовного мира молодежи в России и за рубежом. 6.2. Сравнительный анализ изменений духовного мира молодежи России XX века.

6.1.Зарождение и развитие социологических исследований духовного мира молодежи в России и за рубежом

«Наука о молодежи» в нашей стране прошла длительный и во мно­гом противоречивый путь развития. Накопленный в царской России, а затем и в СССР опыт имел свои положительные и отрицательные сто­роны, которые определили впоследствии характер исследований моло­дежных проблем в современной России на рубеже веков. Но в основном исследовались, прежде всего, элементы духовного мира молодежи.

Первые попытки определения молодежи как общественной груп­пы, изучения ее проблем (труд и быт) и ценностных ориентации были предприняты в нашей стране еще во второй половине 20-х гг. XX столе­тия. К исследованию проблем молодого поколения обратились психоло­ги и педагоги В. Смирнов, И. Армянов, А. Залкинд, В. Мясищев, М. Ру­бинштейн, В. Игнатьев, Н. Рыбников и другие. По их инициативе и при их участии начали проводиться массовые социологические исследова­ния. Так, например, в 1927 г. было опрошено 120 тыс. подростков в воз­расте 10-16 лет с целью определения позиций школьников по отноше­нию к Советской власти. В ходе массового опроса получили более 1,5 млн. различных высказываний подростков о политической жизни. В 1924-1925 гг. E. Кабо провела исследование домашнего быта молодых семей московских рабочих. Исследователь Н. Рыбников организовал сравни­тельное изучение идеалов крестьянских детей в 1913 и 1928 гг. Моло­дые работники Государственного института научной педагогики прове­ли в 1929 г. обследование молодых рабочих на заводе им. К. Маркса в Ле­нинграде. Результаты исследования нашли отражение в книге «Рабочая

поколения. Универсальные вопросы, касающиеся работы, досуга, цен­ностных ориентации, задавались как молодому, так и старшему поколе­нию респондентов. Специфика была заключена лишь в выбранном эм­пирическом объекте. В большом количестве проводились анкетные оп­росы школьников и студентов, что и подтверждало, по мнению исследо­вателей, «суть молодежных проблем».

К концу 90-х гг. в литературе по проблемам молодежи сформирова­лись основные и взаимоисключающие подходы в оценке молодого по­коления. Условно их дифференцировали на «критическо-осуждающий», «восторженно-оптимистический» и «спокойно-объективистский». По­явились мифы, с одной стороны идеализирующие, а с другой негативно оценивающие сознание и поведение современного молодого поколения. Отсутствие комплексных междисциплинарных исследований не позво­ляло целостно (системно) взглянуть на молодое поколение, его пробле­мы, дать объективную оценку взаимоотношениям общества и молоде­жи, посмотреть на молодежь как на общественный потенциал воспроиз­водства, будущий трудовой потенциал страны.

Основные исследовательские направления. За 60-80-е гг. сложи­лись (скорее стихийно) основные направления молодежных исследова­ний, современная классификация которых представляется относитель­но условной. Наиболее полно эта типология описана В. Чупровым (ИСПИ РАН).

Антропологическое (психологическое или социально-психологическое) направление основано на концепции личности, сознание и поведение которой детерминировано возрастными психофизиологическими осо­бенностями и опосредовано психоаналитическими комплексами, а так­же различными защитными психологическими механизмами. Предста­вителями этого направления были К. Абульханова-Славская, Г. Андрее­ва, Л. Архангельский, Л. Божович, В. Бочарова, Л. Буева, С. Голод, Р. Гу­рова, И. Кон, А. Кулагин, А. Петровский, В. Ольшанский, Д. Фельдштейн, Е. Шорохова, В. Щердаков, Д. Эльконин.

Структурно-функциональное направление сформировалось в 70-е гг. XX в. на основе общественной потребности в структурном (системном) анализе эмпирического объекта (молодежи) и его сложных и противо­речивых взаимосвязях с окружающей социальной средой. Последовате­лями указанного направления стали такие ученые, как Н. Блинов, С. Бы­кова, В. Васильев, Ю. Волков, С. Гурьянов, С. Григорьев, В. Журавлев, Е. Катульский, А. Колесников, В. Криворученко, Е. Леванов, М. Мар­шак, В. Мансуров, В. Мордкович, Б. Павлов, В. Родионов, Л. Рубина, М. Руткевич, Б. Ручкина, И. Слепенков, Н. Слепцов, Е. Слуцкий, В. Ста-

роверов, М. Титма, Э. Саар, Ф. Филиппов, В. Шубкин. В центр внима­ния их исследовательских разработок и многочисленных публикаций по­ложены концептуальные модели межпоколенных связей и отношений, механизмы социализации и проблемы формирования молодых поколе­ний рабочего класса, реже - колхозного крестьянства и интеллигенции.

Наибольший интерес представляют лонгитюдные методики изуче­ния поэтапного включения молодежи в общественную жизнь (напри­мер, исследования М. Титмы и Э. Саар). В середине 80-х гг. ученые 15 регионов реализовали первый такой проект. Было опрошено 48 тыс. выпускников школ, средних специальных учебных заведений (технику­мов) и ПТУ. Методика лонгитюдного анализа позволила детально изу­чить многогранный и противоречивый процесс включения молодого поколения в общественную жизнь, отследить во времени изменения и вариативность поведения юношей и девушек.

Представители культурологического направления пытались, и весь­ма успешно, осмыслить сложный мир молодых людей через субъектив­ные проявления (идеи, интересы, мотивы действий), которые отража­лись в определенных типах культуры. Соответственно мир молодого поколения интерпретировался через некую форму его субкультуры. Исследователи (В. Бакшутов, В. Боровик, С. Григорьев, Г. Журавлев, С. Иконникова, И. Ильинский, А. Капто, Г. Квасов, Л. Коган, С. Кугель, В. Лисовский, Б. Лисин, В. Левичева, В. Немировский, Ю. Ожегов, В. Чур­банов, В. Харчева, А. Шендрик) успешно анализировали мировоззренчес­кие позиции, формы досуга молодежи под углом зрения феноменологии культуры. Данное направление исследований позволило существенно расширить представления об особенностях молодежного сознания, про­извести его типологизацию в рамках изучения субкультуры молодежи.

Отмеченная выше специфика предметов антропологического (пси­хологического), структурно-функционального и культурологического подходов в изучении молодежи отложила свой отпечаток и на методах исследования, и на особенностях их выводов, реже — на практических рекомендациях. В описании характеристик молодежного сознания и по­ведения использовались как общесоциологические теории, так и част­ные психологические и культурологические концепции, трансформиро­ванные с учетом специфики эмпирического объекта. Стихийно форми­ровалось четвертое направление в молодежных исследованиях, которое более четко оформилось позднее, уже в середине 90-х гг. XX в.

В силу известных причин исследования по всем названным направ­лениям были ограничены рамками социально-политических отношений в обществе.

Оценивая содержательную сторону изучения социальных проблем молодежи, следует особо подчеркнуть: в отечественных исследованиях отсутствовали самостоятельные научные школы, разрабатывающие свои собственные подходы к анализу молодежных проблем. Об этом можно судить по изучению научной и научно-публицистической литературы (более 5 тыс. «молодежных» изданий вышло в свет в СССР) и прове­денному ИСЭП АН СССР анализу архива авторефератов диссертаций 70-80-х гг. XX в., хранившихся в ЦК ВЛКСМ до 1991 г.

Интеграционное направление заключается в синтезе разных сочета­ний трех других. В конце 80-х - начале 90-х гг. XX в. отечественные ис­следователи пытались изучать молодежь во всем многообразии прояв­лений ее сознания и поведения, а также в сложных взаимосвязях с окру­жающим миром. Впервые был поставлен вопрос о медико-биологичес­ких характеристиках молодежной популяции, опосредующих ее соци­альную жизнедеятельность. Учитывая богатый отечественный опыт про­ведения молодежных исследований, к интеграционному направлению обратились многие ученые, в том числе Института социально-экономи­ческих проблем (ИСЭП) АН СССР. Сторонники разных направлений пытались обогатить свои концептуальные модели, используя теорети­ческие наработки ученых и специалистов-практиков других научных школ, в том числе зарубежных, хотя они и оставались в рамках своих личностных предпочтений. Накопленные ими знания послужили толч­ком к наметившемуся к концу XX в. комплексному междисциплинар­ному изучению подрастающего поколения россиян (в широком спектре взаимосвязей с социальной средой), инициатором которого выступил ИСЭП АН СССР.

С середины 80-х гг. XX в.большую помощь ИСЭП в организации массовых опросов оказали центральные комитеты партии и комсомола, компартии Латвии, Белоруссии и Эстонии, а также ленинградские об­ластные и городские комитеты КПСС и ВЛКСМ. Горбачевская пере­стройка внесла в процесс становления науки о молодежи свои положи­тельные коррективы, дав относительно большую свободу ученым-обще­ствоведам, исследователям проблем молодежи. Практически не вмеши­ваясь в идеологию исследований, партийные и комсомольские структу­ры обеспечивали техническое оснащение и «политическое прикрытие» серьезных массовых опросов (до 110 тыс. участников в одном исследо­вании). Хорошая материальная база позволяла представительно иссле­довать разнообразные стороны жизнедеятельности молодого поколения: труд, быт, досуг, образование, общественно-политическую деятельность, вопросы национальных отношений. Наибольший интерес представлял

анализ тенденций и прогноз молодежного сознания и поведения одних и тех же категорий подрастающего поколения.

Впервые в середине 80-х гг. XX в. в ИСЭП исследовалось состоя­ние здоровья молодого поколения как фактор, детерминирующий и опос­редующий всю социальную активность юношей и девушек в различных сферах жизнедеятельности. До этого времени биологические (психофи­зиологические, репродуктивные и т. д.) параметры молодежной попу­ляции оставались вне поля зрения социологов, экономистов, демогра-фов-молодежников. Соответствующий научный доклад был сделан от ИСЭП АН СССР на заседании научного совета Бюро социального раз­вития Кабинета Министров СССР в 1989 г. Министерством здравоох­ранения аналогичный доклад был подготовлен лишь в 1992 г.

В ряде академических институтов (ИСЭП РАН, ИС РАН, ИСПИ РАН) продолжался научный поиск некоего интегрального показателя, способного наиболее полно и комплексно отразить различные стороны жизнедеятельности молодежи. Строилось и изучалось «дерево» моло­дежных проблем, а также делались попытки исследовать не только мо­лодежь, но и все подрастающее поколение (детей, подростков и собствен­но молодежь в возрасте 18-29 лет) как цельное социально-демографи­ческое образование, от эффективного разрешения проблем которого за­висит характер и направленность общественного развития.

Попытки исследовать молодое поколение с различных точек зре­ния, используя интегральное понятие «качество» (качество жизни, ка­чество молодежи), постепенно привели сотрудников ИСЭП к разработ­ке комплексного междисциплинарного знания о молодом поколении. Впервые в стране они подошли к формированию новой научной дис­циплины, системно раскрывающей суть особенностей подрастающего поколения, сложные и противоречивые процессы его «взросления». Появился и новый подход в исследовательской работе — комплексный междисциплинарный. Эти нововведения позволили ИСЭП РАН войти в число ведущих исследовательских центров страны по молодежной проблематике (наряду с такими известными, как НИЦ ВКШ — руково­дитель И. Ильинский, сектор социологии молодежи ИС АН СССР — руководитель В. Чупров, лаборатория исследований студенческой мо­лодежи НИИКСИ ЛГУ — руководитель В. Лисовский).

В настоящее время в структуре Института проблем региональной экономики (ранее — ИСЭП) РАН образованы лаборатория и центр ре­гиональных проблем воспроизводства человеческого потенциала и ювенальной политики. Это первое в стране научное подразделение, которое комплексно изучает проблемы взросления, становления и развития

подрастающего поколения (детей, подростков и молодежи). На базе цен­тра ИРЭ РАН с 1997 г. образована и успешно функционирует Нацио­нальная академия ювенологии.

Роль комсомола в изучении духовного мира молодежи.Важное значение в развитии социологии молодежи сыграли ЦК ВЛКСМ и Цен­тральная комсомольская школа (ЦКШ, а затем ВКШ — Высшая комсо­мольская школа) при Центральном Комитете комсомола.

В 1964 г. при Центральном Комитете ВЛКСМ была создана социо­логическая группа. В нее вошли: В. Васильев (руководитель), А. Кулагин и В. Чупров. Через два года ее состав был увеличен: Э. Абгарян, Т. Порфирьева, В. Григорьев, В. Бовкун, Б. Владимиров и Г. Журавлев (возгла­вивший эту группу впоследствии). Известный социолог В. Лисовский считает, что «своим становлением в этот период времени социология молодежи во многом обязана Г. Андреевой, В. Бакшутову, Н. Блинову, В. Борязу, Ю. Волкову, Б. Грушину, А. Дмитриеву, А. Здравомыслову, Ю. Замошкину, С. Иконниковой, А. Капто, В. Квачахия, Л. Когану, И. Кону, Г. Квасову, В. Лисовскому, Н. Мансурову, В. Мордковичу, В. Ольшанс­кому, В. Полозову, Г. Спиркину, Ю. Торсуеву, В. Устинову, 3. Файнбургу, Ф. Филиппову, А. Харчеву, В. Староверову, В. Тугаринову, Г. Хмаре, В. Шубкину, В. Ядову и многим другим социологам, которые, тесно со­трудничая с группой при ЦК ВЛКСМ, способствовали развитию тео­рии и методики этой важной отрасли социологического знания. В те годы тогда еще молодые социологи многому учились у западной науки, раз­вивая и углубляя методологические подходы и методику исследований. В спорах и дискуссиях проходила интенсивная выработка теории, уточ­нялся предмет науки».

В 1961 г. Институтом общественного мнения газеты «Комсомольс­кая правда» был проведен массовый опрос молодежи. На своих страни­цах 6 января газета поместила анкету «Что Вы думаете о своем поколе­нии?». В адрес института поступило более 19 тыс. заполненных анкет. Институт предложил читателям газеты ответить 17 марта 1963 г. еще на одну анкету «На Марс — с чем?». Всего с мая 1960 г. Институт обще­ственного мнения газеты «Комсомольская правда» провел 15 массовых опросов общественного мнения, большинство из которых имело обще­союзный, а два — международный характер.

Использование разветвленной сети территориальных комсомольс­ких органов способствовало быстрому развитию социологии молодежи, обеспечивая базу для осуществления ряда крупных общесоюзных опро­сов. Первое всесоюзное социологическое исследование проводилось в 1966 г. к XIV съезду ВЛКСМ. Выборочная совокупность составила тог-

да около 10 тыс. человек в возрасте от 14 до 28 лет. Широкое развитие получили исследования жизненных планов выпускников средних и вось­милетних школ. Работа, которая проводилась, например, социологичес­кой группой лаборатории экономико-математических исследований Новосибирского государственного университета в 1962-1966 гг. под ру­ководством В. Шубкина, охватывала широкий круг социально-эконо­мических, социологических и социально-психологических проблем мо­лодого поколения.

К началу 70-х гг. в 120 городах СССР действовало уже более 400 социологических лабораторий, групп, секторов, изучающих проблемы молодежи. В них трудились около 2 тыс. преподавателей кафедр обще­ственных наук вузов, научных и практических работников. Ежегодно проводилось 250-300 социологических опросов. В начале 1968 г. были подготовлены и внесены в ЦК ВЛКСМ и ЦК КПСС предложения о со­здании на базе ЦКШ Института молодежных проблем. В 1969 г. приня­то постановление о реорганизации ЦКШ в ВКШ (Высшую комсомоль­скую школу), в которой предусматривалось создание научно-исследо­вательских лабораторий. В 1976 г. на базе лабораторий учрежден Науч­но-исследовательский центр (НИЦ ВКШ). Являясь головным учреж­дением в исследовании молодежной проблематики, НИЦ тесно сотруд­ничал с родственными подразделениями в вузах и системе Академии наук, а также различными отраслевыми центрами. НИЦ ВКШ многие годы «возглавлял» отечественную социологию молодежи. В ВКШ на­чалась и систематическая подготовка социологов, специализировавших­ся на изучеиии молодежных проблем.

В 1990 г. на базе ВКШ создается Институт молодежи, учредителя­ми которого выступили впоследствии Минтруд и Роскоммолодежи РФ. В декабре 1994 г. в Институте молодежи состоялся международный «круглый стол», посвященный 30-летию возрождения социологии в России, а впоследствии проходили многочисленные научно-практичес­кие конференции по молодежным проблемам, включая международные. В 2000 г. Институт молодежи переименовали в Московскую гуманитар­но-социальную академию.

В результате 10-летних интенсивных дискуссий в нашей стране оп­ределился предмет «Социология молодежи». Эта научная дисципли­на, — отмечается в Российской социологической энциклопедии (М., 1999), — изучает молодежь как социальную группу, ее социально-демог­рафические характеристики (границы, структуру, динамику), выражен­ные в совокупности объективных и субъективных показателей, а также ее взаимосвязи и отношения с другими общественными группами.

Проблематика социологии молодежи приобрела более актуальное значение в связи с решением задач перестройки российского общества. В общественном сознании весь узел социальных проблем молодого по­коления выдвинулся на одно из первых мест. Наибольший интерес был проявлен к социологическому анализу процесса вступления молодежи в самостоятельную трудовую жизнь в новых социально-экономических условиях, изменениям в ценностных ориентациях юношей и девушек, а также поведению неформальных объединений молодого поколения с различными социально-политическими ориентациями, изучению моло­дежной субкультуры и образа жизни различных категорий подрастаю­щего поколения.

Теоретические и прикладные исследования проблем молодого по­коления составляют одно из наиболее активно разрабатываемых направ­лений в социологии за рубежом.

В XX в. сложилось несколько научных школ, исследовавших моло­дежную проблематику и пытавшихся объяснять противоречивые осо­бенности сознания и поведения подрастающего поколения (психоана­литическая школа, структурно-функциональная школа, культурологи­ческая школа).

Наиболее активно критиковал социобиологию в России М. Кома­ров, написав в 80-х гг. ряд статей философского характера в ведущих советских журналах.

Большой интерес представляет структурно-функциональная шко­ла. Ее последователи стремились системно анализировать сознание и поведение молодого поколения в тесной взаимосвязи с окружающей со­циальной действительностью. После классиков структурно-функцио­нального подхода в социологии (Э. Дюркгейм, Р. Мертон, Т. Парсонс и другие) наиболее последовательно разрабатывал эту методику (в том числе) при изучении молодежных проблем израильский социо­лог Ш. Айзенштадт.

Несомненной заслугой представителей молодежной структурно-функциональной школы явилась разработка концепции межпоколенного взаимодействия, углубленное исследование механизмов процесса интег­рации молодежи во «взрослое» общество. Делая акцент на возрастной дифференциации в сложном процессе общественного воспроизводства, представители этой школы все же не смогли обстоятельно и полно изу­чить динамику социальных изменений (поведения) в молодежной сре­де, прогнозировать его возможные тенденции. Любые действия молодо­го поколения, направленные (сознательно и неосознанно) на возмож­ные изменения существующей модели общества, не вписывались в рав-

новесно-интеграционную (классическую) социальную систему, провоз­глашенную властью незыблемой, а потому особо и не исследовались.

Представители западной культурологической школы изучали различ­ные проявления сознания и поведения молодежи под углом зрения фе­номенологии человеческой культуры, основоположниками которой были П. Бергер, А. Шюц, Т. Лукман и другие. Современные западные ученые стремились исследовать мир молодежи непосредственно в органичес­кой связи с бытием индивидов, соотнося его с конкретными идеями, мотивами поведения «реально действующих» молодых людей. Широ­кое распространение в западной научной мысли нашли работы, посвя­щенные проблеме формирования молодежной субкультуры. Последняя представлялась как особая «цельная форма сознания», поведения, ком­муникации и организации молодого поколения внутри господствующей в обществе культуры. Молодежная субкультура определяла стиль жиз­ни и образ мышления юношей и девушек, а ее носители отличались сво­ими обычаями, нормами, ценностями и интересами. Мировоззренчес­кая окраска поведения носителей молодежной субкультуры преподно­силась как специфическая область молодежных проблем. Молодежная субкультура чаще исследовалась через негативную реакцию, противо­поставление существующей «официальной» культуре, общественному строю и системе табу-запретов (общественных норм) поведения.

В американской социологии в 20-х гг. доминировала традиция ис­следования делинквентных субкультур (Д. Маца, У. Миллер, А. Кон). При этом преступная субкультура, характеризующаяся комплексом ан­типравовых норм, асоциальным и антисоциальным поведением, наибо­лее присуща, по мнению представителей данного научного направления, именно молодежной популяции.

В Великобритании, как считал Н. Саркитов, была распространена более поздняя традиция исследования молодежной субкультуры, связан­ная с резкой мировоззренческой дифференциацией внутри альтернатив­ного молодежного движения (М. Брейк, Ф. Коэн, Д. Хеблидис, С. Фрит и др.). Английские ученые выделяли два основных типа отношений некон­формной молодежи к социальной реальности, обществу. Их различие объяснялось классовым происхождением: первые были представителями рабочего класса, а вторые — из среды богемной молодежи, выходцы из «среднего класса». Те и другие ориентировались на досуг как главную форму самоопределения, основной вид жизнедеятельности группы моло­дежи. Однако если первые фокусировали свою жизнь на досуге из-за про­блематичности своего трудового уклада жизни (их позиция нигилистич-на), то для вторых — это был результат свободного выбора.

Социальной базой формирования молодежной субкультуры счита­лись возрастные и социально-психологические параметры группы мо­лодежи. Наряду с особенностями стиля поведения и манерой общения (сленг) для молодых людей были свойственны свой стиль в одежде и прическе, музыкальные пристрастия, особые манеры проведения досу­га и сексуального общения.

Наиболее знаковыми исследователями, получившими известность среди западной молодежи, были Э. Фромм и Г. Маркузе. Последний, будучи ярким представителем франкфуртской школы неомарксизма, в годы Второй мировой войны сотрудничал с американской разведкой и занимался антифашистской контрпропагандой, а затем работал в рус­ских центрах при Колумбийском и Гарвардском университетах. Герберт Маркузе в своих трактатах пытался объединить марксистскую политэ­кономию с фрейдомарксистской версией неофрейдизма. В противопо­ложность антропологическому направлению он выстраивал леворади­кальную версию теории «индустриального общества», опираясь на идеи, сформулированные ранее «левыми сюрреалистами» (А. Бретон). По мнению Г. Маркузе, революция в обществе возможна лишь на основе «изменений антропологической структуры человеческих потребностей». Социальная революция должна превратиться в сексуальную, поскольку в основе всех влечений индивидов лежит сексуальное влечение (3. Фрейд). Не случайно эту идею активно поддержала в конце 60-х гг. западная молодежь, украсив стены своих университетов (включая Сорбонну и Гарвард) лозунгами типа «Если ты не занимаешься сексом, то не уча­ствуешь в мировой социальной революции!».

Основные надежды Г. Маркузе возлагал на эротические влечения, способные улучшать породу «одномерного человека, подавленного ин­дустриальным обществом неокапитализма». В молодежной культуре акцент делался на сюрреалистическом искусстве, выражающем бунт сексуальных влечений молодых людей против репрессивной культу­ры буржуазного общества. Нестандартные взгляды обеспечили Г. Мар­кузе огромную популярность среди молодых «новых левых экстреми­стов», ставивших целью «тотальную революционную войну». Отразив в своих работах социальную психологию части радикально настроен­ной молодежи, Маркузе стал «великим исследователем молодежных проблем», хотя и не изучал молодежные проблемы эмпирически. Уви­дев на практике, к чему приводит его идея «Великого Отказа», он от­межевался от представителей молодежного экстремизма и внес кор­рективы в свою теорию (в 1972 г. вышла в свет его работа «Контррево­люция и бунт»).

Американский философ, социологи психолог (немецкого происхож­дения) Эрих Фромм был одним из основателей нео-фрейдизма, ярким представителем франкфуртской школы. Он разработал учение о соци­альных характерах как особой форме связи между психикой индивида и социальной структурой общества. Его критика антитехршцизма капи­талистического общества, проявляющегося в роботизации, машиниза­ции и компьютеризации, привлекла внимание «бунтующей и ищущей правильной дороги» молодежи в конце 60-х и начале 70-х гг. Работами Э. Фромма (например, «Иметь или быть») зачитывалось не одно поко­ление молодых интеллектуалов. Поиск «здорового общества» с идеаль­ным типом социальной структуры, позволяющего раскрыться огромным потенциям человеческой природы, привел известного ученого к выд­вижению теории «гуманистического коммунитарного социализма».

Эрих Фромм, как и Г. Маркузе, стал кумиром молодежи в 70-е гг. Удачные попытки отразить в своих работах поиски, взгляды и мечты западного молодого поколения сделали их известными исследователя­ми молодежного сознания и поведения.

К сожалению, объем раздела книги не позволяет в полной мере ос­ветить все многообразие научных школ, молодежных исследований и работ известных ученых, признанных авторитетов многих молодежных движений. В то же время предпринятый экскурс позволяет сделать важ­ный для нас вывод. Объясняя особенности молодежного сознания и по­ведения, специфику молодежных проблем, роль и место молодого поко­ления в жизни современного общества, западные ученые всегда пыта­лись интегрировать научные дисциплины, найти «золотое сечение» в конгломерате социальных и естественных наук, в комплексном междис­циплинарном подходе к анализу механизмов сложного и противоречи­вого процесса биосоциального становления молодого поколения.

Следует признать: наиболее плодотворно на Западе молодежные проблемы изучались социологами. Например, в г. Приморск (Болгария) регулярно проводились международные симпозиумы, на которых уче­ные разных стран обсуждали наиболее острые проблемы современной молодежи.

На Всемирном конгрессе социологов в Варне (1970) было принято решение о создании в Международной социологической ассоциации в рамках Международного социологического конгресса, который плодо­творно работает вот уже тридцать лет, 34-го исследовательского коми­тета «Социология молодежи». Большой вклад в развитие молодежных исследований внесли такие зарубежные социологи, как Леопольд Ро-зенмайер (Австрия), Иван Велев, Петр Митев, Минчо Семов (Болгария),

Вальтер Фридрих, Курт Штарке, Ута Штарке, Хельмут Шельский, Ру­дольф Майер, Инго Рихтер (Германия), Золтан Бекели (Венгрия), Джеймс Риордан, Вильяме Кристофер (Великобритания), Энтони Гидденс, Ричард Добсон, Нейл Смелзер (США), Владислав Адамски, Ри­чард Дыонизяк (Польша), Владимир Дубский (Чехия), Ладислав Махачек (Словакия), Овидиу Бадина (Румыния), Йезла Симхадри (Ин­дия), Гития Кармен (Мексика). Наибольший интерес вызывают работы тех ученых, которые изучали молодежь на базе междисциплинарных знаний, в том числе с использованием биосоциального подхода.

В настоящее время крупнейшими зарубежными научно-исследова­тельскими центрами являются Немецкий институт молодежи (НИМ), который находится в Мюнхене, а его отделения во Франкфурте-на-Май­не и Лейпциге, а также Центр молодежных исследований в Страсбурге (Франция). Оба центра реализуют свою научную деятельность, в основ­ном, в русле социологической науки и социальной психологии.

Исследования зарубежных ученых проблем молодого поколения оказали значительное влияние на развитие отечественной научной базы в этой сфере. Более того, практически до 80-х гг. многие советские «исследователи-молодежники» активно использовали и теоретические, и прикладные наработки своих западных коллег, что положительно ска­залось на становлении «науки о молодежи» в России, формировании и реализации молодежной политики в 90-х гг.

Богатый опыт промышленно развитых стран по исследованию про­блем молодежи может быть использован с пользой для России при раз­работке основ ювенологического знания, формировании молодежной политики и социальной работы с молодежью.

6.2. Сравнительный анализ изменений духовного мира молодежи России XX века

Древние мыслители утверждали, что в бесконечном поиске истины следует изучать прошлое, глядя в будущее, соизмеряя его с настоящим. Чтобы заглянуть в будущее, надо заглянуть в прошлое. А для России это сейчас особенно важно, так как в своем социально-экономическом и духовном развитии она как бы возвращается к началу века. XX век оста­нется в истории человечества как время величайших свершений, науч­ных открытий, прорыва в космос, познания природы и самого человека. Вместе с тем этот век останется в памяти и как эпоха трагических ката­строф, социальных потрясений, опустошительных проектов, экологичес­ких бед, военных конфликтов, варварских экспериментов над людьми.

Даже беглый взгляд в историю России XX в. с полной очевидностью свидетельствует, что все вышеперечисленное присуще и современной России.

Известно, что все деяния человечества отражаются в его духовном мире. Долгое время считалось, что молодые должны усваивать духов­ные ценности отцов и следовать им. Однако опыт жизни разных поколе­ний показывает, что эта установка оказывается мифом. Да, юношество входит в жизнь и сталкивается с традиционной системой ценностей, Но это не означает, что она его полностью устраивает. Каждое поколение нравственно отличается от предыдущего. Молодежь всегда очень цепко извлекает из всего нравственного опыта человечества нужные ей мораль­ные понятия.

Проблемы духовного мира молодежи России и СССР в XX в. все­гда привлекали внимание исследователей.

К сожалению, до революции 1917 г. в России это были эпизодичес­кие выборочные исследования, например, гимназические обследования 1913 и 1916 гг. или анализ «психологии и педагогии отрочества», осуще­ствленный Г. Компейре в 1910 г.

После гражданской войны, с началом социалистических преобра­зований, эти исследования приобрели регулярный характер, так как счи­талось, что «коммунизм — это молодость мира и его возводить молодым». Руководство страны хотело знать духовный мир и облик молоде­жи, чтобы воздействовать на его изменение в нужном для него направ­лении. По некоторым данным (С. Н. Иконникова), в 20-е гг. было опуб­ликовано около 300 работ о молодежи, проверены многочисленные ис­следования духовного облика первого поколения социалистической молодежи. В 30-е гг. эти исследования приобретают комплексный, це­ленаправленный характер. Из наиболее значимых в этот период вы­деляются работы И. А. Арямова, П. И. Березина М. Н. Белокопыто-вой, Л. С. Выготского, В. Зайцева, Я. Каца, А. Г. Кагана, А. И. Колод­ной, Б. Б. Когана, П. И. Куркина, М. С. Лебединского, А. С. Макаренко, В. Е. Смирнова, Л. Франкфурта и других.

Следующий этап всплеска исследований духовного мира и нрав­ственного облика советской молодежи связан с «оттепелью» 60-х гг. и бурным развитием в СССР социологических и социально-психологи­ческих знаний. За период с 1960 по 1973 гг. было опубликовано свыше двух тысяч социологических работ, посвященных молодежи. В 70-е гг. впервые были проведены многие комплексные союзные, республиканс­кие конкретно-социологические исследования, организованы лаборато­рии по изучению проблем молодежи при ЦК ВЛКСМ, при различных

университетах, в том числе и при ЛГУ, в Советской армии при Главном политическом управлении и т. п. Наибольшей продуктивностью и значи­мостью отличаются в это время работы о молодежи И. С. Кона, В. Д. Парыгина, В. Т. Лисовского, В. А. Ж'итенева, В. А. Ядова, С. Н. Иконнико­вой, Б. Грушина, Л. С. Бляхмана, И. Т. Левыкина, 3. В. Секевич, С. Вершловского, Ю. В. Манько, В. И. Журавлева, Р. Г. Гуровой, П. И. Куркина, А. И. Колодной, Т. П. Богданова, В. Н. Боряза, Е. Г. Слерзкого, В. Е. По­летаева и многих других. Были изданы сотни сборников научных тру­дов по проблемам молодежи.

В конце 70-х — начале 80-х гг., по сути, произошла в СССР полная информационная «социологизация» молодежной проблематики. Соци­ологические исследования проводили все, от первичного коллектива до ЦК ВЛКСМ и ЦК КПСС. Не было практически ни одного сколько-ни­будь значительного доклада о молодежи, чтобы не использовалась со­циологическая информация о ее духовном мире и облике. К сожалению, это привело к мелкотемью, методологической и методической неразбор­чивости при проведении исследований, подтасовке данных и т. п. За ог­ромным количеством цифр и социологических понятий утрачивалось главное — исследование тенденций, направленности развития духовно­го мира и облика молодежи.

Это могли выявить лишь сравнительные, комплексные, целенаправ­ленные исследования. А их-то, к сожалению, в целом, в XX в. в России и СССР проводилось очень мало. Это исследование И. А. Арямова «Дитя рабочего» (1926) и «Рабочий подросток» (1928), историко-социалыюе исследование облика советской молодежи 30-х гг. (1936 и 1938) и конца 60-х — начала 70-х гг. (1969 и 1972), проведенное Институтом истории СССР АН СССР и Высшей комсомольской школой при ЦК ВЛКСМ. Сравнительный анализ нравственного облика молодежи конца 60-х и 70-х гг. провели группы исследователей под руководством В. Т. Лисовс­кого (студенческая молодежь), В. М. Соколова (рабочая молодежь), Р. Г. Гуровой (изменения в духовном мире молодежи) и некоторые другие. В то же время в архивах ЦК ВЛКСМ, ВКШ при ЦК ВЛКСМ, НИИКСИ при Санкт-Петербургском университете, у многих известных исследо­вателей молодежи имеется богатейший материал почти ежегодных ис­следований духовного мира и облика молодежи нашей страны. Под­нять этот материал, разработать единую неидеологизированную мето­дологию и методику исследования и обработки данных и провести срав­нительные исследования духовных ценностей молодых людей России XX в. — важнейшая задача нынешнего поколения зрелых и молодых ис­следователей.

При исследовании нравственных мотивов выбора молодыми духов­ных ценностей следует иметь в виду, что нравственная деятельность, отношение и поведение человека есть сторона социальной деятельнос­ти и отношений людей. Ибо молодые люди осуществляли свой нрав­ственный выбор в условиях царизма, становления и развития социализ­ма и, наконец, нарождающегося «дикого» капитализма. В то же время общей основой сопоставимости в сравнительных исследованиях может служить то, что в них измеряется не то, что чувствует молодой человек (эмоциональная составляющая), а то, что ему кажется наиболее правиль­ным (логико-гносеологическая составляющая). Это относится и к гим­назистам начала века, и к революционной молодежи 20-х, и к молодым «строителям коммунизма» 60-х, и к «новым русским», рвущимся в «мир бизнеса с российской спецификой», 90-х гг. XX в.

В качестве примера возьмем лишь одну позицию молодежи: выбор профессии.

Выбор профессии — центральное звено в жизни молодого человека, так как он меняет структуру сознания и его жизнедеятельности, усили­вает роль самооценки, ответственности за принятие решений, опреде­ляет основу социальной активности.

Какие же профессии предпочитала молодежь в XX в.?

По опросам 1913 и 1916 гг. гимназисты отдавали предпочтение (в порядке значимости) профессиям: врача, инженера, музыканта, худож­ника, артиста, педагога, агронома.

В 20-е гг. молодые строители социализма предпочитали получить профессии: врача, инженера, агронома, артиста, художника, музыканта, педагога. В 30-е гг. приоритет имели рабочие, технические и военные профессии.

В 60-е гг. палитра выбора профессий была весьма разнообразной. Среди них (в порядке значимости): научный работник, переводчик, пе­дагог, инженер, врач, экономист, химик, летчик, музыкант. В 70-е гг., в связи с развертыванием в СССР научно-технической революции, резко возрос интерес молодых людей к профессиям технического профиля с получением высшего образования. В конце 90-х гг. после «криминаль­но-приватизационной революции» набор профессий изменился. По дан­ным В. Т. Лисовского (опрос учащихся пяти городов России 1996 г.), первые пять мест заняли: юрист, экономист, предприниматель, педагог, социальный работник. Профессиональные ориентации выпускников петербургских школ и учащихся ПТУ, выявленные С. Ивановым (1997), имеют свои особенности. Школьники предпочитают перспективные от­расли экономики: информационно-вычислительное обслуживание, связь

и телекоммуникации, туризм, кредитно-финансовая сфера, органы го­суправления, наука, образование. Практически не нашлось желающих работать в сфере транспорта, единицы высказали интерес к работе в сфере торговли и общепита. Среди учащихся ПТУ бесспорным лидером оказался транспорт, в том числе автотехобслуживание, торговля и об­щепит, органы госуправления и МВД. А на последнем месте оказалась финансовая сфера.

Таким образом, даже простейший понятийный анализ набора про­фессий может выявить общую тенденцию изменения направленности профессиональных ориентации молодых людей: от предпочтения сфе­ры духовного производства в начале века, через противопоставление сфер духовного и материального производства (известный спор «физи­ков» и «лириков») 60-70-х гг., к предпочтению сфер духовно-матери­альных (экономисты, бухгалтеры, юристы и т. п.) в конце XX в.

По различным исследованиям можно проследить и другую тенден­цию профессиональной ориентации молодежи: незначительный инте­рес к рабочим профессиям в сфере промышленности и сельского хозяй­ства и нарастающий устойчивый интерес к получению высшего образо­вания. Не снизил этого интереса в конце века и переход на рыночные отношения в обществе, хотя во второй половине XX в. определенная часть (от 20 до 30%) молодых людей поступили в вузы с мотивом «лишь бы получить диплом». Поэтому не случайно большая часть студентов разочаровалась в избранной профессии. Это положение можно проил­люстрировать данными сравнительного анализа опросов студентов ву­зов нашего города почти за 30 лет (В. Т. Лисовский — 1969, 1975 гг. и Ю. В. Манько — 1996 г.). Ответы на вопрос: «Если бы Вы стали снова выбирать профессию, то повторили бы свой выбор?»:

Представляют интерес и сравнительные данные двух анкетных оп­росов (более 2 тыс. чел. в каждом): отношение к работе молодых людей шестидесятых (1963-1964) и девяностых (1997), проведенных под ру­ководством В. Т. Лисовского. Здесь резко снизилась значимость обще­ственной полезности труда, характерная для молодого поколения 60-х гг.: с 30,8 в 1964 г. до 6,5% в 1997 г., зато возрос интерес не только к смыслу

работы, но и к заработку (с 29,2 до 40,0% соответственно). Кроме этого, молодые люди 90-х обращали внимание на ту работу, которая не только нравится, но и реализует личные интересы и планы (с 0,3 до 19,1% опро­шенных соответственно). Исследование, проведенное автором среди студентов вузов Санкт-Петербурга в 1996 г., коррелируется с вышепри­веденными данными. Для студентов существенными в их будущей ра­боте являются:

• хорошая зарплата — 29,11%;

• возможность проявлять творческую инициативность, наиболее полно реализовывать свой потенциал — 22,26%;

• достижение высокого общественного положения, получение признания окружающих — 17,46%;

• работа в хороших условиях, не утомительная — 17,13%.

Важным при характеристике духовного мира современной россий­ской молодежи являются те духовные ценности, с помощью которых можно добиться успеха в жизни.

В проведенном в 2003 г. в СПГУТД исследовании духовного состо­яния личности на вопрос: «Какими качествами должен обладать чело­век, чтобы добиться успеха?» группа студентов ответила: нахальством, наглостью, умением солгать где надо и т. п.

Но студенчество — не потерянное поколение. Для большинства сту­дентов в качестве приоритетных ценностей выступают честность, доб­росовестность, порядочность, искренность и др. У современной россий­ской молодежи сегодня стремление к успеху сочетается все-таки с го­товностью добиваться его своим трудом, а не за счет родителей, нести ответственность за свои поступки, а не прятаться за спину коллектива, выбирать профессию исходя из своих интересов, а не только из-за боль­ших денег. Так, по данным С. А. Иванова из ИРЭ РАН, большинство петербургских школьников, как и учащихся ПТУ, считают, что для дос­тижения жизненного успеха в первую очередь нужна личная самоотда­ча, целеустремленность, подготовленность.

Духовное состояние современной молодежи, несмотря на внутрен­ние позитивные мотивы большинства молодых людей, в конечном счете формируется нарастанием неблагополучия и экстремальности социаль­ной среды (беспризорность и безнадзорность, безработица, социальное сиротство, социальная незащищенность, общая неустроенность жизни и т. п.), порождает состояние тревожности, неуверенности в себе, агрес­сивности и депрессивное™ как психологические способы защиты от ухудшения условий жизни. Маргинализация духовной жизни общества порождает устойчивые состояния духа, когда духовная жизнь молодого

человека превращается в миг между прошлым и будущим. При этом как абсолютизация прошлого, так и тотальная «новизна» оказываются тем мифом, следование которому либо деформирует, либо разрушает как отношение к жизни, так и саму жизнь молодого человека. Более того, современные российские СМИ тиражируют стандарты массовой куль­туры, которая, будучи вовлечена в процесс купли-продажи, делает ставку на бессознательные импульсы, низменные инстинкты и наклонности среднего «потребителя», низводит жизнь человека до уровня простых стимулов, которыми он становится влекомым, не имея возможности принимать самостоятельные решения. Информационные потоки, осо­бенно электронных средств, заряжены мыслью о том, что цена челове­ческой жизни ничтожна. Дегуманизация информации стала главной чер­той современного российского телевидения, которое навязывает не свой­ственные менталитету русского народа стандарты мировосприятия, ос­новой которых является культ наживы, обогащение любой ценой.

По данным социологических исследований Института психологии РАН (1996), телевизионные информационные передачи новостей РТР, ОРТ, НТВ вызывают чувства: неуверенности — у 57,2% опрошенных респондентов; тревоги — 59,6%; обмана — 50,8%; усталости — 57,9%; без­различия — 28,3%; беззащитности — 58,1%; страха — 48,9%'.

В подобных условиях неокрепший дух молодого человека стремится укрыться, сбежать от жизненной реальности в иную, виртуальную «ре­альность», предлагаемую сегодня информационными технологиями и прежде всего Интернетом. В нем молодой человек чувствует себя настоя­щим человеком, героем, а порой и сверхчеловеком. Однако эта реальность является миражом, реконструкцией, подобием или симулякром² реаль­ности эмпирической («феноменологической»), т. е. самой жизни.

Медики в начале XXI в. фиксируют новое заболевание, особенно у молодых людей, принимающее характер эпидемии «кибершизофрении», в основе которой лежит «интернет-зависимость». По данным В. В. Кортунова (2003), можно выделить пять типов этой зависимости, характе­ризующиеся следующим образом:

• Киберсексуалъная зависимость — непреодолимое влечение к посе­щению порносайтов и занятию киберсексом;

_______________________________

¹ Проблемы информационно-психологической безопасности. М.: РАН. Ин-т психо­логии. 1996. С. 48.

² Под симулякром понимаются артефакты (иску cctuci и m созданные объекты), внешне имитирующие объекты феноменологической реальности и функционально замещаю­щие их. См.: Кортупов В. В. Бегство от реальности (или Оборотная сторона телекомму­никационных технологий). М.: Б/и, 2003. С. 42.

• Пристрастие к виртуальным знакомствам — избыточность знакомых и друзей в Сети;

• Навязчивая потребность в Сети — игра в онлайновые азартные игры, постоянные покупки или участие в аукционах;

• Информационная перегрузка (навязчивый webсервинг) — бесконечные путешествия по Сети, поиск информации по базам дан­ных и поисковым сайтам;

• Компьютерная зависимость — навязчивая игра в компьютерные игры (стрелялки — Doom, Q@uake. Unreal и др., стратегии типа Star Graft, квесты).

Опасность «кибершизофрении» заключается как в субъективных (спровоцированность социальной невостребованностыо личности), так и в объективных факторах (весь дух виртуальной реальности нацелен на уход из социума). А несформировавшаяся, неокрепшая еще личность молодого человека вместо реального самосовершенствования и духов­ной работы над собой, вполне может (поскольку это легче) выбрать мир виртуальных иллюзий, алкоголь или наркотики. Особенно тогда, если все это активно пропагандируется, культивируется и поощряется СМИ, друзьями (а иногда и семьей).

К сожалению, в России нет законодательной базы по лечению «ки­бершизофрении», в то время как на родине «мировой паутины» в США такое законодательство уже разрабатывается. Поэтому у молодого че­ловека, сталкивающегося, с одной стороны, с маргинальной духовной жизнью общества, а с другой — с притягательной виртуальной реально­стью (интернет-зависимость, акоголизация, наркоманизация), не фор­мируются жизнеутверждающая активная жизненная позиция и отноше­ние к жизни.

Философско-социологический анализ духовного состояния рос­сийского общества конца XX - начала XXI в., осуществленный Ю. В. Манько, показал¹, что ведущими в духовной жизни россиян, особенно молодого поколения, стали «социальное равнодушие» и «эгоистичес­кий активизм».

Социально-равнодушная личность - это человек, у которого отчуждена социальная сущность, отнята и «вынесена за скобки» его дея­тельности собственная, суверенная активность. Такая личность не имеет

___________________________

¹ См.: Манько Ю. В. Философско-социологический анализ духовного состояния личности: Монография. Л.: ВАТТ, 1998; Он же. Духовное состояние личности (философско-социологический анализ): Автореф. д-ра филос. паук. Л., 1990; Он же: Духовное со­стояние личности и перестройка. СПб.: Знание, 1992.

устоявшихся взглядов, у нее не развито самосознание-«Я» вплоть до потери чувства самосохранения. Такое духовное состояние детермини­руется (становится причиной, основой) попыткой «спрятаться», «убе­жать» от проблем реальной жизни. Социальное равнодушие может при­нимать различные формы своего проявления. Оно может быть а) дея­тельным: «интеллектуальный снобизм»; «разумный» эгоизм, «деятель­ное безделие», стремительная переориентация в духовных и материаль­ных ценностях и т. п.); б) пассивным: неучастие в политической и обще­ственной жизни, погружение в экзистенцию, во всевозможные мисти­ческие учения, суеверия, различные формы девиации; в) аддиктивным: саморазрушение (алкоголизм, наркотизм, курение, токсикомания и т. п.); г) летальным (самоубийство).

Но в какие бы «мундиры» ни рядилось социальное равнодушие, по своей сути оно не является устранением от борьбы за свое будущее, за свои права или нейтралитетом. «Равнодушие есть молчаливая поддер­жка того, кто силен, того, кто господствует» (В. И. Ленин). Здесь очень важно отметить то, что социальное равнодушие опасно как в личност­ном, так и в общественном плане. Поэтому нельзя не согласиться с изве­стным русским писателем В. Распутиным, который предупреждал еще в конце 80-х гг. XX в., что «...ничего так не опасно для любой страны, как равнодушие народа. Оно плодит бюрократизм и преступность. Оно при­водит к непоправимым последствиям в судьбе народа» ¹.

Эгоистический активизм отражает духовно-деятельное состояние личности, жизненной ориентацией которой является эгоцентризм, ос­новывающийся на мотивах себялюбия и своекорыстия, заботы о своем «Я» даже ценой блага других. Оно отражает «кажимость» общественно-необходимой ее деятельностной активности, ложное осознание эгоцентричности мира («Я» — «не-Я»).

Состояние эгоистического активизма, как правило, возникает с мо­мента самоизоляции личности, которая связана с затуханием социаль­ной ответственности или анемией общительности. Противоречия меж­ду личностью и социальными институтами, организациями (разрывом между ожиданиями, желаниями человека и нормами, предписываемы­ми социальной структурой), восприятие их как чуждых и враждебных дополняются специфическим восприятием социального и культурного мира как чуждого и враждебного. Духовное отчуждение получает опре­деленное выражение в социальных установках, ценностных ориентаци-

__________________________

¹ Лит. газета. 1987. Ьпш. С. 10.

ях, сознании и самосознании личности (чувство изоляции, состояние одиночества, скуки, тоски и т. п.).

Кроме этого, ситуация опасности (административной, уголовной ответственности, негативного общественного мнения и т. п.) порожда­ет у личности психическое состояние тревожности, предрасположен­ность к защитному поведению, неразумному проявлению напряженно­сти, повышенную внушаемость, пониженный уровень мотивации, при­тупление высших контролирующих процессов сознания и самосознания. Эгоистический активизм характерен для людей с высокоразвитой по­требностью властвования над людьми (честолюбие, стремление к влас­ти) и в вещах (вещизм). В качестве жизнеопределяющего духовного со­стояния его можно рассматривать как социально негативное отклоняю­щееся поведение корыстной и агрессивной ориентации.

Другая ориентация связана с эмитационными формами, с различ­ного рода псевдоактивностью, в результате которой возникает лишь видимость участия и выражения человеком своей гражданской пози­ции (шумная поддержка уже принятых решений, демонстрация своей повышенной лояльности и т. п.). В этом случае он выступает как лож­ный активизм, ибо основан на конформистских элементах сознания личности. Третья ориентация — агрессивный активизм, связанный с асоциальной деятельностью личности по удовлетворению своих мате­риальных и духовных потребностей. Еще Аристотель с эгоистической активностью связывал такие элементы души, относящиеся к страстям, как злобу, злобную зависть, злость, наглость, честолюбие, злорадство, бесстыдство и др.

Социальная установка «цель оправдывает средства», лежащая в основе эгоистического активизма, предполагает использование любых средств для достижения поставленной цели, начиная с псевдореволю­ционной фразы, самой циничной демагогии, и кончая геноцидом. Спо­собность эгоистического активизма к социальной мимикрии требует постоянной готовности противодействия ему, в какой бы форме он ни проявлялся: от ницшеанского «сверхчеловека», воплощенного в образе фашиста, счастливчика ковбоя Джона, «делового» Бориса, ставших мил­лионерами, до «хиппи» в американской или «яппи» в российской упа­ковке и интеллектуального карьериста, попирающего все нормы мора­ли и человеческого общежития. Именно это позволяет говорить о дест­руктивной, разрушительной природе эгоистического активизма.

Отмечая в современных условиях рост эгоистических (индивидуа­листических) тенденций в российском обществе, подчеркнем, что они будут сохраняться до тех пор, пока в общественном и индивидуальном

сознании, в деловой жизни будет господствовать принцип — «цель оп­равдывает средства» (как доминирующая ценностная ориентация). Последнее является порождением «дикой» рыночной экономики, усиливающимся расслоением общества на владельцев капитала, науч­ную, техническую, художественную аристократию и подавляющее боль­шинство трудящихся. И лишь впоследствии, при изменении сознания и психологии средних слоев, когда на первый план выдвинутся такие цен­ности, как забота о карьере, приверженность своей организации, учреж­дению, наступит определенное сплочение средних слоев, появится дух коллективизма как духовное средство защиты своих интересов, что в свою очередь приведет к духовной консолидации людей.

В целом же преодолеть деструктивные духовные состояния на лич­ностном уровне можно лишь посредством формирования гражданской активной жизненной позиции как высшего уровня развития духовно-практического состояния личности. Последнее возможно только при последовательном, радикальном реформировании всех сфер жизни ин­дивида и общества. Первейшим условием ограничения тенденции мар­гинализации духовного состояния личности является установление эко­номической, политической, духовной стабильности общества и ликви­дация отчуждения личности.

Одна из них связана с бунтарско-созидательным отношением к жизни, при котором активизируется стремление молодежи доказать несправедливость мира обществу и самому себе с дальнейшей возмож­ностью его переустройства. Бунтарство здесь может выступать, с одной стороны, как одна из форм социализации, а с другой — как защитный механизм от внешних посягательств на собственное «Я» молодого чело­века или на открытый им мир. То есть здесь бунт как состояние духа молодого человека есть мировоззренческое бунтарство - борьба за соб­ственные ценности.

Важное значение в характеристике духовного мира современной российской молодежи занимают профессионально-образовательные ори­ентации учащейся молодежи. Так, по данным исследователей В. Т. Зару­бина, И. С. Урсу, Ф. 3. Ходячего, обследовавших около двух тысяч уча­щихся 9-11-х классов и студентов двух педагогических вузов Санкт-Пе­тербурга и Ленинградской области, были зафиксированы следующие их профессиональные ориентации¹:

__________________________

¹ См.: Молодежь России: потерянное поколение или надежда XXI века?// Матери­алы Российской ювенологической конференции: В 2 ч. Ч. 1. СПб.: СПГУТД, 1998. С. 253.

Таблица 6.1

Прежде всего, нужно отметить, что установки школьников во мно­гом отличаются от установок их сверстников из ПТУ. Выпускники школ значительно сильнее ориентированы на продолжение учебы в вузе (сре­ди выпускников школ собираются поступать в вузы 89,3%, среди выпус­кников профессионально-технических учебных заведений — 40,4% оп­рошенных). Планируют идти работать после окончания школы 3,3% опрошенных школьников.

Большинство петербургских школьников, так же как и учащихся профессионально-технических заведений, считают, что для достижения жизненного успеха в первую очередь нужна личная самоотдача, целеус­тремленность, подготовленность. Однако фактор овладения професси­ей, нужной специальностью у школьников оказался стоящим на третьем месте (51,3%). На первое место, причем как девушки, так и юноши, по­ставили «хорошее образование» (77,3%). На втором оказалась «личная инициатива, расторопность, напористость» (всего 52,3%, в том числе среди девушек — 57,8%, среди юношей — 44,5%). Учащиеся ПТУ глав­ным фактором успеха в жизни считают все-таки «наличие профессио­нальных навыков» (56,2%) и только затем «хорошее образование» (53,5%), «личную активность, целеустремленность» (49,6%).

Экология духа сегодня во многом формируется под воздействием электронных СМИ, рекламы, моды, тиражирующих стандарты массо­вой культуры, которая, будучи вовлечена в процесс купли-продажи, де­лает ставку на бессознательные импульсы, инстинкты и наклонности

среднего «потребителя», низводит человека до уровня простых стиму­лов, под влияние которых он попадает, не имея возможности принимать самостоятельные решения. Загрязнение духовной сферы проявляется и в попытках (спонтанных и целенаправленных) оторвать молодежь от на­циональных корней и отечественных святынь, в стремлении заполнить экзистенциальный вакуум души нарочито громкой и какофонической музыкой, демонстрацией сексуальных сцен на грани порнографии, сма­кованием картин насилия и глумления над человеческой плотью. Но все это — бегство от жизни, лишенной смысла. Вне смысла жизни всякие потуги выйти из перманентного кризиса обречены на неудачу. «У кого есть Зачем жить, — может вынести почти любое Как» (Ф. Ницше). Моло­дежь — надежда России, если этот смысл будет найден в русле великого наследства, оставленного нам русской философией и культурой, призы­вавших не разрушать, а созидать, преодолевая сопротивление сущего.

Обобщение индивидуально-типических особенностей позволяет выделить как минимум два наиболее распространенных типа отноше­ния молодежи к жизни.

Первый тип - индифферентно-пораженческое отношение к жизни и ее проявлениям. В основании этого типа лежит попытка «спрятать­ся», «уйти», «убежать» от проблем современной жизни. Такое отноше­ние может принимать различные формы: может быть активным, но эта активность особого рода (миграция, стремительная переориентация ду­ховных и материальных ценностей и др.), пассивным (погружение в эк­зистенцию, во всевозможные мистические учения, суеверия, различные формы девиации), аддиктивным, проявляющимся в направленном раз­рушении личностью самого себя (алкоголизм, наркотизм, курение и др.), летальным (самоубийство).

Второй тип — это тип бунтарско-созидательного отношения к жиз­ни, при котором активизируется стремление молодежи доказать неспра­ведливость мира обществу и самому себе с дальнейшей возможностью его переустройства.

Бунт как тип отношения к жизни следует понимать не в баррикад­ном смысле, а как осознание сложившейся ситуации, выработку реше­ний идей, направлений и собственного развития общества.

Бунтарство — созидательное отношение к жизни выступает тем средством, которое, с одной стороны, способствует процессу социализа­ции, с другой — защитный механизм от внешних посягательств на соб­ственное «Я» или на открытый им мир.

Бунтарское отношение — это позитивное отношение, так как оно открывает в человеке то, за что стоит бороться. Бунтарское отношение

как борьба за ценность — мировоззренческое бунтарство, т. е. бунт разу­ма, не желающего мириться со своим уделом — быть поставленным на колени.

Отсутствие стержня в жизни приводит к душевной, человеческой пустоте, характерной для молодого человека 90-х гг., которая толкает личность к нарушению моральных и правовых норм. Мы видим, что выросло поколение, которое научилось смеяться над тем, что всегда свято для нравственных людей. Дефицит добра и любви ощущается всюду: в семье, в школе, на улице, и ведет к тому, что человек не может понять и нести в жизнь светлое, доброе, вечное; не может любить и быть любимым. Жестокость — это обычная норма среди молодежи нашего времени.

Как бы ни выглядела в наших глазах молодежь агрессивной, внут­ренняя ее направленность гуманистична, хотя это не всегда реализуется в действительности. Главные нравственные ценности, которые студен­чество (по данным опроса студентов СПГУТД-2003) избрало в качестве своего смысла жизни: создать семью, продолжить свой род — 497 чел. (13,6%); быть полезным людям — 490 (13,4%); получить образование и хорошую профессию — 428 (11,7%); самосовершенствоваться — 227 (6,2%); оставить добрую память о себе — 161 (4,4%); найти счастье — 139 (3,8%). Всего 102 студента (2,8%) видят смысл жизни в любви. Одной из причин этого является непонимание и узкое толкование феномена люб­ви. Вера в Бога — смысл жизни для 48 чел. (1,3%). Смысл жизни в самой жизни, в достижении каких-либо целей находят 285 студентов (7,8%); 190 чел. (5,2%) считают, что смысл жизни в получении удовольствий, а 65 (1,8%)-в деньгах.

Социологический опрос выявил специфику и различия в выборе смысла жизни у юношей и девушек. Юноши, по сравнению с девушка­ми, отдали предпочтение следующим ценностям: быть полезным лю­дям — 11 и 9% соответственно; продлить свой род — 10 и 4%; получить образование — 7,5 и 5,7%; самоусовершенствоваться — 7,3 и 5,5%; оста­вить о себе добрую память — 6,8 и 2,9%. Девушки же выбрали другие ценности: создать семью — 9,5 и 4%; найти свое счастье — 5 и 1,8%; лю­бовь — 3,5 и 1,7%; деньги — 2 и 1,2%; веру в Бога - 1,5 и 0,9%.

Часть студенческой молодежи назвала и другие ценности: выполнить свое предназначение на Земле; не загубить в себе личность; искупить свою вину; выбиться в люди; жить лучше своих родителей; сделать карьеру; удачно выйти замуж; быть богатым и др. Исследование показало, что в течение 90-х гг. XX в. ценностные ориентации молодежи менялись.

В чем же видели смысл жизни студенты в начале XX в.? Такую воз­можность нам представило исследование врача-психиатра, школьного

гигиениста Е. П. Радина «Духовное настроение современной учащейся молодежи по данным Петербургской общестуденческой анкеты 1912 г.». Анкетирование было проведено в марте 1912 г. по инициативе Е. П. Ра-дина комиссией по борьбе со школьными самоубийствами. Многочис­ленные вопросы анкеты предусматривали самооценку петербургскими студентами своего социального, психологического и физиологического состояний. На вопрос: «Приходилось ли вам думать о смысле жизни?» ответили 1715 респондентов (81%). Из них задумывались о смысле жиз­ни 1526 (89,9%), не думали - 115 (6,7%). 74 студента (4,3%) ответили, что не следует думать о смысле жизни, так как эти мысли нарушают ду­шевное равновесие или все равно ни до чего не додумаешься. Оптимис­ты, которых оказалось большинство, посчитали, что смысл жизни — в самой жизни. Пессимисты ответили, что жизнь бессмысленна. Харак­терные ответы разделились по следующим группам: жизнь — это: часть Вселенной; познание; труд; свое «Я»; источник наслаждений; любовь; общественное служение; религиозное достижение; борьба за существо­вание; психологическая ценность.

В настоящее время в студенческой среде можно выделить три веду­щих тенденции. Первая характерна для молодых людей, занимающихся мелким бизнесом. Они ориентированы на легкое добывание денег и «кра­сивую жизнь». Вторая тенденция проявляется в деятельности групп, которые отличаются жесткой дисциплиной и организованностью. Тре­тья тенденция характерна для большой части студентов, которая «ка­чает мускулы», увлекается музыкой, «тусуется». Они ориентированы на обеспечение себе в будущем материального достатка и на продвижение по служебной лестнице.

• ⇐ Назад
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 789
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• Далее ⇒