Глава 2. Сумасшедшее утро
Симулированный сон робота прервал слабый стук в дверь.
“Что за дела? Ну кому не ймется в такую рань?”
Робот спешно соскочил со своей так называемой кровати и выглянул в окошко. Солнце ослепило единственный сенсор, но сквозь струящиеся волшебные золотые лучи он смог разглядеть двоих собирателей, в ожидании стоящих у его двери. Оба, как один, были похожи друг на друга. Два толстеньких механоида с меленькими, почти неразличимыми головами на коротких, но крепких упругих ножках. Пропеллеры над их головами вертелись чуть слышно в пассивном режиме, разгоняя вокруг себя коричневых мух размером с кулак, которые так и норовили слизать подсолнечное масло, коим были вымазаны собиратели.
“И что им надо? – Про себя подумал робот.”
Они постучали в дверь еще раз, теперь уже громче.
– Да, да. Сейчас открою. – Громко сказал робот. – Только не надо мне дверь ломать, пожалуйста!
Открыв дверь, робот вышел наружу и жестом руки пригласил войти двоих в дом.
– Нет, спасибо! – Сказал тот, что стоял ближе к роботу. – Обсудим наши дела прямо здесь.
Только теперь робот смог найти различия между двумя собирателями. И различия эти были в эмблемах на их черных металлических боках. У одного, ближайшего к нему, был нарисован крестик с горизонтальной палочкой внизу, а у другого кружочек с точечкой в центре. И робот снова тут же задумался над вопросом, что эти эмблемы означают. Вот, как раз пока эти механические насекомые здесь, можно и узнать это у них самих. Но вопросы, походу, сейчас будут задавать эти двое.
Тот, что с крестиком на боку, вопросительно заговорил:
– Вы робот гуманоидного типа модели Z8L15 DRM333999 класса Погрузчик, Уборщик территорий, под человеческим именем Роббилианктус?
– Ну, в общем-то, да? – Поскрежетав пальцами по виску, ответил с заминкой робот. Он и сам не помнил наизусть свой серийный номер, да полное имя уже тоже подзабыл. Видать, какая-то часть кластеров памяти винтанулась. Сто временных колец как никак, а то и больше. Любая техника от износа испортится.
В этот раз заговорил второй собиратель:
– Не хотелось бы вас огорчать, Z8 (можно вас так называть?), но мы прибыли к вам с уведомлением о выселении вас из территории подсолнуховых насаждений. Прошу поставить вас здесь масляную кляксу! – И он протянул кусок жести, неровно обрезанный по краям с накарябанными на нем символами, в которых Робб, как ни старался, ничего не мог понять.
– Ребята, постойте! – Ничего не понимал Робб. – Какое выселение? Вам что, болт с левой резьбой не в то место вкрутили? Я живу здесь уже сто временных колец и про какое-то там выселение я впервые слышу. И не надо совать мне в лицо этот ржавый железный лист!
– Вы не поняли, – заговорил первый. – Это уведомление составлено по приказу Мехатрона.
– Какого еще, сгори проводка, Мехатрона? – Тут же спросил робот.
– Как, вы не знаете? – Удивился кругобокий. – Его всежелезность Мехатрон, предводитель собирателей, член совета Машинного завода и хозяин Маслоцеха.
– Сколько тут живу, впервые о таком слышу, – честно признался робот.
– То, что вы о нем ничего не знаете, – продолжил крестобокий, – ни сколько не меняет суть дела. Внимательно ознакомьтесь с уведомлением и поставьте кляксу! Заранее вам благодарны.
– Да не буду я ни болта ставить! – Занервничал робот. – Я в этих ваших нашкарябалках вообще ни болта не пойму!
– Так вам зачитать уведомление? – Упирался крестобокий.
– Отвертка в сердце, да читай уж! – От паники робот скрестил руки на груди и стал молотить пальцами по плечам. – Только я все равно никакую кляксу ставить не буду. Вдруг вы меня обманываете. Да и масло жаль переводить на подобную чушь. И на каком это основании меня решили выселить из своего родного дома?
– Мы сейчас вам все зачитаем. – Крестобокий выставил перед собой жестяной лист, повертел то в одну, то в другую сторону, выбрал нужное положение и начал: – Согласно поправке к Закону N179 Кодекса Безликой страны, внесенной 485-го числа в сорок восьмом временном кольце со дня свержения Белого великана, произошли изменения в структуре работы в Подсолнуховой роще. Разбитых, или неисправных собирателей должны собирать теперь сами собиратели и доставлять в ремонтный док Машинного завода. Любые существа, проживающие в роще и не участвующие в сборе урожая, не должны привлекаться к сбору урожая, сбору металлолома, а так же не имеют право хранить металлолом тайно. Кроме того, все существа, механического строения (роботы, киборги, мехаживотные и насекомые, электроприборы с примитивным интеллектом), должны быть выселены за линию подсолнуховых насаждений. За нарушение этих правил после вручения вышеописанному существу уведомительного письма и первого предупреждения изымается штраф в размере тридцати литров масла. Дальнейшее неповиновение Закону ведет к более жестким мерам: демонтаж дома жильца собирателями, и выпровождение его хозяина за линию подсолнуховых насаждений. Я думаю, теперь вам все понятно?
У робота после прочитанного со скрипом отвисла челюсть и оставалась в таком положении с минуту, готовая вот-вот сорваться с шарниров и упасть под ноги собирателям.
– Что это за белиберду вы мне только что прочли, ребята? Это что, серьезно?
– Серьезней самой серьезной серьезности из всех серьезностей в мире серьеза! – Протараторил скороговоркой кругобокий. Даже голубая лампочка на башке его замигала ярче обычного, так он был рад тому, что сказал.
– Хорош мне тут всякими скороговорками мозги грузить! – Повышенным тоном наехал на собирателей робот. – Я сказал, кляксу я не поставлю, и никуда я отсюда не уйду, и дом свой демонтировать не позволю. Наоборот, выстрою его высотою с подсолнух, и буду к вам в гости захаживать, и учить вас буду, как правильно себя вести. Не, ну надо ж такое! Летали себе, летали, семечки с подсолнуха выдирали, ну, падали иногда, и не иногда, а очень даже часто, но что б такое! Приходить ко мне в дом и такое вот говорить! Да в гидравлическом прессе я видел этого вашего Мухотрона, или как его! Не знал о нем, и знать не желаю. А если вы все это выдумали, ох нафарширую я вас гвоздями! Никакими плоскогубцами не выдерите. Да я почти всю жизнь тут живу, останки ваши собираю, шестерни, пружины ломаю, а тут такое вот мне заявление. Или уведомление. Да писал я маслом на ваше уведомление, поняли, недоделки пропеллерные!
– Грубостью дела решишь, уважаемый Z8, – спокойно говорил крестобокий. – И если вы ни в какую не желаете повиноваться закону, то нам ничего не остается, как применить к вам жесткие меры. Я еще раз настоятельно рекомендую вам поставить кляксу и покинуть ваше жилище во избежание лишней паники и шума!
– Да ну вас всех на свалку! – Злобно выпалил робот.
– Ну, как скажите, – говорил кругобокий. – Мы сделали вам два предупреждения. Третьего не будет. На этом, уважаемый Z8, наша беседа окончена. Думаю, мы больше с вами не встретимся.
Пропеллеры на спинах собирателей завертелись, протяжно загудели, и они взмыли в воздух, скрывшись за широкими листьями подсолнуха. Даже лапы на прощанье не пожали.
Робот остался стоять на месте, будто его перемкнуло. А, может, и, правда, перемкнуло. И вот, вроде только он собрался с мыслями, и решил войти обратно в дом, как с неба опустились четверо собирателей. Они окружили его дом со всех сторон и обнажили инструменты, предназначенные явно не для сбора подсолнуховых семян. Циркулярные пилы, лазерные резаки, молотки, клещи и прочие всякие приспособления. Инструменты в мгновение ока вонзились в дом робота, как ножи в сочный спелый арбуз. За минуту, а то и меньше, дом был разобран по кусочкам. Металлолом, из которого было построено жилище робота, собиратели унесли в своих лапах, а еще прихватили то, что было внутри: канистры с маслом, железные стол и стульчик, мясорубку, точильный станок и поломанный радиоприемник. Оставили только его фамильный ящик с инструментами и запчастями.
– Ах вы, уроды! Железяки корявые! – Кричал Робб уносящимся ввысь собирателям, забравшим почти все его добро. – Я до вас доберусь! Слышите! И до этого вашего Мухотрона я тоже доберусь. Вы еще не знаете, с кем связались.
Когда собиратели скрылись за головами подсолнуха, робот остался один со своей верной подругой-бабочкой, которую звали Танна. Взяв в руки ящик с инструментами, Робб решил незамедлительно отправиться к Триммеру и рассказать о случившемся. Может, он объяснит ему, что происходит. Пьян он там, не пьян, Робб очень нуждался сейчас в его совете.
– Танночка, пойдем! – Обратился он к бабочке. – У нас теперь нет дома. Наш дом теперь – небо над головой, и эти подсолнухи. Правда, и в подсолнухах нам оставаться нельзя.
Робб, почему-то, не сомневался в том, что сейчас собиратели явятся обратно и попросят его по-хорошему удалиться, а если он будет противиться, то они пустят в ход свои лазеры да поджарят его как подсолнуховое семя на сковородке.
На Солнечной дороге происходило все как обычно, то есть не происходило практически ничего. Ни транспортеров, ни прохожих знакомых, и незнакомых. Просто еще утро. Еще слишком рано. А вот через полчасика, когда солнце на востоке окажется выше подсолнухов, явится транспортер, который привезет с собой масло. По подсчетам Робба, за вчерашний собранный им металлолом ему должны четыре пятилитровые канистры. “Что ж подожду, – подумал робот. – А потом к Триммеру. Без дома еще можно прожить, а вот без масла. К тому же, вчера я его почти не пил, а энергии потратил не мало.”
В южной стороне Солнечной тропы, если пройтись чуть дальше, за огромной кучей наваленных, облепленных синим мхом, покрышек, размещалась бетонная автобусная остановка с проломленной шиферной крышей. Там робот всегда ждал транспортера по утрам, доставлявшего ему масло. Дойдя до остановки, Робб сел на скамью, поставил рядом ящик с инструментами и стал ждать. На бетонной стене слева можно было увидеть многочисленные растущие из трещин грибочки с черными шляпками. Огромный желтый слизняк, ползущий по стене, пытался добраться до ближайших грибочков. К полудню, наверно, доберется, подумал Робб. Слизняк двигался так медленно, что можно было б с ума сойти, если пронаблюдать весь его путь от пола до того места на стене, где росло его лакомство. Единственное, что знал про этих слизняков Робб, это то, что Триммер добавлял их в кровавые коктейли для его сердца. Вот почему коктейль был оранжевого цвета, а не ядовито красного. Когда слизняк стал Роббу не интересен, он взглянул на расписание автобусов на стене справа. 28-ой, 114-ый, 33-й. Прибывают во столько то, во столько то. И где эти автобусы? Как они хоть выглядят?
“Да и вообще странно оно как-то, – думал робот. – Светофоры, остановки, покрышки, фонари. Зачем оно тут все? И выглядят все эти вещи такими старыми, не нужными, а еще, и Робб в этом не сомневался, они когда-то принадлежали человеку. Но человека нет, а его следы существования остались и напоминают о нем, и не дают покоя. Флэй верит, что люди есть, а я не хочу верить. И даже, если они и есть, не хочу их видеть. Боюсь ли я их? Может. Но что-то другое отталкивает меня от них. Что? Болт его знает.”
Робб опустил взгляд вниз и увидел на бетонном раскрошенном полу, усыпанном окурками и консервными банками, двух красных жуков размером с ладонь. Они неистово дрались друг с другом. Сцеплялись, разбегались, молотили друг друга лапами и злобно жужжали. Один был с огромным рогом на морде, у а другого было два рога, только поменьше. Робб присмотрелся и понял, что один из них, тот, что двурогий – механический, а другой – живой. Что они не поделили? Живой организм против искусственного. Кто сильней? Вот это, наверно, они и выясняют. Да, какая, в сущности, разница, думал Робб. Живите себе тихо мирно, и все будет нормально. Хотя, насекомые очень примитивные, и втолковывать им что-то в голову бесполезно. Да у них вообще мозгов нет, ну, или есть, только такие крошечные, слабопроизводительные и, следовательно, бестолковые.
– Все равно я на стороне роботов! – Тихо, но воинственно произнес Робб, и опустил свою тяжелую поступь на однорогого. От жука остался лишь красный кисель. Другой механический насекомый замер на мгновение, подбежал к красной жижице, потеребил ее лапками, и довольный взлетел ввысь и плюхнулся Роббу на голову.
– Так, отстань от меня! – Смахивая жука с головы, возмущенно крикнул Робб. – Ну, помог я тебе. Может, ты и сам, конечно, справился б. Но мы, железные, такие. В обиду своих не дадим. Живых жуков тут миллиард, а вас я редко вижу, очень редко. Не производят вас уже, а тех, что есть, зверье уничтожает, или ураган об стволы подсолнуха разбивает. Только не привязывайся ко мне! Лети себе с миром! Если че, вдруг, зови!
“И на кой болт я ему все это рассказываю. Он же не понимает ни болта. Зато уразумел, кто тут самый главный и кого бояться надо. Вот так бы я и этих собирателей раздавил, будь они не ладны. Испортили настроение с самого утра.”
Сброшенный на пол жук, снова взлетел, покружил с минуту в воздухе, послушал, что ему говорят, и улетел. Стрекот его крыльев стих, когда он исчез в зарослях, а наступившую тишину нарушил механический голос:
– Робб, ну, что ты надел? Не дал до конца бой досмотреть. Мне, признаться, все равно, кто бы победил. Я бы механического в итоге обязательно сожрал бы, может, и с тобой поделился.
Робб обернулся на голос. Рядом с ним на скамье сидел его старый приятель железный говорящий кот Спайс.
– А, это ты, скотина усатая! – Потрепал кота за шею робот. – Снова в невидимку превращаешься? Ты, что, тут с самого начала сидел?
– Ну, да, – ехидно улыбнулся кот. – Решил застать тебя врасплох. А то на остальных моя способность уже не так действует. Раньше, бывало, появишься неожиданно, да как завизжишь, и все кто куда. Вот веселуха!
– Так ты меня хотел удивить, что ли? Нашел чем. Да, испугать ты так можешь кого-нибудь, да и сцапать незаметно. Смотри, попадешься. Спустят с тебя обшивку, и на запчасти пойдешь, или в кучу металлолома к транспортерам. Кстати, где, эта улитка тормознутая. Уже, как ни как, пора.
– Да кому я могу попасться здесь? Разве что Триммеру. Он меня ненавидит, я знаю. В прошлом временном кольце я у него столько проводов, шнуров да гвоздей с болтами стащил и съел, что, чувствую, он с меня точно обшивку сдерет, если поймает.
– Вот котяра безмозглая! Толку от тебя никакого. Только жителей рощи пугать и способен. Хотел он меня врасплох застать, видите ли. Да не знал бы я тебя, может, и испугался, а так, раздражаешь только. Башку охота снести, клянусь процессором.
Говорящий кот Спайс действительно обладал способностью становиться невидимым. Это превращало его в идеального охотника, или же, приколиста. В роли приколиста он бывал чаще.
Кот запел:
Я сижу на остановке,
Мышь железная в духовке.
Светит солнце на меня,
Мышка, я люблю тебя!
– Что это за ерунда? – Спросил робот.
– Да так, песенка, – блеснув горящими зелеными глазищами, ответил кот. – Хочешь, еще что-нибудь спою? Это, что б ты на меня не сердился. Да не хотел я тебя пугать. Знаю, что ты уже к моим приколам привык. Слушай песенку!
Шестерни вращаются,
Подшипники гремят,
Ролики катаются,
Шарики звенят.
Маслецо машинное
Льется через край,
Путь-дорога длинная,
Пой, не унывай!
Микросхемы плавятся,
Рвутся провода.
Нам железо нравится,
Ешь его всегда.
Коллайдеры адронные
Нам укажут путь,
Цепи позитронные
Не дадут свернуть.
Солнышко лучистое,
Сердце обогрей!
Здравствуй, небо чистое!
Обними скорей!
– О! – Воскликнул робот. – Хорошая песенка. Где ты ее услышал? По металл-радио?
– Да нет, сам придумал, – хвастался кот. – Вот только что придумал. Я тут много чего сочиняю. Тут, я имею в виду эту остановку. Какая-то необычная здесь атмосфера. Вот, вроде, обычная остановка. Место, куда подъезжает автобус и забирает людей, которым куда-то надо, ну не людей, не важно. Вот ждешь, ждешь автобус, а его все нет. Нет, потому что его действительно нет, и никогда его не будет, и никогда он сюда не приедет. Но ты его все равно ждешь, потому что это остановка. Сидя здесь и не дожидаясь автобуса, ты все равно его подсознательно ожидаешь. Так ведь? Вот ответь мне?
– Ну, что-то есть такое, – невнятно ответил робот.
– Так вот, – продолжал кот, – на остановке ты ждешь. И даже уже не важно чего. Автобуса там, самолета, вездехода, транспортера или космический корабль. А что, бывают такие, правда. Но ты ждешь. И оно приходит. Что-то, но приходит. Интересные радужные мысли, светлые идеи, или темные, опять же, не важно. Но оно приходит. Приходит, ибо ты ждешь. А к тому, кто, ждет, даже, не подозревая, что он ждет, все равно придет. И когда это придет, главное, не провтыкать. Вот, почему я здесь так часто нахожусь. Мне нравится это место. Тут всегда чего-нибудь дожидаешься, и оно приходит. Ну, ладно, не бери близко к сердцу, и не думай, что я чекнутый. Смотри, твой транспортер! Вот и ты своего дождался, Робби!
Слева вдоль Солнечной дороги, словно, древнее, канувшее в века, чудище, полз транспортер. А на самом деле, обычная улитка, ну только большая.
– Сто колец пройдет, пока он сюда доползет, – проговорил Робб. – Пойду к нему навстречу.
– Да сиди на месте! – Положа лапу на плече, сказал ему кот. – Куда ты так торопишься? Че ты нервный такой?
– Я спешу, – стряхивая кошачью лапу со своего плеча, ответил Робб.
– Куда? – Вопросительно уставился на него кот.
– К Триммеру, который так и жаждет разобрать тебя на части. Но, я бы этого не хотел. Ты все-таки клевый. Да и песни недурные сочиняешь. А ну ка спой еще!
– Какую?
– Ту, вторую.
И кот опять запел. А когда закончил, транспортер уже поравнялся с остановкой, остановился, и обрушил от усталости свою длинную морду на землю.
– Не понял, – удивленно произнес Робб, глядя на улитку.
– В чем дело? – Спросил Спайс.
– А где мое масло? – Задал неизвестно кому вопрос робот.
Панцирь улитки был усеян роговидными отростками. По обыкновению, на них были развешаны канистры с маслом, которые улитка привозила с собой в качестве оплаты за сделанную роботом работу. Сегодня же на улитке висели какие-то мотки проволоки, и всякие различные железные хреновины, которые роботу и на болт не винтились.
– Где масло? – Поднимая отяжелевшую от напряжения голову улитки, спросил Робб.
Та помахала своими усиками влево и вправо два раза.
– Нет? – Изумленно выпалил Робб. – Как нет?
Улитка снова привела в движение свои усики. Только жестикуляция в этот раз была намного сложнее. Но Робб давно знал эти жесты, и без особых сложностей понял, что ему рассказал транспортер.
Робот выпустил из рук голову улитки, и та упала обратно с грохотом на землю. После чего робот развернулся, пошел обратно на остановку и сел уныло на скамейку.
– В чем дело? Рассказывай! – Ударив легонько своим железным хвостом по роботу, спросил кот.
– Все, Спайс, – грустно промолвил робот.
– Что, все? Ты сейчас так выглядишь, будто вот-вот дезактивируешься. Кому я тогда песни петь буду, слышишь! Они только тебе понравились, никому больше.
– Да при чем тут песни! Что ты мне про песни! – Схватившись руками за голову, чуть ли не стонал Робб.
– А что? Ну что? Скажи мне? Давай? Что тебе эта слизнячка панцирная нашептала?
– Все, не видать нам больше масла, – горестно ответил Робб.
– То есть как так? – Удивился Спайс.
– Дэйл сказала, что производство машинного масла прекращено по причинам, о которых ей распространяться запрещено. На Машинном заводе остался незначительный запас, который хранится на самый крайний случай. Это ее слова. Я передал тебе все в точности, как она сказала.
– Она врет! – Не веря своим острым кошачьим ушам, завопил кот. – Я тебе говорю, Робб, она врет. Какой запас, какое прекращено!? Что она несет? Давай я с ней поговорю?
– Не стоит, Спайс. Пусть возвращается обратно и передаст этому Мухотрону, раздави его пресс, большой электрический привет!
– Какой такой Мухотрон? – Удивился кот.
– Да я сам о нем только сегодня утром узнал. Есть такой. Заправляет Машинным заводом. А еще выселил меня из моего собственного дома по какому-то там закону какой-то там Безликой страны. Сумасшедшее сегодня утро, Спайс. Я тебе серьезно говорю. Все вверх наголову. Еще им и масла для нас жалко. Я тут свое тело железное гну, изо всех сил стараюсь, а мне в награду моток проволоки ржавой. Ну что за беспредел? А? Каким штангенциркулем их меряли, а? Все, надоело! Я иду к этому Мухотрону и серьезно с ним поговорю. Сто временных колец прожил я здесь, тихо, мирно, добросовестно выполняя свою работу, а тут тебе получай сверло в шею. Ублюдки, вот они кто!
– Робб! Робб! – Сквозь шквал бранной речи звал робота кот. – Утихомирься! Лады? Вспомни песенку! Тебе пропеть?
– Спайс! – С масляными слезами на глазах обратился к товарищу Робб. – Сделай одолжение! Исчезни куда-нибудь, пока я тебе шею не свинтил.
Кот понял, что робот сейчас не в добром здравии, поэтому решил исчезнуть, как ему и велели, сказав только напоследок:
– Робб, как будешь в настроении, зови! Я можь че-нить пдскажу.
И сразу он стал невидимым, а там, кто его знает, может, остался сидеть рядом с хнычущем Роббом на скамье, или убежал куда. А толку хныкать? Надо думать, что делать дальше.