Глава 21. Я стою за занавесом в то время как начинает играть приветственная музыка Рэкса

Анна

Я стою за занавесом в то время как начинает играть приветственная музыка Рэкса. Я не знаю, что именно произойдёт, но догадываюсь, что это не будет хорошо.

Ксавьер выливает полбутылки воды поверх своей головы, чтобы сохранить её в прохладе во время его боя. Вода впитывается в его фирменную майку и крапинками ложится на камуфляжных штанах.

Рэкс приближается к нам с ухмылкой на лице.

Я сжимаю руку Ксавьера в своей и оборачиваю другую на его запястье. Это не удержит его от нападения на Рэкса, если он действительно этого захочет, но я надеюсь, что моё присутствие поможет ему сохранить холодную голову, потому что его работа зависит от него.

Рэкс хватает кулису, готовый начать шоу, и говорит:

– Увидимся там, принцесса.

– Пошёл ты! – Возражаю я.

Ксавьер напрягается, и я усиливаю хватку, когда Рэкс смеётся и подмигивает нам, прежде чем исчезает на ринге.

Моё сердце колотится в груди. Это будет хуже, чем я думала. Я должна остановить это.

– Пожалуйста, Ксавьер. Не иди туда. Прошу.

– Не волнуйся, Анна. Я буду в порядке, – говорит Ксавьер с рычанием.

– Ты не собираешься идти? Забудь всё, что он сказал – он того не стоит! – Я умоляю его, пытаясь успокоить.

Он качает головой и вода стекает с кончиков его волос на голые плечи.

– Ты когда-нибудь будешь слушать меня? Ты для меня всё. Я бы продал свою душу, чтобы защитить тебя, потому что ты того стоишь. Я никогда не позволю никому причинить тебе боль, никогда, и никто не заберёт тебя у меня. Нет. Никогда.

Моё сердце сжимается в груди. Я не могу вспомнить, чтобы кто-то заботился обо мне так много. Он пытается спасти меня, я знаю, но всё, о чём я беспокоюсь – сохранение его от самого себя, от самоуничтожения. Я провожу пальцами по его щеке.

– Пожалуйста, не делай этого. Не теряй всё из-за меня.

Он сжимает челюсть в то время как чистая ярость светит в его голубых глазах.

– Я должен. Это закончится сейчас, Анна.

Играет его приветственная песня, он с экрана ревёт всей арене и моё дыхание перехватывает. Нрав Ксавьера неуправляем. Его бой на ринге с Рэксом теперь не закончится хорошо. А это может разрушить всё, чего он добивался так долго. Я могу попытаться остановить его. Я отказываюсь быть причиной его гибели.

– Пожалуйста. Не…

Я знаю, что это сложная попытка, но я умоляю не делать глупостей, это единственное, о чём я могу думать. Я не могу переубедить его и заставить остаться со мной.

Он укачивает моё лицо своими большими руками.

– Слишком поздно. Шоу должно продолжаться, ты знаешь это. Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Я не смогу сосредоточиться на нём, если буду знать, что он может добраться до тебя.

Ксавьер быстро припадает своими губами к моим и направляется к чёрному занавесу, чтобы дать поклонникам то, чего они жаждут. В тот момент, когда он выходит, крышу на здании почти сдувает силой криков толпы. Я обращаюсь к монитору и гипнотизирую его взглядом. Я сглатываю, когда нервная энергия течет через моё тело.

Это как крушение поезда – я не должна смотреть, но я не могу оторвать глаз.

Он шагает по трапу и вскакивает на платформу для скольжения через канаты на ринг. Гул толпы добавляет ещё больше энергии в воздух. Настолько, что даже я могу почувствовать. Ксавьер и Рэкс смотрят друг на друга с противоположных углов. Холодок бежит по спине, когда я вижу злобное выражение лица Ксавьера. Оно убийственно, и мне действительно не нравится то, что оно может означать.

Они кружат друг напротив друга на мгновение до сцепления в борьбе. Они падают на мат, и Рэкс говорит что-то на ухо Ксавьеру, достаточно громко, чтобы тот услышал. Глаза Ксавьера расширяются от бешенства, и он с лёгкостью выскальзывает из захвата Рэкса и закатывает его на спину. Ксавьер проштамповывает Рэкса к полу, и делает жёсткий удар правой в сторону лица Рэкса.

Я закрываю рот. Дерьмо только что было очень реально. Я видела достаточно боёв, чтобы знать, что они никогда не бьют друг друга, как сейчас на ринге. Ксавьер теряет всё – ещё и по национальному телевидению.

Я должна остановить его.

Прежде, чем он разрушит всё, чего с таким трудом добивался.