ВИШУДДХИМАГГА — КАРТА ВНУТРЕННЕГО ПРОСТРАНСТВА

Классический буддийский текст «Абхидхарма» является, возможно, самым обширным и подробным текстом по традиционной психологии состояний сознания. В пятом веке нашей эры монах Буддхагоша создал свое толкование той части «Абхидхармы», которая посвящена медитации. Это «Вишуддхимагга», «Путь очищения». Буддхагоша объясняет, что конечное очищение должно пониматься как «ниббана» (то же, что на санскрите «нирвана») — пробужденное состояние сознания. «Вишуддхимагга» веками служила частью «устного учебника» буддийской философии, который монахи вдохновенно заучивали наизусть и потом дословно пересказывали. Благодаря своей детальности и полноте ♦Вишуддхимагга» дает нам исчерпывающую картину отдельной точки зрения на медитацию. Как таковая, она создает хорошую почву для сравнения с другими видами медитации, что и обсуждается во второй части этой книги. «Вишуддхимагга» начинается с советов по выбору лучшего места для медитации и соответствующего душевного настроя. Затем описываются специфические методы тренировки медитирующим своего внимания и те этапы, которые он проходит на своем пути к состоянию Нирваны. Заканчивается она психологическими выводами для медитирующего о его переживании Нирваны.

«Вишуддхимагга» — сборник традиционных инструкций по медитации, не во всем совпадающих с практиками современных буддистов, последователей Тхеравады. Она описывает путь идеального образца, ко

торый не обязательно должен соответствовать опыту конкретного человека. Но те, кто имеют опыт медитации, вероятнее всего увидят там много знакомого.

1. ПОДГОТОВКА К МЕДИТАЦИИ

Практика начинается с того, что называется «шила» (добродетель, моральная чистота). Систематическое культивирование добрых мыслей, слов и дел сосредоточивает усилия медитирующего для изменения его сознания во время медитации. Так, недобродетельные мысли — сексуальные фантазии или гнев — ведут к отвлечению внимания во время медитации.

Но для современного человека, серьезно относящегося к медитации, традиционная «шила» — это пустая трата времени, поскольку в психологическом смысле такое «очищение» попросту означает сокращение числа отвлекающих мыслей.

Процесс очищения представляет собой одну из трех главных частей в буддистской системе тренировок, а двумя другими являются «самадхи» (медитативная концентрация) и «пунна» (проницательность). Проницательность здесь понимается в специфическом смысле — имеется в виду «видеть вещи такими, каковы они есть в действительности». Очищение, концентрация и проницательность тесно связаны. Усилия по очищению ума облегчают начальную концентрацию, а она развивает проницательность. При развитии концентрации либо проницательности чистота для медитирующего становится вполне естественной, и для ее достижения вовсе не нужно напрягать волю. Взаимодействие указанных качеств не является линейным, и развитие одной из этих трех способностей вызывает развитие и двух других. Развитие всех трех происходит не по прямой, а скорее по спирали. Хотя здесь мы описали их линейное взаимодействие, на самом деле существует сложная взаимосвязь в развитии у медитирующего чистоты, концентрации и проницательности. Это три грани одного и того же процесса.

Активное очищение в традиции « Вишуддхимагги» начинается с соблюдения кодексов поведения для мирян, неофитов — новообращенных — и монахов. Для мирян имеется пять предписаний: воздержание от убийства, воровства, внебрачных половых связей, лжи и опьяняющих напитков. Для неофитов этот список расширяется до десяти предписаний, а первые пять становятся более строгими. У монахов существует 227 предписаний и правил, которые регулируют каждую деталь повседневной монастырской жизни. Хотя практика чистоты меняется в зависимости от образа жизни, цель ее остается той же самой: она является необходимой подготовкой для медитации.

На каждом уровне существуют кодексы надлежащего социального поведения, но чистоте, которая обусловливает их соблюдение, придается первостепенное значение. Чистота понимается не только в обычном смысле внешней пристойности, но как склад ума, которым определяются соответствующие слова, действия и мысли. Так, например, «Вишуддхимагга» дает совет при возникновении похотливых мыслей немедленно пресекать их созерцанием своего тела и размышлением о его бренности. Это должно освободить от угрызений совести точно так же, как и от похоти. Поведение контролируют лишь постольку, поскольку оно воздействует на ум. Практика очищения означает создание спокойного и дисциплинированного ума, и моральная чистота имеет значение только как чистота ума.

Поскольку целью очищения является ум, находящийся под контролем, обуздание чувств является частью процесса очищения. Средством для этого служит «сати», полнота внимания. При полноте внимания контроль над чувствами возникает благодаря привычке просто наблюдать чувственные восприятия, не позволяя им возбуждать в уме цепочки мыслей и реакций. В итоге полнота внимания превращается в практику «випасса- чы» — видения вещей как они есть — и становится прямым путем к состоянию Нирваны. Ежедневная практика полноты внимания приводит медитирующего к отстраненности от его собственных мыслей и восприятий. Он становится посторонним наблюдателем потока своего сознания; привлекательность обычных состояний ума ослабевает и подготавливается путь к пробужденным состояниям сознания.

На начальном этапе практики «полноты внимания» медитирующего может отвлекать окружающая обстановка. В соответствии с этим «Вишуддхимагга» дает начинающему рекомендации по оптимальному стилю жизни. Он должен жить «честным трудом», чтобы источник его финансовой поддержки не вызывал опасения. Монахам запрещались такие виды деятельности, как астрология, хиромантия, толкование снов, тогда как прошение подаяния даже рекомендовалось. Личное имущество монаха должно быть сведено к минимуму. Восемь вещей может иметь монах: три мантии, пояс, чаша для сбора подаяний, бритва, игла для починки одежды и сандалии.

Его трапеза должна быть умеренной — принятой пищи должно быть достаточно для поддержания физического здоровья, но его не должно клонить в сон после еды. Место его обитания должно быть уединенным и находиться в стороне от населенных пунктов. У тех, кто не может жить изолированно, должна быть комната для медитации. Следует избегать чрезмерного внимания к телу, но в случае заболевания нужно принимать определенные лекарства. Имея восемь предметов имущества, жилище, пищу и лекарства, человек, практикующий медитацию, в дальнейшем должен добывать лишь то, что необходимо для его здоровья. При добывании этого он должен действовать без жадности, с тем чтобы даже удовлетворение его материальных потребностей не было затронуто нечистотой.

Так как на состояние ума человека действует состояние людей, с которыми он сталкивается, серьезный ученик должен окружить себя людьми такого же образа мыслей, как и у него. У сангхи, (в узком смысле — люди, которые достигли Нирваны, а в широком — общность людей Пути), есть одно преимущество. Группа сосредото- чённых, целеустремленных людей способствует медитации, а компания людей возбужденных, сбитых с толку и поглощенных мирскими заботами, мешает ей. Общение с возбужденными, по-мирски настроенными людьми не ведет к отрешенности, бесстрастию и спокойствию — качествам, которые ученик стремится культивировать,— как не приводит к этому и пустая болтовня на пути. Буддой были перечислены, как типично мирские и бесполезные разговоры о:

— царях, ворах, министрах, армиях, голоде и войне, о еде, питье, одежде и жилье, о женщинах и вине, уличных сплетнях, о предках и о различных пустяках, разговоры о возникновении мира, разговоры о том, является ли какая-либо вещь тем или иным, и т.п.

На дальнейших стадиях медитирующий может обнаружить, что вещи, когда-то оказывавшие помощь, становятся препятствием. «Вишуддхимагга» перечисляет 10 видов привязанностей, которые препятствуют прогрессу в медитации.

— Постоянное место обитания — если содержание его в порядке доставляет хлопоты.

— Семья, если ее благосостояния вызывает озабоченность.

— Увеличение талантов и повышение репутации, что влечет за собой необходимость много времени проводить с последователями.

— Занятость обучением и наставлением учеников.

— Деятельность и планы «сделать что-либо»

— Предстоящие поездки. Бродяжничество.

— Поглощающие внимание нужды дорогих и близких людей.

—Заболевание, требующее соответствующего лечения.

— Теоретическое обучение, не сопровождающееся практикой.

—Сверхъестественные психические силы, достижение которых начинает увлекать больше, чем медитация.

Избавление от привязанностей такого рода освобождает человеку путь для медитации: таково «очищение» в

смысле освобождения ума от всех беспокоящих вещей. Жизнь монаха сориентирована на достижение свободы такого рода, что же касается мирянина, то передышку на короткое время ему дает временное уединение.

Эти аскетические методы не обязательны для «срединного пути» Будды. Серьезный монах может практиковать их, если найдет для себя полезным. Но он должен быть осторожен в занятиях ими, чтобы они не приковывали к себе его внимание чрезмерно. Так, практика аскетизма включает в себя ношение одежды только из лохмотьев, не более одной тарелки пищи один раз в день, жизнь в лесу под деревом, обитание на кладбище или открытой местности, бодрствование по ночам. Хотя все это не обязательно, Будда хвалит тех, кто следует такому образу жизни «ради умеренности, умиротворенности, простоты, отреченности», и в то же время критикует гордящихся своей практикой аскетизма и смотрящих сверху вниз на тех, кто этого не делает. В любом из аспектов практики духовная гордыня нарушает чистоту. Все, что приобретается аскетизмом, может быть утрачено из-за гордости. Цель очищения — это ум, не озабоченный ничем внешним, спокойный и готовый для медитации.

ВСТУПЛЕНИЕ НА ПУТЬ МЕДИТАЦИИ

Чистота — это психологическая основа для концентрации. Сущность концентрации состоит в неотвлекае- мости, а очищение — это систематическое сокращение отвлекающих вещей. Работа медитирующего заключается в достижении собранности ума, его однонаправленности. Обычно поток мыслей беспорядочен и рассеян, а цель концентрации и медитации в том, чтобы сфокусировать поток мыслей сосредоточением ума на отдельном объекте, предмете медитации. На позднейших стадиях углубленной медитации ум не только направляется на объект, но и проникает в него. Полностью растворяясь в объекте, ум стремится достичь с ним единства. Когда это происходит, то такой объект становится единственной вещью в сознании медитирующего.

Любая вещь, на которую направляется внимание, может быть выбран в качестве объекта концентрированной медитации, которая просто удерживает в фокусе какую-то одну точку. Но характер объекта медитации определенным образом влияет и на результат. «Вишуддхимагга» рекомендует сорок объектов для концентрации:

— десять «кашинас»,— земля, вода, огонь, воздух и просто ограниченное пространство, а также пять окрашенных кругов около девяти см. в диаметре: синий, желтый, кроваво-красный, белый и черный.

— десять «асубхас»: отвратительный гниющий труп,» например, труп раздутый, обглоданный, кишащий червями и т.п., включая скелет.

— десять размышлений: об атрибутах Будды; учении, сангхе, спокойствии, своей собственной чистоте, своей терпимости, о божественных качествах в себе, или о неизбежности смерти; созерцание 32 частей тела или входящего и выходящего дыхания.

— четыре возвышенных состояния: любовь и доброта; сострадание; радость от того, что счастливы другие;

самообладание.

— четыре бесформенных созерцания: бесконечного пространства» бесконечного сознания; сферы пустоты и сферы «ни восприятия,ни не-восприятия».

— четыре физических элемента: земля, воздух, огонь, вода как абстрактные силы : сила отталкивания, способность передвигаться, тепло и сила сцепления.

Каждый из этих объектов особым образом влияет на природу, глубину и побочные эффекты концентрации: медитация на трупе, например, весьма отличается от медитации на любви и доброте. Все эти объекты подходят для развития концентрации до глубины состояния Нирваны. Концентрация, вызванная объектами сложной природы, как. например, атрибутами Будды, менее сфокусирована, чем концентрация на отдельных объектах, например, на «кашина» земли, круге цвета глины. Помимо глубины концентрации, вызываемой разными объектами, медитация над каждым из них имеет различные побочные психологические эффекты. Например, медитация на любви и доброте в результате приводит к тому, что человек спит и бодрствует в комфорте, не видит плохих снов, дорог всем существам, его ум легко концентрируется, у него безмятежное выражение лица и он умирает спокойно.

Будда считал, что для людей различных темпераментов подходят различные объекты концентрации. Его указания о подборе наиболее подходящих объектов базируются на следующих четырех главных типах темперамента:

— человек, предрасположенный к ненависти;

— человек похотливый, легко возбудимый и заблуждающийся;

— человек склонный к вере;

— человек понимающий.

Объектами, подходящими для ненавистника, являются четыре возвышенных состояния или четыре окрашенных «кашина»; для похотливого — десять видов медитации над трупом, частями тела и дыханием; для верующего — первые шесть размышлений; для понимающего, например — размышления над смертью. Остальные объекты подходят для всех. “Вишуддхимагга” также определяет подходящее физическое окружение для каждого типа. Например, для похотливого человека предназначается тесная хижина без окон, расположенная в опасной местности по соседству с недружественно настроенными людьми; для ненавистника, наоборот, рекомендуется удобное и просторное жилище в приятной местности, вблизи от людей, готовых помочь.

Учитель

Идеальным учителем медитации был Будда, который, как говорят, развил в себе такую силу видеть умы и сердца других людей, что с абсолютной точностью подбирал для человека подходящие объект и обстановку для концентрации. Но при отсутствии такого учителя «Вишуддхимагга» рекомендует выбирать себе наставника в зависимости от медитационных достижений последнего: чем выше эти достижения, тем лучше и учитель. Советы учителя имеют решающее значение для ученика, прокладывающего себе путь через незнакомую территорию своего ума. Ученик, заключив соглашение с учителем подчиняться ему, находит «убежище» в своем учителе.

Ученик отказывается от эгоизма и от того, что препятствует ему заниматься медитацией, следуя по этому пути до того момента, когда он сможет выйти за пределы своего Эго. Но ответственность за свое спасение лежит на собственных плечах ученика, а не на плечах учителя; учитель — это только «добрый друг» на пути. Учитель указывает путь, а ученик должен идти сам. Сущность той роли, которую играет учитель, выражена в следующих строках из японского «Дзенрина»: «Если хочешь узнать дорогу на гору, спроси у человека, который ходил по ней ».

2. ПУТЬ КОНЦЕНТРАЦИИ

При описании пути концентрации «Вишуддхимагга» страдает серьезными недостатками: она начинается с описания продвинутого пробужденного состояния, которого многие или даже большинство медитирующих могут никогда и не достичь. Обычные и имеющие намного больше общего с состоянием большинства медитирующих, предварительные стадии пропущены. Этот пробел может быть восполнен с помощью других буддийских источников, которые начинают описание с обычного состояния ума медитирующего, а не с тех утонченных состояний, которые в деталях описывает «Вишуддхимагга».

Сначала у медитирующего фокусировка внимания отклоняется от объекта медитации. Как только он замечает это отклонение, он возвращает свое осознание обратно, в фокус. Однонаправленность еще является случайной, приходящей периодически. Ум колеблется между объектом медитации и отвлекающими мыслями, чувствами и ощущениями. Первая веха на пути концентрации .будет пройдена, когда внешние отвлекающие раздражители, такие как близкий шум или волны различных мыслей и чувств медитирующего, перестают оказывать влияние на его ум. Хотя он слышит звуки и отмечает мысли и чувства, но они не нарушают его спокойствия. На следующей стадии ум медитирующего фокусируется на объектах медитации в течение продолжительных периодов. Способность возвращать свой ум, когда тот отвлекается, постепенно возрастает по мере того, как медитирующий видит пагубные результаты отвлечения — свое возбуждение— и чувствует преимущество спокойной однонаправленности. После того, как это произошло, медитирующий получает способность преодолевать те свои привычки, которые препятствуют спокойной собранности, такие, например, как скука из-за жажды новых впечатлений. Теперь ум медитирующего способен не отвлекаться в течение длительного времени.

На грани растворения

На ранних стадиях медитации существует напряжение между концентрацией на объекте медитации и отвлекающими мыслями. Главными причинами отвлечения являются чувственные желания — желание причинить зло, отчаяние, гнев, лень, алат”^ст, возбуждение, беспокойство, а также сомнение и скептицизм. Но с практикой приходит момент, когда эти препятствия полностью преодолеваются. После этого наблюдается заметное оживление концентрации и начинают преобладать такие ментальные свойства, как однонаправленность и блаженство, которые окончательно проявляются при полном растворении. Каждое из этих свойств уже испытывалось раньше на различных стадиях, но когда они возникают сразу оба, то их проявление имеет особую силу. Это первое достойное внимания достижения в концентрированной медитации. Так как это состояние находится на грани полного растворения, то оно называется ♦предварительной» концентрацией.

Это состояние концентрации подобно ребенку, который еще не может твердо стоять на ногах, но уже пытается это делать. На этом уровне те ментальные факторы, которые характерны для полного растворения, еще недостаточно сильны, их появление носит случайный характер, а ум колеблется между ними и ♦внутренним диалогом», обычными размышлениями и различными отвлекающими мыслями. Медитирующий все еще открыт своим восприятиям и осознает телесные ощущения и окружающие шумы. Объект медитации хотя и преобладает в уме, но еще не занимает весь ум полностью. На этом предварительном уровне возникает чувство сильного энтузиазма и восторга наряду со счастьем, удовлетворением и невозмутимостью. Бывают быстрые, мгновенные притяжения внимания к Объекту медитации, как бы сталкивающиеся с ним, или же более продолжительная фокусировка на объекте. Иногда бывают вспышки яркого света или светящиеся образы, особенно если объект медитации — это «кашина» или дыхание. Может также наступать ощущение легкости, как будто тело плывет в воздухе. Но предварительная концентрация — еще не настоящее достижение, и если в этот раз она не привела к более полному растворению, то в промежутке между занятиями ее нужно оберегать, избегая отвлекающих действий и встреч.

Видения

На пороге этого уровня человека могут посещать видения, когда такие факторы как восторженность уже проявились, но мысли еще продолжают перескакивать с одного на другое и продолжительное фокусирование на объекте концентрации все еще слабо. Если бы непрерывность концентрации проявилась в полной мере, пока внимание приковано к объекту, то ментальные процессы, которые порождают видения, прекратились бы. Поэтому, хотя и предварительный, и более глубокий уровень растворения по своей природе прямо противоположны видениям, но при приближении к ним или же при выходе из них видения весьма вероятны. Эти видения могут быть устрашающими: например, вид собственного трупа или вид ужасного зверя; но могут быть и приятными — фигура покровительствующего божества, или, например, Будды. Медитативные видения очень живые; «Вишуддхимагга» говорит, что они столь же реальны, как и беседа с гостем, который нанес визит. Предупреждается, что люди робкие или склонные к тревожному состоянию могут сойти с ума от ужасных видений. Другая опасность состоит в том, что медитирующего могут увлечь прекрасные видения и он приостанавливает свое дальнейшее продвижение, делая эти видения главной целью своей медитации и отказываясь от дальнейшего усиления концентрации. Цель медитирующего — за пределами всех видений. Поэтому в Дзэн-буддизме и гово рят: «Если встретишь Будду — убей его ».

Полное поглощение, или дхиана

При продолжительном непрерывном фокусировании на объекте медитации наступает момент, который знаменует собой первый разрыв с обыденным ''^г,г,“?-кііем. Это

— полное поглощение, растворение — дхиана. Ум внезапно как бы погружается в объект и остается в нем неподвижно, а мешающие мысли полностью исчезают. Нет ни восприятий через органы чувств, ни обычного осознавания своего тела; физическая боль не ощущается. В сознании преобладают восторг, блаженство и однонаправленность. Эго те ментальные факторы, которые при их одновременном проявлении являются признаками состояния дхианы.

Есть тонкое различие между восторгом и блаженством. Восторг на уровне первой стадии дхианы подобен впервые испытываемому удовольствию или волнению,' когда получаешь давно желанный предмет; блаженство же — это обладание этим объектом. Восторг может ощущаться как мгновенная радость, вспыхивающая и и исчезающая подобно молнии, как волна, прокатывающаяся раз за разом, когда волосы поднимаются на теле; как ощущение утраты телом своего веса или как погружение в водоворот счастья. Блаженство же — это более смягченное состояние продолжительного экстаза. Однонаправленность — то свойство ума, которое сосредоточивает его в состоянии дхианы. Первое знакомство о дхианой длится лишь мгновение, но путем непрерывных усилий постепенно появляется способность удерживать это состояние в течение все более и более длительных периодов. Пока вы не овладели дхианой, она будет неустойчивой и легкоутрачиваемой. Полное же мастерство приходит тогда, когда медитирующий может достигать дхианы где угодно и когда угодно, сразу же и на период любой длительности, как только он этого пожелает.

Более глубокие виды дхианы

В ходе медитации однонаправленность становится все более и более интенсивной путем исключения факторов, мешающих дхиане. Однонаправленность поглощает ту энергию, которая содержится в факторах, действующих на более низких уровнях (см. таблицу).

Таблица 1.

Дальнейшее повышение интенсивности однонаправленности после овладения первой стадией дхианы требует исключения как начального, так и повторного возвращения внимания к объекту медитации. После выхода из дхианы эти процессы, затрагивающие внимание, кажутся грубыми в сравнении с более тонкими факторами дхианы. Точно так же, как были преодолены препятствие предварительного уровня, и точно так же, как были успокоены мысли при достижении первой гтэдии дхианы, начальное и повторное обращение внимания к основному объекту медитации оставляется на пороге второй стадии дхианы, Чтобы выйти за пределы этих видов внимания, медитирующий входит в первую стадию дхианы путем фокусирования внимания на основном объекте медитации. Но затем он освобождает свой ум от всех мыслей об этом объекте и обращает ум к восторгу, блаженству и однонаправленности. Этот уровень растворения более тонок и устойчив, чем первый. Теперь ум медитирующего полностью свободен от всех дискурсивных мыслей, включая тонкие мысли о главном объекте медитации. Остается только отраженный образ этого объекта, как фокус однонаправленности.

Третья дхиана

Медитирующий овладевает второй дхианой точно так же, как он овладел первой, чтобы идти еще глубже. Затем, после выхода за пределы второй дхианы, он видит, что восторг — лишь форма возбуждения ₍— что он грубее, чем блаженство и однонаправленность. Тогда, вновь созерцая основной объект медитации, ученик сначала оставляет мысли об объекте, а потом и о восторге; так он достигает третьего уровня дхианы. На третьем уровне растворения присутствует невозмутимость даже по отношению к высочайшему восторгу. Такая уравновешенность появляется по мере постепенного исчезновения восторга. Эта дхиана очень тонка, и без такой вновь возникшей невозмутимости ум был бы отброшен назад к восторгу. Если он остается на этом третьем уровне дхианы, то чрезвычайно приятное чувство блаженства переполняет медитирующего, а затем растекается по его телу. Благодаря тому, что на этом уровне блаженство сопровождается невозмутимостью, ум медитирующего направлен на одно — только на эти тонкие аспекты дхианы — и не скатывается обратно к грубому восторгу. Овладевая третьей дхианой, медитирующий может двигаться дальше, если убеждается, что блаженство все же более беспокойно, чем однонаправленность и невозмутимость.

Четвертая дхиана

Чтобы проникнуть еще глубже, медитирующий должен оставить все формы умственного удовольствия. Он должен отказаться от всех тех ментальных состояний, которые могут воспрепятствовать более полному спокойствию, даже от блаженства и от восторга. С полным прекращением блаженства однонаправленность и невозмутимость набирают полную силу. В четвертой дхиаке чувство телесного удовольствия полностью оставляется; чувство же физической боли исчезло еще в первой дхиане. Нет ни одного ощущения, ни одной мысли. В этом чрезвычайно тонком состоянии ум медитирующего однонаправлен, невозмутим и пребывает в покое. По мере того, как его ум становится все более и более спокойным на каждом уровне растворения, дыхание медитирующего также успокаивается. На этом четвертом уровне дыхание медитирующего настолько спокойно, что он не может ощутить ни одного движения. Ему кажется, что его дыхание полностью прекратилось.

Бесформенная дхиана

Следующий шаг в концентрации, являющийся кульминацией четырех предыдущих дхиан, называется бесформенным. Первые четыре дхианы достигались концентрацией на материальной форме или на некоторой концепции, полученной из предыдущей концентрации. Но медитирующий достигает бесформенных состояний путем выхода за пределы восприятия всякой формы. Для вхождения в первые четыре дхианы медитирующий должен был опустошать свой ум от ментальных факторов. Для вхождения в каждую из последующих бесформенных дхиан медитирующий один за другим замещает объекты концентрации на более тонкие. Во всех бесформенных дхианах присутствуют ментальные факторы однонаправленности и уравновешенности, но на каждом новом уровне эти факторы становятся все более утонченными. Так концентрация приобретает ненарушимость. Ничто не может вывести медитирующего из нее, но он сам через определенный, им самим установленный промежуток времени, выходит из нее, возвращаясь в то же состояние, в котором он был перед вхождением в нее.

Пятая дхиана

Медитирующий достигает пятой дхианы, являющейся первой из бесформенных дхиан. Сначала он входит в четвертую дхиану через одну из «кашина», а затем, умственно расширив размеры «кашина» до максимально возможных пределов, он переводит свое внимание с окрашенной «кашина» на занимаемое ею пространство. С этим бесконечным пространством как объектом созерцания и с полной невозмутимостью и однонаправленностью ум медитирующего теперь пребывает в сфере, где исчезли всякие восприятия формы. Его ум настолько утвердился на этом высоком уровне сознания, что ничто не может потревожить его. И все же едва заметные следы чувств еще существуют в этой пятой дхиане, хотя они и игнорируются. Стоит обратить на них внимание, как состояние растворенности нарушается. Сразу же после овладения пятой дхианой медитирующий проникает еще глубже путем достижения сначала осознания бесконечного пространства, а затем переключением своего внимания на это бесконечное осознание. На этом этапе пути оставляется мысль о бесконечном пространстве и остается беспредметное бесконечное осознание. Это — признак шестой дхианы. Овладевая ею, медитирующий переходит к седьмой, путем входа в шестую дхиану и перенесением затем своего внимания на то, что и бесконечное осознание не существует. Таким образом седьмая дхиана — это растворение в «ничто», или в пустоте. Ум медитирующего при этом берет в качестве объекта своего осознания отсутствие каких-либо объектов. Овладев седьмой дхианой, медитирующий может найти, что какое- либо присутствие восприятия все же является помехой и что отсутствие всякого восприятия будет более возвышенным. Определив так свою задачу, медитирующий достигает восьмой дхианы, предварительно войдя в седьмую. Затем он переключает свое внимание на аспект умиротворенности и уходит от восприятия пустоты. Утонченность такого перехода обусловливается тем, что при достижении этой умиротворенности не должно быть ни намека на желание, ни ухода от восприятия «ничто». Уделяя внимание умиротворенности, медитирующий достигает сверхтонкого состояния, где существуют только остаточные ментальные процессы. Здесь вообще нет грубого восприятия — это сЬстояние «не-восприятия». Но здесь есть некое сверхтонкое восприятие, так сказать «не не-восприятие», поэтому-то восьмая дхиана и называется сферой «ни восприятия, ни не-восприятия». Нет никаких ментальных состояний, только их остатки, которые тоже почти отсутствуют. Это — приближение к конечным пределам восприятия. С телом происходит подобное тому, что и с умом — по мере продвижения через бесформенные дхианы, обмен веществ в теле медитирующего все более замедляется. Как говорит один комментатор, «восьмая дхиана — настолько тонкая, что нельзя даже сказать, существует она или нет ».

Каждая из дхиан покоится на предыдущей. Войдя в какую-либо дхиану, ум медитирующего устремляется вверх, проходя один за другим уровни дхиан путем исключения грубых элементов в каждой из них. По ходу практики это пересечение уровней становится почти мгновенным, и ум остается на каждом из них не более нескольких мгновений сознания. По мере исключения более грубых ментальных факторов концентрация усиливается. Степень грубости объекта медитации ограничивает глубину дхианы, которую с помощью этого объекта может достичь медитирующий. Чем проще объект, тем глубже дхиана.

3. ПУТЬ ИНСАЙТА

«Вишуддхимагга» считает, что овладение дхианами и ознакомление с состояниями высшего блаженства имеет второстепенное значение по сравнению с «пунна» (на языке пали, «праджня» — на санскрите) — постигающей мудростью. Овладение дхианами является частью полного курса тренировки, и преимущество этого овладения для медитирующего заключается в том, что ум делается послушным и легко управляемым, что ускоряет тренировку в «пунна». Действительно, на языке пали, на котором написана «Вишуддхимагга», более глубокие дхианы иногда называются «играми в концентрацию», играми хорошо подготовленных и опытных людей. Но трудность тренировки заключается не в дхианах. Трудным является тот путь, который начинается с полноты внимания (сатипаттхана), проходит через проникновение в суть (випассана) и заканчивается в Нирване.

Полнота внимания

Первая стадия, полнота внимания, влечет за собой прорыв через стереотипы восприятия. У нас есть естественная склонность приспосабливаться к окружающему нас миру, стремление сделать его привычным. К тому же мы подменяем свежее свидетельство наших чувств абстрактными названиями или предрассудками. При полноте внимания медитирующий методически сталкивается лицом к лицу с неприкрытыми фактами переживаемой им реальности, глядя на каждое событие так, словно оно происходит впервые. Это достигается путем непрерывного уделения внимания первой фазе восприятия, когда его ум скорее просто воспринимает, чем реагирует.

Медитирующий ограничивает свое внимание простым наблюдением за мыслями и чувствами. Он видит их, когда они возникают в каком-либо из его пяти органов чувств или в уме — «Вишуддхимагга» рассматривает ум как шестое чувство. Но наблюдая за своими чувственными впечатлениями, медитирующий воздерживается от реагирования на них, просто регистрируя все, что он наблюдает. Если какое-либо последующее суждение, оценка или образ возникает в его уме, то они сами становятся тем фокусом, к которому приковывается его внимание. Они не отвергаются и не принимаются, но после того, как были отмечены, просто отпускаются. По словам Ньякапоники, современного буддийского монаха, сущность полноты внимания состоит «в ясном и честном осознании того, что действительно происходит с нами и в нас в каждый последующий момент восприятия ».

Если медитирующий ранее развил в себе некоторую силу концентрации, то она поможет ему и в развитии полноты внимания. В приобретении этой новой привычки «просто воспринимать» важную помощь оказывает однонаправленность. Лучшим уровнем дхианы для практики полноты внимания является самый низкий «предварительный» уровень. Причина этого в том, что полнота внимания приложима к обыденному, нормальному сознанию, а начиная с первого уровня дхианы процессы обыденного сознания прекращаются. С другой стороны, более низкий уровень концентрации, чем предварительный уровень дхианы, может легко заполниться блуждающими рассеянными мыслями, и в практике полноты внимания будут наблюдаться сбои. А на предварительном уровне есть необходимый баланс — восприятие и мысль сохраняют свою обычную форму, но концентрация достаточно сильна для того, чтобы удерживать сознание медитирующего от непрерывного комментирования этих форм. Моменты входа или выхода из дхианы особенно удобны для практики постижения. В такие моменты процессы, происходящие в уме, становятся прозрачными и более доступными для внимания медитирующего.

Лучше всего, чтобы культивированию полноты внимания предшествовала практика дхиан. Существует, однако, метод, называемый «простое понимание», в котором медитирующий начинает с практики полноты внимания без предшествующих достижений в концентрации. В «простом понимании» концентрация усиливается через саму практику полноты внимания. На первых стадиях «простого понимания» в уме медитирующего моменты полноты внимания перемежаются появлением блуждающих мыслей. Иногда медитирующий замечает это блуждание, иногда нет. Но постепенно, по мере «вылавливания» беспорядочных мыслей, мгновенная концентрация усиливается. Блуждающие мысли утихают сразу после того, как они были замечены, и медитирующий снова возвращается к полноте внимания. В конце концов достигается стадия, когда ум медитирующего перестает зависеть от блуждающих мыслей. Когда медитирующий становится способным замечать каждое движение ума без перерывов, это превращается в «предварительную» стадию дхианы.

Виды полноты внимания

Есть четыре вида полноты внимания, разные по своей функции, но тождественные по фокусу сосредоточения. Полнота внимания может фокусироваться на теле, чувствах, уме или мыслях. Любой из этих объектов служит фиксированной точкой, помогающей раскрепостить внимание в потоке сознания. При полноте внимания к телу медитирующий отмечает каждое мгновение своей физической деятельности, позу, движение частей тела. Медитирующий отмечает движение тела и его положение, чем бы он ни занимался. Он не придает значения своим действиям, но фокусируется на самих по себе движениях тела. При полноте внимания к чувствам .медитирующий фокусируется на внутренних ощущениях, независимо от того, приятны они или неприятны. Он просто отмечает свои внутренние чувства по мере того, как они проходят перед вниманием. Некоторые чувства являются первой реакцией на сообщения органов чувств, другие являются физическими ощущениями, сопровождающими физиологические состояния, третьи — побочными продуктами биологических процессов. Каков бы ни был источник чувства, оно регистрируется само по себе. При полноте внимания к ментальным состояниям медитирующий фокусируется на каждом из них по мере того, как они возникают в его сознании. Какое бы настроение, образ мыслей или психологическое состояние ни проявлялось, он просто регистрирует его как таковое. Если, например, у медитирующего возникает раздражение от беспокоящего шума, то он просто отмечает в этот момент: «раздражение». Четвертая техника, полнота внимания к мыслям и мыслеобразам является, в сущности, аналогичной вышеописанной, за исключением того уровня, на котором наблюдается работа ума. Вместо того, чтобы отмечать качество ментальных состояний по мере их возникновения, медитирующий отмечает объекты внимания, которые и порождают эти ментальные состояния — например, «беспокоящий шум». Как только возникает мысль, медитирующий отмечает ее в терминах детальной схемы, разработанной для классификации содержания ума. Самая широкая из категорий этой схемы разделяет все мысли на способствующие просветлению и на мешающие ему.

Любая из этих техник полноты внимания прерывается иллюзиями причинно-следственной связи и благоразумия, которые питают нашу ментальную жизнь. А при полноте внимания медитирующий начинает видеть те частицы, элементы своего ума, из которых строится для него картина реальности. Эти наблюдений приводят к ряду открытий, касающихся природы ума. С приходом этих открытий полнота внимания созревает до уровня постижения, инсайта (випассана). Практика постижения начинается с того момента, когда полнота внимания может существовать сама по себе. В практике медитации постижения (випассана медитации) сознание фиксируется на выбранном объекте таким образом, что созерцающий ум и объект созерцания появляются вместе в неразрывной последовательности. Этот момент знаменует собой начало цепочки инсайтов — постижений ума, познающего самого себя, — заканчивающихся состоянием Нирваны.

Таблица 2

Первым пониманием в постижении является то, что созерцаемые явления отличны от ума, их созерцающего. Заложенная в уме способность, посредством которой он наблюдает за происходящими в нем процессами, отлична от тех процессов, которые он наблюдает. Медитирующий познает, что сознание отличается от объекта, который оно отражает и осознает, но это не знание на уровне слов. Вернее будет сказать, что медитирующий познает это и каждое последующее понимание в непосредственном опыте. У него может не оказаться слов для выражения, и вовсе не обязательно формулировать и излагать это понимание. Продолжая практику, медитирующий, после постижения различной природы сознания и объекта сознания, может приобрести ясное понимание того, что дуалистические процессы отражения объектов в сознании лишены собственной сущности. Он видит, что они возникают как следствие обусловливающих их причин, а не как руководимые неким индивидуальным началом. Каждое мгновение осознания протекает согласно своей собственной природе, независимой от «чьей-то воли». Так, для медитирующего становится ясным, что нигде в уме нельзя найти никакой постоянной сущности. Это является прямым переживанием буддийской доктрины «анатта» ("анатман" — санскр.), «не-я», согласно которой никакие явления не имеют в себе души. Это относится даже к человеческому «Я». Медитирующий видит свою прошлую и будущую жизнь как всего лишь обусловленный процесс причин и следствий. Он больше не сомневается в том, существует ли «Я» в действительности; он знает, что «я есть» — это иллюзия, и он осознает истинность слов Будды из палийского канона:

«Точно так же как слово «колесница» возникает, когда собраны вместе все составляющие его части, так и представление о «Я» (атман) есть, когда есть совокупность составляющих его частей».

Продолжая практику постижения, медитирующий обнаруживает, что его наблюдающий ум и объекты наблюдения появляются и исчезают с такой быстротой, что это выше его понимания. Он видит все поле своего сознания как непрерывный поток. Медитирующий понимает, что его картина реальности возобновляется каждое мгновение, и так продолжается без конца. С пониманием этого он приходит к постижению истинности непостоянства (палийское «аяикка») в глубинах своей души.

Обнаружив, что яге» явления появляются и исчезают каждое мгновение, медитирующий перестает смотреть на них как на нечто заслуживающее доверия или приятное. Приходит освобождение от иллюзий: то, что постоянно изменяется, не может быть основой сколь-нибудь длительного удовлетворения. Когда медитирующий познает, что его собственная сущность лишена «Я» и постоянно изменяется, он входит в состояние отрешенности от мира своих переживаний. С позиций такой отрешенности непостоянные и безличные качества его сознания приводят ко взгляду на ум как на исто^ииг”к страданий (дуккха).

Псевдонирвана

Дальше медитирующий продвигается без каких- либо размышлений. После последних открытий он начинает ясно видеть начало и конец каждого последовательного момента сознания. Вместе с такой ясностью восприятия могут прийти: видение сверкающего света или светящихся форм; чувство восторга, вызывающее мурашки на коже, дрожь во всем теле, ощущение невесомости и другие атрибуты восторженного состояния; спокойствие в уме и теле, делающее их легкими, пластичными и послушными; чувство преклонения перед учителем медитации, Буддой, и веры в его учение, включая и сам метод постижения, и сангху, сопровождаемые радостным доверием к действенности медитации и желанием советовать всем друзьям и родственникам практиковать ее; усердие в медитации, сопровождаемое ровной энергией, не слишком слабой и не слишком напряженной; возвышенное счастье, переполняющее тело медитирующего; необычайное блаженство, кажущееся нескончаемым и побуждающее его рассказывать всем о своем исключительном переживании; быстрое и ясное восприятие каждого мгновения сознания: точное, сильное и явное, делающее природу непостоянства и отсутствия удовлетворенности сразу же понятной; полнота внимания особенной силы: медитирующий без всякого усилия видит каждый момент осознавания; полнота внимания приобретает свою собственную движущую силу; невозмутимость по отношению к происходящему в сознании; независимо от того, что входит в ум медитирующего, он сохраняет отрешенную нейтральность; тонкая привязанность к видениям света и к другим описанным выше факторам, и удовольствие от их созерцания. Медитирующий часто воодушевляется появлением этих десяти признаков и может рассказывать о них, думая что он достиг просветления и завершил задачу медитации. Даже если он не думает, что эти признаки означают его освобождение, он может приостановиться, чтобы насладиться ими. По этой причине эта стадия, называемая «Знание Появления и Исчезновения», озаглавлена в «Вишуддхимагге» как «Десять отклонений в постижении». Эго — псевдонирвана. Большая опасность для медитирующего принять «то, что не есть путь, за путь», или в потере решимости продолжать дальнейшую практику постижения вследствие привязанности к таким феноменам. В конце концов медитирующий понимает, либо сам, либо с помощью совета учителя, что эти переживания — лишь веха на пути, а не конечный пункт назначения. Тогда он переводит луч своего постижения на них и на свою привязанность к ним.

Более высокие понимания

По мере постепенного ухода этой псевдонирваны восприятие медитирующим каждого этапа осознания становится все яснее. Ему удается достигать все более тонкого различения последовательных моментов, сохраняя неразрывность своего восприятия. По оживления его восприятия конец каждого такого момента воспринимается им все более и более ясно. В итоге это приводит к тому, что медитирующий воспринимает каждый момент только как его окончание. Каждое мгновение он видит поочередно исчезающими то созерцающий ум, то объект созерцания. Мир, представляющий реальность для медитирующего, находится в состоянии постоянного распада. Его ум охватывает страх. Каждая мысль внушает страх. Возникновение мыслей кажется источником ужаса. Все, что входит в сознание медитирующего, даже то, что казалось когда-то приятным, становится теперь угнетающим. Он бессилен избавиться от этого гнета, который становится частью каждого мгновения.

Здесь медитирующий познает неудовлетворительность всех явлений. Слабое осознание видится ему совершенно лишенным возможности принести какое-либо удовлетворение. В нем нет ничего, кроме опасности. Медитирующий приходит к мысли, что во всех видах становления нет ни одной мысли, на которую он мог бы возложить надежды, или опереться. Все его сознание, каждая мысль и чувство кажутся ему неинтересными и безжизненными. Это относится ко всем состояниям ума, в которые он только может войти. Во всем, что воспринимает медитирующий, он видит только несчастья и страдания. Ощущая это страдание во всех явлениях, медитирующий начинает испытывать к ним полнейшее отвращение. Хотя он продолжает заниматься практикой випассаны, постижения, в его уме господствует теперь чувство неудовлетворенности и безразличия ко всему его содержимому. Даже мысль о райской жизни или самых желанных объектах кажется ему непривлекательной и скучной. Для него становится бесполезным все содержимое ума, любая разновидность состояния сознания, становления или судьбы. Между мгновениями наблюдения медитирующему приходит мысль, что спасение возможно только при прекращении всех ментальных процессов. Теперь его ум более не стремится к получению удовлетворения от них, и медитирующий желает избавиться от страданий, причиняемых этими явлениями. Болезненные ощущения могут затопить его тело, так что он не сможет больше оставаться в одной позе. Печальная природ а ума становится очевидной как никогда; желание избавиться от нее пронизывает медитирующего до глубины.

На фоне сильного желания прекратить ментальные процессы медитирующий усиливает наблюдения за этими процессами с целью избавления от них. Их природа — непостоянство, элемент страдания, отсутствие души — становится очевидной. Иногда тело медитирующего будут охватывать внезапные жестокие боли, сила которых будет увеличиваться. Все тело и ум будут казаться ему сплошной массой страдания; это беспрерывное страдание, не дающее ему передышки, может пошатнуть его постижение. Но если систематически наблюдать эа этими болями, то они прекратятся. На этой стадии способность медитирующего к «простому наблюдению» становится сильной и ясной. В каждый момент он ясно различает три вида ментальных явлений. Один из них начинает преобладать в его понимании.

Теперь созерцание происходит у медитирующего автоматически и без усилия. Чувство страха, отчаяния и страдания прекращаются. Физические боли исчезают полностью. Ум медитирующего отказался как от страха, так и от удовольствия. Приходит исключительно высокая ясность ума и невозмутимость. Медитирующий больше не нуждается в дальнейших намеренных усилиях — наблюдение продолжается часами, ровным потоком, не вызывая у него никакой усталости. Его медитация развивает свою особенную движущую силу, и постижение становится особенно быстрым.

Теперь постижение находится на пороге своей кульминации: наблюдение медитирующим каждого момента своего осознания становится острым, сильным и ясным. Медитирующий ни на мгновение не утрачивает знание того, что каждый момент является непостоянным. болезненным и лишенным «Я», поскольку он видит его исчезновение. Все ментальные феномены видятся ему как ограниченные и обусловленные, лишенные того, что ему нужно, и чуждые. Его отречение от них доходит до высшей точки. Он больше совсем не наблюдает появления и исчезновения явлений. И в этот момент возникает осознание, объектом которого является «без- значимость, нестановление и небытие» — Нирвана. Этот момент проникновения в Нирвану впервые не длится и секунду. Сразу же за ним наступает момент «исполнения желаний «, когда медитирующий размышляет над только что полученным опытом Нирваны. Это переживание является познавательным шоком с глубочайшими психологическими последствиями. Так как это была реальность за пределами нашей реальности здравого смысла, породившей весь наш язык, то Нирвана — «запредельная реальность» — описывается только названиями того, чем она не является («ни то и ни это...»). Нирвана не имеет ни феноменологии, ни характеристик переживаемого. Это — необусловленное состояние.

V'

Нирвана: последующие изменения

Слово «нирвана» происходит от отрицательного префикса «нир» и корня «ван» — «гореть», и эта метафора означает угасание побуждений (желаний) и становлений. В Нирване угасают желания, привязанности и эгоизм. Из этого состояния вытекают решительные изменения в поведении, а полная реализация Нирваны влечет за собой коренную ломку сознания медитирующего в самой его сути. При полной реализации Нирваны «Эго» медитирующего и его обычное сознание утрачиваются и никогда больше не возвращаются.

В этом смысле путь постижения очень сильно отличается от пути концентрации: Нирвана разрушает «грязные» аспекты человеческого сознания (ненависть, гнев, заблуждение и т.п.), в то время как дхиана только подавляет их. Плод, даримый медитирующему Нирваной,— это моральная чистота, не требующая усилий с его стороны; фактически, чистота становится для него единственно возможным поведением. Дхиана подавляет нечистоту медитирующего, но семена этой нечистоты остаются в латентной форме в его личности, как потенциальные возможности проявления такой нечистоты. При выходе из состояния дхианы нечистые действия снова становятся возможными, когда представятся благоприятные условия. Для достижения же не требующей усилий чистоты нужно,чтобы «умер» эгоизм медитирующего, и чтобы все его желания, корнями проросшие в корыстные интересы, перестали руководить ею поведением.

После того, как постижение завершилось состоянием Нирваны, ум медитирующего становится свободным от неправильных побуждений, и некоторые психологические состояния более не возникают. Когда постижение развивается в полной мере, чистота становится совершенной. Но затем медитирующий полно

стью отказывается от самой возможности совершать нечистые действия. То, что на ранних стадиях требовало от него больших усилий, становится сам осох раня - ющимся состоянием, в котором чистота не требует усилий.

Количество вхождений медитирующего в Нирвану определяет уровень его мастерства, т.е. способность достигать Нирваны всегда и везде. Но вызванные Нирваной изменения личности и уровень мастерства — это не одно и то же. Медитирующий может входить в Нирвану с данной степенью постижения бесчисленное количество раз, и это не вызовет ни малейшего изменения. Чем больше он развивает постижение, предшествующее Нирване, тем большими бывают последующие изменения в его существе. Сама по себэ природа Нирваны идентична на каждом уровне постижения. Так как Нирвана — это полное угасание сознания, то она всегда одна и та же, хотя и находится за пределами опыта. Различаются уровни изменений, вызываемых Нирваной. Эти изменения рассматриваются в терминах последовательной утраты медитирующим своего «эго» и перестройки его нормального сознания после возвращения из Нирваны. Вхождение в Нирвану — это его «пробуждение», а последующие изменения — «избавление».

Первый уровень избавления — это уровень «Сота- панна», «вошедшего в поток». Это ведет к полной смерти «эго» и угасанию всех его стремлений. Медитирующий становится «вошедшим в поток» в тот момент, когда он, возвратившись из своего первого входа в Нирвану, начинает обдумывать это состояние. Он остается в потоке до тех пор, пока его проницательность не углубляется в степени, достаточной для следующего уровня постижения. Говорят, что окончательное освобождение должно прийти к нему в течении периода семи с лишним жизней. «Вошедший в поток» утрачивает следующие черты своей личности: жажду к чувственным объектам; негодование такой силы, которое могло бы вывести его из себя; стремление к собственной выгоде, имуществу или похвале; неспособность делиться с другими; интерес к относительным и иллюзорным вещам, насколько приятными или прекрасными бы они ни казались; ошибочное принятие непостоянного за постоянное (аникка), видение «Я» в том, что его лишено (анатта), следование обрядам и всякую веру в то, что то или это является истиной; а также сомнения в полезности пути постижения. «Вошедший в поток» также не может по натуре своей больше вовлекаться в ложь, воровство, половые излишества, причинение вреда другим или жизнь на чужие средства.

Когда постижение медитирующего углубляется настолько, что понимание им «дуккха», «аникка» и «анатта» все более полно проникают в его сознание, жажда чувственных желаний и влияние чужой воли ослабевают еще больше. Кроме того, от чего он уже отказался, став «вошедшим в поток», медитирующий избавляется от грубых желаний чувственных объектов и сильного негодования. Теперь он «сакадхами» — «тот, кто вернется еще раз», кто достигнет полного освобождения при этой жизни или при следующей. Интенсивность его чувств притяжения и отвращения уменьшается; теперь ничто не может побудить его к чему-либо или внушить отвращение. Тяга к сексу ослабевает. Он все еще может иметь половые сношения для продолжения рода, но настоятельной необходимости в этом уже нет. Бесстрастие характеризует его отношение ко всему и ко всем.

На следующей стадии углубления постижения он оставляет также жажду чувственных желаний и злую волю. То, что было оставлено, когда он достиг уровня «того, кто вернется еще раз», теперь полностью уничтожено. Медитирующий становится «анагами», «тем, кто не вернется» и будет освобожден от круговорота рождений еще при этой жизни. Вдобавок к тому, от чего он освободился перед этим, уходят последние остатки алчности и чувства негодования. Всякое отвращение к таким мирским состояниям, как потеря, боль, позор или порицание, исчезает. Злонамеренность в воле, побуждениях или речи становится невозможной для «того, кто не вернется». Он не может даже помыслить злое о каком-либо существе, и категория «враг» уходит из его мышления вместе с категорией «неприязнь». Подобным образом исчезает даже тончайшее желание каких-либо чувственных объектов. Например, половая активность невозможна для него, так как чувство сладострастия покинуло его так же, как и желание чувственных наслаждений. По отношению ко всем внешним объектам у «того, кто не вернется» преобладает невозмутимость.

Когда постижение развивается у медитирующего в полной мере, он разрывает последние оковы, препятствующие освобождению. Теперь он «архат» — «пробужденное существо», или святой. Слово «архат» оэ«^аигіет «тот, кто достоин благоговения». Архат свободен от своей прежней социально обусловленной личности, а концепции реальности, единодушно принимаемые, представляются для него иллюзорными. Он абсолютно свободен от страданий и от самой возможности таких действий, которые принесли бы ему какую-либо карму в будущем. Он не имеет чувства «Я», поэтому его действия всецело функциональны и предпринимаются либо для поддержания своего тела, либо для блага других. Все действия архата проникнуты физической грацией; ничто из его прошлого не может вызвать у него мысли о ненависти, жадности и т.п. Его прошлые дела перестают определять его поведение, он свободен от своих прошлых обусловленных привычек. Он полностью живет в данном моменте, и спонтанность проявляется во всех его действиях. Отказ медитирующего на этой стадии от последних следов эгоизма включает в себя отказ от желания мирской выгоды, славы, удовольствия или похвал, желания испытать блаженство даже от материальных или бесформенных видов дхианы, умственной тупости или возбудимости, стремления к чему-либо. Для архата недопустима даже малейшая склонность к недобродетелоным мыслям или делам.

С полным исчезновением вредных корней — похоти, агрессивности и гордости как мотивов поведения медитирующего, основой его поведения становится любовь, доброта, альтруистическая радость, сострадание и невозмутимость. Действия, исходящие из вредных побуждений, кажутся ему неуместными; в этом смысле уместны любые действия архата. Его побуждения совершенно чисты. Меняется у архата и характер сновидений — у него не бывает сновидений, обусловленных телесным существованием (т.е. ему не снится, что он за кем-то, например, гонится, или что ему жарко или холодно), не бывает сновидений, обусловленных происшедшими за день событиями, однако у него бывают провидческие сны, отражающие будущие события. Хотя архат и может ощущать физическую боль, он переносит ее невозмутимо. Характерной чертой архата является его бескорыстие, уподобленное в палийском каноне материнской любви: как мать наблюдает за своим только что рожденным ребенком, так и сердце архата переполняет безграничная любовь ко всем созданиям, большим и малым: пусть они творят добро для всего мира и полностью искоренят в себе злую волю и враждебность.

Тот, кто настолько пробужден, способен к двойному восприятию: «Знать, как все есть в действительности, как все возникает «, Для архата нормальная реальность воспринимается неразрывно связанной с «благородными истинами» бренности, страдания и безличности. Оба эти уровня восприятия очевидны для него в каждый момент. Например, даже мирские удовольствия являются формой страдания. Вей By Вей говорит о страдании на уровне сознания архата: «Когда Будда обнаружил, что он стал просветленным, он увидел, что то, что он раньше воспринимал как счастье в сравнении со страданием, больше не было таковым. Впредь его единственным состоянием стала «ананда», или то, что мы пытаемся обозначить как блаженство. Страдание представилось ему как негативная форма счастья, а счастье — как позитивная форма страдания. И то и другое представляло собой негативный и позитивный аспекты опыта. Но по отношению к тому ноуменальному состоянию, которое было ведомо только ему одному, оба они могли быть описаны как «дуккха» (страдание). «Дукха» — противоположность «суккха» — «легкости и благополучия». Для Будды ничто феноменальное не могло быть «суккха», хотя оно и могло казаться таковым в проявленном мире по контрасту с «дуккха».»

Путь, посредством которого архат может постичь истину «не я» (анатта), более прост. Как отмечает Д.Т.Судзуки, когда сердце очистилось от скверны обычных эгоистических порывов и желаний, в нем не остается ничего, что могло бы заявить о себе как об остатке «Эго».

Иными словами, когда медитирующий оставляет свое корыстное «Эго», чтобы стать архатом, он обнаруживает, что того, что он оставил (свое «Эго»), у него никогда и не было

Во время медитации Випассана. медитации инсайта, восприятие архата достигает своего совершенства: он наблюдает кратчайшие мгновения работы своего ума и цепь этих мгновений. Согласно традиции, Будда говорил о 17x10 в 21 степени мгновений в уме за время одного мигания века, и каждый из этих моментов воспринимался им как отдельный и отличный от предыдущего и последующего. Подобно Будде, архат видит, что мельчайшие фрагменты мозаики сознания в каждый момент находятся в постоянном изменении. Во вселенной его ума нет ничего неизменного. А так как его внешняя реальность берет начало из его внутренней вселенной, то он нигде не может найти стабильности и постоянства.

Полное прекращение

Существует состояние, подобное Нирване (о нем мало известно на Западе) и называемое «ниродха» (прекращение). В Нирване осознание избирает своим объектом прекращение активности сознания. В состоянии ♦ ниродха» сознание тоже исчезает. Такого абсолютного прекращения сознания крайне трудно достичь. Состояние «ниродха» достижимо только для «того, кто не вернется» и для архата, и только при условии, что он овладел всеми восемью уровнями дхианы. Ни «вошедший в поток», пи «Тот, кто вернется еще раз» не отказались еще в достаточной степени от эгоистических привязанностей, чтобы овладеть той сверхконцентрацией, которая требуется для состояния «ниродха». Даже малейшее желание будет служить препятствием для достижения этого состояния.

На пути к «ниродха» медитирующий практикует Випассану (медитацию постижения), взяв за основу каждый уровень дхианы и постепенно добираясь до восьмого уровня дхианы — «ни восприятия, ни не-восприятия». С прекращением этого последнего сверхтонкого состояния он входит в «ниродха». Говорят, что это состояние, «ниродха» — «реально по-иному», потому что все сведения о нашем переживании реальности отсутствуют в нем даже в самых своих тонких состояниях.

Хотя состояние «ниродха» может длиться до семи дней по человеческому отсчету времени, в самом состоянии времени нет: моменты предшествующий и последующий сливаются. Семидневный предел для состояния «ниродха» определяется его уникальным физиологическим состоянием. Биение сердца и обмен веществ прекращается у медитирующего вместе с прекращением сознания — или, что более вероятно, продолжаются на уровне, который ниже порога обычного восприятия. Обмен веществ продолжает протекать на остаточном уровне, и тело медитирующего не разлагается, как труп. Прежде чем войти в это состояние, медитирующий должен заранее наметить себе, сколько времени он будет в нэм оставаться. При выходе из него он проходит дхианы в обратном порядке, пока не достигает нормального сознания. На восьмом уровне дхианы возвращается сознание, на третьем — нормальное функционирование тела, на первом — мысли о чувственном восприятии.

• ⇐ Назад
• 1
• 234
• Далее ⇒