О том, что не следует прикидываться больным
У Марциала есть удачная эпиграмма (ибо не все его эпиграммы одинаковогодостоинства), в которой он рассказывает забавную историю о Целии. Последний,не желая быть на ролях придворного у некоторых римских вельмож —присутствовать при церемонии их вставания, находиться при них и сопровождатьих — притворился страдающим подагрой. Стремясь отвести всякие сомнения вподлинности своей болезни, он стал лечиться от подагры: ему смазывали изакутывали ноги, и он до того естественно подделывался своим внешним видом иманерой держаться под подагрика, что под конец судьба ниспослала ему этосчастье на деле:
Tantum cura potest et ars doloris!
Desiit fingere Caelius podagram. [2169]
Где-то у Аппиана [2170], насколько мне помнится, я прочитал о подобном жеслучае с одним римлянином, который, чтобы не попасть в проскрипционныесписки, составлявшиеся триумвирами, и желая ускользнуть от бдительностисвоих гонителей, не только скрывался переодетым, но еще и притворялсяодноглазым. Когда он обрел большую свободу действий и решил снять пластырь,которым долгое время был заклеен один его глаз, то обнаружил, чтодействительно потерял зрение на этот глаз. Возможно, что в связи сдлительным бездействием этого глаза зрение в нем ослабело, но затоувеличилась зоркость другого глаза. Ибо нередко мы наблюдаем, что закрытыйглаз передает работающему часть своих функций, благодаря ему глаз, принявшийвесь труд на себя одного, как бы увеличивается и расширяется за этот счет.Нечто подобное могло произойти и в случае, приводимом Марциалом: отвычкаЦелия от ходьбы, укутывания ног и другие лечебные средства могли вызвать уего мнимого подагрика первые признаки этой болезни.
Читая у Фруассара [2171]об одном отряде молодых английских рыцарей,которые, до переправы во Францию и до совершения каких-то там подвигов ввойне с нами, все носили повязку на левом глазу, я часто весело смеялся примысли, что с ними должно было приключиться то же, что и в приведенныхслучаях, и при возвращении в Англию они все предстали кривыми перед своимивозлюбленными, ради которых пустились в это предприятие.
Матери правы, когда бранят детей за то, что они подражают слепым,хромым, косоглазым, людям с какими-либо другими физическими недостатками,ибо, кроме того, что это может причинить вред не сложившемуся еще организмуребенка, получается так, как будто судьба нас подстерегает, чтобы поймать наэтом; мне довелось слышать о многих случаях, когда люди, изображавшиекакую-нибудь болезнь, потом и в самом деле заболевали ею.
С давних пор я до того привык — хожу ли пешком, езжу ли верхом —держать в руках трость или палку, что даже нахожу в этом известное изяществои мне нравится опираться на палку. Многие пугали меня тем, что когда-нибудьсудьба обратит мое щегольство в печальную необходимость. Я льщу себя поэтомунадеждой, что буду в таком случае первым подагриком во всем моем роде.
Однако вернемся к затронутой теме и поговорим еще о слепоте. Плинийсообщает [2172]о случае, когда человек, вообразив себя во сне слепым, надругой день действительно ослеп, совершенно не болев до этого. Силавоображения, как я утверждал в другом месте [2173], могла при этом сыграть своюроль, и кажется, что это мнение разделяет и Плиний; но более вероятно, чтовнутренние ощущения потери зрения, которые испытывал организм и причинукоторых установят, если им угодно будет, врачи, явились поводом для такогосна.
Приведем еще один близкий к этому случай, о котором рассказывает водном из своих писем Сенека. «Ты знаешь, — пишет Сенека Луцилию [2174], — чтоГарпаста, шутиха моей жены, осталась у меня в доме в этой должности,перешедшей к ней по наследству, ибо что касается меня, то я не выношуподобных уродов, и если мне хочется посмеяться над шутом, мне незачем дляэтого далеко ходить: я смеюсь над собой. И вдруг Гарпаста ослепла. Ярассказываю тебе о странном, но истинном происшествии; эта несчастная несознает, что она ослепла и непрерывно требует от своего слуги, чтобы он увелее из моего дома, ссылаясь на то, что у меня слишком темно. Поверь мне: тотсамый недостаток, который вызывает в нас улыбку по ее адресу, присущ каждомуиз нас; никто не сознает, что он скуп или жаден. Слепые нуждаются вповодыре, мы же обязаны заботиться о себе сами. Я не тщеславен, — говориммы, — но в Риме нельзя жить иначе; я не мот, но такой город обязывает кбольшим тратам; не моя вина, если я вспыльчив и еще не выработал себетвердого уклада жизни; в этом повинна молодость. Не будем искать причину злавне нас, оно сидит в нас, в самом нашем нутре. И именно потому, что мы несознаем своей болезни, нам так трудно исцелиться. Если не начать лечитьсяпри первых признаках заболевания, то как справиться с таким количеством язви недугов? Но у нас есть такое прекрасное лекарство, как философия: вотличие от других средств, радующих нас только после выздоровления,философия одновременно и радует и исцеляет нас».
Таковы слова Сенеки, который увел меня далеко от темы, но и в переменеесть польза.