Citih pratyavamarśātmā parāvāksvarasoditā svātantryametanmukhyam tadaiśvaryam paramātmanah
Чити87 по своей природе есть сущность рефлексивного осознавания высшей Самости, высшая речь (parāvāc), спонтанно возникающая из собственного экстаза (поэтического). Это – самодостаточность, главенство, верховная власть высшего атмана.
Здесь Утпаладева вводит важнейшее положение кашмирского шиваизма о тождестве рефлексивного осознавания (pratyavamarśa) и речи. Как пишет известный французский востоковед Андре Паду, в этом мы можем «увидеть влияние Бхартрихари, для которого любая концепция, или идея (pratyaya) не отдельна от речи (śabda), которая сама немыслима без некоторого осознавания и репрезентации – пратьявамарши»88.
Выше уже отмечалось, что рефлексивное осознавание предполагает осуществление отражения света сознания на самого себя, что и позволяет сознанию увидеть и познать себя. То есть вимарша играет роль зеркала, в котором Шива видит свой образ и узнает в нем себя. Артур Авалон, ссылаясь на «Камакалавиласа», иллюстрирует это следующим образом: «Прекрасный царь, глядя на свое отражение в зеркале, знает: «тот, кто здесь отражается, – это я». Также и великий Владыка, глядя на свою собственную Силу, находящуюся в нем самом, узнает свою Самость как «Я есть Всё (paripūtño ‘ham)», то есть полное, или совершенное Я. Это единство А=Шива и Хя=Шакти представляет собой А+Ха=Ахам, или «Я»». Далее Артур Авалон подчеркивает весьма важный момент: «зеркало вимаршы состоит из массы Его (т. е. Шивы) лучей», то есть по своей природе не отлично от отражаемого в нем света.
Итак, мы имеем следующую конструкцию. Есть Шива (пракаша) и Шакти (вимарша). Шакти образует зеркало, и Шива, смотря в него, видит свое отражение (образ), в котором узнает себя. Этот образ в зеркале есть ничто иное, как репрезентация Шивы. Здесь мы имеем упрощенную конструкцию в виде диады. Чтобы глубже разобраться в вопросе, следует перейти от диады (Шива и Шакти) к триаде (Шива, Шакти, Нара), когда из Шакти выявляется собственно Шакти и Нара. В этом случае Нара представляет собой сам образ (отражение), а Шакти играет роль силы, которая связывает образ с оригиналом, отождествляя их, тем самым делая репрезентативный образ полномочным представителем того, чьим образом он является – Шивы.
Когда мы анализируем речь, то видим ту же самую по сути картину: есть слово и есть объект, и это слово выражает (vakti) объект через приписывание себя ему посредством соединения, происходящего между словом и объектом при помощи таких фраз как «То есть это». И эта речь, соединяющая слово и референт, есть та же самая Шакти, которая связывает и отождествляет Шиву и его образ – отражение в зеркале, то есть мы здесь также имеет функционирование рефлексивного осознавания (pratyavamarśa). Как пишет Абхинавагупта, «репрезентация (pratyavamarśa) по природе является вербализацией (śabdana), то есть внутренним провозглашением или выражением (antarabhilāpa). Эта вербализация не имеет никакого отношения к обычному языку (samketa). Это действие нерасчлененного субъективного переживания (camatkāra) сравнимого с внутренним кивком головы (указывающим на что-то или выражающим согласие). Это именно то, что дает жизнь букве А и всем другим, составляющим обычный язык на уровне майи (māyīya-sāmketikaśabda), поскольку это основа всех остальных репрезентаций (pratyavamarsāntara), таких как «Я Чайтра» или «Это синее» (то есть как рефлексивных так и нерефлексивных ментальных репрезентаций). Это Слово называется пара (то есть «высшее», одновременно понимаемое как «полное»), поскольку это полнота, и вак, поскольку это говорит (vakti), то есть выражает (abhilāpati) универсум благодаря этой репрезентации (pratyava-marśena)»89.
Но тут возникает вопрос: а могут ли такие процессы как выделение двух элементов (слова и его референта), их связывание, отождествление и т. п. происходить еще до всякой дифференциации, в рамках ануттары? Абхинавагутпа утверждает, что да, могут, поскольку в действительности только две подобные по природе вещи могут соотноситься друг с другом. Как мы видели выше, зеркало вимарши состоит из световых лучей пракаши, то есть слово и обозначаемый им объект имеют одну и ту же природу. На этом уровне бытия еще нет ничего иного друг другу, но при этом можно уже выявить те элементы, в отношениях между которыми в ходе последующих этапов манифестации все в большей степени будет нарастать инаковость. Сейчас же, в рамках паравак, эти отношения, как мне представляется, лучше всего характеризовать категорией «не иное», которая подчеркивает, с одной стороны, отсутствие инаковости, отделенности, с другой стороны, указывает на возможность выявления многообразия элементов, каждый из которых не-иной единой высшей Самости.
Важно заметить, что Утпаладева говорит о паравак как спонтанно возникающей из собственного экстаза, тем самым связывая ее с переживанием блаженства (ананда). Это естественным образом вытекает из того, что высшая речь по своей сути есть акт взаимодействия Шивы и Шакти, пракаши и вимарши.