Надпись на футболке. Мы с Развалюхой ехали и ехали на юг, пока не доехали до ветхого жилого комплекса, располагавшегося позади другого такого же ветхого жилого комплекса
Мы с Развалюхой ехали и ехали на юг, пока не доехали до ветхого жилого комплекса, располагавшегося позади другого такого же ветхого жилого комплекса, который, в свою очередь, крошился в пыль позади совершенно заброшенного на вид жилого комплекса. По сравнению с последним первые два казались отелями сети Ритц.
– Карточный домик Чарли, – сказала я в телефон, заезжая на парковку худшего из зданий.
– Первую жену Йоста кремировали, – сообщила Куки.
– Что? – Я выключила двигатель. – Но ведь она умерла при подозрительных обстоятельствах. И Йосту дали добро на кремацию?
– Как видишь. Он провернул все на островах еще до того, как вернул ее в Штаты.
– Почему люди первым делом не советуются со мной?
– По псевдониму пока ничего. Продолжаю копать.
– Ладно, дай знать, если что-то найдешь. И поскорее, потому что шансы, что я выберусь из этого райончика живой, почти равны нулю.
– Так и знала! Надо было мне ехать с тобой.
– Чтобы вместе умереть?
– И то правда. Ну, удачи.
Я прижимала телефон к уху даже после того, как мы разъединились. Отличное оправдание, чтобы игнорировать глазеющий на меня народ, пока я шла к «бараку» номер три. Никакой «тройки» на двери не оказалось, но от одного до десяти я считаю сносно.
Я постучала в дверь некоего мистера Верджила Гиббса, и мне открыл тощий мужчина, сгорбленный под тяжестью возраста и злоупотребления кто знает чем. У него были темные волосы и седеющая борода.
– Привет, – сказала я, встретившись с ним взглядом. До этого он был занят тем, что рассматривал группу мужчин, которые пялились на меня. – Меня зовут Шарлотта Дэвидсон. Я частный дет…
– Лучше бы тебе зайти, ласточка. – Он отступил, не спуская глаз с зевак.
– Ладненько.
Ну все, я тут точно помру. И все-таки я зашла. С виду не скажешь, что он очень уж проворный, наверняка получится его уделать, если что.
Дом оказался не таким плохим, как можно было ожидать. Пара пустых бутылок из-под пива на журнальном столике. Телик с антенной, обмотанной фольгой. Но что меня особенно удивило – никаких грязных пепельниц. И трусов на диване.
– Пива хочешь? – спросил хозяин, и сразу стало заметно, что зубы на месте не все.
– Нет, спасибо.
Он подошел к холодильнику, чтобы достать себе бутылку.
– Как, говоришь, тебя звать?
– Шарлотта Дэвидсон. Я частный дет…
– Дэвидсон? – перебил он, откручивая крышку и пристально глядя на меня чуть
косящими голубыми глазами.
– Да. Я ча…
– Раз уж пива ты не хочешь, тогда чего тебе надо?
Если бы он, черт возьми, дал мне закончить предложение, мы добрались бы до сути куда быстрее.
– Минуточку, – вдруг спохватилась я и бросилась к окну, – мой джип там не тронут?
– Зайчик, даже если бы я оставил в нем горшок с золотом, никто бы его не тронул. Тут все знают, что не надо разевать варежку на то, что принадлежит мне.
– Как-то сильно вы обо мне беспокоитесь, – поддела я.
Он улыбнулся, продемонстрировав катастрофическую нехватку зубов:
– К сожалению, ты мне не принадлежишь. Но ты у меня в гостях, поэтому твой джип останется на месте, пока ты отсюда не выйдешь. Желательно засветло.
Стемнеет буквально через пару часов, поэтому первым пунктом в моем несуществующем плане на сейчас было свалить отсюда именно до того, как день превратится в вечер.
– Так как? Хочешь впарить мне что-то ненужное?
– Нет. Я частный детектив. Ищу одного вашего знакомого.
– Да ладно? – Уровень его любопытства взлетел на порядок. Но любопытство было какое-то неясное. – Не похожа ты на ту, у кого нет трахаря.
– Как я сказала, я кое-кого ищу. – Я помолчала, листая блокнот, чтобы дать ему время привести в порядок свои чувства. Мне нужен был чистый опыт. – Мистера Эрла Уокера.
Он тут же сдал назад – ментально и физически:
– Опоздала ты лет на десять, милая моя. Да к тому же такие, как ты, были не в его вкусе.
Ну еще бы. Мне хорошо известно, что ни мой пол, ни мой возраст в список предпочтений Эрла Уокера не попадают.
И Гиббс не лгал. Он действительно верил, что Уокер мертв. Черт возьми, может, так и есть.
Тогда уже два имени из трех можно вычеркнуть. А значит, надо ехать в Корону.
– Спасибо, что уделили мне время, мистер Гиббс.
– Без проблем. Если найдешь его, передай привет от Верджила, – он рассмеялся прямо в бутылку, пока глотал из нее.
– Передам.
Залезая в Развалюху, я видела, как за мной следят несколько пар глаз. В том числе и Верджил. Что ж, он и близко не был таким монстром, как его дружок Эрл, но я всерьез сомневалась, что в ближайшее время мне захочется позависать с ним.
Я позвонила Куки, чтобы дать ей знать, куда направляюсь.
– Привет, босс.
– Я в пролете.
– Ох. Симпатичный был?
– Нет. А какая разница?
– Ну, если ты его куда-нибудь пригласила, а он отказал…
– Не в том смысле. Чувак из списка Рейеса оказался бесполезен.
– Хреново. Дальше что?
– Я собиралась поехать в Корону, но теперь думаю, что надо бы поговорить с Ким Миллар.
– С сестрой Рейеса?
– Ага.
У Рейеса была псевдосестра – девочка, с которой он вырос и которую оберегал всеми возможными способами. Рейес был совсем маленьким, когда его похитили у родителей и продали Эрлу Уокеру, Ким же отдали этому козлу добровольно. Ей было два года, когда мать-наркоманка подбросила ее на порог Эрла Уокера, считая, что он и есть ее отец. А через пару дней умерла. У меня теплилась надежда, что мать Ким никогда бы не оставила ее с Эрлом Уокером, если бы знала, что он за монстр. Уокер не подвергал Ким сексуальному насилию, как я опасалась. Но творил дела почище, используя ее, чтобы контролировать Рейеса. Морил Ким голодом, чтобы получить от него то, чего хотел. И хотя мы с Рейесом никогда не обсуждали, чего именно хотел от него Уокер, и без того было ясно, что сексуальное насилие было не последним в списке.
– Поговорю с ней, а потом махну в Корону, – добавила я.
– Уже поздно, а дорога туда займет пару часов.
– Ага, но мне нужно это сделать. А раз уж ничего по делу Айболита без дополнительной информации я сделать не могу, то займусь хотя бы этим.
Я услышала, как Куки жмет на кнопки факса, а потом и шорох листа бумаги. Или даже двух.
– Святой ежик, он там был! – воскликнула она секунду спустя.
– Кто был? Где был? Айболит?
– 
Ну да. Только что получила копию квитанции из отеля «Sand and Sun» [30]на Каймановых островах. Некий мистер Кит Джейкоби зарегистрировался в тот самый день, когда нашли мертвой Ингрид Йост. Заплатил наличными за одну ночь и больше не возвращался.
– О боже, Кук, мы его поймали.
– Позвони своему агенту ФБР.
– Хорошо, попробую дозвониться ей чуть позже. Продолжай копать.
– Будет сделано. И не натвори там глупостей, – добавила Куки.
– Меня до глубины души возмущают твои слова.
– Ничего подобного.
– А могли бы. Откуда тебе знать?
– Поверь мне, я знаю.
– Я позвоню тебе, когда двинусь в Корону.
– О’кей. И расскажи, что скажет агент Карсон. И как там сестра Рейеса. Сколько кофе ты выпила?
– Семнадцать тысяч чашек.
– Не усни за рулем.
Я посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что мой ручной хвостик делает свою работу. Ага, пристроился прямо к моей, черт бы его побрал, заднице. Терпеть не могу, когда за мной следят. А если мне приспичит побегать голышом по пшеничному полю? Или снять мужика-проститутку?
– Этот чувак не шевелится.
Подпрыгнув, я повернулась к Ангелу, который нарисовался на пассажирском сиденье.
– Ангел, мелкий ты кусок какашки! Какой еще чувак? Он пожал плечами:
– Доктор, к которому ты меня приставила. Он только и делает, что ноет по жене. Ты уверена, что это его рук дело? С виду он ужасно расстроен.
Ничего себе! Да этот мужик крепкий орешек.
– Еще как уверена. Когда он пришел, то просто тонул в океане вины.
– А вдруг он виноват в чем-то другом? Скажем, не платит налоги.
– Чувак, я уверена на все сто. Чувство вины из-за налогов совсем другое. А еще, если только я чудовищно не ошибаюсь, он убил и свою первую жену.
– Ладно-ладно, хотя я б лучше потусовался с тобой.
– Хорошо, но только пару минут. Он не дал совсем никаких зацепок? Не делал подозрительных звонков? Не ходил в сарай? Или в подвал? Не встречался с какой-нибудь дамочкой в темной аллее ради развратного животного секса? Может, у него интрижка на стороне.
Ангел наградил меня раздраженным взглядом:
– Я бы заметил.
– Просто проверяю варианты. – На этом я думала закончить разговор и сделала характерный жест рукой, чтобы он прекратил донимать меня своим поганым настроением.
– Там еще и федералы в каждом углу. Если бы ему припекло, он мог бы, конечно, заняться развратным животным сексом, но только со зрителями.
– Ты проверял его владения? Может быть, там где-нибудь свежеразрытая земля. Или недавно посаженный сад. Среди серийных убийц это пользуется популярностью.
– Ничего. Мужик чист. А что за крендель едет за тобой?
– Дядя Боб приставил ко мне хвост. Ангел улыбнулся:
– Мне нравится дядя Боб. Напоминает об отце.
– Правда? Как это мило.
– Ага, да не очень. Но если бы я знал, кто мой отец, то, думаю, он был бы похож на дядю Боба.
Я не могла не улыбнуться в ответ:
– Зуб даю, ты прав.
Несколько миль мы проехали в тишине, а потом Ангел бросил «Свидимся» и опять исчез.
Я остановилась в круглосуточном супермаркете, чтобы выпить кофе и заказать еще чашку в дорогу. Подъехав в жилому комплексу, где жила Ким Миллар, я показала охраннику на воротах удостоверение и предложила десятку, если он не впустит черный пикап, следующий за мной, а потом припарковалась у самой двери Ким. Во мне и близко не было уверенности, что я поступаю правильно. Откровенно говоря, мной руководило любопытство, а вовсе не необходимость честно выполнять свои рабочие обязанности. Верила ли она, как и Рейес, что Эрл Уокер жив? Знала ли что-то, чего не знал он? По ее словам, у них с Рейесом была договоренность свести к нулю всяческие контакты. Ради безопасности Ким о ее
существовании не упоминалось ни в одном из документов с судебного процесса. Из-за другой фамилии ей не составило труда исчезнуть из его прошлого. По настоянию самого Рейеса.
Из того, что мне известно, Ким работала на дому, предоставляя услуги медицинской расшифровки [31]. Понятия не имею, что это значит, но звучит как что-то очень важное. В общем, я виделась с ней уже дважды. Одного взгляда на безупречную чистоту ее жилища и опрятную, но явно подразумевающую жизнь без свиданий одежду хватило, чтобы задуматься: неплохо было бы Ким почаще выходить из дома. Она же настоящая красавица – стройная, с великолепными темно-рыжими волосами и светло-зелеными глазами.
Пару секунд я шла к ее бирюзовой двери. Весь жилой комплекс был построен в стиле пуэбло: закругленные к углам стены из адобы, плоские крыши, ступенчатые этажи с деревянными балочными перекрытиями, которые выступают за пределы стен. Входные двери покрашены в цвета юго-запада: от ярких синих, красных и желтых тонов до природных терракотовых и богатых коричневых оттенков.
Когда мы с Ким виделись в последний раз, Рейес, мягко говоря, немного расстроился. Я старалась не думать об этом, чтобы не так сильно волноваться. Сейчас он связан, а значит, никогда не узнает. И все же я колебалась, перед тем как постучать. Но постучала. Спустя несколько секунд дверь открылась, я увидела Ким с карандашом в руках. И содрогнулась. Вовсе не потому, что она держала карандаш так же, как держат финку. Хотя на меня когда- то пыталась напасть сестра, держа точно так же… карандаш, не нож, конечно. Со стороны казалось очень похоже. Содрогнулась я потому, что если раньше Ким казалась мне хрупкой, то сейчас это впечатление усилилось десятикратно. Я тут же пожалела о том, что приехала.
Огромные зеленые глаза остановились на мне. Воздух наполнился беспокойством и отчаянием.
– Мисс Дэвидсон, – поздоровалась Ким. Ее голос звучал мягко, но удивленно.
Она выглянула на улицу и осмотрелась. Я тут же ощутила в ней проблеск надежды и проговорила:
– Его со мной нет. Мне очень жаль.
– Но вы с ним виделись.
Она сильнее сжала карандаш, и я с трудом заставила себя не сбежать сию же секунду. Пришла моя очередь осмотреться, потом я снова перевела взгляд на нее и едва заметно кивнула. Глаза Ким расширились, она втащила меня внутрь и захлопнула дверь.
– Они уже были здесь, – сообщила она, проводив меня в маленькую гостиную и задергивая занавески.
– Я подозревала, что так и будет. – Эти федеральные маршалы на редкость дотошные.
Задернув последнюю пару штор, Ким повернулась ко мне и спросила, присаживаясь рядом на диван:
– Как вы считаете, они прослушивают дом?
Несмотря на хрупкость, которая окружала Ким, словно тонкий слой стекла, у нее был здоровый румянец и вообще прекрасный цвет кожи. Более того, она казалась по-настоящему взволнованной.
Я не могла не улыбнуться:
– Не знаю, но не хотелось бы озвучивать лишнее.
– Я видела, как по новостям показывали, что он сбежал. – Ким выглядела чересчур счастливой, когда произнесла это.
– Ага, – хихикнула я. – Думаете, он сюда придет?
– Боже мой, конечно же, нет. Никаких контактов, помните? Как будто теперь это имеет какое-то значение. Власти уже все обо мне знают.
Когда-то меня поражало, как могли маршалы прознать о Ким. Официально ничто ее с Рейесом не связывало. Однако пару недель назад на одном из сайтов, посвященных поклонницам заключенных, я обнаружила упоминание о том, что у Рейеса, возможно, есть сестра. Наверное, так маршалы и вышли на ее след. Само собой, сам факт существования сетевых фан-клубов заключенных потряс меня до глубины души. А когда я обнаружила, что Рейесу Александру Фэрроу посвящен не один, а целый десяток сайтов… Ну, сказать, что меня это ошеломило, было бы преуменьшением тысячелетия.
С тех пор никакого другого объяснения, каким образом федеральные маршалы узнали о связи Ким и Рейеса, найти мне не удалось. Как я и говорила, они на редкость дотошные.
Я решила, что мне стоит предупредить Ким о том, как относится Рейес к нашей с ней дружбе:
– Ким, когда мы виделись с вами в последний раз, Рейес не очень обрадовался. Она встревожилась:
– Он… он вам угрожал?
– Нет-нет. Ну, может, немножечко. – На самом деле он угрожал перерубить меня пополам, если я еще когда-нибудь к ней приеду, но я сомневалась, что он это всерьез.
Ким закатила глаза:
– Ничего он не сделает. Он только так говорит.
Совершенно неожиданная с ее стороны храбрость сразила меня наповал. Сегодня она казалась мне, как никогда, оживленной и открытой.
– Похоже, вы счастливы.
– Так и есть, – подтвердила она и, опустив взгляд на руки, сложенные на коленях, добавила: – Теперь он сможет уехать в Мексику или Канаду. И жить. – Она посмотрела на меня глазами, полными надежды. – Впервые в жизни он сможет по-настоящему жить. Но мне нужно вам кое-что отдать. – Ким снова осмотрелась и взяла карандаш. Понадобилась вся моя сила воли, чтобы усидеть на месте, но Ким достала откуда-то еще и клочок бумаги. Ну слава богу. Нацарапав какую-то записку, она вручила ее мне. – Не могли бы вы передать это Рейесу? Это номер счета и пароль. Там все, до копейки.
– Номер счета? – переспросила я, глядя на цифры.
– Это его деньги. – Когда я вопросительно сдвинула брови, она объяснила: – То есть мои, но дал их мне он. Я живу на проценты, но и из них беру совсем не много, потому что мне и так хватает. Все это принадлежит ему. Все. В Мексике с этим у него может быть сказочная жизнь. – И уже через секунду Ким передумала: – С этим он где угодно сможет жить, ни в чем не нуждаясь.
Я свернула бумажку, не выпуская из рук.
– Откуда, черт возьми, это взялось? То есть как… – И тут я покачала головой, вдруг осознав, что никогда не пойму, как именно Рейес делает то, что делает. Поэтому сменила тему: – Насколько я понимаю, это банковский счет?
Ким кивнула, широко улыбаясь.
– И сколько там?
Прикусив губу, она посмотрела в потолок.
– Когда я проверяла в последний раз, чуть больше пятидесяти миллионов.
Я застыла.
Она рассмеялась.
Я перешла в среднюю стадию шока.
Она погладила меня по плечу и сказала что-то о счете в Швейцарии. Мне показалось, что я брежу.
Она помахала рукой перед моим лицом и предложила мне бумажный пакет.
Я знала, что Рейес компьютерный гений. Он взломал базу данных системы образования Нью-Мексико и выдал себе свидетельство об окончании средней школы, чтобы учиться по интернету в колледже, сидя за решеткой. И умудрился получить магистерскую степень в области компьютерных информационных систем. Когда я впервые встретилась с Амадором и Бьянкой Санчесами, сообщниками и подельниками Рейеса, они рассказали мне, как он помог им получить дом, в котором они жили, как изучал фондовой рынок и говорил им, когда покупать и продавать акции. Но пятьдесят миллионов?!!
Я сунула бумажку обратно в руку Ким и придавила к ее ладони.
– Ким, если он сделал это для вас, то эти деньги ваши. Я его знаю: он ничего у вас не возьмет. Но что более важно – вы не должны доверять эту информацию никому. Даже мне.
Она настойчиво сунула мне бумажку обратно:
– Только вам я и могу доверить эту информацию. Вы единственный человек на этом свете, кому он передал бы все это, случись что-нибудь со мной.
Нехотя я затолкала бумажку в карман.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего, – уверенно улыбнулась Ким. – На всякий случай.
Мои брови сдвинулись от беспокойства. Она не врала, но и не договаривала.
– Солнце, все в порядке? Ким удивленно моргнула:
– Конечно. А что?
Ладно, тут она тоже не лгала.
– Ничего. Просто спросила. Похоже, вы много времени проводите взаперти. Оглянувшись на свои апартаменты, Ким сказала:
– Иногда я выхожу. Может быть, не так часто, как следовало бы. Но я брожу по окрестностям каждый день. У нас тут даже бассейн есть.
Я чуть не ляпнула о том, сколько бассейнов у нее могло бы быть за полсотни лимонов. Но ей, похоже, и здесь было неплохо. Кто я такая, чтобы предлагать ей дом с пляжем на Гавайях?
В этих условиях она чувствовала себя так хорошо, комфортно и спокойно, что я чуть не забыла, зачем приехала. Но мне нужно было знать ее мнение. Потому что я немного сомневалась, что Рейес в здравом уме.
– Можно задать вам вопрос? – спросила я, снова привлекая к себе внимание Ким.
– Разумеется. – На ее красивом лице появилась отрепетированная улыбка. Я придвинулась к ней и приготовилась к любой реакции.
– Как по-вашему, возможно ли, что Эрл Уокер жив?
Улыбка Ким не дрогнула ни на миллиметр. Но ее глаза, истинный индикатор чувств, улыбаться перестали. И вдруг, словно гейзер, прямо изнутри нее взорвалась паника, ударив меня под дых. Однако Ким продолжала сидеть совершенно неподвижно, словно замороженная собственным страхом.
Я тут же накрыла ладонью ее руки и наклонилась к ней:
– Ким, простите, я не хотела напугать вас.
Она моргнула, а через секунду ее лицо превратилось в преувеличенную эмоциональную маску – такими бывают лица манекенов.
– Вы меня не напугали. – Ложь сгустила воздух. – То, о чем вы спросили, совершенно невозможно.
Я мгновенно отступила и покачала головой:
– Вы правы. Извините, что заговорила об этом. Просто я подумала, а вдруг Рейес невиновен?
Тут и улыбка померкла.
– Невиновен? Это он сказал?
– Нет! – солгала я и буквально подскочила к ней. – Нет, не говорил, я просто подумала, зачем ему устраивать побег, если…
– Но ведь вы были с ним, – перебила меня Ким, явно сложив два и два. – Я видела в новостях, что, сбежав из тюрьмы, он похитил вас вместе с машиной.
– Похитил, да, но… я не это имела в виду. Он никогда не говорил, что… Сокрушительная печаль, которая ощущалась в Ким в наши первые две встречи, всплыла
на поверхность, и мне стало страшно, что ее кости превратятся в пыль прямо у меня на глазах.
Она отпрянула, и по ее взгляду стало ясно, что мысленно она сейчас в другом месте и в другом времени.
– Он жив, да?
– Да нет же…
– Я должна была догадаться, что Рейес так поступит. – В глазах Ким заблестели непролитые слезы. – Ну конечно же! Ведь он всегда так делал.
Мои мысли тут же переключились с «Ну и как теперь из этого выпутываться?» на
«Минуточку, что?!».
– О чем вы, Ким? Что именно он сделал?
Улыбка вернулась к ней, когда Ким перевела взгляд на меня.
– Он сказал мне, что убил его. – Вот дерьмо. Что тут, черт возьми, творится? Жив долбаный Эрл Уокер или нет? – И он солгал. – Я видела, как переливаются всеми цветами радуги слезы, дрожащие на нижних ресницах Ким, пока сама она с трудом боролась за каждый новый вдох.
– Зачем ему лгать о чем-то подобном? – спросила я, изо всех сил пытаясь разобраться, что к чему.
Взглянув на мою руку, все еще лежащую поверх ее, она сжала мою ладонь и посмотрела на меня таким взглядом, будто ей было жаль, что до меня так туго доходит:
– Потому что в этом весь Рейес. Он меня защищает. И ради этого готов на все. Так было всегда. Вам известно о снимках?
– О снимках? – переспросила я, пробиваясь сквозь толщу всеобъемлющего горя. Едва заметно кивнув, Ким объяснила:
– Он везде хранил фотографии. Как доказательства. Для шантажа.
– Рейес?
– Эрл. – Она дрожала, пока воспоминания, одно за другим, атаковали ее память. – В стенах.
Я подалась вперед, пытаясь пробиться к ней:
– Солнышко, какие фотографии?
Ким молча поднялась, подошла к двери и открыла ее. Мне пришлось пойти за ней.
– Я свяжусь с вами, как только что-нибудь узнаю, – пообещала я.
У Ким сбилось дыхание, больно сдавливая ей грудь, и внезапно мне стало ясно, сколько сил ей понадобилось, чтобы не расклеиться передо мной. Самое лучшее, что я могла для нее сделать, – это уйти. И я ушла. Ким тихонько закрыла за мной дверь. По пути к Развалюхе я вспомнила все, что рассказывала мне Ким о себе и Рейесе. Как Эрл Уокер использовал ее, чтобы добиться от Рейеса того, чего хотел. Какое бессчетное количество раз надругался над ним самым худшим способом из всех возможных. Но действительно ли он делал фотографии? Разве они не оказались бы уликами против него самого?
Внезапно меня осенило, что имела в виду Ким, сказав, что Рейес ее защищает. Он сел в тюрьму отчасти из-за нее. Очевидно, ей было необходимо каждой клеточкой верить, что Эрла Уокера больше нет в живых. А я только что посеяла в ней сомнения.
Рейес меня убьет.