Надпись на футболке. Убедив Куки, что со мной все в порядке и первым пунктом в плане на сейчас стоит немножко поспать (точно нет)
Убедив Куки, что со мной все в порядке и первым пунктом в плане на сейчас стоит немножко поспать (точно нет), остаток ночи я приводила в порядок свою квартиру. В процессе даже нашла книгу, которую долго искала и, отчаявшись найти, в конце концов, купила новый экземпляр. Потом нашла упомянутый второй экземпляр, который тоже потеряла, поэтому когда-то пришлось купить третий. Однако третий так и не нашла. Видимо, он пропал навеки.
Мистер Вонг тоже казался каким-то потрепанным. Он по-прежнему парил над полом в своем углу и, как всегда, ни словом не обмолвился, но выглядел особенно неопрятно. Хотя, возможно, мне просто так казалось на фоне общего хаоса.
На первый взгляд, у меня ничего не украли, если не считать третьего экземпляра
«Любовь сладка, любовь безумна» [33], но, как ни странно, мне все равно казалось, что надо мной надругались. Словно моя квартира больше не была безопасным местом, каким я считала ее до сих пор. Нечто подобное я переживала, когда узнала, что Санта не настоящий, а сладости откладываются в жир сразу после того, как стукнет девятнадцать.
Девочка с ножом наблюдала, как я прибираюсь. До сих пор мне и в голову не приходило, что она могла порезать мои колеса. Вероятно, мне стоит извиниться перед мистером Большим и Толстым Лжецом. Но может ли призрак порезать покрышки? Я снова попыталась поговорить с ней, но она, как всегда, никак не отреагировала. Следила за тем, что я делаю, но никогда не смотрела прямо на меня. Я даже подумывала испытать удачу, узнать, кто она такая, и заставить ее перейти, но инстинкт самосохранения вопил, что колотая рана мне ни к чему.
Где-то между половиной четвертого и «а ну-ка марш в постель!» я залезла в душ, ломая голову, где сейчас Рейес. Что он делает? Где спит? Трудно, наверное, быть заключенных в бегах, когда твое фото в каждом телевизоре в трех штатах.
Зазвонил сотовый, и я отодвинула шторку, чтобы ответить.
– Мисс Дэвидсон? – спросил мужчина. Голос я не узнала. Номер тоже.
– Ага.
– Это помощник шерифа Мичем, из департамента Короны. Мы с вами встречались несколько часов назад.
– Ах да, порезанные колеса.
– Простите, что разбудил, но не могли бы вы подъехать сегодня к нам? Мысленно я сделала шаг назад.
– Только если очень нужно. У меня уже новые покрышки, так что не велика была потеря.
– Человек, с которым у вас вышла размолвка, Фарли Скэнлон, был найден мертвым сегодня ночью в собственном доме.
Вот гадство.
– Серьезно? – Может быть, Эрл Уокер опять заметает следы. А значит, мои
разнюхивания стоили человеку жизни.
– Я редко шучу такими вещами.
– Понятно, да, я приеду. Но даже не знаю, чем могу помочь.
– Нам нужно задать вам несколько вопросов, – резким тоном отозвался Мичем.
– Прекрасно. Так я под подозрением?
– Просто приезжайте, мэм. Как можно скорее. Я глубоко вздохнула:
– Хорошо. Ладно. Минуточку! – меня вдруг осенило. – Время смерти определили?
– Как я сказал, приезжайте.
– Офицер, – проговорила я, вложив в голос все испытываемое в эту секунду раздражение, – вечером, пока я была в Короне и разбиралась со всей этой кутерьмой по поводу колес, в мою квартиру вломились. Я думала, это был Фарли Скэнлон, но теперь сомневаюсь.
Мичем колебался не дольше двух секунд:
– По предварительному заключению, смерть наступила между восемью и десятью вечера. Сегодня к обеду судмедэксперт установит время смерти точнее.
Не может быть.
– Вы уверены? – спросила я. – Потому что, если так, то он не мог вломиться ко мне.
– Сопровождавшему вас джентльмену тоже нужно приехать.
– Хорошо. Я смогу подъехать через пару часов. – Само собой, сначала позвоню дяде Бобу и на всякий случай введу его в курс дела. Он всегда очень кстати, когда дело касается обвинений в убийстве. – А Фарли случайно не забили до смерти подставкой для книг?
Именно так Эрл Уокер разделался со своей подружкой Сарой Хэдли, но поскольку считался мертвым, вряд ли его сочли бы подозреваемым.
– Нет, мэм.
– Может быть, бейсбольной битой?
– Нет.
– Газонокосилкой? – Я пыталась выдавить из этого парня все, что можно. Знание – сила, как ни крути. – Ну, знаете, между нами, сыщиками.
Помощник шерифа откашлялся, и я не могла не заметить, что его голос стал тише:
– Ему перерезали горло.
– Ох ты ж… В общем, скоро буду.
Мы разъединились, и я продолжила смывать с волос шампунь. Фарли Скэнлону перерезали горло. По-моему, парню из багажника Эрла Уокера, которого за Эрла Уокера и приняли, горло не перерезали. Но он был сожжен до неузнаваемости, так что никто не мог сказать наверняка. Как правило, убийцы придерживаются одного и того же почерка. Эрл убил того беднягу бейсбольной битой, а через несколько месяцев после начала суда над Рейесом забил свою подружку до смерти подставкой для книг. Ни одного упоминания о перерезанных глотках. Хотя, возможно, нож просто оказался под рукой.
Погодите-ка. Человека убили, а я оказалась причастной к его смерти. Может быть, Фарли Скэнлон и есть мой хранитель, о котором говорила сестра Мэри Элизабет. Я очень надеялась, что это не так, потому что и ежу ясно: ему я не понравилась. Но опять же, два дня, одиннадцать часов и двадцать семь минут еще не истекли. Значит, у меня еще было время спровоцировать чью-то смерть. Слава олимпийским богам.
– Нравится мне твоя квартира, – услышала я глубокий голос.
Опешив, я смахнула с лица воду и выглянула из-за шторки. Рейес Фэрроу стоял, прислонившись к туалетному столику и скрестив руки на широкой груди. Нечесаные волосы, небритая щетина… Короче говоря, самая сексуальная картина на свете. Ленивая улыбка тронула его губы, и мои ноги решили превратиться в желе.
Прищурившись, он посмотрел на шторку.
– Разве я не избавился от этого?
Говорил он о предыдущей шторке, которую растерзал, когда еще мог по собственной воле покидать физическое тело и сеять по миру хаос. Растерзал невероятно огромным мечом, и я не образно выражаюсь. Тогда я напрочь отказалась выходить из-за шторки, и она немедленно заплатила жизнью за мою дерзость.
– Она новая, – предупредила я. – И мне нравится длина. Рейес улыбнулся:
– Благодарю.
– Я говорила о шторке, – осадила я его, хотя от напоминания мое сердце пропустило следующий удар.
Несколько долгих секунд он молчал, изучая взглядом ту часть меня, которая была ему видна.
– Ну конечно.
На нем была зеленая армейская куртка и комуфляжный комбинезон – наверное, заскочил в магазин Армии спасения. Сам Рейес выглядел уставшим. Под глазами залегли едва заметные тени, и мне снова стало интересно, где он остановился.
Выключив воду, я потянулась за полотенцем. Он перехватил мою руку и шагнул ближе.
Темные глаза заинтересованно блестели.
– Тебе идет быть мокрой.
Я попробовала вырваться, чтобы прикрыться, попутно стараясь унять сорвавшийся с цепи пульс. Исходивший от Рейеса жар пополз вверх по моей руке, когда он перевернул ее и поцеловал в ладонь, пощекотав щетиной кожу.
– Как твои раны? – отупело спросила я, загипнотизированная его ртом и теми невероятными вещами, что он творил с одной лишь ладонью.
Он посмотрел мне в глаза. В его взгляде было столько силы, что я перестала дышать.
– Лучше, чем остальное. – Богатый, глубокий голос казался приятнее теплой воды, которой я наслаждалась всего пару минут назад.
Поскольку одна рука, бывшая в плену у Рейеса, отказалась подчиняться моему мозгу, пришлось отодвинуть занавеску и взяться за полотенце другой. Он склонил голову набок, чтобы лучше видеть.
– Одного человека из твоего списка сегодня ночью нашли мертвым. Его убили.
Секунду он размышлял над сказанным, затем просто взял меня и за вторую руку и опустил взгляд.
– Фарли Скэнлон, – продолжала я. – Тебе стоило меня предупредить, что старина Фарли психопат.
– Он был другом Эрла Уокера, – пожал плечами Рейес. – Я считал, это очевидно. К тому же твой верный пес всю дорогу сидел у тебя на хвосте, верно?
– Откуда ты знаешь? – поразилась я, а потом уставилась на него, ушам своим не веря. – Ты за мной следил?
Он шагнул обратно к столику и опять скрестил на мощной груди руки.
– Мне казалось, это он за тобой следит.
– Так и есть, но не по своей вине. Гаррет следует приказам.
– Он следует за тобой, – возразил Рейес, пристально глядя на меня из-под темных ресниц. Я только поджала губы, поэтому ему пришлось согласиться. – Чудесно, и кто же тогда виноват?
– Вообще-то, ты. Почему, по-твоему, его приклеили к моей заднице? А ты так запросто тут появляешься! Да тебе просто повезло, что тебя еще не арестовали.
– Твоего бойфренда там нет, – проговорил Рейес, кивнув в сторону улицы. – А от другого парня вряд ли будут проблемы. Он спит в машине.
Я закатила глаза. Гаррету определенно стоит больше внимания уделять профпригодности своих сотрудников.
– И каким местом ты думала, когда садилась в ту машину?
– Так это ты был в тенях? – Могла и догадаться. Действительно могла. – Неужто тебе прямо горит, чтобы тебя поймали? А то ведь я могу позвонить дяде прямо сейчас, и мы устроим это в считанные секунды.
– У меня нет ни малейшего желания попасться копам. Как его убили? – спросил Рейес, меняя тему.
– Трагически. – Я взяла другое полотенце, чтобы вытереть лицо.
– Ему перерезали горло? Я застыла. Как он узнал?
– Да.
– Чем? – снова спросил он.
– Наверное, чем-то очень острым. – Рейес не ответил, и я решила, что пришла пора и мне задать вопрос. – Значит, так он и действует?
Я вышла из-под душа, и взгляд Рейеса опустился к нижней части моего тела.
– Так он и действует, – повторил он, не поднимая глаз.
– Я думала, Эрл любит дубасить людей по голове.
– Только если у него скрытые мотивы.
– Как, например, замести следы?
– Не возвращайся туда, – сказал Рейес, приподнимая уголок полотенца. Я хлопнула его по руке и спросила:
– Куда? В Корону?
Он усмехнулся, но руку убрал.
– Да.
Я попыталась промокнуть полотенцем капающую с волос воду.
– Придется. Со мной хочет поговорить шериф.
Рейес отобрал у меня второе полотенце, обернул вокруг моих волос и стал аккуратно тереть, массируя голову. В процессе придвинулся ближе, и мне пришлось взяться за его куртку. Только чтобы устоять на ногах.
– Не езди, – опять сказал он, только на этот раз слова прозвучали почти как приказ.
– Приму к сведению.
– Это не совет.
Что, черт побери, происходит с мужчинами? С какой радости они решили, что могут помыкать мной? Я отобрала полотенце и наградила Рейеса тяжелым взглядом, пытаясь решить, могу ли его треснуть. Тем более что задолжала ему один хороший удар. Жаль, что
под рукой не всегда оказывается кусок трубы. Или фура.
– Не смей указывать мне, что делать, – процедила я, ткнув ему пальцем в грудь для убедительности.
Рейес замер, на челюстях заходили желваки, но, к его чести, промолчал. Знает, видимо, что расплата легкой не бывает, даже если запаздывает.
– Ты выглядишь усталым, – заметила я, сминая в руках полотенце, – и тебе не помешал бы душ.
Я развернулась и бросила его в ванной, чувствуя, как разочарованы мои самые сокровенные места. А пять минут спустя услышала, как включился душ.
Надев симпатичные джинсы, я отыскала карамельного цвета рубашку на пуговицах и добавила пару потрясных лакированных балеток от Dolce amp;Gabbana на едва заметном каблучке, которые любую женщину сделают похожей на отвязную школьницу или такую же библиотекаршу. Мне доставляло нездоровое удовольствие, что при виде их Куки всякий раз исходила слюной. Есть у меня в характере такая недобрая черта.
Из ванной вышел Рейес в помятой, но чистой одежде. Ни намека на щетину. Волосы влажными прядями свисали вокруг лица.
– Так лучше? – поинтересовался он, запихивая грязные шмотки в тканевую сумку.
– Да, но все равно выглядишь усталым. Он насмешливо приподнял брови.
– В зеркало давно смотрелась?
И был прав. Я выглядела ужасно. Вряд ли самопроизвольная бессонница добавляет привлекательности.
Рейес рассмеялся и вдруг уставился на меня, изучая с ног до головы, не мигая.
Выпрямился, отбросил сумку и опустил руки.
– Подойди. – Бархатный голос звучал мягко и маняще.
Это было приглашение, эхом отозвавшееся у меня в животе. Он просто стоял, такой благородный, величественный, потусторонний, что, не успев подумать, я сделала крошечный шаг к нему.
– Очуметь!
Мы оба повернулись к Куки, застывшей в дверях.
– Мам! – воскликнула наткнувшаяся на нее сзади Эмбер, обошла Куки и тоже замерла. – Обалдеть.
Я была согласна с обеими, но в сложившихся обстоятельствах не лучшей идеей было знакомить их со сбежавшим из тюрьмы преступником, скрывающимся у меня в квартире.
– Куки, мы можем вернуться к тебе на пару слов?
Она прикладывала заметные усилия, чтобы перестать глазеть на Рейеса, но безуспешно.
Взгляд по-прежнему был прикован к нему, как система слежения с лазерным наведением.
– Куки, – снова сказала я и, подойдя к ней, стала подталкивать к двери. Она моргнула и, осознав, что творила, милейшим образом зарделась.
– Извините, – кивнула она Рейесу и понеслась в свою квартиру, таща за руку Эмбер.
– Мам, ну подожди же, – протестовала Эмбер, не готовая так просто оставить местную достопримечательность.
– Бери рюкзак, солнышко, я отвезу тебя в школу.
– А можно я останусь? – спросила Эмбер, которая то и дело оглядывалась, едва не сворачивая шею.
Оказавшись у себя, Куки отослала дочь за рюкзаком и изумленно уставилась на меня.
– Черт возьми, Чарли, – дрожащим шепотом проговорила она, – это был Рейес Фэрроу.
– Знаю. Извини. Он свалился как снег на голову.
– Кажется, у меня был оргазм. Я не удержалась и хихикнула:
– Ты же просто смотрела на него.
– Знаю. Ты видела его плечи? – спросила она, и я опять засмеялась.
– Видела. Не переживай, скоро к ногам вернется чувствительность.
– А предплечья? Ради любви к Всевышнему, кто мог знать, что предплечья могут быть такими сексуальными?!
– Это случается с лучшими из нас.
– Просто он такой…
– Знаю.
– И такой…
– И это тоже знаю. Может быть, все дело в том, что он сын Сатаны и все такое.
– Ага, наверное.
Я помогла ей присесть на диван.
В комнату бегом вернулась Эмбер.
– Можно я сфоткаю его на телефон перед школой?
– Школа. – Куки взволнованно взглянула на меня. – Я поговорю с ней по дороге. Чувствовала я себя хуже некуда. Они ни в чем не виноваты, но я не могла позволить
Эмбер сплетничать о Рейесе с подружками. Как знать, кто может их услышать? А вдруг кто- то сумеет увидеть связь?
– Я ужасно сожалею.
– Нет. – Куки поднялась. – Ты ни в чем не виновата. Я все улажу. Я благодарно улыбнулась:
– Спасибо, Кук.
Поцеловав на прощанье Эмбер, я вернулась к себе. Рейеса не было, зато он оставил свою сумку. Конечно, это ведь ни разу не улика. На ходу набросив черную кожаную куртку, я поспешила к Развалюхе. На противоположной стороне улицы был припаркован черный грузовик. Гаррет вернулся. Притормозив, я огляделась в поисках Рейеса, затем открыла дверцу и залезла в машину. Как только Развалюха завелась, зазвонил сотовый.
– Мне нужно поговорить с Шарлоттой. Мужской голос показался мне незнакомым.
– Слушаю.
– Это Донован.
Имя мне тоже ни о чем не сказало.
– Донован? – переспросила я, сдавая задом и выезжая на шоссе.
Само собой, Гаррет двинулся следом. Как он мог не заметить Рейеса?
– Из психлечебницы.
Я лежала в психушке? Когда, черт меня дери?
– Из заброшенной психлечебницы, куда ты постоянно вламываешься, – когда я не ответила, добавил звонивший.
– А-а, точно. Байкеры.
– Да. Хотел с тобой поговорить.
– Не сомневаюсь. – Неужели из-за Рокета здание все-таки рухнуло?
– Артемида… – начал Донован, но сразу умолк.
В его голосе я отчетливо слышала боль, и мое сердце зашлось от сочувствия.
– Как она?
– Плохо. Видимо, яд причинил больше вреда, чем мы думали. А когда она играла с тобой вчера, у нее отказала почка.
Моя рука метнулась ко рту раньше, чем я смогла понять, что делаю.
– Боже мой, мне очень жаль.
– Я тебя не виню. – Голос Донована сорвался, и ему понадобилось время, чтобы взять себя в руки. – Я хочу тебя нанять.
– Что?
– Хочу знать, кто за это в ответе. – Теперь тон был жестким от сквозившей в нем холодной решимости. – Или ты это выяснишь, или я.
Меня обуревали серьезные подозрения, что его методы окажутся куда безжалостнее моих.
– Не обижайся, но я тебе не по карману. – Я собиралась добавить, что займусь этим бесплатно, но не успела.
– Мне по карману десять таких, как ты.
– Я все сделаю. Разгребу дела, и через пару дней займусь основательно. Без меня не начинай.
– Слишком долго. Черт.
– Ладно, дай подумать. – Мне нужно съездить в Корону на допрос по подозрению в убийстве. Если не считать этого «нюанса», день свободен. – Если меня не арестуют, я смогу приехать после обеда. Ты будешь дома?
– Я могу приехать к тебе, – сказал он, – прямо сейчас.
– Я уезжаю из города по делу. Но я приеду. Мне все равно нужно осмотреть окрестности и расспросить тебя о соседях.
Вздохнув, Донован неохотно согласился:
– Хорошо. Но если после обеда тебя здесь не будет, я начну копать сам. И позвонил я только потому, что так хотел Эрик. Он считает, что тебе повезет больше.
Видимо, Эрик был одним из членов его банды. И, судя по всему, не обделенный умом.
– Я буду, обещаю. Дашь мне знать, если с ней что-нибудь случится?
– Не вопрос, – и он повесил трубку без дальнейших разглагольствований.
Зачем кому-то совершать такие ужасные поступки? Мое сердце ныло от боли. От моей собственной и от той, что я чувствовала в голосе по телефону. А чувствовать через телефон чьи-то эмоции раньше я не умела.
Остановившись купить мокко латте, я направила Развалюху на юг, когда позвонил Гаррет. Я бы не ответила, но он бы названивал снова и снова.
– Куда мы едем, Чарльз? – насмешливо поинтересовался он.
– В Новую Шотландию [34].
– А ощущение такое, будто возвращаемся в Корону. Понравился тебе тот бургер, да?
– Сегодня ночью убили Фарли Скэнлона.
– Проклятье. Ты времени зря не теряешь.
– Департамент шерифа хочет с нами поговорить.
– Неужели департамент шерифа умеет говорить? – съязвил Гаррет, вступая в игру.
Иначе никак, если ему хотелось не отставать от таких, как я.
– До свидания, Своупс.
– Подожди. На чем мы остановились?
Я вздохнула так демонстративно, что и ребенок понял бы, как я раздражена.
– Вопрос с подвохом?
– А то. Номер два. Готова?
Ах да, пресловутый список фраз, которые нельзя говорить ангелу смерти. Для проформы я тяжко вздохнула еще разок.
– Порази меня.
– «Эти отношения меня погубят».
– Ясненько, – отозвалась я и повесила трубку. Придурок. Я позвонила дяде Бобу, чтобы ввести его в курс дела.
– Буду честной, – сказала я, когда он ответил, – с твоей смехотворной прической шансы найти женщину стремятся к нулю.
– Ты поэтому звонишь? – спросил он слегка раздраженно.
– Почти. А еще меня, кажется, обвиняют в убийстве. Просто хотела, чтоб ты знал.
– Ты кого-то убила?
Почему люди всегда предполагают худшее?
– Нет. Мне могут выдвинуть обвинения в убийстве. Чувствуешь разницу?
– Как продвигается дело с пропавшей женой?
– Воз и ныне там. Чувак не выходит из своего треклятого дома.
– Чем могу помочь?
– Позвони Куки. Она надрывается в поисках информации. Нам нужно знать, какой недвижимостью владеет Йост и где она расположена. Он может держать Терезу в заложниках. И еще. Мне бы выяснить, что случилось с дочерью Ксандера Поупа. Узнай, все ли с ней в порядке.
– Ксандера Поупа?
– Да. Йост мог ей навредить.
– Каким образом?
– Понятия не имею. Потому и попросила Куки поискать.
– Посмотрю, что смогу сделать, и позвоню Куки. Это обвинение в убийстве как-то связано со сбежавшим преступником по имени Рейес Фэрроу?
– Связано, – ответила я и сделала большой глоток мокко латте. – Думаю, это дело рук Эрла Уокера. Он все еще жив, дядя Боб, и заметает следы. Он убил свою подружку, как только завершился суд над Рейесом, а теперь убивает каждого, кто в курсе, что он жив. Можешь послать кого-нибудь к дому Верджила Гиббса? – Гиббс был в списке Рейеса. К нему я ездила до того, как отправиться в Корону к Фарли Скэнлону. – Он может быть следующим. И хотя он не самый полезный член общества, все равно не заслужил, чтобы ему перерезали горло.
– Уокер расхаживает по округе и перерезает людям глотки? – встревожился Диби. – Своупс все еще с тобой?
Я глянула в зеркало заднего вида на здоровый черный грузовик позади меня (Гаррет явно старался на всю катушку) и рявкнула так бодро, как только могла, учитывая недосып:
– Да.
– Хорошо. Держись к нему поближе. Я пошлю кого-нибудь присмотреть за Гиббсом. Ты же понимаешь, что все это значит?
Мое внимание было занято тем, чтобы не врезаться в стаю птиц с суицидальными наклонностями. Вильнув на дороге, я спряталась за руль, потому что это должно было помочь.
– Не совсем. И что же?
– Это значит, что десять лет назад я засадил за решетку невиновного. – Теперь голос Диби звучал подавленно.
– Дядя Боб, ты считал его виновным. Я читала отчеты и расшифровки стенограмм с заседаний. На твоем месте любой поступил бы так же.
– Он не… Я его не слушал. Не слушал, что он пытался мне сказать. Он ведь был совсем еще пацан.
В воображении тут же нарисовалась картинка, от которой разболелось сердце. Рейесу двадцать. Его обвиняют в убийстве. Он совсем один. Ни друзей, ни родственников, никого, к кому можно обратиться за помощью. Единственному человеку в своей жизни он запретил себя навещать. Своей сестре Ким. И он сидел за решеткой, ожидая, когда его начнут судить за убийство, которого он не совершал. Где черти носят машину времени, когда она так мне нужна? Но теперь мы могли все исправить. Должны были.
– У нас есть шанс исправить ту ошибку, дядя Боб. Повисла долгая пауза, после чего он спросил:
– Как можно вернуть кому-то десять лет, Чарли?
В его голосе звучало столько вины, что мне стало больно. Но в то же время я удивилась. Он делал свою работу. Никто и никогда не подверг бы это сомнению. Разве что он знает больше, чем делает вид. Но ведь это чушь.
– Эрл Уокер наверняка поднаторел в искусстве выходить сухим из воды. Никто не станет винить тебя за это.
Диби фыркнул:
– Рейес Фэрроу станет.
Да, полагаю, так и будет. Я легко могла представить, как дядя Боб в комнате для допросов третирует его, закованного в наручники, тонущего в ярости и замешательстве.
– Каким он был? – спросила я у Диби, не подумав о том, как этот вопрос на нем отразится.
– Не знаю, милая. Он был почти ребенком. Грязный, запущенный, жил на улицах.
От всплывшего в мыслях образа моя рука взлетела ко рту раньше, чем я успела об этом подумать. Инстинктивно я подняла левое колено, чтобы придержать руль, пока не заставлю руку опуститься. Срочно надо купить гарнитуру.
– Он сказал, что не делал этого. Один раз. И больше ни единого слова не произнес.
Глаза защипало от слез. Это так похоже на Рейеса! Упрямый. Непокорный. А может быть, тут крылось нечто большее. Может быть, он сдался, как зверь, над которым так сильно поиздевались, что он подумал: «Зачем утруждаться? Ради чего теперь бороться?»
– Ты бы слышала, как он это сказал, – продолжал Диби, потерявшись в воспоминаниях.
– Посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд был такой… сильный, такой пристальный, как будто мне под дых саданули. И сказал просто: «Это был не я». И все. Ни единого слова. Не спросил ни об адвокатах, ни о своих правах, ни о еде… Словно закрылся и все.
Глядя на дорогу, я поджала губы и только через несколько секунд проговорила
срывающимся голосом:
– Мы можем все исправить, дядя Боб.
– Нет, не можем. – Казалось, он смирился с тем фактом, что Рейес будет ненавидеть его до самой смерти. А потом вдруг добавил: – Я его схватил.
– Что ты сделал?! – обалдела я.
– За воротник. В какой-то момент на допросе я вспылил, сорвал его со стула и бросил об стену.
– Дядя Боб! – воскликнула я, не зная, что еще сказать, и внезапно осознав, как ему повезло, что он остался жив.
– А он ничего не сделал, – продолжил Диби, словно не слышал меня. – Только смотрел на меня безучастно, но я все равно чувствовал, как он меня ненавидит. Столько лет прошло, а я до сих пор помню тот взгляд. И никогда не забывал ни его, ни того дела.
– Он могущественное создание, дядя Боб.
– Нет, ты не понимаешь.
Я нахмурилась, поворачивая к проезду через горную цепь.
Спустя несколько долгих мгновений, когда мне уже показалось, что потерялась связь, он сказал:
– Я знал, милая.
Мне представилось, как Диби уткнулся лбом в ладонь. В его голосе звучало столько болезненного сожаления, что мою грудь словно сдавило тисками.
– Что знал?
– Что он этого не делал.
Затаив дыхание, я ждала объяснений.
– Я не идиот. Знал, что он этого не делал, но ничего не предпринял. Все улики указывали на него, а я не хотел выставить себя на посмешище, вот и не подверг их сомнению. Ни на секунду. Так что мы ничего не можем исправить, – сказал дядя Боб, будто смирившись с судьбой. – Он придет за мной.
Я удивленно моргнула.
– Ничего подобного. Он совсем не такой.
– Все они такие. – Казалось, он даже рад этой мысли, словно заслуживал наказания. Я ошеломленно молчала, не зная, что сказать.
– Можно мне посмотреть запись допроса? – наконец спросила я, понятия не имея, зачем мне это.
– Моей выходки ты там не найдешь. – Тон Диби изменился, стал жестче. – У меня есть друзья наверху. Та часть пленки удивительным образом стерлась.
– Не это я хочу увидеть. А его. Я видела его, когда училась в школе, помнишь? Я знаю, насколько он могуществен и опасен. Но он не придет за тобой. Обещаю, – твердо сказала я, мысленно добавив свое имя в список членов Клуба больших и толстых лжецов.
Никоим образом я не могла знать, как поступит Рейес. И на что он способен. Может быть, сейчас я помогала тому, кто хотел смерти дяди Боба. Глубоко в душе мне стало интересно, делает ли меня этот факт плохой племянницей.