Из записей доктора Кстонова
Одна мама, не очень молодая, педагог по образованию, обратилась ко мне с жалобой, что ее ребенок не стелет свою постель. «Как это не стелет?» - «Не убирает. Встает и уходит. Сколько ни уговаривай, ни стыди». Я поинтересовался, сколько малышу лет. «Двадцать восемь. Уже три года женат». - «Вот как... А жена как же?..» - «Ну, жена... Я в их дела не вмешиваюсь». - «Понятно». - «Как ни зайдешь к ним в комнату...» - «Ясно, ясно. И что же, он так за всю жизнь ни разу не застелил за собой постель?» - «Стелил, почему же. До восемнадцати лет. Был приучен. А как в институт поступил - все, ни в какую». - «А в армии отслужил?» - «Да, и заправлял койку как положено, а вернулся - опять все то же. Может быть, это какой-то симптом?..»
Выяснилось: мальчик рос послушным, с короткими вспышками упрямства, энергично гасившимися; был мечтателен, не без самолюбия - в общем, все довольно благополучно. Перестал убирать за собой постель после того, как поступил не в тот институт, в какой собирался, а в который уговорили и помогли...
- Не упрекал ли вас, что не дали встать на свой путь?
- Никогда. Наоборот, говорил, что нравится, что все хорошо, правильно.
- Ну, теперь все понятно.
- Как-как, доктор?!
- Ничего страшного. После того как он сдался вам, ему нужно было хоть чем-нибудь поддержать свою самость. Неубиранием постели его детское «я», или подсознание, это почти одно, и доказывает себе, что все-таки может не делать того, что надо.
Мамаша из упертых, понятно. А ребятеночек из удобных, из тех, у кого душа настежь, из зомбанутеньких...
Я узнаю их по глазам - и детей, и взрослых - по особому, чудному, милому и немножко собачьему выражению... Подчиняется без малейших трений, лепится как воск.
Угадывает твое желание с полуслова, настроение -с полужеста, почти телепат...
Любит слушаться, следовать указаниям, примеру, авторитету. Развивается как направляют, даже превосходя самые радужные ожидания...
У этих-то уже и во взрослом возрасте достижима самая глубокая степень гипноза - сомнамбулизм с перевоплощением, с абсолютным самозабвением.
Дыхание древних тайн...
У каждого свои пути и свои путы. Но у такого судьба особенно зависит от того, кому он поверит, кого полюбит, кому и чему отдаст душу.
Я вижу таких и среди подкаблучников и функционеров, и среди опустившихся алкоголиков, и в преступных группировках, и в палатах для душевнобольных...
Схема событий одна и та же, сюжет одинаков. С раннего детства от него добиваются всего, кроме внутренней независимости. Им управляют - он поддается; чем более управляют, тем более поддается; чем более поддается, тем более управляют...
Обе стороны, втянутые в этот круг, не замечают опасной односторонности: непрерывного упражнения внушаемости. И только.
Новые круги отношений, новые требования и соблазны, новые люди, новые гипнотизеры... С чем он встречает все это? Все с той же внушаемостью.
И вдруг оказывается, что у человека нет своей самости, нет Самого Себя. Во всем разуверился, разочаровался, изолгался, пошел по наклонной, спился, утратил смысл жизни, человеческий облик... Все это он, бывший удобный, такой хороший, такой внушаемый.
То, что называют в быту бесхарактерностью, бесхребетностью - только один из обликов этой трагедии.
Наш удобный внушаемый человечек может иметь облик чрезвычайно волевого, целеустремленного гражданина, неуклонно выполняющего намеченную программу. Способный, образцовый, высоконравственный, несгибаемый -все прекрасно. Беда только в том, что это не его программа, не его нравственность, не его характер. Так стихоманы не ведают, что пишут пародии...
Так усыпленный не знает, что спит...
Чем больше воздействия и влияния - тем меньше знает воспитывающий своего воспитанника - и тем меньше сам воспитуемый знает себя.
Непроходимые взаимные заблуждения...