Начало службы в разведке
Следуем в жизни суровым законам,
лучшие годы мы дарим пагонам.
Армейское высказывание
Из запорожцев, большинство было отправлено в Керчь, для дальнейшего прохождения службы, я же пока знал точно только то, что остаюсь в бригаде.
Буквально через пару дней после принятия присяги, всех морских пехотинцев, оставшихся в бригаде и еще не распределенных в роты, а это около двухсот человек, построили на плацу перед «карантинной» казармой.
Перед нашим строем стояло пять морских пехотинцев, ростом от 185 см. Рядом с ними ораторствовал жесткого вида майор.
- Кто из вас, мужчины, хочет увидеть настоящую службу в морской пехоте?! - Мы пока не понимали о чем речь.
– Посмотрите на этих парней! Кто хочет служить вместе с ними и стать настоящим мужиком?! – Желающих все еще не было.
- Из этих парней, к которым смогут присоединиться десять человек из вас, будет формироваться рота разведки! Разведка – это настоящая жизнь, это настоящие испытания, это элита из элиты! Вернувшись на гражданку показываете военный билет и престижная работа в личной охране у вас в кармане. Но кто хочет служить бок о бок с этими парнями?! – Желающих не было и это никого из нас, стоящих в строю, нисколько не удивляло.
Дело в том, что перед нами стояли действительно серьезные бойцы, и хотя я жаждал серьезных испытаний и верил в свою классную физическую подготовку, у меня были серьезные сомнения, хочу ли я находиться постоянно рядом с такими быками.
Всем было понятно, что при хороших отношениях с этими морпехами ты железно защищен от всех остальных, да, с ними, может быть, и действительно интересно служить.
Но было понятно и другое - решать какие-то «непонятки» с этими парнями очень мало реально. Я видел себя только в роли лидера и в подчиненных тоже хотел иметь парней как-то попроще, здесь же ситуация была заведомо непростая.
- Так! Кто из вас дрался в жизни больше ста раз?! Поднимите руки! – Не унимался майор. - Судя по поднятым рукам – никто.
Я дрался раз двадцать, спарринговал в перчатках раз сто. Проигрывал дважды.
Первый раз, классному бойцу – лидеру в СПТУ, «одолжившему» у меня гривен сто, без права возврата. Я естественно не мог не пойти разбираться. Я тогда прекрасно понимал, что мне наверняка дешевле обойдется подарить эти деньги Славику, и, что у меня очень мало шансов против него, но мне хотелось проверить себя. К сожалению, я проиграл. Оказывается, никто не застрахован от поражений. Правда, для победы, Славику пришлось тогда несколько раз ударить меня по руке лопатой, после чего он смог меня подмять под себя в борьбе.
Второй раз я проиграл в полуфинале на областных соревнованиях по кикбоксингу.
Но руку поднимать я не стал.
- То есть вы признаете, что по сравнению с этими пацанами вы слабаки, и вам рядом с ними службу не потянуть!? – Продолжал изощряться майор.- То есть, вы уже знаете, что вы никто и зовут вас никак!?- Большинство из пятерки будущих «перцев» - лидеров батальона боевого обеспечения снисходительно заулыбались.
Вы знаете, конечно, что для подготовленного паренька физически так, как я, казалось бы, не могло быть особых сложностей, в любом коллективе сверстников, но большинство из нас понимают, что главное – это внутренний стержень, причем закалившийся в серьезном коллективе и устоявшийся некоторое время нашим самостоятельным решением различных вопросов. Хочу, забегая наперед, сказать, что ближе к дембелю у меня появился тот самый нужный стержень. Но ошибка молодого человека в том, что он зачастую хочет взять очень высокую планку, причем прямо здесь и прямо сейчас.
Я вышел из строя одним из первых, мне захотелось попробовать себя в элитном подразделении морской пехоты – в роте разведки.
Только здесь, где все всех кумарит, и все на всех хотят забить, я пойму, что пока «я пять минут, как с поезда» и, что «по духани нужно летать, как сраный веник», и что такое «рожать деньги для дедов» и т.д., и т.д.
Пока продолжали формироваться другие подразделения бригады, нашу роту отправили за казарму, на травяной газон, «пол часа перекурить», где мы и получили возможность познакомиться поближе.
Самого здорового, на тот момент, девяносто пяти килограммового пацана звали Яша Левченко, со временем нам предстояло узнать, что этот неглупый парень с неполным высшим образованием, является универсальным бойцом, умеющим и жестко бить и классно бороться. У Яши ко всем был свой главный вопрос.
– Кто из вас умеет действительно жестко драться?
- Я неплохо дерусь, - уверенно заявил я. - Выступал на областных соревнованиях по кикбоксингу.
- Хорошо. Посмотрим. Кто еще?
Вообще-то, Яша был действительно серьезным, хорошим пацаном и мне жаль, что я был где-то не готов долго и достойно служить рядом с ним.
Вторым, находившимся среди нас, был еще один «перец» в масштабе всей бригады морской пехоты - Юра Колбасюк. В те минуты Юра рассказывал, что имел множество прозвищ, но, что основное его «погоняло» Колбаса.
– И почему бы, пацаны, вам не погонять меня Колбаса?!
Юра Колбасюк – мой злейший враг, в какой- то момент службы, остался в моей памяти большим хорошим человеком, и называть его по прозвищу я бы почел за честь.
К слову, многие авторы криминальных романов акцентируют внимание на том, что люди в определенной среде имеют погоняло, и к ним можно обращаться по прозвищу, но не по кличке, клички, якобы, только у собак. Я с этим не согласен. Не зря же в моем детстве среди обрывков простой фени: не одна малина, на понт берет, не гони беса; ходило и такое высказывание: «Ты, что крутой чувак по кличке Жо… ра?»
Кроме того, на поляне сидели: Новиков Вадим, прослуживший всю службу в разведроте и уволившийся старшим сержантом. Сегеди - двадцати трех летний венгр с высшим образованием, служить который тогда должен был год. Нормальные, высокие пацаны – Сергей Погорельский, Коля Гарбар и Саша Гарбузов. Огромный Саша Иванов, немногим уступающий по габаритам Яше Левченко, участник некоторых интересных событий, о которых я подробно расскажу вам ниже. Слабоватые телом и духом односельчане из Тернопольской области с прозвищами Мультик и Валегура. А еще очень высокий худой Нильсон, в сущности, нормальный пацан, которому я выбью золотой зуб, отказываясь убирать туалет, да Фингал, проходивший не менее месяца службы с синяком под глазом.
Я хочу тебе сказать уважаемый читатель, что моя книга не столько обо мне, сколько обо всех этих и многих других морских пехотинцах. Только тот, кто не полениться дочитать ее хотя бы до середины увидит, что когда я стану кем-то на этой службе, все события моего рассказа будут касаться непосредственно меня. И более того, я стану главным их участником.
- Пацики. Я хочу в туалет, - заявил Нильсон, как бы с вопросом глядя на Яшу, Колбасу, да, в общем, и на всех остальных.
- Хорошо. Иди, – отпустил его Яша на правах лидера
Через пять минут Нильсон вернулся в рваных берцах.
Яша был взбешен. - Ты где дел новые берцы?! Херов представитель разведроты!
- У меня их сняли,- удрученно отвечал Нильсон.
Яша подхватился.
– Кто? Пошли, покажешь!
Колбаса его удержал, и обратился к Нильсону:
– Запомни Нильсон! Не у меня сняли, а я проебал! - После паузы он уверенно обратился ко всем. - Позже найдем всем новые берцы и классные «комки» (камуфляжи) и не дай бог кто-то проебет! Это всех касается!
В Яше и Колбасе были видны настоящие решительность и уверенность в себе. Мне тогда казалось, что может своими заявлениями они где-то ущемляют мои права, но я искренне не злился, может быть из-за того, что на меня-то как раз они оба смотрели ободряющим, дружеским взглядом, говорящим, что пока надо строить других, а все детали перетрем позже.
И действительно, ближайшие события показали, что на данном этапе именно во мне будущие перцы бригады видели одного из своих будущих товарищей.
Но в начале службы я делал слишком много ошибок.
Например, через пару недель я столкнусь с неким Комаром. У нас сразу возникнет взаимная неприязнь, и я обязан был его сразу же бить – если ссора неизбежна, жевать сопли нет никакого смысла. Я же тогда проявил нерешительность и начал накапливать неуверенность, и даже страх, который, как известно, парализует.
Кроме того, позже я буду пропускать в свой адрес обидные фразы, решая, что уж бить я себя не позволю никому и в драке все переверну по-своему! Это ошибка. Никогда нельзя безответно позволять оскорблять себя, можно не драться, но, не отвечая, ты просто теряешь энергию! И когда ты все-таки на что-то решишься – это может быть уже шаг отчаяния, где об уверенности в победе не может быть и речи.
В армии, как и в жизни, если что-то тебе непонятно обязательно нужно спрашивать, уточнять, что я делал очень редко. А непонятны, могут быть элементарные бытовые вещи, например, как застелить кровать по-домашнему. Когда, в первые дни службы, сержант инженерно-десантной роты Давыд, как оказалось мой земляк из Запорожья, попросил меня для него это сделать, я застелил кровать так, как сам представлял, даже приблизительно не зная, как в армии это делается правильно. После это он, между делом, попросил меня принести ему баночку. И я долго искал по казарме стеклянную банку, хотя вокруг было множество табуреток-баночек. После таких моих действий вердикт Давыда был однозначный - перцем он не станет. И действительно, перцем я стал только через год, когда у меня расслабились мозги, я научился уверенно самостоятельно мыслить и наносить удары в голову или по корпусу, всегда, когда это необходимо.
Что касается ударов, то правильный принцип для морской пехоты такой – лучше лишний раз ударить, чтобы не забыть ударить там, где это нужно будет сделать обязательно.
Через пол года я начал вести себя достаточно жестко и правильно. Но все расклады тогда уже были определены, и пытаться что-то доказывать, уже сформировавшемуся коллективу лидеров было теперь, очевидно, поздновато. К счастью в армии не в полной мере действует правило, поступив неправильно можно не подняться, хотя подняться на самый верх, после серии ошибок, действительно мало реально.
Ну, а теперь обо всем по порядку.
Наша разведрота разместилась на первом этаже в двухэтажной казарме батальона боевого обеспечения. Все пять казарм в бригаде выглядели примерно одинаково. Каждый этаж в казарме рассчитан на проживание на нем до ста двадцати военнослужащих. Причем вход на каждый этаж расположен на противоположных сторонах здания. Мы не могли, находясь в казарме на первом этаже, попасть на второй этаж, а морских пехотинцев служивших на втором этаже, только жесткий удар или крепкое слово могли заставить прийти к нам в гости.
Ширина казармы метров двадцать пять, именно на таком расстоянии от входа, зайдя в казарму, можно увидеть тумбочку дневального. При появлении старшего офицера в казарме дневальный громко и четко подает команду:
- Струнко! – И все замирают, пока не услышат команду. - Вiльно! Тумбочка дневального делит казарму на две половины, слева у нас находилось расположение, или спальное помещение, в котором будет стоять музыкальный центр, а потом и телевизор, но и еще там будет оборудован классный спортзал. Помню, мы с Юрой Колбасюком находились в спортзале, когда зам. комбрига подполковник Храбута в соседней роте искал синяки на теле бойцов, с тем, чтобы пехотинцы друг друга не били, а жили по уставу. Юра Колбасюк тогда скажет:
- Бригаду морской пехоты, где выбивали челюсти и ломали носы, он мечтает превратить в уставную часть, ну-ну!
Расположение и всю казарму, на две равные части по горизонтали делит, проходящий через всю казарму центральный проход. Этот ЦП из линолеума, на котором после берц остаются черные полосы, не реже чем раз в неделю морпехи вычищают лезвиями. Направо от тумбочки дневального, с одной стороны от ЦП находятся, каптерка и бытовка, с другой ленинская комната и дальше умывальник и туалет, а сам центральный проход упирается в заброшенную бытовку, которой иногда все же будет находиться применение.
Изначально, в наши первые месяцы в батальоне, на первом этаже располагались и все другие подразделения батальона: инженерно-десантная рота, автовзвод, «музыканты», «кочегары», а также хозвзвод. Месяца через три и до конца моей службы, на нашем первом этаже казармы будут находиться: сформированный, элитный комендантский взвод, рота разведки и инженерно-десантная рота, а еще в нашем расположении будут находиться кровати для музыкантов и кочегаров. Но музыканты от греха подальше, предпочтут ночевать в Доме культуры, а кочегары, по той же причине, в кочегарке.
Музыканты обеспечивали проведение торжественных мероприятий в бригаде, связанных с построением на плацу, поднятием флага, прохождением торжественным маршем - все это музыкально оформлялось с помощью труб, бубна и барабана. Кочегары посменно, углем отапливали казармы.
Числясь в хоз. взводе, можно было рассчитывать, в скором времени, скажем, на работу на свинарнике. Свиноферма при бригаде тоже имелась.
Порядка десяти дней у нас не было ни одного сержанта. Не часто в это время мы видели и нашего комбата Капитана Шкляжука, и замполита старшего лейтенанта Потапчука, занимавшихся оформлением бумаг, по формирующемуся батальону. Предоставленные сами себе, не получая не от кого ЦУ, мы имели очень приблизительное представление, по каким правилам дальше будет проходить наша служба.
Если ты в бесшабашном стиле смог развести на что-то другого, это поймут и поддержат все уважаемые морские пехотинцы.
Как-то, кто-то из морпехов поспорил на килограмм пряников со своим знакомым, что тот не перепрыгнет через две копейки. При этом провоцирующий спор, держал в руках двухкопеечную монету. Оппонент не видел подвоха.
- Та я переступлю!
- Ну, спорим на кило пряников, из Чепка?! – Они поспорили.
- Я даю тебе шанс, - заявил инициатор спора, вытаскивая две копеечные монеты, и разнося их метров на восемь. – Прыгай через две копейки. У Боба Бимона рекорд был, кажется, 8,90.
Проигравший морской пехотинец пошел за пряниками, в солдатский продуктовый магазин, Чепок, название которого мы расшифровывали, как чрезвычайная помощь оголодавшему курсанту.
Я чувствовал себя комфортно, находясь, как правило, рядом с Яшей и Колбасой. В тоже время, я чувствовал себя абсолютно самодостаточным, уверенным в себе человеком.
Первым сержантом в нашей казарме стал младший сержант Кондратюк.
Придя как-то вечером с камбуза, мы, как обычно остались на улице, немного подышать свежим воздухом. Через окно мы увидели, что по казарме, ходит «какое-то незнакомое тело», с погонами младшего сержанта. Тело спокойно, без ложной скромности, открывало шухляды, то есть верхние отделения тумбочек, очевидно в поисках новых бритвенных станков, хорошей зубной пасты, мыла душистого или еще чего-то «интересного», что можно было присвоить.
Лицо Яши выражало раздражение:
– Крыса! Он лазит по тумбочкам!
- Давайте его отпиздим! - Предложил Колбаса.
Наша с Яшей реакция была одинаковой.
- Ты, что ебанулся! Это же сержант!
- Не понимаю, почему вы так боитесь пизды получить! – С раздражением и с искренним удивлением, но, соглашаясь с нами, фыркнул Колбаса.
Высокий, сильный, красивый представитель города Ровно – Юра Колбасюк, смотрел на жизнь просто: «Нужно поступать стильно и решительно и меньше думать о последствиях!»
Примерно через неделю мы познакомились с нашими ротными сержантами, и более заметной фигурой среди них был девятнадцатилетний Юрий Петрович Шаманский, по прозвищу Шаман.
Когда я впервые увидел сержантов нашей роты Шамана и Субботу, я был счастлив. Я видел перед собой высоких, стройных молодых мужчин с сержантскими лычками, которым не стыдно будет подчиняться.
- Разведрота строиться на центральном проходе! - Проорал дневальный. Мы построились.
Голос Шаманского был спокойным.
- Значит так, разведрота, после обеда все заходим в бытовку, будем знакомиться. Разойдись.
После обеда мы услышали неуставную команду дневального: Разведрота, просьба собраться в бытовке.
Собравшись в бытовке, мы услышали и увидели следующее. Говорил Шаман.
- Я сержант Шаманский Юрий Петрович! Это - младший сержант Субботин Александр Петрович. Мы ваши сержанты. Называть нас будете пока по имени и отчеству. Вы подчиняетесь только нам! Всех других сержантов посылаете на хер! Если проблемы - обращаетесь к нам.
- Представьтесь, кого из вас как зовут? Так ты будешь Колбаса. – Констатировал Шаман. – Ты Яха. Ты Шева и т.д.
- А теперь упор на голову принять! – Те, кто был в карантине на первом этаже, в том числе и я, в первый раз услышали данную команду, являющуюся частью образа жизни в морской пехоте.
Дело в том, что в морской пехоте особо распространены два способа общения с «духами», то есть младшим призывом. Первый, дух впитывает информацию стоя на кулаках в упоре лежа. Второй, дух осознает смысл службы, стоя в упоре на голове, то есть впереди точкой опоры у него вместо рук, является голова. Хочу без смеха сказать, что не одно из этих упражнений не является вредным для здоровья. Кроме того, эти упражнения вырабатывают не только силу духа и тела, но и укрепляют бьющие части тела: кулаки, либо лобную часть головы. Данные упражнения являются основными в подготовке тайских боксеров. Отвлекаясь, хочу еще заметить, что мой отец, вроде бы неплохой боец очень уверенно говорил мне, что удар головой является неэффективным, но это не так. При многих травмах или болезнях головы бить кого-то головой очень не рекомендуется. Но, что касается эффективности, то я и бил и пропускал удары головой, и могу заверить любого заинтересованного бойца, что удар головой в область переносицы, а, возможно, в висок либо в подбородок очень эффективен.
Глядя на соседей, для того чтобы понять, как правильно становиться на голову, все, кроме Яши, мы приняли упор на голову. Яша не встал на голову, с печальным видом, ссылаясь на головную боль.
– Да, Яша – мутный ты тип, молодец! – Шаман улыбался с интересом, глядя на Яшу. – Но потом посмотрим. А теперь повторяйте за мной.
- Клянемся быть злыми как волки!
- Клянемся быть злыми как волки!
Шаман задумался, решая, как будет более стильно, учитывая и то, что нам не очень удобно повторять длинные предложения.- Нет, вы повторяйте только, клянемся.
- Клянемся быть злыми как волки!
- Клянемся!
- Клянемся жестко щемить свой призыв и лохов из старшего призыва!
- Клянемся!
- Клянемся никому не отдавать своей одежды и других вещей!
- Клянемся!
- Клянемся быть настоящими, уверенными в себе морскими пехотинцами!
- Клянемся!
-Пока достаточно. Встать! – Шаман взял в руки пустую пивную бутылку.- Следующий вопрос. Кто из вас считает себя личностью?! Сделайте шаг вперед.
После некоторой паузы шаг вперед сделали Яша и Колбаса.
- Колбаса! Яша! Понятно. Кто еще считает себя личностью?! – Шаг сделал Вадим Новиков - Новэн. Остальные не совсем понимали, о чем идет речь, кроме того, нас смущала пустая бутылка.
- Хорошо, остальные! Шева! Гарбар! Погорельский! Вы, что не считаете себя личностями!
– Ну, как бы, да. - Отвечали я и Коля Гарбар.
- Так вот, вы все должны быть личностями! – Шаман разбил бутылку о гладильную доску на десяток осколков, создавая серьезную интригу.
После этого он бросил «розочку» на пол рядом с осколками. Поднял один осколок, и попробовал его уголком поскрести паркетный пол бытовки. Серая грязь с немалым трудом очищалась, и нашему взгляду открывался светлый паркет.
– Сейчас вы все вместе вычистите осколками этот пол. И это будет помещение нашей роты! Если нужно, скажем, что-то обсудить подальше от посторонних глаз, зашли сюда и спокойно поговорили. В нашу бытовку никого не пускать! Всех обнаруженных в бытовке жестко раскумаривать и выбрасывать из бытовки! Все! Занимайтесь. Вычистите пол и можете заниматься своими делами.
С деревянного пола мы все вместе сдирали уголками стекол грязный верхний слой, превращая истоптанный пол в чистый паркет, и чувствовали себя абсолютно счастливыми. Работа эта заняла не менее двух часов. Мы испытывали истинное удовольствие, у всех было теплое ощущение единой команды и ожидание интересной дальнейшей службы, в едином сплоченном коллективе.
А еще, иногда, во время работы, к нам заходили с какими-то вопросами другие духи. Согласно полученных только что наставлений мы их били и выкидывали из «нашей» бытовки. В коридоре громко смеялись наши сержанты.
Заходившие матросы, ничего особенного собой не представляли. В основном Яша с Колбасой стремительно налетали на них, давали им пару оплеух и выкидывали в коридор. Я же, чувствуя себя очень уверенно, смотрел на все спокойно, не стремясь особо бежать наперегонки, и решать понятную, простую задачу. Я спокойно наблюдал за происходящим, всем своим видом показывая, что в случае любых сложностей я вписываюсь.
Это была ошибка. Дело в том, что пришло время себя ставить, другими словами, выставлять в правильном свете на показ свои возможности, и быть не только рассудительным, но и жестким, решая самые различные вопросы любой сложности, бок о бок с классными пацанами. А сильные, смелые, уверенные в себе лидеры, с которыми интересно дружить, были уже четко определены.
Я не могу не упомянуть еще один эпизод, произошедший примерно через неделю, в котором мы тоже проявили себя, как единый коллектив.
Был объявлен общебригадный строевой смотр. Данное мероприятие подразумевает построение на плацу, в присутствии всех старших офицеров, беглый осмотр внешнего вида всех военнослужащих, после чего перестроение и проход перед трибуной торжественным маршем. Мы, как и наши сержанты, тогда не знали, формально осмотрят наш внешний вид, либо будут достаточно внимательно оценивать каждого из нас, делать замечания и указывать на них, в том числе и нашему комбату. В предвкушении этого первого смотра вся бригада была на ушах.
Кроме приведения в порядок внешнего вида в соответствии с ежедневными требованиями, мы всей ротой постирали камуфляжи, на что пошли еще примерно треть морских пехотинцев из других рот нашего батальона. А кроме этого, после делового обсуждения, в лучших традициях выработки плана Барбаросса, мы решили всей ротой побриться наголо. Дело в том, что сейчас наши прически были, но очень разные, а в армии есть принципиальное понятие, все должно быть однообразно, пусть и безобразно. Электрических машинок для бритья у нас в казарме тогда еще не было, трудности были даже с острыми ножницами. Большинство морпехов из других рот, только и говорили о том, что они не хотят стричься неизвестно чем, ради какой-то непонятной цели. Ну, виски подровняем, кантик сделаем и сойдет. – Говорили они. И тогда у Колбасы появилась идея. А мы сделаем назло прокурору, не так как все, и такие прически, что никто не придерется!
Мы не без труда, к вечеру, накануне строевого смотра, нашли множество новых бритвенных станков, и человек пять парикмахеров. Скажу, что позже я застал в бригаде всего смотров пять до самого дембеля, жизнь тогда стала однозначно более размеренная, и на подготовку к смотру давался, чуть ли не целый день. Сейчас же мы как обычно бегали в горы, когда другие подразделения занимались уборкой, потом были еще какие-то мероприятия и только после проведения вечерней проверки, когда можно было готовиться к отбою, мы в своей бытовке устроили парикмахерскую.
На следующее утро мы ходили очень довольные собой, светя лысыми черепушками и глядя на удивленные, пораженные, опешившие лица наших сослуживцев. Довольны были и наши сержанты. Мы качественно, неординарно, а главное стильно подготовились к строевому смотру.