Явление второе. Бальзаминова и Матрена
Бальзаминова и Матрена .
Бальзаминова . Ты, Матрена, умеешь сны разбирать?
Матрена . Да что их разбирать-то! Мало ли что снится!
Бальзаминова . Конечно, не всякий сон к чему-нибудь; бывают сны и пустые, так, к погоде. А вот ты заметь, коли чему быть, так непременно прежде сон увидишь.
Матрена . Да чему быть-то! Быть-то нечему!
Бальзаминова . Разные перевороты могут быть с человеком: один из богатства в бедность приходит, а другой из бедности в богатство.
Матрена . Не видать что-то этих переворотов-то: богатый богатым так и живет, а бедный, как ни переворачивай его, все бедный.
Бальзаминова . Как ты глупо рассуждаешь! Разве не бывает, что на дороге находят значительные суммы? Ну вот Миша жениться может на богатой: вот богат и будет.
Матрена . Оно точно, что говорить! Чем черт не шутит! Только уж на редкость это дело будет, как наш да на богатой женится!
Бальзаминова . Разумеется, на редкость. А все-таки может случиться; такие ли еще дела бывают.
Матрена . Что говорить! Всяко случается. На грех-то, говорят, и из палки выстрелишь.
Бальзаминова . Ну вот видишь ли! Значит, что ж мудреного, что Миша женится на богатой? Вот в этаком-то случае сон-то и много значит, когда ждешь-то чего-нибудь. Такой уж я, Матрена, сон видела, такой странный, что и не знаю, чему приписать! Вижу: будто я на гулянье, что ли, только народу, народу видимо-невидимо.
Матрена . Это к снегу, говорят.
Бальзаминова . К какому же снегу! Что ты, в уме ли! В августе-то месяце!
Матрена . Ну, так к дождю.
Бальзаминова . Да и не к дождю.
Матрена . Ну, а коли не к дождю, уж я больше не умею сказать, к чему это.
Бальзаминова . Не умеешь, так и молчи, а то ты только перебиваешь. Я уж и так половину перезабыла; уж очень много со мной во сне приключениев-то было. Только тут ли, после ли, вдруг я вижу корабль. Или нет, корабль после.
Матрена . Уплывет что-нибудь.
Бальзаминова . Погоди! Сначала я вижу мост, и на мосту сидят всё бабы с грибами и с ягодами…
Матрена . Мост – это с квартиры съезжать на другую.
Бальзаминова . Постой, не перебивай ты меня! Только за мостом – вот чудеса-то! – будто Китай. И Китай этот не земля, не город, а будто дом такой хороший, и написано на нем: «Китай». Только из этого Китая выходят не китайцы и не китайки, а выходит Миша и говорит: «Маменька, подите сюда, в Китай!» Вот будто я сбираюсь к нему идти, а народ сзади меня кричит: «Не ходи к нему, он обманывает: Китай не там, Китай на нашей стороне». Я обернулась назад, вижу, что Китай на нашей стороне, точно такой же, да еще не один. А Миша будто такой веселый, пляшет и поет: «Я поеду во Китай-город гулять!»
Матрена . Ну уж это, вот режь ты меня сейчас на части, ни за что не пойму, к чему приписать!
Бальзаминова . Где тут понять! Да это что! Много я еще чудес-то видела, и все-то Миша в глазах, все-то Миша.
Матрена . Все сокрушаешься об нем, об его малом разуме, вот и видишь.
Бальзаминова . То он пляшет, то догоняет кого-то, то за ним кто-то гонится. То пропадет куда-то, то вдруг явится.
Матрена . Да это и наяву все так же: то пропадет, то явится. Вот давеча пропал, а теперь, гляди, явится. Хоть бы его в суде за дело за какое присадили: поменьше бы слонялся, слоны-то продавал.
Бальзаминова . Какое уж ему дело давать, по его ли разуму?
Матрена . Да вот он, на помине-то легок.
Входит Бальзаминов .