Глава 3: РАЗГРОМ КРЫМСКОЙ ОРДЫ
В XVI веке Русское государство пережило расцвет. Прекращение феодальных усобиц и объединение земель ускорили его экономическое развитие. Реформы, проведенные Иваном Грозным, создали новую систему государственного управления (приказы), укрепили вооруженные силы страны. Благодаря своему возросшему военному авторитету Россия смогла решить крупные внешнеполитические задачи. Ее армии сокрушили последние осколки Золотой Орды на Волге - Казанское и Астраханское ханства. Русские прочно утвердились в Нижнем Поволжье. Но страна все еще не располагала удобными морскими гаванями, через которые она могла бы установить тесные экономические связи с развитыми странами Запада. Ливонская война, предпринятая в целях выхода на Балтику, не принесла успеха стране.
В конце шестидесятых годов XVI века Россия пережила большой неурожай. Народ умирал от голода. Следом за голодом страну стала опустошать чума.
Раздор с боярами побудил Ивана IV разделить государство на две половины - земщину и опричнину. В опричнине было образовано войско, призванное охранять особу царя. Столица государства - Москва оказалась также разделена на две половины, что ослабляло оборонительную мощь города. В 1535-1538 гг. под руководством итальянца Петрока Малого вокруг посада, примыкавшего к Кремлю, возвели кирпичную Китайгородскую стену толщиной около 6 метров с 14 башнями. За Неглинной против Кремля царь воздвиг опричный замок (Опричный двор (между современными проспектами Маркса и Калинина, улицами Герцена и Грановского) построен в 1565 - 1567 гг. Занимал четырехугольную площадь и был окружен стеной с тремя воротами. Внутри стояли два дворцовых здания, соединенных крытым переходом. В 1571 г. во время набега на Москву крымского хана Девлет-Гирея был сожжен, а спустя четыре года отстроен заново. Впоследствии подвергался многочисленным перестройкам. Границы территории Опричного двора были уточнены при археологических раскопках на трассе строительства метро в 1934 г.). Позже он решил перенести свою опричную резиденцию из Москвы в Вологду. Несколько сот пушек, отлитых в столице на Пушечном дворе ( Пушечный двор находился на левом берегу реки Неглинной между современными проспектом Маркса и улицами Жданова, Пушечной и Неглинной. Был центром литейного производства Русского государства в XV -XVII вв. Возник в начале XV столетия. Здесь в 1586 г. Андрей Чохов отлил Царь-пушку. С конца XVIII в. стал хранилищем оружия. В 1802 г. передан в кремлевский Арсенал.), были увезены в Вологду и сложены внутри недостроенной вологодской крепости.
Рознь между привилегированной гвардией и земскими людьми, опричные казни ослабили военные силы государства в тот момент, когда над Россией сгустились тучи новой опасности.
В XV веке в Европу вторглись турки-османы. На развалинах тысячелетней Византии они основали собственную империю. Крымский хан признал себя вассалом Порты. Османы претендовали на все мусульманские «юрты», некогда принадлежавшие Золотой Орде. Восточной Европе грозили новые завоеватели.
Опасность объединения татарских орд под властью Турецкой империи приобрела реальные контуры в разгар Ливонской войны. К весне 1569 г. Турция сосредоточила в Азове 17-тысячную армию при 100 орудиях. Эти силы предназначены были для захвата Астрахани и изгнания русских из Нижнего Поволжья. Летом турецкая армия двинулась из Азова к Астрахани и по пути соединилась с 40-тысячной Крымской ордой и восставшими ногайцами. На переволоке между Доном и Волгой турки задержались на две недели, предприняв тщетные попытки прорыть канал. Затея оказалась неисполнимой. Турки не смогли переправить галеры с тяжелой артиллерией на Волгу и вернули их по Дону на Черное море. От переволоки турки и татары вышли к Астрахани, но не осмелились штурмовать Заячий остров, на котором располагалась крепость. Взбунтовавшиеся янычары отказались зимовать в Поволжье, и после десятидневной стоянки турецкая армия отступила к Азову. Во время перехода по безводным степям Северного Кавказа «кабардинской дорогой» турки понесли большие потери от голода и недостатка воды. До Азова добрались лишь жалкие остатки сильной и многочисленной турецкой армии. Гибель турецкой армии не привела к прекращению турецко-татарской экспансии, направленной против России. В 1570 г. крымцы подвергли страшному опустошению Рязанские земли.
В следующем году 40-тысячная Крымская орда, Большая и Малая ногайские орды и отряды черкесов напали на Москву. Застигнутое врасплох русское командование успело собрать на Оке не более 6 тысяч человек. Земская армия надежно прикрыла серпуховские переправы. Следом за земскими полками на границу выступил царь с опричниной. Однако татары обошли приокские укрепления с запада и, переправившись вброд через Угру, вышли во фланг царской армии. Грозный оставался в полной уверенности, что татары еще за Окой, как вдруг опричный сторожевой отряд был атакован и разгромлен превосходящими силами татар. В критической ситуации царь покинул армию и умчался в Ростов. Между тем подвижная татарская конница устремилась к русской столице, угрожая отрезать пути отступления на север малочисленным русским войскам. Не имея сил остановить татар, воеводы отступили к Москве. Столицу окружило тройное кольцо крепостных стен: Кремль, укрепления Китай-города и Белого города.
Хан вышел к Москве одновременно с воеводами и разбил лагерь под Коломенским. Татары разграбили незащищенные слободы, а затем подожгли в нескольких местах предместья Москвы. С утра стояла ясная тихая погода, без ветра. Но затем налетела буря, и пламя охватило весь город. При начале пожара зазвонили все городские колокола. Затем колокольный звон стих. Огонь уничтожал звонницы одну за другой. Вскоре сильные взрывы потрясли город до основания. Взлетели на воздух пороховые погреба, устроенные в пороховых башнях Кремля и Китай-города.
При появлении татар окрестное население сбежалось в столицу под защиту крепостных стен. Гонимые пожаром горожане и беженцы бросились к северным воротам столицы. В воротах и на прилежащих к ним узких улочках образовался затор, люди «в три ряда шли по головам один другого, и верхние давили тех, которые были под ними». Кому удавалось спастись от огня, погибали в ужасающей давке. Затворившаяся в Москве армия также понесла тяжелые потери. Расположившись на тесных улицах, полки утратили порядок и смешались с населением, бежавшим из горящих кварталов. Главный воевода «затхнулся от пожарного зною». В течение трех часов столица выгорела дотла. Татары, пытавшиеся грабить горящий город, гибли в огне. На другой день после пожара татары ушли по Рязанской дороге в степи.
Правительство сознавало, что разоренная страна не в силах вести борьбу с такими сильными противниками, как Турция и Крым. Царь уведомил Крым о том, что готов «поступиться» Астраханью в пользу хана, если тот согласится заключить с Россией военный союз. Но в Крыму уступки царя посчитали недостаточными и предложения о союзе отклонили. После сожжения Москвы крымцы, поддержанные турками, выдвинули план полного военного разгрома и подчинения Русского государства.
Россию опустошала чума. Ее армии понесли большие потери в Ливонии. Внутренние раздоры усугубляли тяжесть положения. Опричники казнили несколько сотен дворян по ложному обвинению в измене.
Русская столица казалась татарам легкой добычей. Ее старые укрепления, как они считали, были уничтожены пожаром, а новые, наспех возведенные, не могли полностью их заменить. Военные неудачи поколебали русское владычество в Поволжье и Прикаспии. Ногайская орда окончательно порвала вассальные отношения с Москвой и примкнула к антирусской коалиции. Покоренные народы Поволжья пришли в движение и попытались сбросить власть царя. Союзниками Крыма выступили многие адыгейские князья с Северного Кавказа. За спиной крымцев стояла крупнейшая в Европе военная держава - Османская империя. В такой ситуации хан надеялся не только отторгнуть от России Среднее и Нижнее Поволжье, но и захватить Москву и тем самым восстановить давнюю зависимость Руси от татар. Накануне вторжения Девлет-Гирей приказал расписать между мурзами уезды и города России. Султан направил в Крым специальную миссию для участия в завоевательном походе на Русь.
В ожидании нового нашествия русские к маю 1572 г. собрали на южной границе около 12 тысяч дворян, 2035 стрельцов и 3800 казаков. Вместе с ополчениями северных городов армия насчитывала немногим более 20 тысяч. На стороне татар был численный перевес. Во вторжении участвовало от 40 до 60 тысяч всадников из состава Крымской, Большой и Малой ногайских орд. Хан имел в своем распоряжении турецкую артиллерию.
Русское командование расположило основные силы под Коломной, надежно прикрыв подходы к Москве со стороны Рязани. Но оно учло также возможность повторного вторжения татар с юго-запада, из района Угры. На этот случай командование выдвинуло на крайний правый фланг в Калугу воеводу князя Д. И. Хворостинина с передовым полком. Вопреки традиции передовой полк по численности превосходил полки правой и левой руки. Хворостинину был придан подвижный речной отряд для обороны переправ через Оку.
Татары вторглись на Русь 23 июля 1572 г. Их подвижная конница устремилась к Туле и на третий день попыталась перейти Оку выше Серпухова, но была отбита от переправ русским сторожевым полком. Тем временем хан со всей ордой вышел к главным серпуховским переправам через Оку. Русские воеводы ждали противника за Окой на сильно укрепленных позициях.
Натолкнувшись на прочную оборону русских, хан возобновил атаку в районе Сенькина брода выше Серпухова. В ночь на 28 июля ногайская конница разогнала две сотни дворян, охранявших брод, и захватила переправы. Развивая наступление, ногайцы за ночь ушли далеко на север. Под утро к месту переправы татар подоспел Хворостинин с передовым полком. Но, столкнувшись с главными силами татар, он уклонился от боя. Вскоре полк правой руки попытался перехватить татар в верхнем течении реки Нары, но был отброшен прочь. Хан Девлет-Гирей вышел в тыл русской армии и по Серпуховской дороге стал беспрепятственно продвигаться к Москве. Татарскими арьергардами командовали сыновья хана с многочисленной отборной конницей. Передовой полк следовал за царевичами, выжидая благоприятного момента. Когда такой момент наступил, воевода Хворостинин обрушился на татар. Бой произошел в районе деревни Молоди, в 45 верстах от Москвы. Татары не выдержали удара и бежали. Хворостинин «домчал» сторожевой полк татар до ханской ставки. Чтобы поправить положение, Девлет-Гирей вынужден был бросить на помощь сыновьям 12 тысяч крымских и ногайских всадников. Сражение разрасталось, и главный воевода Воротынский в ожидании татар приказал установить подвижную крепость - гуляй-город - близ Молодей. Большой полк укрылся за стенами крепости, изготовившись к бою.
Трехкратное превосходство сил противника вынудило Хворостинина отступить. Но при этом он осуществил блестящий маневр. Его полк, отступая, увлек татар к стенам гуляй-города. Залпы русских пушек, стрелявших в упор, внесли опустошение в ряды татарской конницы и заставили ее повернуть вспять.
Поражение при Молодях вынудило Девлет-Гирея приостановить наступление на Москву. В течение дня татары простояли за Пахрой, ожидая подхода русских. Но те не возобновили атак. Тогда татары повернули вспять от Пахры к Молодям. Воеводы добились бесспорного успеха, вынудив хана отойти от Москвы и принять бой на избранной ими позиции.
Центром русских оборонительных позиций служил холм, на вершине которого стоял гуляй-город, окруженный наспех вырытыми рвами. За стенами города укрылся большой полк. Остальные полки прикрывали его тыл и фланги, оставаясь вне укреплений. У подножья холма за речкой Рожай стояли 3 тысячи стрельцов, чтобы поддержать воевод «на пищалях».
Татары быстро преодолели расстояние от Пахры до Рожая и всей массой обрушились на русские позиции. Стрельцы полегли на поле боя все до единого, но засевшие в гуляй-городе воины отбили атаки конницы сильной пушечной и ружейной пальбой. Обеспокоенный неудачей, главный татарский воевода Дивей-мурза выехал на рекогносцировку и приблизился вплотную к русским позициям. Здесь его захватили в плен «резвые» дети боярские.
Кровопролитное сражение продолжалось до самого вечера 30 июля. Потери татар были исключительно велики. Погибли предводитель ногайской конницы Тербер-дей-мурза и трое знатных крымских мурз. Не добившись успеха, хан прекратил атаки и в течение двух дней приводил в порядок свою расстроенную армию.
В сражении русские одержали победу, но успех грозил обернуться неудачей. Когда поредевшие полки укрылись в гуляй-городе, запасы продовольствия у них быстро иссякли и в армии «учал быти голод людем и лошадем великой».
После двухдневного затишья Девлет-Гирей 2 августа возобновил штурм гуляй-города, направив к нему все свои конные и пешие полки. Атакой руководили ханские сыновья, получившие приказ во что бы то ни стало «выбить» у русских Дивей-мурзу. Невзирая на потери, татары упорно пытались опрокинуть неустойчивые стены гуляй-города, «изымалися у города за стену руками, и тут многих татар побили и руки пообсекли бесчисленно много». К концу дня, когда натиск татар начал ослабевать, русские предприняли смелый маневр, который и решил исход сражения. Воевода М. И. Воротынский с полками покинул гуляй-город и, продвигаясь по дну лощины позади укреплений, скрытно вышел в тыл татарам. Оборона гуляй-города была поручена князю Д. И. Хворостинину, в распоряжение которого поступили вся артиллерия и немногочисленный отряд немецких наемников. По условленному сигналу Хворостинин дал залп из всех орудий, затем «вылез» из крепости и напал на врага. В тот же самый момент с тыла на татар обрушились полки Воротынского. Татары не выдержали внезапного удара и бросились бежать. Множество их было перебито и взято в плен. В числе убитых были сын хана Девлет-Гирея и его внук. В руки воевод попало много знатных крымских и ногайских мурз.
На другой день после победы русские продолжали преследование неприятеля и разгромили арьергарды, оставленные ханом на Оке и насчитывавшие до 5 тысяч всадников.
Согласно укоренившейся традиции славу победы над татарами приписывают обычно главному воеводе князю М. И. Воротынскому. Подобное мнение кажется неверным. Назначение Воротынского главнокомандующим объясняется отнюдь не особыми военными дарованиями или заслугами удельного князя, а в первую очередь его знатностью. Подлинным героем сражения при Молодях был не он, а молодой опричный воевода князь Д. И. Хворостинин, формально занимавший пост второго воеводы передового полка. На его исключительные заслуги в войнах с татарами указывал осведомленный современник Д. Флетчер. За два года до битвы при Молодях Хворостинин нанес сильное поражение крымцам под Рязанью. Но в полной мере его военный талант раскрылся во время войны с татарами в 1572 г. Именно Хворостинин разгромил татарские арьергарды 28 июля, а затем принял на себя командование гуляй-городом во время решающего сражения 2 августа.
Сражение при Молодях в 1572 г. относится к числу значительнейших событий военной истории XVI века. Разгромив в открытом поле татарскую орду, Русь нанесла сокрушительный удар по военному могуществу Крыма. Гибель отборной турецкой армии под Астраханью в 1569 г. и разгром Крымской орды под Москвой в 1572 г. положили предел турецко-татарской экспансии в Восточной Европе.
В последний раз Москва видела татар у своих стен в 1591 г. Крымский хан много лет готовился к реваншу. Он заключил союз со Швецией, обязавшейся напасть на Русь одновременно с татарами. Помимо крымцев в нападении участвовали Малая ногайская орда, отряды из турецких крепостей Очакова и Белгорода, янычары и турецкая артиллерия. По русским сведениям, армия вторжения насчитывала много десятков тысяч всадников.
Крымский хан Казы-Гирей рассчитывал нанести Москве молниеносный удар.
Русское командование, получив сведения о численности неприятельской армии, отказалось от намерения остановить ее на Оке и отвело полки с пограничных укреплений к столице. Ранним утром 4 июля 1591 г. татары по Серпуховской дороге вышли к Москве и заняли Котлы (Котлы, Верхние и Нижние,- местность на юге Москвы, на правом берегу реки Москвы (в районе платформы Нижние Котлы Павелецкого направления Московской железной дороги). Названы по имени бывших тут деревень. С конца XIV в.- село Котел. В 1606 г. в районе Котлов произошел бой между царскими войсками и отрядами И. И. Болотникова, окончившийся поражением восставших. С середины XIX в. Котлы - дачная местность. В 1892 - 1904 гг. в Верхних Котлах жил художник В. В. Верещагин. С 30-х гг. Котлы - в черте Москвы, с 1966 г. это район массовой жилой застройки.). Русские полки расположились под Даниловым монастырем (Данилов монастырь находится в южной части Москвы, на правом берегу реки Москвы, на углу Дубининской улицы и Даниловского вала. Основан в 1282 г. князем Даниилом Александровичем. Монастырь составлял первое звено в южном оборонительном поясе старой Москвы. Играл важную роль в обороне города от набегов татар, особенно в отражении набега 1591 г. войск крымского хана Казы-Гирея. В 1606 г. близ Данилова монастыря произошло сражение крестьянских войск И. И. Болотникова с армией царя В. И. Шуйского, закончившееся поражением восставших. В конце XVII в. монастырь обнесен кирпичной стеной с семью башнями и надвратной церковью над северными воротами. Архитектурные памятники: собор Семи вселенских соборов с церковью Даниила Столпника (XVI -XVIII вв.), церковь Троицы (1838 г.). Ансамбль реставрируется. От Данилова монастыря получили название Даниловская площадь и набережная, улица Даниловский вал, 4 -7-й Даниловские проезды и тупик.) в подвижном укреплении - гуляй-городе. Днем произошел бой, а ночью татары отступили.
Причины поражения татар получили неодинаковое освещение в источниках. «Государев разряд 1598 года» передает официальную версию событий. Когда хан с ордой подступил к гуляй-городу, русские воеводы, сойдясь с ним, «бились весь день с утра и до вечера». С наступлением ночи Борис Годунов вывел из гуляй-города полки и артиллерию, подошел вплотную к станам хана Казы-Гирея и внезапно обстрелял их, чем и принудил татар к бегству.
Эта версия, однако, не совпадает с показаниями очевидцев. Дьяк Иван Тимофеев, служивший в то время в Пушкарском приказе и, вероятно, участвовавший в отражении врага, утверждает, что никакой ночной атаки не было. Татар посреди ночи вспугнула сильная артиллерийская канонада. То же говорят и московские летописи.
Имеется и еще один источник, который позволяет воссоздать картину с наибольшей полнотой и достоверностью. Этот источник - ранние записи Разрядного приказа, не прошедшие редактирования в царской канцелярии. Из них следует, что дневной бой ничем не напоминал генерального сражения. Хан не спешил пустить в ход главные силы. Он направил к «государеву обозу» сыновей, сам же «на прямое дело не пошел и полков своих не объявил». Воеводы выслали из гуляй-города конные сотни, чтобы «травиться» с татарами. День минул в ожесточенных стычках. Вечером хан отступил к Коломенскому. Там крымцы разбили лагерь по обе стороны Москвы-реки. Царские же воеводы «стояли в обозе готовы, а из обозу в то время вон не выходили». Едва ли у них были основания покидать укрепления посреди ночи. Управлять полками и перевозить артиллерию в темноте было трудно, практически невозможно.
Далеко за полночь в гуляй-городе внезапно поднялся «великий всполох». Спавшие подле орудий пушкари по тревоге заняли свои места и открыли огонь. Вслед за легкими орудиями начали палить тяжелые пушки, установленные на стенах Москвы. Клубы дыма окутали город, ужасающий грохот сотрясал землю, вспышки выстрелов осветили всю округу. Чтобы уточнить обстановку, воеводы спешно выслали к Коломенскому дворянские сотни.
Грозная канонада и появление русских неподалеку от ханской ставки вызвали смятение в татарском лагере. Никто не мог определить численность приближающегося неприятеля. В памяти у крымцев еще не изгладились воспоминания о жуткой сече под Москвой в 1572 г. Страх перед ночным нападением погнал их прочь из лагеря. Прекратить ночную панику хану не удалось. Татары в полном беспорядке бежали из Коломенского к Оке. Воеводы могли использовать их задержку на приокских бродах и организовать энергичное преследование, но ограничились лишь тем, что послали вдогонку несколько дворянских «голов» с сотнями. «Головы» разгромили татарские арьергарды и взяли в плен, по одним данным, четыреста, по другим (официальным) - тысячу человек. Немало крымцев утонуло в Оке при переправе. На дно ушел возок, в котором хан ускакал из своей ставки. Пути отступления Орды были усеяны брошенной «рухлядью». Хан вернулся в Бахчисарай ночью в телеге, с подвязанной рукой. Он не участвовал в стычках с русскими, а, значит, получил рану то ли во время ночной суматохи, то ли во время поспешного бегства.
Московские служилые люди, воины московского ополчения - лучники, отряды горожан-«пищальников», позже стрельцов, пушкари, казаки и другие ратные люди Москвы сыграли выдающуюся роль в отпоре завоевателям. Россия не только сбросила кровавое татарское иго, но и сокрушила военную мощь наследников империи завоевателей - Золотой Орды.
Москве никогда более не грозили огонь и меч кочевых орд. Тысячелетняя борьба со степными завоевателями, начавшаяся еще в Киевской Руси, подошла к своему естественному концу.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: МОСКВА В 1612 ГОДУ
Пережив расцвет в XVI веке, Русское государство в начале следующего столетия вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и внешнеполитических неудач. Настало Смутное время, ввергшее народ в пучину бедствий. Истоки Смуты коренились в самой природе самодержавно-крепостнической системы, основы которой народились в годы опричнины и торжества крепостного права.
От времен феодальной раздробленности Россия унаследовала господство могущественной боярской аристократии. Высшим органом власти была Боярская дума, в которой заседали представители знатнейших фамилий государства. Московские государи принуждены были делить власть со своими влиятельными вассалами. Иван IV ввел опричнину. Опираясь на дворян-опричников, он попытался избавиться от опеки Боярской думы и ввести самодержавную систему правления. Могущество знати было поколеблено, но не сломлено. Боярская аристократия ждала своего часа. Этот час пришел, когда настало Смутное время.
В XVI столетии значительно усилилось российское дворянство. Развилась поместная система землевладения, открывшая дворянам доступ к земельным богатствам. В отличие от вотчин дворянин владел поместьем условно, пока нес государеву службу. С образованием новой системы управления - приказов - зародилась влиятельная российская бюрократия, дворянская по своему происхождению и укладу жизни.
В правление Бориса Годунова дворянство добилось отмены юрьева дня. Испокон веку русский крестьянин мог покинуть своего землевладельца в последние дни осени и по первому санному пути отправиться на новые земли, в поисках лучшей доли. Осенний юрьев день был для земледельца светом в окошке. В конце XVI века на крестьянские переходы был наложен запрет, или, как тогда говорили, «заповедь». (Отсюда - «заповедные годы».) Поначалу ни помещики, ни крестьяне не предвидели, к каким последствиям приведет отмена выхода в юрьев день. Все думали, что заповедные годы - мера временная и преходящая. Крестьян тешили надеждой, что им надо подождать совсем недолго - до «государевых выходных лет» - и их жизнь потечет по старому руслу. Но шли годы, и крестьяне начинали понимать, что их жестоко обманули. Тогда-то в русских деревнях и родилась полная горечи поговорка: «Вот тебе, бабушка, и юрьев день!» Восстания низов переросли в гражданскую войну. Началось Смутное время. Подлинными виновниками Смуты были не крестьяне, холопы и казаки, стремившиеся избавиться от неволи и угнетения, а феодальное дворянство, разрушившее традиционный порядок и положившее основание крепостничеству.
Бедствия Смутного времени потрясли ум и душу русских людей. Современники винили во всем проклятых самозванцев, посыпавшихся на страну как из мешка. В самозванцах видели польских ставленников, орудие иноземного вмешательства. Но то была лишь полуправда. Почву для самозванства подготовили не соседи России, а глубокий социальный недуг, поразивший русское общество. Внутренний конфликт подорвал изнутри силы огромного государства. Чуждые народу правители оказались бессильны защитить границы от вражеских вторжений. Разоренная дотла страна стала легкой добычей иноземных завоевателей. Боярское правительство поставило страну на край пропасти. Бедствия привели к росту национального самосознания. В лихую годину проявились лучшие черты русского народа - его стойкость, мужество, беззаветная преданность Родине, готовность ради нее жертвовать жизнью. В час смертельной опасности народные массы встали на защиту Родины и отстояли ее независимость.
В событиях начала XVII века участвовали все сословия, и каждое из них выдвинуло своих вождей. Из боярства вышли такие яркие фигуры, как Федор - Филарет Романов и Михаил Скопин-Шуйский; дворянство дало стране Дмитрия Пожарского и Прокопия Ляпунова; вольные казаки - Ивана Болотникова и Ивана Заруцкого; посадские люди - Кузьму Минина. Духовенство выдвинуло из своей среды патриарха Гермогена и самозванцев; крестьяне - Ивана Сусанина и многих других безвестных героев.
Глава 1: НАЧАЛО ТРАГЕДИИ
Первые годы нового, XVII столетия принесли России неслыханные стихийные бедствия. Два года подряд крестьяне не собирали урожаи на всей территории страны. Летом холодные ливни не прекращались ни днем ни ночью. Разверзлись хляби небесные, писали современники, и земля была залита водой, как при потопе. Бедствие довершили лютые морозы и снегопады. Недозрелую рожь пришлось откапывать из-под снежных сугробов. На другой год зяблые семена дали редкие всходы. Но и их погубили заморозки, грянувшие среди весны. Запасы хлеба иссякли, и начался страшный голод. Чтобы утолить муки, люди ели траву, лебеду, липовую кору. Смерть косила народ повсюду. В одной Москве умерло более 120 тысяч человек. Большинство их составляли неимущие москвичи, и в особенности беженцы, искавшие спасения в столице.
Беда дала выход давно зревшему в низах недовольству. Голодные холопы, которым господа отказывали в пропитании, составляли вооруженные отряды и разбивали обозы на дорогах. К ним присоединялись другие обездоленные и неимущие люди. Осенью 1603 г. правительственные войска разгромили большой отряд повстанцев, действовавший в окрестностях столицы. Их предводитель Хлопко был взят в плен и повешен. Движение Хлопка послужило прологом к гражданской войне в России. Повстанцы не сумели сформулировать лозунги, которые бы объединили всех недовольных, и не выдвинули из своей среды вождей общенационального масштаба. Положение переменилось, когда на исторической арене появился первый самозванец. Идея доброго царя-избавителя оказалась близка и понятна народу, подверженному всем предрассудкам своего времени. Лжедмитрий I, назвавшись сыном Ивана Грозного, объявил, что чудом спасся от лихих бояр. Он обещал благоденствие, и народ поверил его обещаниям.
Самозванец объявился в пределах Литвы в 1602 г. Прослышав о нем, московские власти нарядили следствие и вскоре установили, что под личиной царевича скрывается беглый монах Чудова монастыря (Чудов монастырь (Алексеевский, Архангело-Михайловский) основан в 1365 г. в Кремле митрополитом Алексеем, инициатором строительства первых белокаменных стен Кремля. Назван от церкви Чуда архистратига Михаила. В 1744-1833 гг. здесь находилась Московская духовная консистория. Постройки Чудова, так же как и соседнего Вознесенского монастыря, разобраны в 30-х гг., на их месте возведено здание школы красных командиров им. ВЦИК (ныне здание Президиума Верховного Совета СССР, архитектор И. Рерберг).) Гришка Отрепьев. В Москве находились мать чернеца, его дед и родной дядя. Ничто не мешало следователям восстановить историю жизни молодого монаха. Гришка, в миру Юрий, родился около 1582 г. в семье стрелецкого сотника. Он рано остался «сиротой». В пьяной драке отца его зарезали в Немецкой слободе. Юрка был не без способностей. На что другие тратили полжизни, то он усваивал шутя. У сироты не было шансов преуспеть на государевой службе, и он поступил на двор к боярам Романовым. В 1600 г. Борис Годунов тяжело заболел. Все ждали его смерти. Романовы попытались использовать ситуацию, чтобы захватить трон. Однако Годунов остался жив и жестоко расправился с заговорщиками. Боярин Федор Романов - главный претендент на корону - был пострижен в монахи под именем Филарета и заточен в монастырь.
Отрепьеву грозила пытка и виселица. Спасаясь, он бежал в провинцию и постригся в монахи. Жизнь в глуши пришлась ему не по вкусу, и Гришка вскоре вернулся в Москву, в кремлевский Чудов монастырь. Ему понадобился год, чтобы сделать карьеру на духовном поприще. Его заметил и взял к себе в келью архимандрит. А затем смиренный чернец Григорий оказался на дворе у патриарха Иова и по его поручению взялся за сочинение канонов святым.
Духовная карьера не удовлетворяла юного честолюбца, и в начале 1602 г. он вместе с двумя другими монахами, Варлаамом и Мисаилом, сбежал за рубеж в Литву. После гибели самозванца Варлаам подробно описал его «исход» в Литву. «Извет» Варлаама следует сравнить с рассказом самозванца, старательно записанным в 1603 г. Адамом Вишневецким. Самозванец поведал покровителю наивную сказку о том, как его подменили в постельке в угличском дворце и даже мать не заметила того, что зарезан подменный младенец. В остальном самозванец рассказал историю, как две капли воды напоминавшую историю Отрепьева. Воспитывался он в дворянской семье, потом надел монашеский куколь.
Варлаам весьма точно описал путь, проделанный им с Отрепьевым в Литве. Маршрут напоминает изломанную линию: Печерский монастырь, Острог, Гоща, Брачин. В беседе с Вишневецким самозванец назвал те же самые пункты. Так он невольно выдал себя. Вишневецкий ничего не знал об «Извете» Варлаама, а Варлаам не догадывался о записях Вишневецкого. Сопоставление этих двух источников независимого происхождения полностью обличает самозванство Отрепьева. На строго очерченном отрезке пути от Киева до Брачина произошла метаморфоза - превращение бродячего монаха Григория в царевича Дмитрия. Множество строго установленных фактов подтверждают вывод о пребывании Григория-Дмитрия во всех указанных пунктах. К примеру, в Остроге владелец замка радушно принял трех бродячих монахов и даже подарил им богослужебную книгу, напечатанную в его собственной типографии. Дарственная надпись на книге гласила, что 14 августа 1602 г. «эту книгу дал нам Григорию с братьею с Варлаамом да Мисаилом... пресветлый князь Острожский». Неизвестная рука приписала под словом «Григорию» пояснение - «царевичу Московскому».
В Литве самозванца признали далеко не сразу. Православные монахи Киево-Печерского монастыря выгнали его в шею, едва он заикнулся о своем царственном происхождении. Так же поступил и православный магнат Острожский. Неудачи могли обескуражить кого угодно, но только не Отрепьева. В конце концов он нашел покровителей в лице погрязшего в долгах вельможи Юрия Мнишека и короля Сигизмунда III.
После поражения в Ливонской войне Русское государство искало мира с соседями. Речь Посполитая нуждалась в мире не меньше России. В 1600 г. они заключили двадцатилетнее перемирие. Договор создал благоприятные условия для сближения русского и польского народов. Сторонником мирных отношений с Россией был знаменитый гетман Ян Замойский, пользовавшийся огромным авторитетом в Польше. Однако Сигизмунд III и его советники решили использовать самозванца для осуществления планов экспансии на восток. Король заключил с самозванцем тайный договор. По этому договору Лжедмитрий I обязался отдать Сигизмунду III Чернигово-Северскую землю. Семье Мнишеков он пообещал Новгород и Псков. Чтобы получить помощь из Ватикана, самозванец тайно перешел в католическую веру.
Король готов был очертя голову ринуться в военную авантюру. Он предложил Замойскому возглавить поход коронной армии на восток. Но тот категорически отверг его предложение. Воинственные замыслы не встретили поддержки в польском обществе. Коронная армия не участвовала в авантюре Лжедмитрия I.
Воспользовавшись помощью Сигизмунда III, а также Мнишека и других магнатов, самозванец навербовал до двух тысяч наемников. Примерно столько же было у него и казаков.
Оказавшись в России, наемное войско Лжедмитрия I разбежалось при первом же крупном поражении. Лишь поддержка вольных казаков да восставшего населения Северщины спасла царька от неминуемого поражения.
Правительство жестоко наказывало тех, кто помогал самозванцу. Комарицкая волость, признавшая Лжедмитрия, подверглась дикому погрому. Но чем больше Борис лил кровь своих подданных, тем больше шатался его трон. Судьба его династии решилась под стенами крохотной крепости Кромы. Царские войска начали осаду городка еще при жизни Годунова. Вскоре после кончины Бориса кучка заговорщиков подняла восстание в армии.
Оставшись без армии, царь Федор Годунов не смог удержаться на троне. 1 июня 1605 г. в Москве произошло восстание. Народ разгромил дворец. Федор Годунов был взят под стражу. Под давлением восставших Боярская дума принуждена была выразить покорность самозванцу и открыла перед ним ворота Кремля. Лжедмитрий I велел тайно умертвить Федора Годунова и его мать и лишь после этого явился в столицу.
Лжедмитрий пришел к власти на гребне народных движений. Но он не был народным вождем. Правление Отрепьева не принесло народу перемен к лучшему. Подати оставались такими же обременительными, как и прежде. Тихий Дон на время успокоился, но замутились Терек и Волга. Обманутые в своих надеждах казаки и беглый люд объявили молодого казака Илейку из Мурома царевичем Петром, сыном Федора Ивановича, и двинулись с ним на Москву добывать правду. В Поволжье под знамена Петра собралось несколько тысяч восставших. В стране занималась заря нового возмущения.
Лжедмитрий не жалел казны, чтобы привлечь на свою сторону знать и служилых людей. Он понимал, что сможет удержаться на троне только при поддержке дворян. По приказу самозванца дьяки роздали служилым людям всю наличность - до двух миллионов рублей. Истощив казну, власти стали изымать денежные средства у церкви, чем вызвали негодование духовенства.
Отрепьев был редким лицедеем. Любая личина была ему впору. В Литве он играл роль царственного изгнанника, в Москве - государственного мужа и императора. Иезуитам он представился поборником западной культуры, среди наемников слыл удальцом.
Беглый чернец не принадлежал к числу таинственных авантюристов, унесших в могилу тайну своего происхождения. Слишком многим в Москве была знакома его характерная внешность. Бывший монах казался маленьким уродцем. Приземистый, гораздо ниже среднего роста, он был непропорционально широк в плечах, почти без талии, с короткой бычьей шеей. Руки его имели неодинаковую длину. В чертах лица сквозили грубость и сила. Облик самозванца вовсе лишен был царственного величия. Признаком мужества люди XVI века почитали бороду. Лжедмитрий был вроде скопца. На его круглом бабьем лице не росли ни борода, ни усы. Зато его украшали огромные бородавки. Угрюмый, тяжелый взгляд маленьких глаз дополнял гнетущее впечатление.
Низвергнув Годунова, самозванец исчерпал свою роль. Он стал ненужным для русского боярства, которое не желало терпеть безродного проходимца на троне. Духовенство поддерживало тайную боярскую агитацию. Столкнувшись с оппозицией, Лжедмитрий вспомнил об оставленной в Польше невесте Марине Мнишек. Нареченному тестю Юрию Мнишеку он велел навербовать наемное войско - лучшую опору против заговорщиков - и привести его в Москву. Прибытие иноземных наемников окончательно осложнило обстановку в столице. Насилия «рыцарства» вызвали брожение. В народе открыто говорили, что царь - «поганый», некрещеный иноземец, вступивший в брак «с языческой девкой».
17 мая 1606 г. бояре Шуйские и Голицыны при поддержке 200 вооруженных дворян произвели дворцовый переворот. Вспыхнувшее в столице восстание помешало наемному воинству выручить попавшего в беду самозванца. Лжедмитрий был убит заговорщиками. Трон перешел к боярскому царю князю Василию Шуйскому. Но власть его оказалась непрочной. От нового царя никто не ждал добра. Глухо волновалась столица. Главным очагом брожения вновь стала южная окраина. Почин взяли на себя жители Путивля. Их немедленно поддержали вольные казаки с Дона, Волги и Днепра.
Движение приобрело новый размах с тех пор, как служилый человек Истома Пашков разгромил войска Шуйского под Ельцом, а вскоре после того с Украины в Путивль прибыл атаман Иван Исаевич Болотников с отрядом казаков.
Пашков и Болотников двинулись к Москве с разных сторон. Пашков шел через Рязанщину, где к нему присоединился Прокопий Ляпунов с отрядом дворян. Болотников двинулся на север через Комарицкую волость. Неподалеку от Москвы Пашков разгромил многочисленную рать царя Василия, после чего остановился лагерем в окрестностях столицы. Болотников привел на помощь к восставшим сермяжную рать.
Война была профессией дворян. Неудивительно, что они одерживали верх над болотниковцами. Но моральный перевес был на стороне восставших. Отвага и воинская доблесть вождя народного восстания произвели на современников глубокое впечатление. Болотникова называли рыцарем и удальцом, человеком, сведущим в военном деле. Будучи принужден отступить с поля боя, он не опускал рук, но действовал с удесятеренной энергией: приводил в порядок свое расстроенное войско, формировал новые отряды из казаков, горожан, крестьян и холопов, прибывавших к нему со всех сторон, внушал им веру в победу и вновь вел в бой.
Сила Болотникова состояла в том, что он опирался на восставший народ. Повстанцы смутно представляли себе Россию будущего. Вера в доброго царя Дмитрия, погубленного боярами, была иллюзией. Но восставшие хорошо знали, кто был их главным врагом. По пути к столице болотниковцы громили дворянские гнезда, делили имущество, а помещиков беспощадно истребляли.
Когда Болотников прибыл в окрестности Москвы, численность повстанческой армии возросла до 20 тысяч бойцов. Истома Пашков и Прокопий Ляпунов принуждены были сдать командование тому, кого поддержал вооруженный народ. Выдающийся вождь дворян Ляпунов вскоре же понял, чем грозит победа низов его собственному сословию.
Иван Исаевич Болотников
В разгар решающих боев под Москвой сначала Ляпунов, а затем Пашков перешли на сторону правительственных войск, повернув оружие против своих. Болотников бежал в Калугу. Движение получило новый толчок после того, как в Тулу из Путивля прибыл самозваный царевич Петр с казаками, беглыми холопами и крестьянами. Болотников поспешил на соединение с царевичем в Тулу.
В мае 1607 г. Шуйский, собрав огромную рать, направился к Туле и после четырехмесячной осады принудил повстанцев к сдаче. Царь Василий поклялся, что не причинит вреда пленным. Однако многие из повстанцев были удержаны в его лагере, а затем разосланы в заточение по городам. Царевича Петра увезли в Москву и там казнили, а Болотникова отправили в ссылку в Каргополь. В пути дворяне грозили пленнику тем, что закуют его в цепи и затравят. Народный вождь гордо отвечал: «Я скоро вас самих буду заковывать и в медвежью шкуру зашивать». Дух Болотникова не был сломлен.
Царю Болотников внушал страх даже в заточении. В итоге власти приказали сначала ослепить его, а несколько позже «посадить в воду». Так закончил свою жизнь самый выдающийся из вождей первой Крестьянской войны.
Падение Тулы не привело к прекращению гражданской войны в стране. Северская земля упорно отказывалась признать власть царя Василия Шуйского. Восставшее население Северщины верило, что истинный царь скрывается в Польше, и более года ждало его «исхода». Путивль, Стародуб и другие города не раз посылали за кордон людей на поиски Дмитрия. Нужен был царь, и он явился.
В мае 1607 г. жители Стародуба могли видеть на улице трех пришельцев. Тот, кто был одет побогаче, именовал себя Андреем Нагим, родственником московского государя. Его сопровождали двое русских людей - некий Григорий Кашинец и Алешка Рукин, московский подьячий. Прибывшие сообщили стародубцам захватывающую новость. Они будто бы пришли с рубежа от самого Дмитрия, и государя следует ждать со дня на день. Время шло, а обещанный царь все не появлялся. Из осажденной Тулы Болотников прислал в Стародуб расторопного казачьего атамана Ивана Заруцкого. Скоро повстанцам надоело ждать, и они взяли к пытке Алешку Рукина. На пытке подьячий повинился в обмане и объявил о том, что истинный царь давно уже находится в Стародубе и, опасаясь происков своих врагов, именует себя Нагим. Пьеса была разыграна как по нотам, и голоса сомневавшихся потонули в общем энтузиазме. 12 июня Стародуб присягнул на верность Лжедмитрию II.
Со всех сторон под знаменами самозванца стали собираться стрельцы, казаки, посадский люд. Повстанцы искали помощь за кордоном. На их призывы откликнулись белорусы и украинцы. В Белоруссии пан Меховецкий успел навербовать в «царское» войско несколько тысяч человек. Большой отряд запорожских казаков присоединился к Лжедмитрию II уже после выступления его в поход поблизости от Карачева. Города, к которым подходило войско, приветствовали долгожданного Дмитрия. Самозванец повсюду раструбил о том, что идет на выручку Болотникову к осажденной Туле. До Тулы было рукой подать. Передовые повстанческие отряды заняли Епифань на ближних подступах к осажденной крепости. Но гарнизон Тулы, оказавшись в отчаянном положении, не смог дождаться подкреплений. Заняв Тулу, царь Василий без промедления отпраздновал окончание военной кампании и распустил уставшее войско по домам. Он недооценивал стойкость восставших. Царские воеводы ничего не могли поделать с Калугой, которую оборонял крупный отряд болотниковцев. Шуйский решил довершить разгром повстанцев руками повстанцев. Он велел выпустить из тюрем и вооружить казаков, взятых в плен под стенами Москвы. Командовать ими царь поручил атаману Юрию Беззубцеву, одному из главных сподвижников Болотникова. Беззубцев должен был не мешкая идти к Калуге и склонить гарнизон крепости к сдаче. Шуйский не мог быть спокоен, пока болотни-ковцы удерживали в своих руках Калугу. Но он слишком плохо рассчитал свои действия. Едва лишь приставы привели четырехтысячный казачий отряд под Калугу, в осадном лагере возникла смута. Бояре не могли добиться повиновения от вчерашних повстанцев. Дело дошло до вооруженных стычек между казаками и дворянами. Потеряв голову, воеводы бежали из осадного лагеря в Москву, бросив всю артиллерию, запасы ядер и пороха. Казаки передали захваченную амуницию защитникам Калуги, а сами ушли на запад на соединение с Дмитрием.
В трудный час неудач самозванец показал себя человеком малодушным, ничтожным. Весть о падении Тулы привела его к убеждению, что все пропало и надо поскорее уносить ноги из России. Из Волхова самозванец бежал к Путивлю. Отступление привело к быстрому распаду армии. Запорожские казаки ушли за кордон. В своем паническом бегстве Лжедмитрий II достиг Кома-рицкой волости, но тут его задержали «союзные» войска, прибывшие из-за рубежа.
На большой дороге в Комарицкой волости Лжедмитрий II встретил пана Тышкевича, а затем пана Валявского, набравших на «царскую службу» 1800 человек пехоты и конницы. Вскоре к самозванцу вернулись ушедшие было казаки. Ободренный царек вторично напал на Брянск, потерпел неудачу и отступил на зимовку в Орел. Правительство Шуйского не смогло выделить достаточных сил для разгрома «стародубского вора». В Москве не оценили своевременно угрозы, исходившей от нового самозванца.
В течение зимы силы Лжедмитрия II значительно возросли. Толпами и поодиночке к нему со всех концов страны пробирались повстанцы из разбитых армий Болотникова. Волны крестьянской войны, отхлынув от центра, вновь затопили юго-западные окраины государства. Местные служилые люди, помещики, поначалу поддерживавшие «вора», скоро уразумели, куда дует ветер: наспех пристроив семьи, тайком пробирались к царю Василию. Вскоре в Москве собралось более тысячи дворян из северских городов. Чтобы покончить с дворянской изменой, самозванец пустил в ход меры, подсказанные ему болотниковцами. Он объявил о конфискации поместий у дворян, бежавших в Москву, и обратился с особым воззванием к холопам и крепостным «изменников-дворян». Пусть они идут к истинному Дмитрию, пусть они присягнут на верность ему и служат с оружием в руках, тогда, вещал самозванец, он пожалует им поместья их господ, а если в поместьях остались помещицы или их дочки, холопы могут жениться на них.
Призывы Лжедмитрия II возымели действие. В селах «рабы» стали чинить насилие над ненавистными дворянами, побивали и гнали их приказчиков, делили имущество. Дьяки самозванца выдали грамоты на владение конфискованными поместьями некоторым рыльским и курским крестьянам.
Крестьянская война находила отклик в народных низах на русских, украинских и белорусских землях. Многие белорусские мужики и мещане отправились в Стародуб с войском Меховецкого. Шляхта отзывалась о них с величайшим презрением. Под стать белорусам были и запорожцы с Украины.
Некоторое время казалось, что предстоит новый взрыв крестьянской войны. На самом деле ничего подобного не произошло. Перерождение началось в тот момент, когда руководителем движения стал самозванец с царским титулом и когда в его лагере появились отряды польской шляхты и русских дворян.
Никто не знал, кем был новый самозванец. Правительство Шуйского именовало его «стародубским вором». Люди, принадлежавшие к окружению Лжедмитрия II, считали, что по происхождению своему он был «московитом», но долго жил в Белоруссии. Самозванец умел читать и писать по-русски и по-польски. Современников поражала его редкая осведомленность в делах Лжедмитрия I. Иезуиты объясняли ее тем, что он служил писцом при особе первого самозванца, а после его гибели бежал в Литву. По словам иезуитов, писца звали Богданом и в его жилах текла иудейская кровь. Русские власти со временем официально подтвердили версию о еврейском происхождении Лжедмитрия II. Любопытные подробности сообщили о «воре» его советники. Князь Дмитрий Мосальский под пыткой показал: «...который де вор называется царем Дмитрием, и тот де вор с Москвы с Арбату от Знамения Пречистыя из-за конюшен попов сын Митка, а отпущал де его с Москвы князь Василей Мосальской за пят ден до растригина убийства». Мосальские принадлежали к ближайшему окружению нового самозванца. Но им не довелось наблюдать начало его карьеры. Советники подозревали, что, подобно чернецу Григорию, новый самозванец происходил из духовного чина. Московские летописцы придерживались того же мнения. Они называли вора поповским сыном на том основании, что он «круг церковной весь знал». Самое удачное следствие о самозванце произвел безвестный белорусский священник, живший в окрестностях Могилева и наблюдавший его первые шаги. Вкратце его рассказ сводился к следующему: «Дмитрий» наперед учил грамоте детей в доме у попа в Шклове, затем перешел под Могилев в село к попу Федору. И летом и зимой учитель носил одну и ту же баранью шапку и плохонький потрепанный кожушок. Чтобы заработать на жизнь, он ходил к Никольскому попу в Могилев и за грошовую плату колол ему дрова и носил воду. Шкловский грамотей не отличался благонравием. Однажды поп Федор застал его со своей женой. В бешенстве священник высек учителя розгами и выгнал его вон из своего дома.
Учитель дошел до крайней нужды. Ему пришлось ночевать под забором на могилевских улицах. Там его и заприметили несколько предприимчивых шляхтичей, прежде служивших Лжедмитрию I. Пан Зертинский высказал мысль, что мелкорослый бродяга может сойти за убитого московского царя. Пан Меховецкий подхватил эту мысль и перевел дело на практическую почву. В душе грамотея боролись трусость и угодливость. Участь первого самозванца пугала его, и он бежал из Могилева в Пропойск. Там его вскоре обнаружили и посадили под стражу. Могилевские покровители вызволили его из тюрьмы, и на этот раз бродяга оказался более сговорчивым. Слуги пропойского коменданта проводили новоиспеченного царька до Поповой горы, откуда было рукой подать до московского рубежа. Перед тем как пустить самозванца гулять по свету, покровители постарались связать его обязательствами. «От своего царского пресветлого имени» Дмитрий дал обширную запись «пану Зертинскому и товарищам его».
Лжедмитрий II появился в пределах Речи Посполитой. Но в его подготовке польское правительство не участвовало. Поглощенный борьбой с мятежниками, король не желал умножать свои трудности.
Мятеж усилил элементы анархии в Речи Посполитой. Наемные солдаты, сражавшиеся в королевских войсках и в отрядах мятежных магнатов, остались без работы после окончания «рокоша». Они искали, кому бы продать оружие, а тем временем не прочь были пограбить население польских, литовских и белорусских деревень. Те из солдат, которые не получили полный расчет из казны, становились на постой в королевских имениях и опустошали их не хуже саранчи.
Когда на Руси объявился новый царек, падкие до грабежа наемники хлынули в русские пределы в надежде на щедрое вознаграждение. Пан Меховецкий набрал немало этих «доблестных» солдат на службу в «царское» войско. С тех пор как Лжедмитрия II признали многие русские города и его дело стало на твердую почву, повышенный интерес к самозванческой интриге стали проявлять некоторые влиятельные лица, некогда поддерживавшие Отрепьева.
Обедневший украинский магнат князь Роман Ружинский взял в долг деньги и нанял большой отряд гусар. Лжедмитрий II и его покровитель Меховецкий испытали неприятные минуты, когда узнали о появлении Ружинского в окрестностях Орла. Самозванец не желал принимать его к себе на службу. Но Ружинского это нисколько не интересовало. В апреле 1608 г. он прибыл в лагерь Лжедмитрия II и совершил там своего рода переворот. Войсковое собрание сместило Меховецкого и объявило его вне закона. Новым гетманом солдаты выкрикнули Ружинского. Собрание вызвало к себе самозванца и категорически потребовало выдачи противников нового гетмана. Когда Лжедмитрий II попытался перечить, поднялся страшный шум. Одни кричали ему в лицо: «Схватить его, негодяя!» Другие требовали немедленно предать его смерти.
Взбунтовавшееся наемное войско окружило двор Лжедмитрия II вооруженной стражей. Шкловский бродяга пытался заглушить страх водкой. Он пьянствовал всю ночь напролет. Тем временем его «конюший» Адам Вишневецкий хлопотал о примирении с Ружинским. Самозванцу пришлось испить чашу унижения до дна. Едва царек протрезвел, его немедленно повели в польское «коло» и там заставили принести извинение наемникам. Смена хозяев в Орловском лагере имела важные последствия. Болотниковцы, пользовавшиеся прежде большим влиянием в лагере самозванца, стали утрачивать одну позицию за другой. Следом за польскими магнатами и шляхтой в окружении Лжедмитрия II появились русские бояре. Движение быстро утрачивало социальный характер.
Весна близилась к концу, и армия самозванца возобновила наступление на Москву. Царь Василий послал навстречу «вору» брата Дмитрия с 30-тысячной ратью. Встреча произошла под Волховом. Двухдневное сражение закончилось поражением Шуйского. Князя Дмитрия погубила его собственная трусость. В разгар боя он приказал отвезти пушки в тыл. Его приказ повел к общему отступлению, а затем к паническому бегству. Отряды Лжедмитрия захватили множество пушек и большой обоз с провиантом.
Чтобы удержать при себе польские отряды, самозванец после битвы заключил с ними новое соглашение. Он обязался поделить с ними все сокровища, которые достанутся ему при вступлении на царский трон. Народ, приветствовавший нового, «истинного» Дмитрия, понятия не имел о договоре, заключенном за его спиной.
Царь Василий отозвал из полков брата Дмитрия и назначил вместо него племянника князя Михаила Скопина. Князь Михаил рассчитывал разгромить «вора» на ближних подступах к Москве. Но он не смог осуществить свой замысел. В его войске открылась измена. Несколько знатных князей составили заговор в пользу Лжедмитрия II. Скопин отступил в Москву и арестовал там заговорщиков.
В июне 1608 г. армия самозванца разбила лагерь в Тушине. Скопин расположился на Ходынке против Тушина. Царь Василий с двором занял позиции на Пресне. Появление польских отрядов в армии самозванца вызвало тревогу в Кремле. Русские власти развили лихорадочную деятельность, стремясь предотвратить военный конфликт с Речью Посполитой. Царь Василий поспешил закончить мирные переговоры с польскими послами и обещал им немедленно отпустить на родину Мнишеков и других поляков, задержанных в Москве после убийства Отрепьева. Послы в принципе согласились на то, чтобы немедленно отозвать из России все военные силы, сражавшиеся на стороне самозванца. На радостях Шуйский известил Ружинского о близком мире и пообещал заплатить его наемникам «заслуженные» у «вора» деньги, как только те покинут Тушинский лагерь.
Царь Василий оказался близоруким дипломатом. В течение двух недель его воеводы стояли на месте, не предпринимая никаких действий. В полках распространилась уверенность в том, что война вот-вот кончится. Гетман Ружинский использовал беспечность воевод и на рассвете 25 июня нанес внезапный удар войску Скопина. Царские полки в беспорядке отступили. Тушинцы пытались ворваться на их плечах в Москву, но были отброшены стрельцами. Ружинский намеревался отдать приказ об общем отходе. Но воеводы не решились преследовать его отступавшие отряды. Три дня спустя царские воеводы наголову разромили войско пана Лисовского, пытавшееся ворваться в столицу с юга.
Тщетно Лжедмитрий II домогался заключения «союзного» договора с королем и высказывал готовность идти на любые уступки. Наиболее дальновидные политики Польши решительно возражали против вмешательства во внутренние дела Русского государства. Сигизмунд III следовал их советам, ибо он не успел еще забыть о своей неудаче с Отрепьевым и не покончил с выступлением оппозиции внутри страны. Легкие победы Лжедмитрия II, однако, лишили его благоразумия. Король отдал приказ готовить войска для немедленного занятия русских крепостей Чернигова и Новгорода Северского. Завоевательные планы Сигизмунда III не встретили поддержки в польских правящих кругах. Коронный гетман Станислав Жолкевский указывал на неподготовленность королевской армии к большой войне. Сигизмунду пришлось отложить осуществление своих намерений. Но он выискивал повод, чтобы вмешаться в русские дела. С его ведома крупный литовский магнат Ян Петр Сапега набрал войско в несколько тысяч воинов и вторгся в пределы России.
В Москве царь Василий продиктовал польским послам условия мира. Послы, томившиеся в России в течение двух лет, подписали документ, чтобы получить разрешение вернуться на родину. Мирный договор оказался не более чем клочком бумаги. Вторжение Сапеги разом перечеркнуло его. Но Василий Шуйский упивался своей мнимой дипломатической победой и во исполнение договора освободил семью Мнишеков. По приезде из ярославской ссылки в Москву старый Мнишек дал клятву Шуйскому, что никогда не признает своим зятем нового самозванца, и обещал всячески содействовать прекращению войны. Но он лгал, лгал беззастенчиво. В секретных письмах старый интриган убеждал короля, что истинный царь Дмитрий спасся, и заклинал оказать ему вооруженную помощь. Мнишеки делали все, чтобы раздуть пожар новой войны.
Многие люди, хорошо знавшие Лжедмитрия I, спешили предостеречь Марину Мнишек, говоря, что тушинский царек вовсе не похож на ее мужа. Подобные предупреждения нисколько не смущали «московскую царицу». Через верных людей она уведомила «тушинского вора», что собирается приехать к нему в качестве законной жены.
Мнишеки дали слово, что покинут пределы Московии. Власти снарядили отряд, чтобы проводить их до рубежа. Почти месяц путешествовала Марина по глухим проселкам, прежде чем ее карета достигла границы. Все это время Мнишеки тайно сносились с самозванцем. Подле самой границы пан Юрий с дочерью по условному сигналу покинули расположение конвоя. В тот же миг тушинский отряд напал на конвойных и обратил их в бегство.
В начале сентября «царица» в сопровождении польских отрядов прибыла в окрестности Тушина. В пути один молодой польский дворянин из рыцарских побуждений пытался в последний раз предупредить Марину о ждавшем ее обмане. Он был немедленно выдан Лжедмитрию II и по его приказу посажен живым на кол посреди лагеря.
Самозванца тревожила близкая встреча с «женой», и он сказался больным. Вместо него к Мнишекам выехал Ружинский. Он увез Юрия Мнишека в Тушино, чтобы возможно скорее договориться с ним об условиях признания нового самозванца. Прожженный интриган и глазом не моргнул при виде обманщика, вовсе не похожего на Отрепьева. Он готов был стать гетманом нового царька и распорядителем всех его дел и доходов. Ружинский грубо покончил с его честолюбивыми мечтами. Он сразу указал царскому «тестю» его истинное место. Три дня гетманы и самозванец препирались между собой. Наконец они сумели столковаться. Старый Мнишек согласился отдать дочь безымянному проходимцу за круглую сумму. Сделка облечена была в форму жалованной грамоты. Лжедмитрий II обязался выплатить Мнишеку миллион злотых. Юрий пытался оградить честь дочери, а заодно и собственный кошелек. Лжедмитрий мог стать фактическим супругом Марины лишь после занятия трона, а соответственно и после выплаты денег. На другой день после завершения трудных переговоров самозванец тайком навестил Марину в лагере Яна Сапеги. Вульгарная внешность претендента произвела на Марину отталкивающее впечатление. Но ради короны она готова была на все. Не прошло и недели, как Марина торжественно въехала в Тушино и блестяще разыграла роль любящей жены, обретшей чудесно спасшегося супруга. Ее взор изображал нежность и восхищение, она лила слезы и клонилась к ногам проходимца.
Мнишек настаивал на точном исполнении пунктов заключенного им соглашения. Но Марина ослушалась отца. Палатка Лжедмитрия II стояла на виду у всего лагеря, и «супруга» понимала, что ее раздельная жизнь с мужем сразу вызовет нежелательные толки в лагере и разоблачит самозванство царька. К великому негодованию отца и братьев, Марина стала невенчанной сожительницей Лжедмитрия II. Обманутый в своих ожиданиях, Юрий Мнишек покинул лагерь. Прошло полгода, и Марине пришлось выдержать объяснение с братом, случайно встреченным ею. Юный Мнишек упрекал сестру в распутстве. Чтобы смягчить его гнев, «царица» не моргнув глазом заявила, будто один из ксендзов тайно обвенчал ее с новым супругом. Марина могла скрыть венчание от посторонних, но совершенно невероятно, чтобы церемония осталась тайной для отца и братьев, находившихся при ней в лагере. Собственный дворецкий Марины Мартин Стадницкий свидетельствовал, что его госпожа жила с самозванцем невенчанная, потому что жажда власти была у нее сильнее стыда и чести.
Комедия, разыгранная Лжедмитрием II и Мариной, не могла ввести в заблуждение дворян и наемников, хорошо знавших первого самозванца. Но она произвела впечатление на простой народ. Весть о встрече коронованной государыни с истинным Дмитрием разнеслась по всей стране.
Поражение армий Шуйского и осада Москвы привели к тому, что затухавшее пламя гражданской войны вспыхнуло с новой силой. В Пскове городская беднота свергла царскую администрацию и признала власть Лжедмитрия II. Его успехи с воодушевлением приветствовала Астрахань, ставшая очагом сопротивления Шуйскому с момента гибели Отрепьева. За оружие вновь взялись нерусские народности Поволжья. Отряды тушинцев не встретили сопротивления в замосковных городах. Власть Лжедмитрия II признали Переславль-Залесский и Ярославль, Кострома, Балахна и Вологда. При поддержке городских низов тушинские отряды заняли Ростов, Владимир, Суздаль, Муром и Арзамас. С разных концов страны в Тушино спешили отряды посадских людей, мужиков и казаков. Их волна неизбежно захлестнула бы собой подмосковный лагерь, если бы наемное воинство не диктовало тут своих законов.
Слухи о поразительных успехах самозванца облетели Литву и Польшу. Толпы искателей приключений и авантюристов спешили в стан воскресшего московского «царя» и пополняли его наемное войско. Опираясь на наемников, гетман Ружинский окончательно захватил власть в стане самозванца. Торжество чуждых инородных сил стало полным, когда на службу к самозванцу явился Ян Сапега с отборным войском. Гетман Ружинский поспешил заключить с ним полюбовную сделку. Кондотьеры, смертельно ненавидевшие друг друга, встретились на пиру и за чашей вина поклялись не мешать друг дургу. В знак дружбы они обменялись саблями и тут же разделили московские владения на сферы влияния. Ружинский сохранял власть в Тушине и южных городах. Сапега взялся добыть мечом Троице-Сергиев монастырь и завоевать земли к северу от Москвы.
Для жителей столицы настало трудное время.