Тема 5. Античный риторический идеал

Сравнительно-историческая риторика – научная дисциплина, изучающая формы речи («система фраз»), отражающие форму мыслей («систему взглядов») в различных культурах. Риторический идеал как основная категория сравнительно-исторической риторики. Понятие риторического идеала. Свойства риторического идеала: историческая изменчивость, культурспецифичность, социальная обусловленность. Существенные признаки риторического идеала: 1) отношения между участниками речевой ситуации (диалог / монолог по содержанию и форме), 2) интенция участников (агональность / гармонизация), 3) предмет речи и отношение участников к нему (релятивизм / онтологизм).

Античный риторический идеал. Классическая риторика софистов. «Бродячие учителя мудрости» как первые теоретики и практики красноречия. Социально-политические взгляды софистов и их отражение в риторической теории и практике. Разработка начал теории красноречия. Искусство ведения спора - новый этап развития эристики. Риторический идеал античности и речевое поведение софистов: риторика манипулирующая (монологическая), агональная (состязание, борьба), релятивистская (цель не истина, а победа); господство внешней формы над внутренним смыслом; «мнение» важнее «истины»; «удовольствие» важнее «добродетели». Игра на инстинктах толпы как средство риторики софистов, достижение власти и необходимых материальных благ - как цель софистической риторики.

Софи́сты (от др.-греч. «умелец, изобретатель, мудрец, знаток») — древнегреческие платные преподаватели красноречия, представители одноименного философского направления 2-ой пол. V — 1-й пол. IV вв. до н. э. В широком смысле термин «софист» служил для обозначения искусного или мудрого человека. Сегодня слово софистика несет несколько негативный оттенок. В классической или древней софистике выделяют: 1) старших софистов, их акме (высшая точка, вершина) приходилось на 2-ю пол. 5 в. до н. э. (наиболее известны Протагор Абдерский, Горгий из Леонтин, Гиппий из Элиды, Продик Кеосский, Антифонт, Критий Афинский); 2) младших софистов, их акме приходилось на 1-ю половину 4 в. до н.э. (наиболее известны Ликофрон, Алкидамат, Фрасимах).

СО­ФИ­СТИ­КА (от греч. sofisma — муд­рость, хит­ро­сть, улов­ка) — на­прав­ле­ние древ­не­гре­че­ской ин­тел­лек­ту­аль­ной мыс­ли. В цен­т­ре вни­ма­ния пред­ста­ви­те­лей С. — со­фи­стов (так на­зы­ва­е­мых “учи­те­лей муд­ро­сти”) на­хо­ди­лись про­бле­мы те­о­рии и прак­ти­ки крас­но­ре­чия, ис­кус­ст­ва ар­гу­мен­та­ции, ве­де­ния спо­ра, а так­же раз­лич­ные ас­пек­ты эти­ки, по­ли­ти­ки и те­о­рии по­зна­ния. С. — это ис­кус­ст­во все­воз­мож­ных уло­вок, ори­ен­та­ция на по­бе­ду в спо­ре лю­бой це­ной, пусть да­же и пу­тем об­ма­на, на­ру­ше­ния тре­бо­ва­ний ло­ги­ки, пред­на­ме­рен­но­го за­пу­ты­ва­ния оп­по­нен­та и т. д.

С. обыч­но оце­ни­ва­ют как аб­со­лют­ное зло. Это мно­го­ве­ко­вая об­ще­при­ня­тая точ­ка зре­ния. Пла­тон оп­ре­де­лял С. так: “Этим име­нем обоз­на­ча­ет­ся ос­но­ван­ное на мне­нии ли­це­мер­ное под­ра­жа­ние ис­кус­ст­ву, за­пу­ты­ва­ю­ще­му дру­го­го в про­ти­во­ре­чи­ях” (Пла­тон. Со­фист). По мне­нию Ари­сто­те­ля, улов­ки со­фи­стов — это “ис­кус­ст­во на­жи­вы с по­мощью мни­мой муд­ро­сти, а по­то­му со­фи­сты стре­мят­ся к мни­мым до­ка­за­тель­ст­вам” (Ари­сто­тель. О со­фи­сти­че­ских оп­ро­вер­же­ни­ях). Г.Х. Лих­тен­берг под­чер­ки­вал: “Че­ло­век ста­но­вит­ся со­фи­стом и при­бе­га­ет к ухищ­ре­ни­ям там, где ему недо­ста­ет зна­ний”. В. Гю­го оха­рак­те­ри­зо­вал С. в еще бо­лее рез­ких вы­ра­же­ни­ях: “Со­фист — фаль­си­фи­ка­тор: в слу­чае нуж­ды он на­си­лу­ет здра­вый смысл. Оп­ре­де­лен­ная ло­ги­ка, чрез­вы­чай­но гиб­кая, бес­по­щад­ная и ис­кус­ная, всег­да го­то­ва к ус­лу­гам зла: она изо­щрен­ней­шим об­ра­зом по­би­ва­ет скры­тую в те­ни на­у­ку. ... Лож­ная на­у­ка — от­брос на­у­ки по­длин­ной, и ею поль­зу­ют­ся для то­го, что­бы гу­бить фи­ло­со­фов. Фи­ло­со­фы, со­зда­вая со­фи­стов, са­ми ро­ют се­бе яму. На по­ме­те пев­че­го дроз­да вы­ра­ста­ет оме­ла, вы­де­ля­ю­щая клей, при по­мо­щи ко­то­ро­го ло­вят дроз­дов” (В. Гю­го. Че­ло­век, ко­то­рый сме­ет­ся).

Ста­нов­ле­ние С. свя­за­но с осо­бен­но­стя­ми по­ли­ти­че­ской жиз­ни Афин. Ибо уме­ние убе­ди­тель­но го­во­рить оп­ре­деля­ло судь­бу че­ло­ве­ка. От­сю­да вни­ма­ние афи­нян к воз­мож­но­стям жи­во­го сло­ва. Пись­мен­ная речь счи­та­лась (по срав­не­нию с ус­т­ной) мер­т­вой и бес­по­лез­ной. И это за­ко­но­мер­но: все прин­ци­пи­аль­ные воп­ро­сы ре­ша­лись на­род­ным со­бра­ни­ем. А зна­чит, сте­пень вли­я­ния на умы и чув­ст­ва граж­дан во мно­гом за­ви­се­ла от ис­кус­ст­ва крас­но­ре­чия. Был и дру­гой сти­му­ли­ру­ю­щий фак­тор. В ос­но­ве афин­ско­го су­до­про­из­вод­ст­ва то­же ле­жа­ла со­стя­за­тель­ность: и об­ви­ни­тель, и за­щи­ща­ю­щий­ся про­из­но­си­ли ре­чи, ста­ра­ясь убе­дить су­дей (чис­ло ко­то­рых со­став­ля­ло не­сколь­ко сот!) в своей пра­во­те. Мож­но счи­тать, та­ким об­ра­зом, что су­ще­ст­во­вал сво­е­го ро­да “со­ци­аль­ный за­каз” на уме­ние кра­си­во и убе­ди­тель­но го­во­рить, а так­же на учи­те­лей по­добно­го ис­кус­ст­ва и со­ста­ви­те­лей пуб­лич­ных ре­чей, “умель­цев”, ко­то­рые смо­гут при­ду­мать ста­вя­щие в ту­пик улов­ки, вы­ста­вить про­тив­ни­ка в смеш­ном или глу­пом ви­де.

Ре­аль­но рас­цвет С. — это не­сколь­ко де­ся­ти­ле­тий на сты­ке V—IV вв. до на­шей эры, крат­ко­вре­мен­ный взлет мыс­ли, ког­да со­фи­сты дей­ст­ви­тель­но раз­ра­ба­ты­ва­ли идеи, свя­зан­ные с ис­кус­ст­вом спо­ра и уме­ни­ем убеж­дать с по­мощью ора­тор­ско­го ис­кус­ст­ва. Этот пе­ри­од сов­па­да­ет с “зо­ло­тым ве­ком” афин­ской де­мок­ра­тии — эпо­хой Пе­рик­ла.

У ис­то­ков С. сто­яли два ве­ли­ких мыс­ли­те­ля (за­слу­ги ко­то­рых ис­то­рия так и не оце­ни­ла дол­ж­ным об­ра­зом) — это Про­та­гор и Гор­гий. Про­та­гор из Аб­дер (ок. 481 — ок. 411 до н. э), ко­то­ро­го на­зы­ва­ли “от­цом” С., был близ­ким дру­гом Пе­рик­ла, на­пи­сал по его прось­бе за­ко­ны для но­вой ко­ло­нии — кле­ру­хии под на­зва­ни­ем Фу­рии, при­дал фи­ло­соф­скую “ог­ран­ку” изу­ми­тель­но­му по си­ле ин­тел­лек­ту мно­го­лет­ней под­ру­ги Пе­рик­ла — Ас­па­зии. И та­кая вза­и­мо­связь меж­ду вож­дем афин­ской де­мок­ра­тии и глав­ным со­фи­стом да­ле­ко не слу­чай­на: С. весь­ма слож­ное яв­ле­ние, но в це­лом она — ду­хов­ное де­ти­ще де­мок­ра­тии. В са­мом де­ле, со­фи­сты со­ри­ен­ти­ро­ва­ли граж­дан Афин на то, что лю­бой из них име­ет пра­во вы­ска­зы­вать свое мне­ние о де­лах го­су­дар­ст­ва, рас­суж­дать о по­ли­ти­ке и т. д. Имен­но в этом кон­тек­сте сле­ду­ет вос­п­ри­ни­мать зна­ме­ни­тый афо­ризм Про­та­го­ра: “Че­ло­век сам есть ме­ра всех ве­щей”. Его обыч­но ин­тер­п­ре­ти­ру­ют как апо­фе­оз субъ­ек­ти­виз­ма, а на са­мом де­ле смысл, в нем за­клю­чен­ный, со­вер­шен­но иной: че­ло­век мо­жет су­дить са­мо­сто­я­тель­но обо всем, в пер­вую оче­редь, ко­неч­но, о по­ли­ти­че­ских про­бле­мах.

Имя дру­го­го ве­ли­ко­го со­фи­ста Гор­гия ото­же­ст­в­ля­ет­ся в пер­вую оче­редь с ри­то­ри­кой. Воз­ник­но­ве­ние ри­то­ри­ки от­но­сит­ся к се­ре­ди­не V в. до н. э., ког­да на Си­ци­лии Ко­ракс и Ти­сий со­зда­ли свои ру­ко­вод­ст­ва по ри­то­ри­ке (пер­вые, о ко­то­рых име­ют­ся упо­ми­на­ния). Имен­но у них за­им­ст­во­вал эле­мен­ты бу­ду­щей те­о­рии крас­но­ре­чия Гор­гий Ле­он­тин­ский (ок. 480 — ок. 380 до н. э.), про­сла­вив­ший­ся в Афи­нах как зна­ме­ни­тый со­фист и ри­тор. Гор­гий раз­ра­бо­тал спе­ци­аль­ные сти­ли­сти­че­ские при­емы ук­ра­ше­ния ре­чи ора­то­ра — гор­ги­ан­ские фи­гу­ры.

Пред­ста­ви­те­ли С. при­об­ре­та­ют в Афи­нах ог­ром­ное вли­я­ние: “плат­ные учи­те­ля муд­ро­сти” (как их на­зы­ва­ли) пре­вра­ти­лись бук­валь­но в “чу­му”. Имен­но к это­му вре­ме­ни вос­хо­дят ши­ро­ко из­ве­ст­ные со­физ­мы, та­кие, как Ро­га­тый, По­кры­тый, Ты, отец со­ба­ки, Ты не че­ло­век и др. О ши­ро­чай­шем рас­про­ст­ра­не­нии софистов в Афи­нах сви­де­тель­ст­ву­ет факт, что Ари­сто­фан по­свя­тил раз­об­ла­че­нию их уло­вок спе­ци­аль­ную ко­ме­дию “Об­ла­ка”. Не­за­дач­ли­вый ге­рой ко­ме­дии Стреп­си­ад, что­бы из­ба­вить­ся от дол­гов, об­ра­ща­ет­ся к со­фи­стам, да­бы они на­у­чи­ли его сы­на прав­ду крив­дой обо­ра­чи­вать. Его сын Фи­дип­пид, прой­дя “школу” лжи­вых уло­вок, об­ра­ща­ет свое ис­кус­ст­во про­тив ро­ди­те­ля, послав­ше­го его к со­фи­стам, “обос­но­вы­вая” пра­во бить от­ца. “Фи­дип­пид: И до­ка­зать мо­гу, что сын от­ца ду­ба­сить впра­ве... И вот о чем те­бя спро­шу: ме­ня ди­тя­тей бил ты? Стреп­си­ад: Да, бил, но по люб­ви, до­бра те­бе же­лая. Фи­дип­пид: Что ж, я до­бра те­бе же­лать не впра­ве точ­но так же и бить те­бя, ког­да битье — люб­ви чи­с­тей­ший при­знак? И по­че­му твоя спи­на по­бо­ям не­по­вин­на, моя же — да, ведь ро­ди­лись сво­бод­ны­ми мы оба? Ре­вут ре­бя­та, а отец ре­веть не дол­жен? Так ли? Ты воз­ра­зишь, что это все — обя­зан­ность ма­лю­ток. Те­бе от­ве­чу я: “Ну что ж, ста­рик — вдвой­не ре­бе­нок. За­слу­жи­ва­ют ста­ри­ки двой­но­го нака­занья, ведь не­про­сти­тель­ны у по­жи­лых ошиб­ки” (Ари­сто­фан. Облака).

Со­фи­стам пы­та­лись про­ти­во­сто­ять са­мые круп­ные фи­ло­со­фы. До­ста­точ­но на­пом­нить о по­сто­ян­ных дис­пу­тах, ко­то­рые вел с ни­ми Со­крат. От­нюдь не слу­чай­но Пла­тон в сво­их ди­а­ло­гах вы­вел мно­гих со­фи­стов (ди­а­ло­ги “Про­та­гор”, “Гор­гий”, “Гип­пий боль­ший”, “Гип­пий мень­ший”, “Со­фист” и це­лый ряд дру­гих), где он изо­бра­зил со­фи­стов в ка­че­ст­ве от­ри­ца­тель­ных пер­со­на­жей, и эта оцен­ка за­кре­пи­лась в ми­ро­вой куль­ту­ре, но оп­ро­вер­г­нуть ору­жи­ем кри­ти­ки улов­ки со­фи­стов Пла­то­ну так и не уда­лось.

Эту за­да­чу раз­ре­шил толь­ко Ари­сто­тель. Со­зда­ние ло­ги­ки мыс­ли­лось им имен­но как раз­ра­бот­ка ме­то­дов оп­ро­вер­же­ния со­фи­сти­че­ских до­во­дов. Как под­чер­ки­вал сам Ари­сто­тель, он со­здал свою ло­ги­че­скую си­с­те­му для то­го, что­бы дать “че­с­т­ным граж­да­нам ору­жие про­тив со­фи­стов”, раз­об­ла­чить их при­емы и улов­ки. Имен­но ло­ги­че­ский ана­лиз обы­ден­но­го раз­го­вор­но­го язы­ка — та ос­но­ва, на ко­то­рой со­зда­ва­лось ло­ги­че­ское уче­ние Ари­сто­те­ля. В ра­бо­те “О со­фи­сти­че­ских оп­ро­вер­же­ни­ях” он об­сто­я­тель­но рас­смот­рел из­люб­лен­ные при­емы со­фи­стов: ис­поль­зо­ва­ние слов, име­ю­щих раз­лич­ный смысл; сме­ще­ние мно­гих воп­ро­сов в один; под­ме­ну те­зи­са; пред­вос­хи­ще­ние ос­но­ва­ния; сме­ше­ние аб­со­лют­но­го и от­но­си­тель­но­го и т. д., тем са­мым со­здал “тех­но­ло­гию” борь­бы с С.

Итак, не­об­хо­ди­мо при­знать, что у пред­ста­ви­те­лей С. есть без­ус­лов­ные за­слу­ги пе­ред на­у­кой: имен­но они сво­и­ми улов­ка­ми вы­ну­ди­ли древ­не­гре­че­ских мыс­ли­те­лей об­ра­тить­ся к тща­тель­ной раз­ра­бот­ке те­о­рии ар­гу­мен­та­ции и ло­ги­ки в це­лом. Они под­ня­ли ис­кус­ст­во спо­ра на ка­че­ст­вен­но но­вый уро­вень. Со­глас­но Ди­о­ге­ну Ла­эр­т­ско­му, Про­та­гор “пер­вый стал поль­зо­вать­ся в спо­рах до­во­да­ми”, “стал ус­т­ра­и­вать со­стя­за­ния в спо­ре и при­ду­мал улов­ки для тя­жу­щих­ся; о мыс­ли он не за­бо­тил­ся, спо­рил о сло­вах” (Ди­о­ген Ла­эр­т­ский. О жиз­ни, уче­ни­ях и из­ре­че­ни­ях зна­ме­ни­тых фи­ло­со­фов). Имен­но Про­та­гор со­здал фи­ло­соф­ский ди­а­лог, впос­лед­ст­вии его ста­ли на­зы­вать “со­кра­тов­ским” или “пла­то­нов­ским” — эти мыс­ли­те­ли при­да­ли фи­ло­соф­ско­му ди­а­ло­гу осо­бый блеск, но пер­вым-то все-та­ки был Про­та­гор! По­э­то­му-то не­ко­то­рые ис­с­ле­до­ва­те­ли впол­не обос­но­ван­но счи­та­ют, что в тру­дах со­фи­стов, и в пер­вую оче­редь Про­та­го­ра, на­хо­дят­ся ис­то­ки трех на­прав­ле­ний на­уч­ной мыс­ли: лин­г­ви­сти­ки, ло­ги­ки и ри­то­ри­ки.

Се­год­ня при­хо­дит­ся при­знать, что идеи со­фи­стов в ис­то­рии на­у­ки не бы­ли оце­не­ны по до­сто­ин­ст­ву. И не слу­чай­но А.И. Гер­цен счел не­об­хо­ди­мым за­сту­пить­ся за “ок­ле­ве­тан­ных и не­по­ня­тых со­фи­стов”. По его мне­нию, со­фи­сты “вы­ра­зи­ли со­бою пе­ри­од юно­ше­ской са­мо­на­де­ян­но­сти и удаль­ст­ва”. Со­фист “опи­ра­ет­ся на од­но — свою мысль; это его копье, его щит”, ему при­над­ле­жит “без­ус­лов­ная власть от­ри­ца­ния”. А.И. Гер­цен пи­сал о со­фи­стах: “Что за ро­с­кошь в их ди­а­лек­ти­ке! что за бе­спо­щад­ность!.. Что за ма­с­тер­ское вла­де­ние мыс­лью и фор­маль­ной ло­ги­кой! Их бес­ко­неч­ные спо­ры — эти бес­кров­ные тур­ни­ры, где столь­ко же гра­ции, сколь­ко си­лы — бы­ли мо­ло­де­че­ским гар­це­ва­ни­ем на стро­гой аре­не фи­ло­со­фии; это уда­лая юность на­у­ки” (А. Гер­цен. Пись­ма об изу­че­нии при­ро­ды).

В пе­ри­од со II по IV в. н. э. воз­ни­ка­ет и бур­но раз­ви­ва­ет­ся так на­зы­ва­е­мая вто­рая С.

Со­вре­мен­ные ис­с­ле­до­ва­те­ли, в ча­с­т­но­сти А.А. Ивин, счи­та­ют не­до­ста­точ­ным рас­смат­ри­вать С. толь­ко как ис­кус­ст­во уло­вок. Со­физ­мы на­чи­на­ют рас­смат­ри­вать как осо­бую фор­му по­ста­нов­ки про­блем. А.А. Ивин под­чер­ки­ва­ет: “От­ли­чи­тель­ной осо­бен­но­стью со­физ­ма яв­ля­ет­ся его двой­ст­вен­ность, на­ли­чие, по­ми­мо внеш­не­го, еще и оп­ре­де­лен­но­го внут­рен­не­го со­дер­жа­ния. В этом он по­до­бен сим­во­лу и прит­че. По­до­бно прит­че, внеш­не со­физм го­во­рит о хо­ро­шо из­ве­ст­ных ве­щах. При этом рас­сказ обыч­но стро­ит­ся так, что­бы по­вер­х­ность не при­вле­ка­ла са­мо­сто­я­тель­но­го вни­ма­ния и тем или иным спо­со­бом — ча­ще все­го пу­тем про­ти­во­ре­чия здра­во­му смыс­лу — на­ме­ка­ла на иное, ле­жа­щее в глу­би­не со­дер­жа­ние. По­след­нее, как пра­ви­ло, не­яс­но и мно­го­знач­но. Оно со­дер­жит в не­раз­вер­ну­том ви­де, как бы в за­ро­ды­ше, про­бле­му, ко­то­рая чув­ст­ву­ет­ся, но не мо­жет быть сколь-ни­будь яс­но сфор­му­ли­ро­ва­на до тех пор, по­ка со­физм не по­ме­щен в до­ста­точ­но ши­ро­кий и глу­бо­кий кон­текст. Толь­ко в нем она об­на­ру­жи­ва­ет­ся в срав­ни­тель­но от­чет­ли­вой фор­ме. С из­ме­не­ни­ем кон­тек­ста и рас­смот­ре­ни­ем со­физ­ма под уг­лом зре­ния ино­го те­о­ре­ти­че­ско­го по­стро­е­ния обыч­но ока­зы­ва­ет­ся, что в том же со­физ­ме скры­та со­вер­шен­но иная про­бле­ма” (А. Ивин. Ло­ги­ка: Учеб­ное по­со­бие). Лит.: Ари­сто­тель. О со­фи­сти­че­ских оп­ро­вер­же­ни­ях // Ари­сто­тель. Соч. в 4-х тт. — М., 1978; — Т. 2; Гер­цен А.И. Пись­ма об изу­че­нии при­ро­ды. — М.; Л., 1946; Ди­о­ген Ла­эр­т­ский. О жиз­ни, уче­ни­ях и из­ре­че­ни­ях зна­ме­ни­тых фи­ло­со­фов. — М., 1979; Ивин А.А. Ло­ги­ка: Учеб­ное по­со­бие. М., 1997 (гла­ва 7. Со­физ­мы); Ивин А.А. Со­физ­мы как про­бле­мы // Воп­ро­сы фи­ло­со­фии. — 1984. — № 2; Крав­чук А. Пе­рикл и Ас­па­зия: Ис­то­ри­ко-ху­до­же­ст­вен­ная хро­ни­ка. — М., 1991 (часть седь­мая по­свя­ще­на Про­та­го­ру); Ксе­но­фонт. Вос­по­ми­на­ния о Со­кра­те. — М., 1993; Ло­сев А.Ф. Ис­то­рия ан­тич­ной эс­те­ти­ки: Со­фи­сты. Со­крат. Пла­тон. — М., 1994; Ни­ки­фо­ров А.Л., Па­нов М.И. Вве­де­ние в ло­ги­ку: По­со­бие для учи­те­ля и ро­ди­те­ля. — М., 1995 (раз­дел 2 те­мы 2. Ло­ги­ка, ри­то­ри­ка, со­фи­сти­ка); Па­нов М.И. Ри­то­ри­ка от ан­тич­но­сти до на­ших дней // Ан­то­ло­гия рус­ской ри­то­ри­ки. — М., 1997 (гла­ва 2. Как воз­ник­ла ри­то­ри­ка и ка­кую роль в ее ста­нов­ле­нии сыг­ра­ла со­фи­сти­ка?); Па­нов М.И Что та­кое со­физ­мы? В чем их опас­ность? Как их сле­ду­ет оп­ро­вер­гать? // Бу­зук Г.Л., Па­нов М.И. Ло­ги­ка в воп­ро­сах и от­ве­тах (Опыт по­пу­ляр­но­го учеб­но­го по­со­бия). — М., 1991; Пла­тон. Гор­гий // Пла­тон. Соч. в 3-х тт. — М., 1968. — Т. 1; Пла­тон. Про­та­гор // Там же. — М., 1970. — Т. 2; Пла­тон. Со­фист // Там же; Рас­сел Б. Ис­то­рия за­пад­ной фи­ло­со­фии. В 2-х тт. — Но­во­си­бирск, 1994 (гла­ва 9 ча­с­ти 1. Про­та­гор); Сло­варь ан­тич­но­сти. — М., 1993 (статьи: Гор­гий; Про­та­гор; Со­фи­сти­ка). М.И. Па­нов

ВТО­РАЯ СО­ФИ­СТИ­КА — те­че­ние в ан­тич­ной куль­ту­ре, воз­ник­шее в на­ча­ле II в. н. э. в Ма­лой Азии (Смир­на, Эфес) и раз­ви­вав­ше­е­ся до кон­ца IV в. Его ве­ду­щие пред­ста­ви­те­ли Лу­ки­ан из Са­мо­са­ты, Элий Ари­стид, Ди­он Хри­зо­стом, Ли­ба­ний уже не раз­ра­ба­ты­ва­ли соб­ст­вен­но про­бле­ма­ти­ку, свя­зан­ную с со­фи­сти­кой, а глав­ное вни­ма­ние уде­ля­ли со­вер­шен­ст­во­ва­нию и от­то­чен­но­сти ри­то­ри­че­ской тех­ни­ки. Пред­ста­ви­те­ли В. с. раз­ви­ва­ли тра­ди­ции ат­ти­киз­ма и ази­а­низ­ма в об­ла­сти ри­то­ри­ки. Ат­ти­кизм (от Ат­ти­ки) был ори­ен­ти­ро­ван на стро­гие ли­те­ра­тур­ные ка­но­ны и нор­мы для каж­до­го из трех ти­пов ора­тор­ской и по­э­ти­че­ской ре­чи, вос­хо­дя­щие к тра­ди­ци­ям вы­да­ю­щих­ся ора­то­ров Афин IV в. до н. э. Ази­а­низм — на­прав­ле­ние, воз­ник­шее в Ма­лой Азии и глав­ное вни­ма­ние уде­ляв­шее ув­ле­че­нию сти­ли­сти­че­ски­ми нов­ше­ст­ва­ми и фор­маль­ны­ми эф­фек­та­ми ис­кус­ст­ва сло­ва.

Пред­ста­ви­те­ли В. с. уде­ля­ли мно­го вре­ме­ни раз­ра­бот­ке клас­си­че­ско­го ри­то­ри­че­ско­го на­сле­дия, об­ра­ща­ясь к так на­зы­ва­е­мо­му ка­но­ну де­ся­ти ат­ти­че­ских ора­то­ров, стре­ми­лись воз­дей­ст­во­вать сво­и­ми ре­ча­ми (Элий Ари­стид, Ли­ба­ний) на рим­ских им­пе­ра­то­ров. Лит.: Аве­рин­цев С.С. Со­фи­сти­ка вто­рая // Ли­те­ра­тур­ный эн­цик­ло­пе­ди­че­ский сло­варь. — М., 1987; Бо­ру­хо­вич В.Г. Ора­тор­ское ис­кус­ст­во Древ­ней Гре­ции // Ора­то­ры Гре­ции. — М., 1985; Кур­ба­тов Г.Л. Ран­не­ви­зан­тий­ские пор­т­ре­ты. — Л., 1991 (гла­ва 2 по­свя­ще­на Ли­ба­нию); На­хов И.М. Лу­ки­ан из Самоса­ты // Лу­ки­ан из Са­мо­са­ты. Избр. про­за. — М., 1991; О воз­вы­шен­ном. — М., 1994. М.И. Па­нов

Софизмы и эристические уловки. Специфика логических приемов софизмов: 1) смешение понятий благодаря двусмысленности и «многосмысленности» (Аристотель), полисемия, омонимия, паронимия и т.п.; 2) подмена объемов содержания понятия; 3) неопределенность содержания понятия; 4) недостаточно выраженные предварительные условия о содержании понятия.

Эристические уловки как «более деликатное, но и более опасное оружие» (Ю. Рождественский): 1) уход от темы: многовопросие, вопросы «от дурака», подведение под противоречие, вопросы для изменения объема обсуждаемого понятия; 2) изменение отношения к теме: возражение наперед, ложное подозрение, категорическое несогласие, авторитарная позиция, переход на личности, «дамский аргумент» (нелогичный переход к другой теме), навязанное следствие, «просеивание фактов», конструирование подозрений, игра гиперболой и литотой, иронический повтор; 3) уничтожение позиции оратора: смена предмета обсуждения, табуирование на обсуждение темы, инсинуация, изменение оценки, ложное согласие и возмущение со сменой предмета обсуждения, переход на обвинение, затягивание или ускорение речи с добавлением нового и «запутывание» слушающего, ложное обвинение в отсутствии доказательств, ложное утверждение о невозможности продолжения спора, ложный перенос темы на себя, использование принципа «сам дурак».

Этически допустимые / недопустимые софизмы и уловки. Критика софистики Платоном («Софист» и «Эвтидем») и Аристотелем «о софистических опровержениях»).

ПРОТАГОР. «Человек есть мера всех вещей существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют» (другими словами: есть только то, что человек воспринимает своими органами чувств, и нет того, чего человек не воспринимает чувствами.), «Как мы чувствуем, так оно и есть на самом деле», «Все есть таким, каким оно кажется нам». Утверждает относительность нашего познания, элемент субъективности в нём. Его обучил философии Демокрит, который взял его в ученики, увидев как тот, будучи носильщиком, рационально укладывает поленья в вязанки. Основоположник софистического образа жизни (путешествия с лекциями, преподавание за высокие гонорары, пребывание в домах богатых людей, интересующихся культурой). По преданию, воспитанник персидских магов. Протагор был, вероятно, первым греком, который зарабатывал деньги в высшем образовании, и он был печально известен чрезвычайно высокими платами. Его обучение включало такие общие области как общественный разговор, критика поэзии, гражданства, и грамматика. Его обучающие методы, казалось, состояли, прежде всего, из лекций, включая образцовые торжественные речи, исследования стихов, обсуждения значений и правильное использование слов, и общие правила красноречия. Его аудитория состояла, главным образом, из богатых мужчин из социальных и коммерческих элит Афин. Причина его популярности среди этого класса имела отношение к определенным особенностям Афинской юридической системы. Доктрины Протагора могут быть разделены на три группы: 1) Ортоепия: исследование правильного использования слов, 2) Утверждение меры человека: знания, 3) Агностицизм: требование, что мы ничего не можем знать о богах. Влияние Протагора на историю философии было существенным. Исторически, именно в ответ на заявления Протагора и его поддерживающих софистов Платон начал поиск превосходящих форм или знания, которое могло, так или иначе, поставить на якорь моральное суждение.

Платон в своем диалоге «Протагор» вкладывает в уста главного героя известный миф о происхождении человека и человеческой культуры. Спорным вопросом является, были ли это подлинные взгляды Протагора. Протагор провозглашал релятивизм и сенсуализм, а его ученик Ксениад из Коринфа, опираясь на крайние выводы Протагора, сделал заключение о невозможности познания. Протагор заложил основы научной грамматики через различение видов предложений, родов существительного и прилагательного, времен и наклонений глаголов. Он занимался также проблемами правильной речи. Протагор пользовался большим авторитетом у потомков. Он оказал влияние на Платона, Антисфена, Еврипида (другом которого был), Геродота и, вероятно, на скептиков. Протагор является главным героем диалога Платона и одного из произведений Гераклида Понтийского.

Риторический идеал Платона (Сократа): диалогичность, гармонизация, смысл, поиск истины. «Софистические» диалоги Платона: «Горгий» - постановка и решение этических проблем красноречия. Диалог «Федр» - первое руководство к красноречию. Определение красноречия как особой деятельности и предмета изучения. Нравственность (этика) и красота (порядок, гармония) в противоположность хаосу; воздержанность и нравственный долг. Понятие «образа» прекрасной речи (риторический идеал). Основы античного риторического канона. Основы учения о речевой ситуации: адресат и виды адресатов, типы и виды речей, их соответствие типам аудитории, говорящий и его образ, время, место, условия.

Платон интенсивно разрабатывал диалектику, закрепил понимание риторики как средства убеждения. Сочинения Платона — высокохудожественные диалоги: "Апология Сократа", "Федон", "Пир", "Парменид", "Софист", "Горгий", "Федр". Ученый в своих знаменитых диалогах воспроизвел мысли Сократа. Платон пришел к определению софистики как мнимой мудрости. Софистам Платон противопоставляет подлинное красноречие, основанное на знании истины. Суть этой теории в следующем. Прежде чем начать речь о каком-нибудь предмете, надо четко его определить. Далее необходимо познание истины, то есть сущности предмета. Речь должна строиться так: вступление, изложение, доказательства, выводы. Возможны еще опровержение, подтверждение, побочное объяснение. Ценна в теории красноречия Платона идея о воздействии речи на душу.

Риторика Сократа: метод Сократа, ирония, антисофичность, майевтика, индукция, антиморализм, апелляция к свободному гражданину, действующему на благо государства. Философия и риторика Сократа (впервые) как собственно педагогические. Основные особенности его риторики: - Ирония как уклонение от категоричных суждений и средство постижения истины; - Майевтика или умение так строить диалог, чтобы чередование вопросов и ответов привело в результате беседы к рождению истины; - Принцип истинности речи определяет и этический смысл красноречия; - Особая роль отводится уместности и целесообразности речи. Сократовская риторика – один из первых в истории образцов эвристического педагогического диалога. Истина у Сократа – это сущность вещи, ее смысл.

Риторический идеал Аристотеля («Логика», «Риторика», «Поэтика»). Общественное государственное устройство как речевая организация общества. Цели речи. Этика оратора. «Конечная цель всего – слушатель» (Аристотель). Справедливость и правильность общества и речи. Риторический идеал Аристотеля как развитие идей Платона (Сократа). Основные элементы риторического идеала: мысль-истина, благо- добро, красота – гармония.

Аристотель - основоположник формальной логики. Логические сочинения: 6 трактатов: Категории, О выражении мыслей, Первые аналитики, Вторые аналитики, Topika, О софистических обманах. Разработал теорию мышления и его формы, понятия, суждения и умозаключения. Цель науки Аристотель видел в полном определении предмета, достигаемом только путем соединения дедукции и индукции. Сформулировал логические законы: тождества — понятие должно употребляться в одном и том же значении в ходе рассуждений; противоречия — «не противоречь сам себе»; исключенного третьего — «А или не-А истинно, третьего не дано». Риторические сочинения: Риторика, Риторика к Александру. Риторика: Первая часть посвящена принципам, на основании которых оратор может побуждать к чему-нибудь своих слушателей или отклонять их от чего-нибудь, может хвалить или порицать. Вторая часть - о личных свойствах оратора, с помощью которых он может внушить доверие своим слушателям и вернее достигнуть своей цели, т.е. уговорить или отговорить. Третья часть – о специальной (технической) стороне риторики: способы выражения (о стиле), и о построении речи (в т.ч. о значении юмора, пафоса, о влиянии на молодых и на стариков), анализ силы используемых доказательств. Труд был мало востребован по причине «научности».

Риторический идеал Цицерона. Красота речи (риторика) выше философии и поэзии. Риторические трактаты: Brutus (Брут; 46), De inventione (О нахождении <материала>; 80), De optimo genere oratorum (О наилучшем роде ораторов; 50 или 46), De oratore (Об ораторе; 55), De partitione oratoria (Построение речи; 54), Orator (Оратор; 46), Topica (Топика; 44).

Цицерон считал, что оратором может быть только высокообразованный человек, который имеет целью борьбу за счастье людей. Главное в риторических сочинениях - это теория оформления мысли, работа над языком, ритмикой речи, над выразительностью, над жестом и мимикой. Простота речи должна быть заполнена возвышенностью и силой выражения. Ораторское мастерство наделено всеми достоинствами настоящего искусства. Разнообразие, постоянная новизна искусства вообще не раз подчеркиваются Цицероном. Как ни признает Цицерон чрезвычайно важными в речи оратора классическую "правильность" (De orat. III 10, 38-12, 46) и "ясность" (13, 48-51), но для него главное говорить "красиво", а именно "стройно, развернуто, обстоятельно, блистая яркими словами и яркими образами" (14, 52-53). Совершенной для Цицерона также является та философия, которая говорит о сложнейших вещах "обстоятельно и красиво (copiose et ornate, Tusc. disp. I 4, 7). И далее, Цицерон определяет красоту речи в "некоей ее свежести и сочности", "важности", "нежности", "учености", "благородстве", "пленительности, "изяществе", "чувствительности", "страстности", причем "цветы слов и мыслей" должны распределяться в речи "равномерно", "с разбором". Главное, что "услаждение от общего тона речи должно быть "без пресыщения", без той новизны, которая захватывает с первого взгляда, но "надолго не восхищает" в отличие от древних картин, чья старомодность и неумелость сама притягивает человека. Умеренности – вот чего требует Цицерон от красоты. Словесные нагромождения, расцвеченные яркими красками, никогда не доставляют длительного удовольствия, а "завитушки" и "прикрасы" ораторов и поэтов "пресыщают", "раздражают" чувства (De orat. III 25, 96-100).

Хорошая речь должна включать в себя остроумие. Оно или "равномерно разлито по всей речи и называется тогда шутливостью", или "едкое и броское", то есть то, что именуется "острословием". И хотя ни для шутливости, ни для острословия не требуется никакой науки, но "шутками и остротами" можно ниспровергнуть человека не "хуже, чем трагедией". Трагическое "вдохновение" такого блестящего оратора, каким был Лициний Красс, ничуть не мешало тому, что он говорил в то же время "весело и насмешливо" (II 54, 218. 225-56, 227)402. Вызывать смех для оратора крайне желательно, но и здесь требуется "соблюдать меру" (II 58, 236-59, 238). Та же умеренность свойственна "комизму речи" (II 60, 244), ибо оратора от шута всегда отличают "уместность и сдержанность остроумия, умеренные и редкие остроты" (II 60, 247). Цицерон не раз возвращается к этой мысли об умеренности смешного, подтверждая, что "шутки по своему характеру не должны быть распущенными и несдержанными, но благородными и остроумными", чтобы в них проявился "благородный характер человека" (De offic. I 29, 102) (А.Ф.Лосев). Цицерон: «Идеальный оратор — тот, кто в своей речи и поучает слушателей, и доставляет им наслаждение и подчиняет себе их волю; первое — его долг, второе — залог его популярности, третье — необходимое условие успеха».

Греческий риторический пантеон: Пейто (богиня убеждения) и две Эриды (богини спора): агональный спор (эристика) и гармонизирующий спор (диалектика).

Движение риторической мысли и развитие общества. Расцвет афинской демократии как время становления античной риторики. «Риторика – дитя демократии» (Аристотель). Демосфен и Цицерон как «великие трагические символы» «крушения маленькой республиканской Греции и республиканского Рима» (А.Ф.Лосев). Падение республик как упадок риторической мысли и расцвет риторической формы.

Педагогическая риторика Квинтилиана. Лосев А.Ф.: Труд Квинтилиана систематичен и строго продуман, хотя и не отличается оригинальностью. Здесь учтен весь опыт классической риторики, но время великих открытий в сфере этого тоже некогда великого искусства живого слова и живого человеческого общения миновало, уступив первенство подведению итогов, укреплению канонов, строгому следованию за образцами и доведению прежнего разнообразия до схем и формулировок. Квинтилиан посвящает отдельные книги своего обширного труда всестороннему обучению оратора с детских лет риторическим упражнениям, разделению речи, ее логическому построению, ее украшению тропами и фигурами, стилю речи и соответствию выдающихся ораторских качеств моральному складу человека. Однако иной раз среди практических советов возникают темы природы и искусства (II 19 Butler), смеха (V 13), фантазии (VI 2), стиля (VIII 1) и поэтического языка (VIII 3-6, IX 1-3), художественной структуры и ритма (IX 4), подражания (X 2); разных типов ораторских стилей и аналогий скульптуры и живописи (XII 10). Тогда весь этот материал, имеющий как будто отдаленное отношение к эстетике, получает несколько иную окраску.

Квинтилиан доказывает, что риторика есть искусство, полагая, что одного дара природы мало для настоящего красноречия (II 17). Здесь Квинтилиан ссылается на стоика Клеанфа с его учением об искусстве как указателе пути и учредителе порядка, так что риторика оказывается у него определенной наукой, состоящей из деловых и полезных правил. По Клеанфу (II 17, 41), "искусство есть сила, достигающая пути (potestas viam afficiens)", способность методически действовать. Никто, говорит Квинтилиан, не будет сомневаться, что риторика в этом смысле есть именно искусство. Важно то, что Квинтилиан в целях определения риторики дает некоторую классификацию искусств (II 18). Одни науки (или искусства), по Квинтилиану, теоретические. Это те, которые требуют только одного познания и исследования (in inspectione, id est cognitatione et aestimatione rerum) и не переходят в действие (такова, например, астрономия). Другие – практические, состоящие только в одном действии (in agendo, такова пляска). Третьи науки и искусства – пойетические (от греч. poieo – делаю), реально-производственные, имеющие целью дать в результате известного действия тот или иной продукт (in effectu). Тут Квинтилиан называет в качестве примера живопись. Риторика, по его мнению, относится ко второму разряду, хотя она может пользоваться и остальными двумя методами. И если уже отнести ее к одному типу, то лучше назвать ее "активным" или "распорядительным" искусством (activa vel administrativa). Разделение на теоретические, практические и пойетические науки и искусства восходит еще к Аристотелю.

Квинтилиан владеет всей риторической литературой, которая существовала до него, и детально ее перечисляет (III 1). Здесь мы находим философа Эмпедокла, который, по его свидетельству, первый занимался риторикой; Коракса и Тисия – основателей риторики; знаменитых софистов Горгия, Фрасимаха, Продика, Протагора, впервые рассуждавших об "общих местах", или "Топике"; Гиппия, Алкидаманта; Антифонта, написавшего первую защитительную речь и правила красноречия; Поликрата, Феодора Византийского; оратора Исократа, Аристотеля, Теодекта, стоиков и перипатетиков; Гермагора, Атенея, Аполлония Молонского, Арея, Цецилия и Дионисия Галикарнасского, Алоллодора Пергамского и Феодора Гадарского. Из римлян Квинтилиан упоминает М.Катона Старшего, М.Антония, Цицерона и др.

Риторику он делит на пять частей: изобретение, расположение, словесное выражение, память, произнесение (или действие) (III 3, 1). Самые же речи он делит на три вида: 1) похвальные (порицательные) или, вообще говоря, доказательные (genus demonstrativum), 2) рассуждающие (genus deliberativum) и 3) судебные (III 4). Каждому такому роду посвящено по большому отделу (III 7-11). Подробно анализируются также части речи: вступление (IV 1), изложение (IV 2), отступление (IV 3), предложение (IV 4), разделение (IV 5). V книга посвящена доказательствам; VI же говорит о заключении (1), о возбуждении страстей (2), о смехе (3), о состязании (4), о суждении и размышлении (5).

Главнейшим условием для художественного впечатления от речи, по мнению Квинтилиана, является способ ее произнесения (XI 3). Квинтилиан много и интересно говорит о выработке интонаций, которые бы точно следовали за настроением говорящего, об их естественности, ровности и разнообразии, об управлении своим дыханием, чтобы останавливаться не тогда, когда уже нет больше сил говорить, а там, где это целесообразно с точки зрения самой речи, и вообще о постоянных упражнениях, великим примером для чего является все тот же знаменитый Демосфен. Квинтилиан, далее, много рассуждает о значении жестикуляции для оратора, телодвижений и мимики лица. Это – колоссальные ресурсы для каждого оратора.

Относительно внутреннего содержания речи оратор должен помнить, что при всем разнообразии дел у него есть одна и единственная цель, которую он может достигнуть только своим собственным трудом. Эта цель – вмешательства в психику слушателей, например, судей, возбуждение в ней чувства и страсти, умение распоряжаться чувствами и страстями слушателей. Для достижения этого мы сами должны быть искренно движимы этими чувствами. Если мы хотим заставить плакать, мы сами должны так почувствовать предмет, чтобы быть готовыми плакать.

Интересна в качестве образца богатого и тонко разработанного эллинистически-римского формализма книга VII – о расположении (dispositio). Рассуждая о словесном выражении (elocutio), Квинтилиан (VIII 1) превозносит его ясность, чистоту, правильность и соразмерность. Он специально трактует об ясности (perspicuitas), рождающейся от прямого смысла слов, и о способах избежания темноты (VIII 2), а также об украшении (ornatus) (III 3). Украшение должно быть мужественно, не женоподобно. Оно должно соответствовать предмету. Украшению противоречат плеоназм и искусственность, а способствует ему ясность, живость и краткость или "краткословие" (brachylogia), "живость" (emphasis) и "простота" (apheleia). Квинтилиан занят вопросом амплификации и ее четырех видов – наращением (incrementum), сравнением, выводом, или заключением, и соединением разных мыслей (VIII 4). И, наконец, очень важна глава о тропах (VIII 6). Понимая под тропами "выразительную перемену слова или речи от собственного значения на другое" (VIII 6, I), Квинтилиан делит тропы на способствующие большей выразительности и на украшательные (VIII 6, 2). К первым он относит метафору, синекдоху, метонимию, антономасию, ономатопею (звукоподражание), катахрезу (употребление слова в несвойственном ему значении), а ко вторым – эпитет, аллегорию, энигму (загадку), иронию, перифраз, гипербат (перенос), гиперболу (А.Ф.Лосев).

Квинтилиан считается первым классиком гуманной педагогики. Его слова: «Отец, когда у тебя родится сын, возложи на него большие надежды, ибо большие надежды рождают большую педагогику».

Содержание трактата по книгам таково: в I книге рассматривается начальное обучение ребенка; во II – обучение у ритора; книги III – VII посвящены inventio и dispositio (нахождению и распределению материала); книги VIII–XI описывают elocutio (стиль) и memoria (запоминание); в XII книге Квинтилиан рисует портрет совершенного оратора. Хотя многие из затронутых Квинтилианом технических аспектов риторики сегодня практически потеряли значение, ясный стиль, здравый смысл и изобилие примеров придают его труду живость. Особенно интересны книги I, X и XII. В I книге Квинтилиан подчеркивает ответственность родителей за воспитание сына, важность выбора нянек и воспитателей, необходимость поощрять хорошие привычки, обучать не только латыни, но и греческому и давать пищу уму ребенка. Квинтилиан указывает на преимущество школьного обучения перед домашним, заключающиеся в наличии момента соревновательности, говорит о том, что учителю необходимы особый такт и острота восприятия, рассматривает проблемы дисциплины и роль игр и отдыха. В Х книге Квинтилиан рассматривает круг чтения, которое должно составлять основную часть подготовки оратора. В этом беглом и в то же время достаточно полном обзоре греческой и римской литературы Квинтилиан высказывает множество суждений, выдержавших испытание временем. В XII книге он настаивает на том, что оратором может стать только высоконравственный и широко образованный человек.

Античный риторический идеал в истории мировой культуры.