РОЛЬ-ЗАЩИТА СИНЕГО ТИПА ПОВЕДЕНИЯ

Сигналы личности

Макс Люшер

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 

Л32 Сигналы личности: ролевые игры и их мотивы.

Воронеж: НПО „МОДЭК", 1995. — 176 с.

Гораздо сильнее, чем с помощью слов, часто неосознанно, мы, посредством собственных сигналов внешнего проявления, информируем окружающих нас людей о своем состоянии и истинных намерениях. Научиться читать эти сигналы — значит научиться оценивать других людей и контролировать собственное ролевое поведение.

На основе разработанного автором метода функциональной психоло­гии, апробированного посредством применения переведенного уже на 17 языков Цветового Теста, он создал новую систему человековедения, с помощью которой можно получить новые знания о себе и окружающих нас людях. В своей работе «Сигналы личности» я впервые в 1974 году представил результаты практического приме­нения функциональной психологии на основе сотен тысяч исследований, проведенных с помощью «Цвето­вого Теста Люшера».Накопленные в результате этих исследований знания легко доступны для понимания потому, - что они позволяют совершенно ясно осознать ответы на вопросы, которые каждый разумный человек стремится получить буквально ежедневно: «Кто я, собственно, такой? И что за личности другие- люди?» И по той же причине столь трудны последствия для тех, кто стоит в стороне от этих знаний, поскольку они упускают величайший в своей жизни шанс — самовоплощение, как путь к внутренней свободе.

От всего сердца желаю Вам, чтобы результаты этих исследований принесли Вам такие же удовольствие и радость, которые я испытал при их познании.

 

ГЛАВА 1.

СИГНАЛЫ ЛИЧНОСТИ

 

«Сигналы личности» — это не совсем обычное словосочетание. Но оно точно описывает то, что мы (по большей части бессознательно) ежедневно познаем и применяем в повседневной практике, а именно: молниеносное восприятие -и оценку личности встреча­ющегося нам человека по многим и разнородным знакам, признакам, символам или сигналам.

Латинское слово signum означает «знак». Из этого слова образовалось слово «сигнал». Сигналы, например, путевой указатель, световой стоп-сигнал, форменная одежда, знак принадлежности к какому-либо клубу или висящий на стене в рамке диплом — все это знаки, стремящиеся передать совершенно определенное значе­ние.

Под сигналами личности я имею в виду вовсе не. такие признаки, как, например, черные волосы, оваль­ная форма лица и т.п., которые описывают приметы определенного человека, но ничего не говорят о его личности.

В качестве сигналов .личности я описываю и анализирую в дальнейшем те указывающие знаки, которые использует один человек, чтобы дать другому человеку понять, какого рода личностью он хотел бы считаться. Мы понимаем эти сигналы, хотя по большей части и бессознательно, с поразительной точностью. Они применяются отчасти неосознаваемо, а отчасти — совершенно преднамеренно. И точно так же в полутьме сознания мы понимаем их завуалированные намерения и тренируемся в этом сигнальном языке в.. процессе нашей повседневной жизни.

Таким образом, сигналы личности — это совокуп­ность избранных человеком манеры поведения и средств, с помощью которых он добивается от окружающих его людей желательной для себя оценки его личности и проявляется в их глазах, например, в качестве предусмотрительного и уверенного в себе или в качестве наивного и беспомощного человека.

Эти удивительно разнообразные сигналы могут быть столь же косвенными и скрытыми, как психосоматиче­ские недуги, например, как сердечный приступ, который лишь сигнализирует: «Поскольку я беспомощен, ты должен позаботиться обо мне»; но "вместе с тем, они могут быть столь же непосредственными и очевидными, как например, выставляемая с наивной гордостью напоказ какая-либо эмблема.

Сигналы могут появляться при самых различных видах поведения, от надменного, заносчивого, высоко­мерного важничания и чванства и вплоть до предна­меренно напускной скромности и сдержанности в качестве завуалированного желания понравиться.

Тот, кто умеет осознанно воспринимать и класси­фицировать сигналы, тот понимает язык мотивов. Он понимает больше, чем это могло бы быть выражено только словами, и его не так-то легко провести. Он, так сказать, обретает беспонятийный интеллект домаш­ней собаки — этого порой отличного знатока людей. Тот, кто владеет языком мотивов, может и сам посылать сигналы и таким образом целенаправленно способствовать быстрому достижению задуманных целей. Профессиональный термин для этой сферы — это «реклама». Тех «сигнальщиков», которые с помощью сигнального языка зарабатывают кусок масла на свой хлеб, называют «специалистами по рекламе».

Многим людям, особенно достаточно чувствительным и впечатлительным, доставляет удовольствие расшиф­ровывать этот таинственный язык сигналов, отгадывать и истолковывать сами сигналы о том. кто есть кто и какие у кого с кем отношения. Эту доставляющую им удовольствие склонность, которую они охотнее всего демонстрируют в уличных кафе, они называют «наблю­дением людей». Такого рода «наблюдение людей» часто связано с самодовольным любопытством.

Попытка истолковывать наблюдаемые сигналы исхо­дит из того, что мы располагаем некоторой системой. в рамках которой мы можем классифицировать свои наблюдения. Я, в частности, применяю для этого метод функциональной психологии, на базе которого создан также Цветовой Тест и который обоснован и разъяснен в моей книге «Закон гармонии в нас» (Издательство ЭКОН, 1985г.).

 

САМОВОПЛОЩЕНИЕ

 

Чем в большей степени кто-либо захотел бы «приспособить» для себя все эти сигналы, которые будут описаны в данной книге, тем в большей степени захирела и зачахла бы его истинная нормальная личность, которую необходимо развивать и воплощать.

Психологов обычно (и часто вполне справедливо) упрекают в том, что они вечно усматривают нечто якобы скрывающееся за всяким явлением, как будто для них не существует ничего нормального. Действи­тельно, психоанализ, например, занимался исследова­нием душевной жизни больных людей. Использование же психического здоровья в качестве отправной точки метода было упущено как, психоанализом, так и конфессиональными и политическими идеологиями.

Поскольку для нас основной целью является здоровье человека, функциональная психология исходит прежде всего из «нормальности» человека, то есть из соответ­ствующего реальностям поведения человека по отноше­нию к окружающей его действительности. И эта цель — здоровье человека — достигается функциональной психологией на пути к самовоплощению личности и к ее исполненной смысла жизни.

 

ОБЛАСТИ САМОВОПЛОЩЕНИЯ

 

Самовоплощение, этот величайший из всех предла­гаемых человеку его жизнью шансов, осуществляется по мере того, как человек обретает способность говорить «да» своей сегодняшней жизни на основе безоговорочной убежденности во всем существенном для него. Пережи­вание исполненных любовных отношений или пережи­вание какого-либо достижения, которое требует его убежденности и реализации его способностей, — вот примеры самовоплощения человека. Обычно мы пере­живаем самовоплощение как счастье.

Притязания, которые выдвигает человек, могут быть либо фантастически чрезмерными и иллюзорными, либо соответствующими реальной действительности. Того, кто принимает всю тяжесть препятствий, стоящих на пути наших безусловных и абсолютных притязаний, как данную нам реальность, того, кто взваливает на себя и «несет свой крест» — того можно считать реально • смотрящим на вещи человеком. О таком человеке мы говорим, что он «зрелый». И он находит свое счастье в реальности. Не в бесцеремонном эгоизме и не в эгоцентрическом самолюбовании, но в прямо противоположной им само-бессознательной ориентации на действительность достигает он самовоплощения и счастья.

 

СИГНАЛЫ САМОВОПЛОЩЕНИЯ

 

Ежедневно многим психиатрам приходится решать, страдает ли их пациент неврозом, возникшим на базе душевных конфликтов и нарушений, или в данном случае налицо действительная ненормальность, так называемая «душевная болезнь», то есть «психоз», в качестве которого может, например, выступать шизофрения.

И в Случае проведения судебной экспертизы психи­атру приходится оценивать, совершил ли заслуживаю­щий наказания человек свое преступление будучи «нормальным» или будучи в состоянии «ограниченной вменяемости». Если обвиняемый в момент совершения им преступления был пьян, если он страдает психозом или слабоумием, то делается заключение о его ненормальной вменяемости.

Однако гораздо легче установить, что неподобающее или противоречащее здравому смыслу поведение явля­ется ненормальным, чем разъяснить или выяснить, а что же собственно является «нормальным».

Ошибкой и заблуждением является распространенное явление, когда такие понятия, как «нормальность» и «средний уровень» или «средний показатель» употреб­ляются как равнозначные или как понятия одинакового вида. Одновременно с этим буквально все в нас протестует -против утверждения, что нормальным дол­жно считаться только то, что делает так называемый «средний человек». Ведь подавляющее большинство людей ведет жизнь, полную внутреннего принуждения, жизнь напряженной и тягостной игры социальных ролей. Это - же совершенно не то, что мы. себе представляем под нормальной жизнью. Понятия «норма» и «среднее», которые по идее должны различаться, вновь и вновь пересекаются и перекрывают друг друга.

Так, например, говорят, что если с возрастом зрение человека ухудшается, то это нормальное возрастное явление. Но разве нормально, когда кто-либо является слепым? Конечно же нет! Но ведь обычно слепой, как человек, является для нас полностью нормальным. Нормален ли ребенок с церебральными нарушениями? Ведь он часто не способен даже научиться читать и писать. Но тем не менее, он может обладать весьма тонким восприятием в области человеческих отношений. Нормален ли хитрый и пронырливый делец? В том числе и тогда, когда ему в такой мере недостает человеческого, что приходится уже говорить о его ненормальном духовном обеднении? Тогда он уже становится сравнимым с «бездушным психопатом», у которого также. отсутствуют чувства сострадания, соб­ственного достоинства, справедливости и стыда. Явля­ются ли люди, поведение и мышление которых вследствие их преклонного возраста или болезни сильно изменилось, еще нормальными или их уже не следует воспринимать вполне серьезно, поскольку они «не совсем соображают, о чем они говорят»?

В среднем люди перестают быть честными тогда, когда их ожидает какая-либо существенная выгода. Тем не менее, ни родители, ни партнер по браку не считают нечестность нормальной установкой.

В области техники говорят о нормах, когда речь идет о единицах измерения или об измеряемой величине, например, о метре, как о единице измерения, или о стандартных строительных элементах.

Соответственно этому мы говорим, что рост карлика и рост великана отклоняются от «нормы», как от средней величины.

Иоганн Себастьян Бах, Альберт Эйнштейн, Гёте явно отклоняются от среднего своими духовными достижениями, но тем не менее, все они были нормальными. Здесь, как представляется, «нормаль­ность» не имеет вообще ничего общего со средним. Нормальность в гораздо большей степени измеряется тем, насколько настоящими, подлинными, неподдельны­ми, истинными, соответствующими действительности являются благоразумие и поведение человека.

Мы. оцениваем поведение человека как нормальное или говорим о человеке, что он «вполне нормален», если его поведение соответствует ситуации. Но для того, чтобы быть таким человеком и соответствовать действительности, необходимо знать, как вести себя правильно. Для этого следует иметь какой-то масштаб, то есть какие-то определенные нормы, которыми можно руководствоваться. Таковыми являются руководящие нормы, то есть авторитетные и определяющие идеалы, которые в качестве духовных контрольных показателей (в качестве совести) указывают необходимый путь. Духовные нормы, таким образом, являются целевыми направлениями, идеалами, которыми руководствуется человек, чтобы быть в состоянии правильно вести себя и делать правильные оценки и суждения (см. «Гармония в нас», стр. 124: Знание смысла, как образ мыслей и совесть).

В соответствии с такими идеалами или руководящи­ми нормами также и психиатры и социологи оценивают нормальность человека. Если бы мать не имела идеала заботиться о своих детях, она была бы ненормальной. Если бы у взрослого .человека не было идеала заботиться о самом себе, самому - принимать пищу, самому осуществлять свою работу, он тоже был бы ненормальным.

Человек, у которого на самом деле не было бы никаких идеалов, фактически не был бы нормальным человеком.

 

Определение понятия «нормальный»

Словосочетание «быть нормальным» имеет два зна­чения: применительно ко всем физическим (веществен­ным) и техническим областям понятие . «нормальный» означает нечто такое, что соответствует среднему. Здесь норма постоянно является средней нормой.

Но совершенно (радикально) иное означает «нор­мальность», когда имеется в виду «норма» духовного контрольного показателя, норма идеала. Идеал в качестве руководящей нормы не имеет ничего общего со средним показателем. Категории количества .и среднего не играют здесь вообще никакой роли. Независимо от того, честны ли люди «в среднем», искренность и правдивость по отношению к окружаю­щим людям остается авторитетным идеалом, руководя­щей мерой, на которую нормальный человек ориенти­руется в своих высказываниях и в своем. поведении.

Поскольку нормальность является не средним пока­зателем, а идеальной нормой, она принципиально не может быть рассчитана ни количественно, ни статисти­чески.

Среднестатистические показатели дают лишь соц­иологическую информацию. Они не позволяют проникнуть ни в структуру существа человеческой психики, ни в психическую структуру отдельного человека. Если, кроме того, обратиться к точно рассчитанным средним показателям и прежде всего к таким гипоте­тическим и многозначным символьным понятиям, как «интроверсия» или «невротизм», то сразу не только ставится под вопрос их научность; но и их «ценность», как известно, не приносит никакой пользы для добросовестного практика.

Нормальность, которая крайне важна для психоло­гической оценки и для психологического консультиро­вания как здоровых, так и отягощенных внутренними конфликтами невротических людей, может, таким образом, быть измерена лишь с помощью качественно определенных идеальных норм.

 

НОРМАЛЬНОСТЬ, ИДЕАЛ СОЦИАЛЬНОГО САМОВОПЛОЩЕНИЯ

 

Идеалы являются необходимостью для каждого человека, который ставит «самый неотложный из всех, вопросов» и спрашивает о смысле своей жизни. Он спрашивает о смысле, который имеет его собственная жизнь, как целое. Исходя из этого, идеалы, коль скоро они хотят охватить эту смысловую целостность, должны указывать все без исключения возможности самовоплощения (самореализации).

Идеалы — это руководящие, направляющие нормы, подобно дорожному указателю всегда должны указывать лишь то направление, в котором должен двигаться человек, желающий самореализовать или самовоплотить себя.

Другими словами: идеалы — это вовсе не какие-то определенные «цели», которые можно достигнуть, а это указывающие направление, вспомогательные ориенти­рующие средства. Чем последовательнее человек ори­ентируется на эти идеалы, тем более высока его нормальность и тем в большей степени, он отдаляется от среднего индивида нашего общества, которое с помощью ненормальных (социальных) ролей и проти­воестественного принуждения отягощает его жизнь.

 

ИДЕОЛОГИИ

 

Поскольку при рассмотрении «смысла жизни» речь идет о качестве и целостности жизненных возможностей человека, то всякий абсолютизированный односторонний идеал, то есть всякая идеология, абсурдна и противо­речит здравому смыслу.

При всякой односторонней идеологии эта абсурдность приводит к трагическим последствиям: к отрицанию всех других идеалов, к разрушению других ценностей и, тем самым, к нетерпимости.

Авторитарная нетерпимость является неотъемлемой частью каждой идеологии, поскольку идеология связана с миссионерской деятельностью и стремится интерпре­тировать многообразие реальной действительности с помощью единственного абсолютизированного, односто­роннего идеала. Она хочет объяснить и покорить всю действительность этим принципом. Научно-теоретиче­ские идеологии, такие, например, как психоанализа, по этой причине авторитарны и нетерпимы.

Особенно разрушительны и циничны в своем боль­шинстве политические и религиозные идеологии вслед­ствие их притязания на власть. (Национал-социализм, например, методически применял блеф, надувательство и обман против собственного народа).

Особенно воодушевляется идеалами молодежь, так как она постоянно задается вопросом о смысле жизни. Она ожидает, что найдется ответ, который укажет, как следует сформировать свою жизнь.

Тот, кто однажды придерживался ошибочных или мнимых «идеалов» и затем разочаровался в них, как например, многие приверженцы фашизма, коммунизма или других политических и религиозных идеологий, тот выбросил за борт эти так называемые «идеалы» и «идеализм» вообще. Теперь он считает себя «реалистом» (и тем самым попадает под влияние другой идеологии). Иметь идеалы и быть идеалистом для таких людей — это пустяк, мелочь, наивность. Эти разочарованные люди никак не могут осознать, что они не ориентиро­вались на настоящие идеалы, а. просто следовали идеологии.

САМОИЛЛЮЗИОНИРОВАНИЕ (самообман)

Человек, существо, которое спрашивает: «Кто я?», легко соскальзывает с позиции подобающей и уместной ориентации на существующую реальность, характерной для здорового, нормального поведения, " которое мы обозначаем знаком «=», на позицию чрезмерных, безусловных абсолютных притязаний. В этой книге мы обозначаем такую позицию знаком «+». А безусловное оборонительное поведение (позицию защиты) мы будем обозначать знаком «-» (собственно говоря, точной маркировкой с точки зрения функциональной психоло­гии были бы обозначения «+ +» и «—»).

Притязательное поведение

Всякое чрезмерное притязание уже не ориентируется на реальные окружающие условия, уже не соотносится с ними; оно перестает быть относительным и становится абсолютным (+): «Я хочу безусловно, чтобы...». При этом совершенно все равно, имеет ли это абсолютное притязание в виду: «Я хочу безусловно, чтобы ты любил (а) меня» или «Я определяю судьбу следующего тысячелетия» (А. Гитлер).

 

Парализующий страх

 

Каждое абсолютное притязание («Меня следует считать симпатичной») вызывает страх («Я ни в коем случае не хочу, чтобы меня считали несимпатичной»).

Каждое абсолютное притязание (+) непосредственно порождает страх потому, что где-то втайне человек знает, что он предъявляет совершенно чрезмерные требования к реальности.

Этот блокирующий страх, который выступает в виде оборонительного или защитного поведения («Нет, ни в коем, случае»), мы обозначаем в этой книге знаком «-».

Каждый «+» порождает «-», и наоборот: чем сильнее страх, тем неотложнее и безмернее стремление к исполнение притязания.

Эту симметричную зависимость между чрезмерным притязанием (+) и страхом (-) я называю функцией.

В математике функция обозначает зависимость одной величины от определенной другой величины: поднятие одной чаши весов от опускания другой.

Если мы сравним ту чашу .весов, которая тянет вниз, с парализующим, сковывающим страхом или с чувством неполноценности, то поднимающаяся вверх чаша будет соответствовать чрезмерному притязанию и непомерному стремлению к значимости (непомерному честолюбию или тщеславию), которое постоянно и одновременно действует в человеке. Точка, относительно которой происходит качание коромысла весов, — это знание реальности, это убеждение, это совесть.

Существует функциональная зависимость между чрезмерным притязанием (+) и страхом (-), то есть например, между агрессивностью (+) и беспомощно­стью (-) или между контактным голодом и страхом изолированности, или между «жесткой оболочкой» человека и его «мягким ядром».

 

Идол — Я и роль — идол

 

При всяком абсолютном притязании изменяется чувство собственного достоинства человека, его само­ощущение, его самолюбие. Если я желаю безусловно; что мое личное притязание должно быть исполнено, например, чтобы я был признан, как самый лучший врач или чтобы я был симпатичен любому человеку, то я создаю в себе явно сверхценное, иллюзорно-переоцениваемое самосознание (чувство собственного досто­инства, самоуверенность, самонадеянность), которое мы далее будем обозначать как «идол-Я» (+). И мое чувство собственного достоинства теперь будет зависеть от того, в какой степени будет исполнено мое абсолютное притязание. Я буду стараться играть роль, которая соответствует «идолу + я». Такую роль мы называем "ролью-идолом".

Страх-Я и роль-защита

Каждое безусловное притязание одновременно содер­жит в себе и отрицание: «Я безусловно не хочу, чтобы...», «Я боюсь, что...». Вследствие этих опасений и вследствие блокирующего (парализующего) страха чувство собственного достоинства (самоощущение, са­молюбие) человека также изменяется. Это иллюзорно недооцениваемое самосознание (чувство собственного достоинства) — эту низкую уверенность в себе мы называем «страхом-Я» (-). Страх-Я порождает оборо­нительное (защитное) поведение и приводит к «роли-защите».

 

Поведение в «роли-идоле»

 

«Идол-Я» неизбежно приводит к соответствующему поведению по отношению к окружающему миру. Возникает принудительная необходимость играть опре­деленную профессиональную или общественную роль. Это, в свою очередь, влечет за собой не только определенную мимику и определенные манеры, но и соответствующие атрибуты: дом, автомобиль и т.п. Все, что мнимо требует роль-идол, делается напористо и потому — чрезмерно. Поведение человека, играющего роль-идол больше не определяется внешней действи­тельностью а проистекает от идола-Я или от страха-Я. Выбор автомобиля, например, больше не является следствием целесообразности, а диктуется стремлениями роли-идола.

Выбор автомобиля-идола, как впрочем, и всякое другое компенсационное поведение, обладает сигналь­ным характером. Такой выбор автомобиля, например, сигнализирует: «Посмотри на мой автомобиль, чтобы ты понял, кто я такой». Если предметы одежды, украшения, автомобиль, титул, архитектура дома и его обстановка, имущество и т.п. служат прежде всего престижными сигналами для самоутверждения, то это означает, что разумное и трезвое отношение к реальностям потеряно.

 

Поведение в «роли-защите»

 

Роль-защита выражается в безразличии, в предвзя­тости, в необъективности или грубой критике, либо во враждебности, недоброжелательности. Следствием этого также является чуждое действительности или враждеб­ное по отношению к реальностям поведение. Оно выражается в виде стремления к удобствам, уюту, приятности; в виде любви к покою, склонности к лени, вялости, инертности; чувстве стесненности, затормо­женности; в чувстве принужденности, навязчивости, вынужденности; в виде депрессии; в виде фобий или даже в виде цинизма и деструкции.

 

Деструктивно-враждебное поведение, проистекающее из роли-защиты, выражается в бесчисленных сигналах, которые следует рассматривать как признаки в боль­шинстве случаев неосознаваемого жизненного страха, выражаемого либо в форме чувствительности, впечат­лительности, обидчивости и раздражительности, либо в форме поведения, доходящего до намеренно, унижающих насмешек, иронии, издевательства и злобного, веролом­ного, язвительного дискредитирования человека.

Жизненный страх выражается не только в форме агрессии, но и в форме регрессии, например, в виде высказываний типа: «Все идет так, как должно идти», «Тут уж ничего не поделаешь» или в удобной необязательности на уровне «Ну, как дела?».

Оборонительное или защитное поведение проявляет­ся также _во всех случаях сердечного безразличия и духовной лености. В противоположность этому, человек, ориентирующийся на реальности, реагирует всегда спонтанно, непринужденно — дружески или озабоченно.

Отсутствие спонтанности (непринужденности) — это, тревожный сигнал. Это сигнал о дистанцирующемся, пессимистичном или даже циничном поведении в жизни.

Бесчисленные сигналы, используемые в виде неиск­реннего и фальшивого поведения, чтобы убедить окружающих в роли-идоле, которую хотел бы играть ведущий себя так человек, все эти жесты, скрытые указания, сигнализирующие о столь желанном обрете­нии значимости и престижа, буду? подробно рассмот­рены в последующих главах данной книге.

Психоаналитический и конфессиональный аспекты роли-идола и роли-защиты

Однако сегодня, после существенной сексуальной эмансипации, в процессе которой была также сорвана маска с бесцеремонно лицемерного и ханжеского вымысла о «грехе», ситуация стала прямо противопо­ложной. Быть сексуально привлекательным — это как-раз «сверх-Я» тех, кто охотно хотел бы играть эту роль-идол.

Но дело-то в том, что психоанализ еще не принял к сведению и не обратил внимания на то, что существуют различные и противоположные роли-идолы (или различные сверх-Я), и точно так же существуют различного рода роли-защиты (виды: «Оно»). Поэтому многие виды ролевого поведения выражаются в столь разнообразных сигналах личностей.

Противоположность между ролями-идолами и роля­ ми-защитами всегда выражалась как «хорошее» и «плохое» поведение. Психоанализ сделал из этого «внутренние» психические инстанции: «Сверх-Я» и «Оно».

Эта противоположность стала чрезвычайно надуман­ной действительностью в рамках христианской церкви. Здесь она называется «небеса» и «ад» или «господь бог» и «дьявол».

Вот таким образом до некоторой степени безобидная ролевая игра людей была раздута до психоаналитиче­ской догмы о «сверх-Я» и «Оно», но что еще хуже,— с помощью «ловкого обмана с «дьяволом», «адом» и «грехом» — до настоящего конфессионального террора.

Немало людей еще и сегодня полагают, что они должны играть роль-идол «порядочного» человека, при которой они стыдятся чувственной радости, скрывают свою сексуальность и изгоняют ее в роль-защиту.

В этом смысле фрейдистское «сверх-Я» морализует сексуальные потребности и вытесняет их в так называемое «Оно».

 

ГЛАВА 2.

РОЛЕВЫЕ СИГНАЛЫ И СИМВОЛЫ СТАТУСА

 

Конечно, всякую деятельность и всякую социальную позицию можно обозначить термином «роль», как это сегодня часто происходит. Но когда именно таким образом расширяют понятие «роль», оно становится просто модным словечком без особого смысла.

При таком обобщении роль, например, «роль матери», могла бы обозначать совершенно различное:

ведь когда женщина становится матерью, то у нее появляются:

1. совершенно, другая функция (деятельность);

2. совершенно другое самопонимание;

3. совершенно другая социальная позиция.

Когда мать говорит своему ребенку: «Я принесла тебе куклу», то она говорит это в функции матери. Но когда она говорит: «Посмотри-ка, что тебе принесла твоя мамочка», то она отражает самое себя и играет при этом роль матери.

Поэтому я хотел бы уточнить понятие «роль» и ограничить его исключительно видом самопредставления человека. .

Самоощущение человека (в смысле «ощущение самого себя») определяет подобно режиссеру, какую роль хотелось бы ему играть и какой реквизит (одежда, обстановка жилища и т.п.) следует применять при этом.

Р. Линтон четко и правильно определил обязанности и права, которыми обладает человек в обществе, как его статус. Пастух, например, имеет свой собственный статус, точно так же и федеральный канцлер или президент. В соответствии с этим, символы статуса меняют свое значение. Символы статуса являются знаками обязанностей и прав для позиции внутри общества. Символом статуса, например, являются: форменная одежда полицейского или служащего тамож­ни, белый халат врача, длинная юбка монахини, знак «СД» на автомобиле дипломата, корона короля, ци­линдр трубочиста, высокий колпак шеф-повара, нару­кавная повязка паркового сторожа или санитара.

Такие же, например, титулы как «доктор медицины» и такие профессиональные обозначения, как «министр», «священник», «пенсионер» являются признаками стату­са. „

Монахиня может иметь большее чувство вины, чем публичная девка; трубочист может носить свой цилиндр с большей гордостью, нежели король свою- корону.

Если серьезно говорить о социологическом опреде­лении понятия «статус», то ни автомобиль марки РОЛЛС-РОЙС, ни значок масонского клуба не являются истинными символами статуса. Ни собственная вилла с плавательным бассейном и многочисленной челядью, ни норковое манто, ни воскресное посещение церкви, ни лишенный всяких функций дворянский титул не обозначают общественной функции статуса. Однако в большинстве случаев все это зрелые сигналы ролей, так как они ничего не говорят о правах и обязанностях, но в большинстве случаев — очень многое об иллюзорном самосознании (самоощущении) этих людей.

Тот, кто переносит академический жаргон, тот может ознакомиться с соответствующей специальной литературой по этому вопросу: Линтон противопоставил статусу, то есть общественной позиции, занимаемой человеком, роль, как «динамический аспект». А в особенности Клоссенс и Тенбрук исследовали роль, как образование-Я в реакции на социальную структуру.

Еще в большей степени, чем эти авторы, я хотел бы ограничить понятие «роль» исключительно само­оценкой и вытекающим из нее поведением.

Итак, под ролью я понимаю не общественную позицию или статус (например, врача или матери), которую человек действительно занимает, не деятель­ность (например, врача или матери), которой человек действительно, занимается, но единственно и исключи­тельно, оценку человеком его собственной личности его фиктивную самооценку.

Роли соответствует представление, что окружающий мир оценивает мою личность так, как я об этом думаю, что именно я означаю для другого человека (например, для партнера по любви, для партнера по браку, для моего сына, для делового партнера) или для обществен­ной группы (то есть, например, для моей собственной семьи, для нации или для всего человечества).

Итак, под «ролью», я понимаю постоянно вообража­емую (иллюзорную) самооценку и результирующее из нее поведение, а также образ действий человека.

Разумеется, определенные достижения можно, оце­нивать как объективные факты, но тот, кто исходит из фикции, что его иллюзорная самооценка также соответствует действительности, и строит свое поведение сообразно с этим, тот играет роль.

Играние роли имеет свою психопатологическую кульминацию в параноидальном нарушении мышления («Я китайский император») и свою невротическую кульминацию в истерическом заболевании с психосо­матическими симптомами.

Иллюзорное самоощущение постоянно является оп­ределяющим для того, играет ли кто-либо роль и какую именно этот кто-либо хотел бы играть по отношению к обществу.

Предпосылкой для всякой ролевой игры является самоощущение, которое вырождается в иллюзорную самооценку («я глуп или умен, красив или непривле­кателен, незначителен или влиятелен»).

Учение Сатипаттханы о йоге и учение Сократа («Я знаю, что я ничего не знаю»), оба они старались уберечь людей от инфантильной и тяжкой по своим последствиям самооценки. И поскольку многих людей не удалось привести к такому самосознаваемому смирению, Я-греза от самовосхищения и до, в боль­шинстве случаев, неосознаваемого чувства собственной неполноценности сыграла с ними свою злую и мрачную шутку.

Исходя, например, из непомерного стремления к значимости или из честолюбия, можно играть роль «героя» и даже пожертвовать этому идолу имущество и жизнь. Истинное же самоощущение стремится исключить всякую переоценку себя. Оно избегает само-иллюзионирования (самоиллюзий, самообмана), которое может выступать и действовать, с одной стороны, в виде идола-Я и роли-идола, а, с другой стороны, одновре­менно — в виде страха-Я и роли-защиты. Эгоцентри­ческое само-иллюзионирование препятствует доступу к действительности и, тем самым, к самовоплощению.

Обе эти сферы, как иллюзорная самооценка, так и отношение к окружающему миру, распадаются на противоположности: иллюзорная самооценка, с одной стороны, расщепляется на «идол-Я»,-которое себе воображают (например, желание жить удобно и уютно), а с другой стороны, на тайное «страх-Я» и внутреннюю нужду (например, оказаться несоответствующим требо­ваниям, спасовать перед жизнью).

Отношение к окружающему миру также расщепля­ется на полярные образы действий. С одной стороны, на роль-идол, на «целевую программу», к которой стремятся и которой домогаются, а с другой стороны, на роль-защиту, то есть /на такую ситуацию, которой стремятся избежать, так как. она пугает своей опасно­стью. Эта та самая ситуация, от которой себя оберегают с помощью, различных предлогов и отговорок: «Я поостерегусь» или «Я не могу себе этого позволить», «Я не могу себе позволить пребывать в состоянии удобств и уюта», «У меня просто нет времени для таких удовольствий и наслаждений». И наоборот, «целевая программа» того же самого человека может, например, гласить: «Я хочу самоутвердиться и иметь успех».

 

ЦВЕТОВЫЕ ТИПЫ

 

ВНИМАНИЕ! Понятием «тип» я постоянно обозна­чаю определенную структуру поведения, а вовсе не сущность человека.

Таким образом, «тип» не обозначает ничего другого кроме манеры поведения, которая в определенном смысле преобладает у данного человека Таким образом, один и тот же человек может быть «красным типом» в сексуальном смысле и «зеленым типом» в смысле оформления своего жилища.

Я различаю четыре основных типа поведения, см. таблицу 1. В этой таблице каждый тип поведения обозначен цветом, который с помощью Цветового Теста Люшера был исследован экспериментально (подробное обоснование дано в моей книге «Закон гармонии в нас. Новый путь к внутреннему равновесию и к исполненной смысла жизни», - издательство ЭКОН). Кроме того, для каждого цветового типа приведены символический «элемент», самоощущение и вид поведения.

Целью красного типа поведения является покорение, желание иметь успех и чувствовать сколького он может добиться.

Целью синего цвета является удовлетворение и успокаивающее довольство. В данном случае речь идет об исполненной любви сопринадлежности, единстве и тесной гармонической связи, гармоническом единении.

 

Таблица 1

Цветовые типы поведения

Наименование; цветов	Элемент	Самоощущение	Вид поведения
Люшеровский красный (желто-красный цвет)	Огонь	Оживленное, деятельное, воодушевленное	Активное
Люшеровский синий (темно-синий цвет)	Вода	Довольное, удовлетворенное	Спокойное
Люшеровский зеленый (темный, сине-зеленый цвет)	Земля	Серьезное, строгое, важное	Настойчивое
Люшеровский желтый (светло-желтый цвет)	Воздух	Веселое, радостное	Общительное, отзывчивое

 

Целью зеленого типа является уверенность. Он хочет удержаться и быть уверенным, что он как личность, обладает значимостью, что с ним, как с личностью, считаются.

Целью желтого типа является беззаботная свобода. Он ожидает от всего нового лучших возможностей, которые освободят его от ограничений, препятствий, помех или забот.

 

РОЛЬ-ИДОЛ И РОЛЬ-ЗАЩИТА

 

Человек, реализующий один из четырех основных типов поведения, может вести себя полярно противо­положным образом.

Так, когда он преследует типичную для него цель, которая является для него своего рода идолом, то он играет свою роль-идол.

И, наоборот, то, что он делает, чтобы защититься, от чего-либо, чтобы чего-либо избежать — все это есть его роль-защита.

Например, человек, реализующий красный тип поведения, принимает всякий брошенный ему вызов, поскольку он хочет действовать сильно и успешно. Это его роль-идол.

Роль-защиту же, он играет тогда, когда он чувст­вует, что предъявленные к нему требования чрезмерно завышены, когда он злится и досадует, когда он впадает в бессильную злобу или защищается от чрезмерных требований с сердечными болями.

В таблице 2 сведены воедино основные типы поведения согласно люшеровской теории функциональ­ной психологии и даны их общие характеристики.

 

 

Таблица 2

Основные типы поведения в функциональной психо­логии

Самоощу щение-Я	Поведение по отношению к окружающему миру
	Синий	Зеленый	Красный	Желтый
Идол - Я(+)	Роль-идол	«Цель»(стремление к...)
(пе-реоцени-ваемое само- сознание) Притяза- ние: абсолютно Я хочу безусловно	+1 Удовлетво- рение Одурмани- вание Регрессия	+2 Значимость Импониро- вание Позиция престижа	+3 Переживание Возбуж- денность Мания к приятному раздраже-нию	+4 Независимость Поиски Бегство от проблем
Норма -Я ( = )	Самовоплошение (самореализация)
(нор- мальное самосозна- ние) При- тязание относитель но(Я хотел бы...)	= 1 Покой Разрядка, pасслаб- ление Довольство	= 2 Твердость Упорство, инертность Само- управление	= 3 Возбуждение Движение Активность	= 4 Свобода Изменение Расцвет, разворачивание
Страх-Я	Роль-защита	«Защита» (страх Перед)
(-) (недо- оценивае- мое само­сознание) Притяза­ние: абсо- лютно нет (Я ни в коем слу- чае не хочу...)	-1 Отсутствие приятного раздражения Скука Отчуждение	-2 Затрудни- тельное положение, стеснен- ность Ограниче- ния, препятствия Принужде- ние	-3 Переразд- ражение Пресыще­ние, постылость Истощение	-4 Потерянность Заботы Утраты

 

РОЛЬ-ЗАЩИТА СИНЕГО ТИПА ПОВЕДЕНИЯ

(минус «синий»): СТРАХ ПЕРЕД ПУСТОТОЙ

(перед отсутствием переживаний)

И ПЕРЕД ЛИШЕНИЯМИ

 

Разумеется, есть люди и ситуации смертельно скучные. Но тот, кто не удовлетворен из-за собственной пассивности («Не стоит», «Это не имеет смысла» и т.п.) или из-за нереалистичных притязаний, порождает в самом себе страх оказаться обойденным и лишиться чего-либо важного для собственного удовлетворения. Страх перед отсутствием переживаний порождает внут­реннее беспокойство или ажитированность. Страх ока­заться в состоянии фрустрации заставляет бежать прочь от неудовлетворяющей связи с партнером или от неудовлетворяющей ситуации на рабочем месте. Но если, как это часто бывает, сохраняется внутреннее отвращение или настороженное предубеждение, то отношения становятся очень холодными или в лучшем случае «мерцают» и «колеблются» на уровне любезного безразличия. Подавляемая по взаимному согласию неудовлетворенность косвенно выражается в чрезмерной чувствительности, раздражительности, чрезмерной не­терпеливости или находит свое выражение в расширен­ной «зоологической» лексике.

Опасение, что существующая связь может превра­титься в неудовлетворяющую пустоту, в отсутствие переживаний, блокирует настоящие и искренние эмо­циональные отношения. Оно разрушает надежды на чувствительное обоюдное понимание, на душевную связь, на сердечный союз, на тесное единение.

С целью самозащиты такие люди огораживают забором свою, личную -эмоциональную сферу и позво­ляют приближаться к себе любому партнеру лишь постепенно, лишь шаг за шагом. Критерии дистанцирования для каждой связи, для каждого отношения устанавливаются с очень чувствительной субтильностью. Сближение с партнером допускается только в пределах этой дифференцированной иерархической лестницы.

В таком сознательно «ступенчатом» поведении от­четливо выявляются следующие ступени-этапы: —отсутствие приветствий; — резкость ответов; — веж­ливость; — дружественность; — нежность; — возбу­димость; — способность к оргазму; — способность к доверию. Для того, чтобы выразить порицание партнеру, ему отвечают резко, либо он переводится для этого на предыдущую ступень дифференцированного контактного поведения, на которой вместо поцелуя в губы ему подставляется только щека.

Когда блокируется самоотдача, эмоции накаплива­ются и остаются невысказанными или невыраженными («Что в нем происходит?», «О чем он сейчас думает?»). А когда эмоции или чувства другого остаются непоз­нанными, они заменяются иллюзорными представлени­ями существующих отношений.

Место действительно переживаемых или пережитых отношений занимают клише отношений: «Под каким знаком Зодиака Вы родились?» — «Ага!» - и вот уже «короткий ум» знает ответ.

Когда эмоции блокируются страхом, то вместо реального содержания переживаний они порождают мнимое содержание суеверий, идеологическую веру и даже бредовые представления. И тогда в этих сугубо личных эмоциональных джунглях бурно разрастаются сентиментальные, а также героические грезы (сны наяву).

 

РОЛЬ-ИДОЛ СИНЕГО ТИПА

ПОВЕДЕНИЯ (плюс «синий»):

СТРЕМЛЕНИЕ К УДОВЛЕТВОРЕНИЮ

 

Довольности (= «синий») может недоставать столь сильно, что, у человека возникает просто крайняя и неотложная нужда во всем, что может принести с собой удовлетворение, покой и расслабление. Одурманивание и забытье становятся целью напористого стремления к удовлетворению (+ «синий»): либо путем одурманива­ния плоти с помощью чрезмерной сексуальности, разгульной жизни и чревоугодия, алкоголизма, приме­нения успокоительных и снотворных средств, либо путем редукции духовных притязаний (например, на уровень «кроссвордного» интеллекта).

Излюбленным методом бегства в самоодурманивание является РЕГРЕССИЯ — то есть «отступление» в беспроблемное удовлетворение телесных (плотских) потребностей, в так называемую «простую жизнь», в мнимо первородную, в мнимо детскую и «естественную» жизнь: у женщин — это бегство прямо-таки в детские войны, в которых они именно таким образом хотели бы сгладить или облегчить свои профессиональные или семейные (брачные) трудности; у мужчин, например, у находящихся в состоянии стресса менеджеров — это бегство в идиллию природы, которую они переживают в форме владения сельским домом, или по крайней мере во владении домашним баром, оформленном в «деревенском» духе.

 

РОЛЬ-ЗАЩИТА ЗЕЛЕНОГО ТИПА

ПОВЕДЕНИЯ (минус «зеленый»):

СТРАХ ПЕРЕД СТЕСНЕННОСТЬЮ,

ЗАВИСИМОСТЬЮ И ПРИНУЖДЕНИЕМ

 

Не все то, что переживается как принуждение или вынужденность, является насильственной угрозой извне. «Вынужденное покупательство», которое «вынуждает» к покупке портмоне из крокодиловой кожи, проистекает отнюдь не от крокодила и не от портмоне. Или когда человек вынужден есть из-за того, что он голоден — это вовсе не принуждение, но необходимость. В ситуации необходимости долженствование должно ста­новиться «желательствованием». Необходимость нельзя путать с преднамеренным принуждением или вынуж­денностью.

Тот, кто хочет покупать, должен также и платить. Тот, кто выставляет какое-либо притязание, должен также и уметь отказываться. Он должен быть готов к ответной «услуге». Именно в этом и состоит реальная необходимость, соответствующая реальности самоуправ­ление (= "зеленый"): я решаю, что я хочу иметь и сколько я за это готов заплатить. Самовоплощение исходит из того, что я способен как требовать, так и отказываться. .

Тот же, кто выставляет абсолютное притязание, тот не в состоянии отказываться. Он не готов к эквива­лентной компенсации. И таким образом он становится пленником своего собственного притязания. Он уподоб­ляется той самой обезьяне, которая, просунув руку в узкое горло кувшина, схватила лежащий на его дне банан и никак не хочет разжать кулак, чтобы освободиться.

Тот, кто выставляет чрезмерные или бескомпромис­сные притязания, кто хочет, чтобы все восхищались им и любили его, или тот, кто требует слепого послушания, тот, кто не хочет стареть или тот, кто полагает, что не следует выполнять свои обязательства и соглашения, тот игнорирует действительность.

В силу того, что он выставляет тотальное притязание, он воспринимает действительность, как стеснение и принуждение. И чтобы избежать ее необходимости, он уклоняется от нее, если необходимо, путем «вы­нужденной лжи» или так называемой «лжи во спасе­ние».

Такого рода избегание действительности путем уклонения от ее необходимостей становится, в конце концов, жизненной ложью, разрушающей самоуважение человека.

Когда не хотят ни от чего отказываться, тогда не могут и ни на что решиться. Человек начинает чувствовать себя зависимым и загнанным в тупик. Эта мнимая или неверно оцениваемая зависимость (напри­мер, в качестве супруги) рассматривается как непрео­долимое препятствие, которое делает невозможным исполненное смысла самовоплошение.

Однако на самом-то деле в такой ситуации лишь собственное бескомпромиссное притязание делает отказ, столь трудным. И поскольку человек хочет целиком и полностью обладать и тем и другим, то есть как владеть и иметь в своем распоряжении, так и быть независимым и свободным, он оказывается неспособным и способным, он оказывается неспособным решиться на что-либо. А живет человек в состоянии кажущейся терпимой готовности к компромиссам, при котором ему прихо­дится вынужденно устраиваться («коль скоро дети еще дома»).

 

РОЛЬ-ИДОЛ ТИПА ПОВЕДЕНИЯ (+ "зеленый"): СТРЕМЛЕНИЕ К ЗНАЧИМОСТИ, ТЩЕСЛАВИЕ

 

Неуверенность в себе — это совершенно неперено­симое состояние. Все, что гарантирует уверенность, твердость, упорство, настойчивость и длительность (продолжительность), все это ошибочно считается при­годным для победы над собственной неуверенностью. Все, что получают в свое владение и все, что могут назвать своим собственным, должно no-существу под­тверждать себе самому, а одновременно с этим и всем окружающим, что это по крайней мере и есть то, что имеют, и то, что могут предъявить. В этом, собственно говоря, и состоит заблуждение, так как из того, что имеют, можно создать лишь сомнительную мистифика­цию самоутверждения, но отнюдь не уверенность в

себе.

Самоутверждение в своей постоянной противополож­ности по отношению к самоуверенности использует все формы надежного и прочного владения, охотнее всего в качестве материальной стабильности, начиная от толстого живота вплоть до «толстого» состояния (иму­щества).

Самоутверждению служит также и владение идео­логией, которую делают «своей собственной», чтобы чувствовать себя с нею важным. Шансы на успех в меньшей степени зависят не столько от каких-то особых способностей, сколько от собственного умения захватить пользующуюся спросом на рынке мнений привлекатель­ную роль и знать, имеется ли тенденция спроса на занятых политикой морализирующих ханжей или ли­тераторов, специализирующихся на непристойностях, и не лучше ли подходят в настоящее время патетические, романтические или деструктивные искусственные перлы хиппи или лакеев цивилизации.

Используются любые средства достижения значимо­сти любой ценой вплоть до самоотречения, всяческое жеманство и манерничание с целью произвести неизг­ладимое впечатление, будь то танец с похотливыми заигрываниями, модная походка или демонстрация себя в спортивном автомобиле-кабриолете. Тот же, кто идет еще дальше, принимая во внимание скрытую конку­ренцию, соперничание в сотые доли секунды и кратковременные шансы, тот играет роль-импонирование охотнее всего на бетонном пьедестале. Он стремится к позиции престижа, которая сулит более длительное импонирующее действие. Академические титулы, напри­мер, обеспечивают пожизненное, а дворянские — даже через поколения эффективное престижное действие. Собственный дом вместе с личной обстановкой может всякий раз по-новому производить впечатление на нового визитера и поэтому осуществляет непрерывную престижную выгоду. Автомобили же и галстуки, напротив, могут еще импонировать лишь в том случае, если они еще остаются необычными и исключительными на грани годности.

Гораздо дешевле сложить свой распущенный «пав­линий хвост» исполнением долга или обязанностей, скромностью или морализированием. Мотивируемые осторожностью предубеждения («Я предостерегаю вас от экспериментов»), закосневшие правила, моралистские и политические принципы, модные научные точки зрения, религиозные догмы, традиционные условности и нетерпимость — все это роли-импонирования. Они часто проявляются в виде надменности, заносчивости, высо­комерия, дерзости. За такой маской, как известно, сплошь и рядом скрывается духовная тупость и ограниченность.

Упрямцы, всезнайки, педанты, моралисты и с «железной последовательностью» заставляющие и при­нуждающие других типы населяют царство беспомощ­ных. «Я»-инвалидов, скрывающих под священной мас­кой «порядка» свое непомерное стремление к власти.

Равным образом благоприятным по цене и облада­ющим иммунитетом к покраснению является владение поговорочной и календарной мудростью. В этом случае пытаются импонировать своей «скромностью» и «осве­домленностью», когда с поднятым вверх указательным пальцем и со словами: «Я бы полагал, что...» дают человеку «принципиальные» и «предостерегающие» ре­комендации.

Хотя напористое стремление к доминированию обо­жает все большое и великое, как генерал свою армию, оно может искать свое удовлетворение также в дрессуре пуделя, детей или супруги. Стремление к доминирова­нию нередко пытается сгладить скованное и часто стыдливо-нежное собственное обращение к кому-либо авторитарной ролью-импонированием («Я не могу спать, пока ты еще не дома»).

Тот же, для. кого небольшие роли-импонирования авторитарного наставника — любителя поучать оказы­ваются недостаточными, поскольку его чувство собст­венной неполноценности должно получать более силь­ный допинг, то хватается за более высокий индивиду­альный «порядок». Он идентифицирует себя с идеоло­гическим принципом. Жалкое и убогое «Я», эта отвратительная и мерзкая гусеница, окукливается в так называемый «-изм» и разворачивается из него уже в виде великолепной бабочки. Вставленное в какой-либо идеологический принцип «Я» - с помощью духовной униформы наряжается в могущественное «Мы»: «мы, академики», «мы, ребята», «мы, мужчины». И вот уже вместо того, чтобы просто и скромно сказать: «Ты не удовлетворяешь мои пожелания», жена хватается за могущественное «мы», полового различия и бросает мужу:«Вы, мужчины, не понимаете Нас, женщин».

Зеленый тип поведения — это не только самый напряженный и самый упрямый, но и самый не поддающийся влиянию тип поведения, и это делает особенно трудным для него отказ" от роли самоутвер­ждения, выбрасывание за борт его тщеславного, само­надеянного и заносчивого «Я» и спонтанное, непринуж­денное и открытое поворачивание к другим людям:

 

РОЛЬ-ЗАЩИТА КРАСНОГО ТИПА ПОВЕДЕНИЯ

(минус «красный»): СТРАХ ПЕРЕД ИЗБЫТКОМ

РАЗДРАЖЕНИЯ И ПЕРЕВОЗБУЖДЕНИЕМ

 

Досадой, а когда она проявляется особенно интен­сивно то гневом; а в случае бесцельности — яростью, а -при длительном проявлении — надоедливостью и докукой обозначаем мы возбуждения, которые вызыва­ют у нас отвращение и неохоту, они противоречат нашим намерениям.

Гётц фон Берлихинген стал известен потомкам благодаря двум частям своего тела; еще одной частью был его железный кулак. Тот, кто говорит: «гётц» (истукан) или ударяет кулаком по столу, или в более тонкой манере цедит сквозь зубы: «Итак, душа моя!...», у того возбуждение достигло уровня перераздражсния: тому уже «хватает», тот уже «сыт по горло», тому
уже «все до лампочки». Все, что чрезмерно и требует выхода, охотно описывается в красочных выражениях функциями обоих оставшихся телесных отверстий. Тоже самое состояние перераздражения обозначается, психиатрами аристократически или возвышенно-абст­рактно как «чрезмерное требование переработки пере­живаний».

Когда существенные для нас потребности находятся под угрозой,- возникает, перераздражение (минус «крас­ный»). Это перераздражение становится досадой или гневом («Что за подлость! Что за низость!»), если причиненный нам вред или ущерб воспринимается как обесценение чувства собственного достоинства (минус «зеленый»).

Затем из перераздражения возникает упрямство и своенравие («Нет, уж этого-то я не допущу!»), если от обесценивания чувства собственного достоинства защищаются самовластным и Диктаторским притязанием на значимость (плюс «зеленый»).

Если же конфликт пытаются игнорировать, то перераздражение не переходит во вспышку или во взрыв, а вызывает появление психически обусловленной усталости и может довести человека до депрессивного изнурения. Стремление бежать от проблем, стремление к разгрузке можно распознать по банализирующему поведению, например, по отодвигающему движению руки, по отведению волос назад, по поглаживанию носа, по почесыванию головы, по однотонному насвистыванию мелодии.

Перераздражение (минус «красный») ведет к депрес­сии, если удовлетворение настоятельных потребностей, представляется окончательно невозможным и приходит­ся признавать собственное бессилие. Отсюда возникает депрессивная потребность в сне, либо человек прибегает к помощи алкоголя, чтобы одурманить себя и заглушить свои страдания.

Преддверие перераздражения выражается в неохоте, в отвращении. Такое жизнеощущение обозначается как «раздражительная слабость» или «неврастения».

 

РОЛЬ-ИДОЛ КРАСНОГО ТИПА

ПОВЕДЕНИЯ (плюс «красный»):

МАНИЯ К РАЗДРАЖЕНИЮ (возбуждению)

 

«Хорошее» прозябание в роли откармливаемого гуся или «хорошее» функционирование в роли рекрута с пулеметом еще не означает житие с человеческим достоинством, даже в том случае, если тебя откармли­вают шампанским и икрой. Когда чувственные помыслы или субтильные ощущения не схватываются вибрирую­щим сознанием и не помещаются на соответствующее место в симфонии переживания, то вся «жизнь» оказывается лишь откармливанием или функциониро­ванием без истинной радости и без смысла.

Тот, кто при полном благополучии и полностью автоматически достиг страны свободного времени и желает «оснастить» и приукрасить свой опустошенный дух иностранными языками, историей искусства и курсами для молодых вдов, тот начиняет себя лишь культурным хламом вместо того, чтобы переживать то, чем собственно являются искусство и наука. Тот, кто несмотря на школу и профессиональную деятельность, несмотря на традиционное внимание и уважение к другим, хочет быть прежде всего человеком, тот стремится с максимально возможной интенсивностью, то есть вполне осознанно, переживать как можно глубже и полнее, то есть в соответствии с реальностью, окружающий мир: он ищет раздражения.

Однако это поворачивание лицом к действительно­сти, это обращение к ней становится чрезмерным и становится ролью-идолом мании к раздражению, если при этом компенсируется роль-защита, то есть лишь страх.

Три мотива страха производят три различных образа внешнего проявления или выражения напористой мании к раздражению.

Страх перед опустошенностью (перед пустотой) и скукой (минус «синий») ведет к мании раздражения (плюс «красный»). И поскольку опустошенность душев­ных отношений, отсутствие внутренней обращенности к кому-либо и недостаток сердечной привязанности и единения должны быть восполнены искомым раздраже­нием, человек начинает испытывать особую потребность в интимных отношениях, как в раздражающем средстве. Интимность может переживаться либо в психологизированном окружении заботой душевно подавленных спутников или попутчиков, либо, в процессе «ближнего рукопашного боя» ловеласа в баре или в постели. В таких случаях все оформление жизни, от эротизирующей обстановки жилища (обнаженные негритянские фигурки, купленные в магазине) и вплоть до выбора профессии, может быть пронизано этим мотивом знойной и дурманящей «любви к ближнему».

Голод по раздражению может возникнуть также из страха не быть ценимым другими (минус «зеленый»). Тот, кто сам себя заставляет, принуждает и ставит под давление с целью добиться собственного самоутвержде­ния или значимости силой, как, например, обожаемые публикой виртуозы шоу-бизнеса в спорте, в искусстве или в политике, тот находится в состоянии чувства постоянной принужденности.

И поскольку такие типы сами не выходят из состояния напряжения, они пытаются добиться разрядки своей напряженности через внешнее раздражение. Но так как при этом они постоянно нуждаются во все новых и новых раздражениях, они неизбежно оказыва­ются под принуждением быть постоянно активными. Их каиновой печатью является форсированное стрем­ление к предприимчивости. Они стремятся к достиже­ниям и в большом, и в малом, к пользе окружающих или во вред им.

Если, например, стремление к предприимчивости «подпитывается» только физической силой, то они ввязываются в потасовку и драку с первым встречным, или, если они честолюбивы и тщеславны, то они становятся ведущими олимпийскими спортсменами, что­бы повергнуть на колени даже другие нации.

Третий вид страха, который также компенсируется раздражением, это страх перед потерянностью, перед заброшенностью, перед отсутствием связей и отноше­ний, перед изолированностью (минус «желтый»).

Тот, кто ощущает себя, как это часто бывает у подростков и юных людей, в качестве одинокой песчинки на широком берегу жизни, тот ощущает или осознает свою ничтожность в рамках мировых событий. Лишенная всяких надежд потерянность и изолирован­ность может породить панический страх и вызвать поэтому сильное стремление к стимулирующим раздра­жениям, к громоподобной музыке или просто к шуму. Тот, кто испытывает страх в темном лесу, тот обычно поет во всю глотку. Когда же чувство потерянности возникает в четырёх стенах, то необходимый поток чрезмерного раздражения обеспечивает стереоустановка.

Из страха перед изолированностью возникает без­оговорочная занятость какой-либо одной темой, каким-либо одним интересом. Человек начинает чем-либо «безумно» интересоваться, становится просто одержи­мым в этом плане, отдается этому интересу душой и телом, воспламеняется и опьяняет себя пламенем собственного воодушевления,(«Мы смеялись, как сума­сшедшие»). Вызывающий страх простор и лишенное всяких отношений внутреннее одиночество заполняется стимулирующим раздражением (плюс «красный»).

Эта одержимость, это усиленное стремление к «очарованию» и «ослеплению» является попыткой защитить себя от отсутствия отношений, от потерян­ности.

Если стремление к очарованности и ослепленности происходит в период юности, то мания к раздражению интерпретируется в поиски обильного стола (обильной пищи). Такая обильная пища оказывается на столе тех, кто хотел бы не просто кормиться и существовать, но кто хотел бы видеть исполнение смысла своего существования в культивированном потреблении, в радости жизни. Три их добродетели гласят: «наслаж­дение», «богатство», «независимость». Если же эти добродетели имитирует духовный обыватель, то на его жаргоне эмансипации они звучат уже как «секс», «деньги» и «оппозиция» или «анархия». Их наслажде­ния сводятся к безучастному функционированию их организма. Этих неудавшихся и испорченных прожигателей жизни по праву называют «плейбоями».

 

РОЛЬ-ЗАЩИТА ЖЕЛТОГО ТИПА

ПОВЕДЕНИЯ (минус «желтый»):

СТРАХ ПЕРЕД ПРОСТОРОМ И УТРАТОЙ

 

Наиболее часто встречающийся страх, страх перед утратой — это тема с бесчисленными вариациями для желтого типа поведения: страх потерять то, что придает человеку уверенность и особенно — «самоуверенность», а говоря еще точнее — самоутверждение.

Окружающий мир — это широкое поле отношений, которое вследствие своего постоянного изменения все время вызывает изменение собственной позиции. Тот, кто не настраивается на постоянно обновляемые ситу­ации, не раскрепощается и не разворачивает свои способности, не изменяет себя в соответствии с реальностями, то есть кто сам не воплощает (не реализует) себя постоянно, то должен бояться посто­янного изменения действительности. Всякое изменение действительности, широта новых возможностей, а часто ширина просторного помещения, вызывают у него страх (агорафобия). Он чувствует себя потерянным.

Постоянное изменение действительности (изменения вследствие семейного или профессионального развития, собственное старение и новые экономические условия) нельзя просто игнорировать. На постоянные изменения необходимо отвечать постоянно новым ориентированием и проектированием.

Согласие с изменением традиционно называется надеждой. Если надежда (плюс «желтый») проистекает из соответствующего реальностям убеждения («Я наде­юсь, что это удастся»), то она обладает подобно воле силой веры, способной «сворачивать горы».

1 Агорафобия — навязчивый страх пустых пространств; страх, возникающий при переходе широких открытых мест, площадей или широких, безлюдных -улиц.

 

Эта ориентированная на реальность надежда явля­ется противоположностью иллюзорному утешению «на­дежды верующих». Иллюзией называется безжалостный диагноз для всех надежд, которые ищут счастье за пределами действительности в потустороннем мире или в более поздних временах. Тот же, кто с жизненной пылкостью и трезвостью мышления находит счастье в местном и вполне земном раю, тот оставляет небеса ангелам и воробьям.

Тот же, кто в противоположность этому, истолко­вывает действительность как юдоль с миражами рая и оклеивает свои небеса обоями со старомодными святыми .или новомодными идолами, тот, кто опускается в жизненную действительность как в клубное кресло или хотел бы запереть себя в гарантированном от взлома кассовом сейфе, тот пытается замазывать действитель­ность иллюзиями. И такой человек либо шаг за шагом, либо сразу и вдруг обязательно разочаруется и будет чувствовать себя обманутым жизнью: Он испытывает страх перед этой кажущейся ему непредсказуемой и обманчивой реальностью. Он ощущает угрозу для себя с ее стороны. Этот широко распространенный страх становится «потребностью в безопасности» применитель­но к условиям общества и рынка. Он образует золотой фундамент для империи церкви и страховых обществ.

«Разочарованные жизнью» пигмеи-мученики оказы­ваются приклеенные клеем безопасности. Консерватив­ное общество обещает им надежное пропитание и функционирование их организмов, коль скоро они соглашаются ползать по безрадостному линолеуму традиционных добродетелей. В «зависимости от благоче­стивого или мирового жаргона их моральные костыли называются либо «целомудрием», «непорочностью», либо «убожеством», «бедностью» и «послушанием» или даже «порядочностью», «невзыскательностью» и «прилежным исполнением долга». Тому, кто следует этим добродетелям до конца своей жизни, общество платит самыми большими по размерам объявлениями о его смерти. Тот же, кто хронически самоотрекается, может рассчитывать даже на хороший некролог.