ДЕЙСТВИЕ ПРАВА КАК ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА 5 страница
Следовательно, фактический результат действия права и фактическая деятельность, как условие его достижения, во всех без исключения случаях должны иметь правовой характер. Только при таком подходе можно говорить о реализации правового установления (принципа), а значит, и достижении цели, предусмотренной законом или соответствующей природе права. Сказанное позволяет прийти к выводу о том, что не реализацию права следует выводить за пределы действия права и соответственно правомерного поведения, связывая ее с неправовой по своему характеру фактической деятельностью, а уточнить само понятие правомерного поведения и обусловленное этим понимание финальной части реализации права.
Понимание поведения в юриспруденции сформировалось под воздействием философского понятия «поведение», связанного с обозначением ценностного (аксиологического) аспекта человеческой деятельности. Перенос аксиологического понимания поведения в правоведение, где наиболее важными его характеристиками являются соответствие или несоответствие предписаниям права, закрепило за ним значение правомерного (и противоправного).
Если отбросить некоторые различия, то общепризнанным является определение правомерного поведения как поведения, соответствующего предписаниям права. Однако такой подход
СТР.53
вполне отвечает потребностям современной юридической теории и практики. Так, соответственно общедозволительному принципу правового регулирования при определенных к тому условиях (фактического и юридического характера) государством признается правомерным поведение, не урегулированное конкретными правовыми предписаниями, но не противоречащее природе права, его принципам. К примеру, согласно п. 2 ст. 21 Закона РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» предприниматель вправе осуществлять любые виды хозяйственной деятельности, если они не запрещены законодательством Российской Федерации[103]. Понятно, что в этом и. в подобных случаях возникает неразрешимое противоречие между тем, что «приписывается» понятию правомерного поведения, и его истинными возможностями.
Гносеологические возможности анализируемого подхода не позволяют с достаточной полнотой описать все проявления правовой активности, реализующиеся в общественной практике. В самом деле, применимо ли рассматриваемое понятие для определения правового характера производственной деятельности, т.е. действий, регулируемых правом, имеющих систематический характер и преследующих достижение определенного фактического результата? Попытки юристов, оставаясь на почве традиционного подхода, как-то разграничить понятия «правовая деятельность», «правовое поведение», «правовая активность» не имеют успеха.
В этой связи представляется целесообразным, в т. ч. и с учетом установившихся в правоведении традиций, утвердить за понятием правомерного поведения значения правомерности. Тогда оно приобретает категориальный статус, противостоит парному ему понятию – противоправности (противоправному введению).
Если исходить из того, что правомерность есть свойство деятельности, отражающее ее правовой характер, то правомерным является любой поведенческий акт (любые проявления социальной активности), имеющий правовой характер, т. е. соответствующий целям, принципам, предписаниям или природе права. Правомерное поведение, таким образом, есть качественная характеристика (свойство) фактических действий, деятельности, характеризующая их правовой (правомерный) характер.
Изложенное позволяет сделать вывод о том, что итоговой характеристикой реализации права являются фактические правомерные действия, или деятельность социальных субъектов (адресатов права)[104]. Тогда реализация права, будучи сориентиро-
СТР.54
ванной на достижение фактических результатов адресатами права, в то же время не утрачивает специфически юридических характеристик.
Таким образом, нет оснований выводить реализацию права за пределы действия права. Представляется, что это отвечает и позиции исследователей, пытавшихся рассматривать правореализационные процессы в их заключительной стадии исключительно в области фактического. В частности, об этом свидетельствует позиция Ю. С. Решетова, считающего, что реализация правовых норм – есть результативная сторона действия права, а «правовое регулирование и реализация норм права представляют собой отдельные, обладающие специфическими чертами грани функционирования права»[105].
Изложенное подтверждает вывод о том, что понятия «действие права» и «реализация права» остаются в соотношении философских категорий «целое» и «часть» со всеми вытекающими из этого последствиями.
Действие права и правовое регулирование. Правовое регулирование – фундаментальное понятие юридической науки и практики. В гносеологическом плане возможности этой категории позволяют сконцентрировать ^внимание на специфических юридических средствах и механизмах регулирования человеческого поведения.
В большинстве работ, посвященных исследованию данной проблемы, отмечается стремление чрезмерного расширения объема понятия «правовое регулирование» и связанного с ним понятия «механизм правового регулирования». Так, отмечается, что «правовое регулирование призвано отразить динамику, активно-действенную сторону правовой действительности, причем тогда, когда юридические нормы действуют, регулируют общественные отношения»[106]. Еще более расширительный подход к данной проблеме наблюдается в позиции В. Н. Кудрявцева и А. М. Васильева, когда они пишут о том, что понятие механизма правового регулирования «по объему (т. е. по состав-
СТР.55
ющим его элементам) равнозначно таким категориям, как "правовая система» и «правовая надстройка», что оно отражает всю системную совокупность явлений, рассмотренную в ее функциональном аспекте»[107].
Предложенное понимание категории правового регулирования представляется не вполне адекватным ее истинному назначению в системе понятий правоведения. Так, очевидно, что категория правового регулирования, которая, по мнению сторонников ее расширительного истолкования, призвана отразить "динамику правовой действительности», не охватывает своим одержанием правореализационные процессы. И уж тем более за пределами правового регулирования остаются конечные результаты права, ради чего, собственно, «запускается» в действие механизм правового регулирования. В анализируемом же случае получается, что работа механизма правового регулирования направлена на то, чтобы реализовать (исполнить, соблюсти) юридические установления вне зависимости от фактического результата, от произведенного правом социального эффекта. Социальная ценность (отдача) функционирования механизма правового регулирования в расчет при таком подходе не принимается.
«Отрыв» юридического от социального влечет на практике крайне негативные последствия. Так, в годы господства административно-командной системы управления механизм осуществления государственно-юридических установлении работал бесперебойно и в строго юридическом смысле выполнял свое предназначение. Однако его социальная направленность очень чacтo входила в противоречие с истинными интересами общества, отдельной личности.
Итак, если категория правового регулирования отражает правовые реалии «в функциональном аспекте» и вместе с тем не охватывает своим содержанием поведенческих аспектов действия права, его конечных результатов, то очевидно, что на роль собирательной конструкции, характеризующей правовую жизнь общества, она претендовать не может.
Правовое регулирование есть аспект, сторона действия права. В онтологическом плане оно представляет собой институт специально-юридического воздействия на человеческую личность, коллективы людей с целью вызвать у них соответствующие общественно необходимые или желательные действия. Одновременно – это также деятельность по отбору, закреплению в предписаниях и передаче в практику юридических средств организации поведения и деятельности индивидов и коллективов, по внедрению в правовую систему специально-юридических механизмов обеспечения должного поведения, блокирования
СТР. 56
деструктивных форм его проявления и стимулирования конструктивной активности граждан и их организаций.
Содержание правового регулирования есть многообразная государственная деятельность, связанная с выбором типа, методов, способов регламентации, определения соотношения нормативных и индивидуальных регуляторов, т. е. формирование того юридического инструментария (правового режима), который объективно необходим в данных социально-экономических и политических условиях для обеспечения нормального функционирования общества, его институтов, организации жизнедеятельности людей на цивилизованных началах.
Правовое регулирование есть часть механизма действия права, которая характеризует специально-юридическое воздействие права на поведение и деятельность его адресатов, но непосредственно с ними еще не связана. В результате правовой регуляции формируется правовая основа, определяются ориентиры для организации деятельности участников регулируемых отношений и достижения фактических целей права. Но сама эта деятельность и достигаемые в процессе ее осуществления результаты содержанием правового регулирования не охватываются и связаны с иными звеньями механизма действия права.
С гносеологической точки зрения проблема правового регулирования связана с особым методологическим подходом к исследованию действия права, когда в качестве его источников рассматриваются исключительно специально-юридические средства и механизмы. При всей значимости данного подхода он все же недостаточен для истинного понимания закономерностей действия права, т. к. фокусирует внимание лишь на одной стороне проблемы. Область сущего, несмотря на то, что специально-юридическая характеристика является центральной при изучении действия права, реальное функционирование права, выраженное фактически правомерными действиями участников социально-правового процесса, результативная сторона этих действий в данном случае предметом рассмотрения не являются.
На односторонность специально-юридического анализа обращают внимание и сами его исследователи. В частности, С. С. Алексеев при рассмотрении проблемы правового регулирования подчеркнул, что обоснованные им «определение и характеристика правового регулирования нацелены в основном на инструментальную, специально-юридическую его интерпретацию, при которой внимание сосредоточивается на средствах юридического воздействия, образующих в своей последовательной связи единую цепь правовых явлений»[108]. И хотя при специально-юридическом анализе проблемы он допускает привле
СТР.57
чение других наук (психологии, общей социологии), все же это не является специфичным для данного подхода. По справедливому замечанию В. В. Лапаевой, «понятие механизма правового регулирования скорее подходит для исследования проблемы с позиций должного (т. е. того, какими средствами, какими способами и по каким каналам должно осуществляться регулирующее воздействие права на общественные отношения) »[109].
Таким образом, в теоретико-методологическом плане проблема правового регулирования есть часть более общей – проблемы действия права, отражающая специально-юридический аспект последней. За пределами ее возможностей (содержания) остается другой, не менее важный аспект–фактическая работа механизма действия права, представленная взаимодействием юридических средств и действующего субъекта, вследствие чего реализуется потенциал права, удовлетворяются потребности и интересы его адресатов. В гносеологическом плане данный аспект представлен социологическим подходом к исследованию действия права.
При социологическом (социальном) подходе к проблеме действия права внимание акцентируется на системе социально-экономических, политических, идеологических, психологических и других средств социально-правового воздействия, обусловливающих социально-правовые действия адресатов права. «Такой подход ориентирует конкретные исследования на поиски новых неюридических факторов, влияющих на право или испытывающих его влияние, на выявление новых механизмов и направлений»[110]. Принципиально важное значение в этом аспекте имеет сам адресат – его интересы, потребности, восприимчивость к праву, наличие необходимых качеств, предрасполагающих к социально-правовым действиям, и др.
Таким образом, социальное действие права связано с особыми способами, средствами воздействия на поведение людей и соответственно специфическими источниками возбуждения их активности, принципиально разнящимися от специально-юридического инструментария, используемого для достижения тех же целей. Оно характеризует внеюридические закономерности действия права.
Сказанное, однако, не дает оснований для выводов о том, что социальный аспект шире его нормативного, что социально-правовые исследования призваны объединить в изучении права оба момента, а значит, социология права имеет более широкий предмет в сравнении с теорией (догмой) права. Социальный и специально-юридический аспекты действия права – явления однопорядковые. Они имеют одну и ту же область приложения,
СТР.58
не взаимоисключают, а взаимодополняют друг друга, направлены на достижение одной цели, хотя и используют для этого различные средства. Поэтому В. П. Казимирчук более точен, когда пишет, что «оба эти аспекта органически связаны и потому было бы ошибкой один превозносить или умалять за счет другого. Как и всякая сложная система, право может рассматриваться во многих аспектах: философском, историческом, социальном, психологическом и, наконец, кибернетическом... Вот почему односторонним и даже вредным было бы противопоставлять нормативную сторону права его социальной природе»[111].
Таким образом, теоретико-методологическая проблема действия права соединяет в себе оба научных подхода – социологический и специально-юридический и тем самым ориентирует практику относительно отбора как социальных, так и специально-юридических средств, способных придать осуществляемой гражданами и их организациями деятельности правомерный характер, обеспечить на этой основе стабильность и урегулированность, прочный порядок в общественных отношениях.
Заключенные в категории «действие права» методологические возможности позволяют: 1) проанализировать в единстве всю совокупность правовых реалий с точки зрения их участия в выполнении правом своего социального предназначения и тем самым охарактеризовать право в действии, в реальной жизни, в том его состоянии, когда оно становится инструментом реального преобразования общественных условий, фактором упорядочения поведения и деятельности людей; 2) определить основные механизмы, институты, которые участвуют в процессе обеспечения действия права, изучив структуру правовой действительности, ее компоненты, и на этой основе определить тот социально-правовой инструментарий, который необходим гражданскому обществу, отдельной личности для надлежащего цивилизованного участия в общественной жизни; 3) охарактеризовать в единстве все то, что оказывает или может оказывать наиболее существенное влияние на все области правового, что реально содействует претворению потенциала права – его принципов и предписаний – в фактическую правомерную деятельность людей, а в конечном счете обеспечивает реальное господство права в общественных отношениях.
Таким образом, категория действия права как отражение единства и многообразия методологических подходов (аксиологического, личностного, деятельностного, инструментального и др., концентрирующихся в специально-юридическом и социо-
СТР.59
логическом подходах), или интегративного подхода к праву есть та часть правоведения, в которой так или иначе фокусируются все иные проблемы юридической теории и практики. Теоретико-методологические возможности категории «действие права» обнаруживают ключевое направление науки, являющееся средоточием основных и остроактуальных проблем теоретической и практической юриспруденции.
Гипотетически можно предположить, что в формально-логическом плане категория действия права выступает, образно говоря, периодической таблицей правовых элементов, позволяющей упорядочить логический строй правовой теории, обозначить недостающие в нем звенья, определить их место в юридическом инструментарии. С этой точки зрения, категория «высвечивает» внутреннюю структуру правоведения, его логику и может быть положена в основание построения логического здания общей теории права.
Исходные принципы логического строя юридической науки обоснованы С. С. Алексеевым. Предложенная им модель юридической теории охватывает три блока: 1) право как нормативное образование; 2) механизм правового регулирования как анатомия правовой действительности; 3) совокупность правовых актов и правоприменительная деятельность[112]. Исходя из этой модели, В. М. Горшенев предлагает ее уточнение и выделяет такие структурные части теории, как «статика права, динамика права, обеспечение права, результаты права»[113].
Взяв за основу построения общетеоретической системы юридической науки категорию действия права, можно предложить модель, структурно соответствующую элементам данной категории, объединенных общей методологией (философской основой). Соответственно этому можно выделить четыре самостоятельных общетеоретических компонента (части) юридической науки: 1) методологию права; 2) теорию правового воздействия (теорию формирующегося права); 3) теорию социально-правового действия (теорию действующего или реализующегося права) и 4) теорию правопорядка и правовой культуры (теорию господствующего или осуществленного права).
СТР.60.
Глава II
ПРАВОВАЯ АКТИВНОСТЬ
КАК СУЩНОСТНОЕ ПРОЯВЛЕНИЕ
ДЕЙСТВИЯ ПРАВА