ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ. Иоган К. де Врее

<...> Интернационализм представлен главным образом бесчис­ленными планами и предложениями международной интеграции в той или иной форме. Но он не доктрина и не основывается на ка­кой-либо теории. Скорее он призван служить руководством к дей­ствию и к проведению определенной политики, чем объяснить ин­теграцию. При отсутствии анализа возможных сроков и способов интеграции интернационализм слегка напоминает утопию. Вызы­вает удивление, как много времени человеку потребовалось, чтобы начать задавать вопросы, касающиеся характера интеграции, усло­вий ее возникновения и развития. Вопрос ставится почти исклю­чительно в нормативном контексте. Вместо того чтобы задавать вопросы: "Что это такое?", "Как и почему это происходит?", обыч­но спрашивают: "Чего мы хотим (или должны хотеть)?" или "Как этого достичь?". Естественно, что, не располагая ответом на во­просы о сущности и условиях интеграции, трудно сказать что-либо внятное о ее целях и путях их достижения. <...>

История интернационализма восходит к началу XIV в., когда Данте написал свою De Monarchia (ок. 1313 г.), а французский королевский юрист Пьер Дюбуа — De recuperatione Terre Sancte (ок. 1306 г.). Оба они рассматривали организацию международной политической жизни в важный переходный период европейской истории. Это было время становления сильных национальных го­сударств и падения роли папства и императора. Но если Данте, более тесно связанный традицией, обращается к прошлому — ко времени Римской империи, которую он в известной мере стремит­ся универсализировать, то Дюбуа принимает как данность современную ему политическую реальность, в особенности новое на­циональное государство. Он даже не пытается фундаментально исследовать феномен национального государства и предлагает план создания институтов, посредством которых можно было бы мирным путем регулировать отношения между существующими национальными государствами и достигать общих целей. Как мож­но судить по названию сочинения, Дюбуа предлагает возобновить крестовые походы против турок. Чтобы осуществить это, нужно создать тесный европейский союз с высокой степенью институционализации, с представительским советом и постоянным судом. Он должен быть наделен широкими полномочиями арбитража, вмешательства во внутренние дела национальных государств и применения санкций. Словом, предполагалось далеко продвинуться в формировании своего рода Европейской федерации. <...>

С перспективы нашего времени представляется отнюдь не слу­чайным, что идеи международной интеграции — первоначально в виде политических рекомендаций — появились во Франции и именно в XIV в. Как отмечалось выше, это был период перехода от мышления в имперских понятиях к концепции, согласно кото­рой национальное государство. стало базовой единицей европей­ского политического процесса. В то время когда идея, или миф, европейского единства под двумя мечами [церковной и светской вла­сти. — AM.) постепенно теряла свою привлекательность и акту­альность, на более низком уровне формировались мощные, хотя и менее крупные объединения — национальные государства, такие как Испания, Франция и Англия. Но это потребовало иной орга­низации европейской политической жизни, поскольку необходимо было решать общие задачи, прежде всего защиты от турок, про­блемы отношений между независимыми государствами и по воз­можности предотвращать войны между ними. Ни папа, ни импера­тор уже не могли выполнять этих функций. Создание нового меж­дународного порядка стало особенно актуальным для Франции — в то время, вероятно, самого сильного и амбициозного государства на европейском континенте. Институционализация международной жизни могла послужить очень удобной ширмой для гегемонистских устремлений Франции, укрепив ее влияние. Поэтому есть основания рассматривать план Дюбуа как выражение притяза­ний Франции на позиции, которые прежде занимали папа и им­ператор. <...>

Начиная с XVII в. появляется обилие проектов и предложений той или иной формы международной организации. Среди наиболее известных авторов таких проектов можно упомянуть Крюсе и Сал­ли в XVII в., аббата де Сент-Пьер и Канта — в XVIII в., Сен-Симона и Прудона в XIX, Куденхоув-Калерджи и Штрейта — в XX в. Хотя очень сложно обобщать высказанные ими соображе­ния, все же можно отметить, что после XVII в. интернационализ­му присуще стремление упразднить или ограничить войны. Если, например, планы Дюбуа и Подебрада отражали преимущественно державно-политические интересы, то более поздний интернацио­нализм исходил из того, что "война не окупается" (Крюсе, 1623) или что она нравственно предосудительна (например "К вечному ми­ру" Канта, 1795).

С некоторыми оговорками можно утверждать, что поздний ин­тернационализм отражает возросшее осознание материальных, по­литических и моральных издержек, связанных с функционирова­нием системы национальных государств. Обсуждение проблемы международной интеграции с точки зрения мира и справедливости, а не традиционных государственно-политических интересов кон­кретных государств, принимает более общий характер. Главной проблемой становится система государств как таковая, а не цели и интересы ее отдельных членов. Это, конечно, и есть центральный вопрос: речь должна идти прежде всего о трансформации опреде­ленной системы государств и лишь затем о конкретных государст­вах и их политике. Прийти к более глубокому пониманию интеграции можно только при условии, что она будет рассматриваться под углом зрения таких общих понятий, как мир и справедливость. <...>