ТЕМА 1. Предмет и структура философии 3 страница

Главной проблемой этики всегда был вопрос о природе и про­исхождении морали, однако в истории этических учений он обычно ставился в виде вопроса об основании пред­ставлений морального сознания о должном, о критерии нравственной оценки. В зависимости от того, в чём усматри­валось основание морали, все имеющиеся в истории этики учения можно отнести к двум типам. Первый включает теории, выводящие нравственные требования из наличной действительности человеческого бытия — «природы челове­ка», естественных потребностей или стремлений людей, при­рождённых им чувств или каких-либо фактов их жизни, рас­сматриваемых как самоочевидное внеисторическое основа­ние морали. Теории этого типа обычно тяготеют к биоантропологическому детерминизму, содержат в себе элементы материализма (древнегреческие материалисты, Аристотель, Спиноза. Гоббс, французские материалисты 18 в., утилита­ризм,Фейербах, русские революционные демократы), но часто в них преобладают тенденции субъективного идеализма (С. Батлер, английская школа нравственного чувства 17—18 вв.; в современной буржуазной этике — Дж. Дьюи, Р.Б.Перри, Э. Вестермарк, Э.Дюркгейм, В. Парето, У. Самнер и др.). В теориях другого типа основанием морали считается некоторое безусловное и внеисторическое начало, внешнее бытию че­ловека. Это начало может пониматься натуралистически («закон природы» стоиков, закон «космической телеологии», эволюции органической жизни) или же идеалистически: «высшее благо» (Платон), абсолютная идея (Гегель), божественный закон (томизм и неотомизм), априорный моральный за­кон (Кант), простые и самоочевидные идеи или отно­шения, не зависящие от природы мироздания (кемб­риджские платоники).В истории этики следует особо вы­делить авторитарные концепции морали, согласно которым единственным основанием её требований является некий авторитет — божественный или личный.

В современной буржуазной этике проблема основания морали часто представляется вообще неразрешимой. В интуитивизме основные моральные понятия считаются не связанными с природой всего сущего, а потому самоочевидными, недоказуемыми и неопровержимыми. Сторонники неопозитивизма, противопоставляя «факты» и «ценности», приходят к выводу о невозможности научного обоснова­ния моральных суждений. Представители экзистенциа­лизма считают, что сущность человека не имеет общих определений и поэтому не может дать основания для формулирования каких-либо конкретных нравственных принци­пов. Правда, в так называемой натуралистической этике 1950—60-х гг. (Э. Эдел, Р. Брандт —США, и др.), выступающее про­тив иррационализма и формализма в этике, основания морали выводятся из потребностей общественной жизни, дан­ных антропологии, этнографии, социологии.

Вопрос о природе морали в истории этической мысли иногда приобретал и другой вид: является ли нравственная деятельность но своей сущности целесообразной, слу­жащей осуществлению каких-либо практических целей и достиже­нию конкретных результатов, или же она целиком внецелесообразна, представляет собой лишь исполне­ние закона, требований некоторого абсолютного долженствования, предшествующего всякой потребности и цели. Эта же альтернатива облекалась в форму вопроса о соотноше­нии в морали понятий внеморального блага и мораль­но должного: либо требования долга основаны на том благе, которое может быть достигнуто (этой точки зрения придер­живалось подавляющее большинство этиков), либо, наоборот, само понятие блага следует определять и обосновывать посредством должного (Кант, английские фило­софы Ч.Брод, Э. Юинг). Первое решение обычно приводило к концепции так называемой консеквенциальной этики (лат. consequentia — последствия), согласно которой мораль­ные действия должны выбираться и оцениваться в зависимости от тех практических результатов, к каким они приводят (гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм и др.). Такое решение упрощало нравственную проблему: оказывались неважными мотивы поступка и следование об­щему принципу. Противники консеквенциальной этики доказывали, что в морали важен в первую очередь мо­тив и сам поступок во исполнение закона, а не последст­вия (Кант); намерение, стремление, приложенные уси­лия, а не их результат, который не всегда зависит от человека (Д. Росс, Э. Кэррит, Великобритания); важно не содержание действия, а то, в каком отношении к нему стоит его субъект (то, что выбор совершён свободно,— Сартр; что человек критически относится к самим моральным действиям и побуждениям, каковы бы они ни были,— К. Барт, Э.Бруннер).

Наконец, вопрос о природе морали в истории этики час­то выступал в виде вопроса о характере самой нравственной деятельности, соотношении её с остальной повседневной жизнедеятельностью человека. От древности до наших дней в этике прослеживаются две противоположные традиции: гедонистически-эвдемонистическая и риго­ристическая. В первой проблема основания морали сливается с вопросом о путях реализации нравственных требований. Так как мораль выводится здесь из «естественной» природы человека и его жизненных запросов, то пред­полагается, что люди, в конечном счете, сами заинтере­сованы в осуществлении её требований. Эта традиция достигла своего апогея в концепции «разумного эгоиз­ма». Однако в истории классово антагонистического общест­ва требования морали часто вступали в острое проти­воречие с устремлениями индивида. В нравственном созна­нии это отразилось в виде мысли об извечном конфликте между склонностью и долгом, практичным расчётом и воз­вышенным мотивом, а в этике послужило основой для вто­рой традиции, в русле которой находятся этические концепции стоицизма, кантианства, христианства, восточных рели­гий. Представители этой традиции считают невозмож­ным исходить из «природы» человека и истолковывают мораль как нечто изначально-противоположное прак­тическим интересам и естественным склонностям людей. Из этого противопоставления вытекало аскетическое понимание моральной деятельности как сурового подвижничества и подавления человеком своих естественных побуждений, с этим же была связана и пессимистическая оценка нравственной дееспособности человека. Идеи невыводимости морального начала из бытия человека, невозможности найти основание морали в сфере сущего вылились в философско-теоретическом плане в концепцию автономной этики (см. Автономная и гетерономная этика), которая в буржуазной этике 20 в. выразилась в отрицании социально-целесообраз­ного характера нравственной деятельности (экзистенциа­лизм, протестантская неортодоксия и др.). Особую трудность для немарксистской этики представляет пробле­ма соотношения общечеловеческого и конкретно-истори­ческого в морали: конкретное содержание нравственных требований либо понимается как вечное и универсаль­ное (этический абсолютизм), либо в нём усматривается нечто лишь частное, относительное, преходящее (этический ре­лятивизм).

Марксистская этика возводит на новую ступень традиции материализма и гуманизма в этике в силу органического соединения объективного изучения законов истории с признанием действительных интересов и вытекающих отсюда жизненных прав человека. Благодаря социально-историческому подходу к анализу морали марксистская этика прео­долевает антитезу этического релятивизма и абсолютизма. Возникнув как регулятор взаимоотношений людей и социальных групп, мораль в классовом обществе носит классовый характер. Та или иная классовая мораль выражает положение различных социальных групп в процессе общественного производства культуры и её исторического развития и, в конечном счете, так или иначе отражает и объективные законы истории. При этом, если общественная позиция данного класса исторически прогрессивна и особенно если это позиция трудящихся масс, испытывающих на себе гнёт эксплуатации, нера­венства, насилия, а потому объективно заинтересован­ных в установлении более гуманных, равноправных и свободных отношений, то данная мораль, оставаясь классовой, вносит вклад в нравственный прогресс общества в целом, формирует элементы общечеловеческой нравствен­ности. Особенно это относится к революционной морали рабочего класса, который, «...исходя из своего особо­го положения, предпринимает эмансипацию все­го общества» (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 1, с. 425), впервые ставит цель уничтожения классов вообще и тем самым утверждения действитель­но общечеловеческой нравственности. Таким образом, конкретно-исторический подход марксистской этики к явлениям морали только и позволяет понять соотношение частных, классовых точек зрения в морали с едиными законами поступательного развития нравственности, выявить в противоречивом характере формирования морали в классовом обществе единую линию общечеловеческого нравственного прогресса.

В решении вопросов морали правомочно не только коллективное, но и индивидуальное сознание: нравственный авторитет кого-либо зависит от того, насколько пра­вильно он осознаёт общие моральные принципы и идеа­лы данного общества (или революционного движения) и отра­жённую в них историческую необходимость. Объективность нравственного основания как раз и позволяет личности само­стоятельно, в меру собственной сознательности, восприни­мать и реализовывать общественные требования, принимать решения, вырабатывать для себя правила жизни и оце­нивать происходящее. Правильное определение общего основания морали ещё не означает однозначного выве­дения из него конкретных нравственных норм и принципов или непосредственного следования индивида «исторической тен­денции». Нравственная деятельность включает не только исполнение, но и творчество новых норм и принципов.

Это определяет и постановку вопроса о нравственном критерии в марксистской этике. Законы исторического разви­тия обусловливают содержание нравственных идей лишь в самом общем виде, не предопределяя их специфической формы. Поскольку всякая конкретно-целесообразная общественная деятельность предписывается и оценивается моралью с точки зрения исполнения единого для всех людей и множества частных ситуаций закона — нормы, прин­ципа, идеала, которые выступают как собственно мораль­ные критерии, это означает, что экономические, политические, идеологические и др. конкретные задачи не только не пред­определяют решения каждой отдельной нравственной проблемы, но, напротив, способы и методы осуществления этих задач оцениваются моралью с точки зрения критериев добра, справедливости, гуманности, честности и т. д. Относительная самостоятельность этих критериев вовсе не в том, что они происходят из какого-либо другого источника, чем конкретные общественные потребности, а в том, что они отражают эти по­требности в наиболее универсальном виде и имеют в виду не просто достижение некоторых особых целей, а разносто­ронние потребности общественной жизни на данной ступе­ни её культурного развития. Поэтому моралью иногда воспрещаются и осуждаются действия, которые могут представляться наиболее эффективными и целесообраз­ными с точки зрения текущего момента, частных задач того или иного конкретного дела. В ходе прогресса общества и особенно революционных преобразований каждый раз обнаруживалось, что требования общественной целесообразности, рассматриваемые с точки зрения общих перспектив поступательного развития общества, в конечном итоге совпадают с кри­териями справедливости, свободы, гуманности, коль скоро нравственное сознание масс выражает их в перспективно-исторической, а потому наиболее универсальной форме. […] [3, с. 808 – 811].

 

1.3.5.Эстетика (от греч. αίσθητικός — чувствующий, чув­ственный), философская наука, изучающая два взаимосвя­занных круга явлений: сферу эстетического как специфическое проявление ценностного отношения человека к миру и сферу художественной деятельности людей. Соот­ношение этих разделов эстетики менялось на протяжении её истории и понимается неодинаково — от попыток сведе­ния эстетики к «философии прекрасного» до её трактовки как «философии искусства»; не раз предлагалось расчле­нить эстетику на несколько самостоятельных научных дисциплин — на тео­рию эстетических ценностей, теорию эстетического восприятия, общую теорию искусства, однако опыт показывал, что эстетические ценности реального мира и художественное его освоение связаны столь тесно, что разорвать их изучение практически невозможно. Это нередко по­рождало другую крайность — отождествление художественной деятельности и эстетической активности человека, взаимоот­ношение между которыми в действительности достаточно сложно. Таким образом, оба основных раздела эстетики, будучи органически взаимосвязаны, обладают относительной самостоятельностью. В первом из них рассматриваются такие вопросы, как природа и своеобразие эстетического в системе ценност­ных отношений; закономерности дифференциации эсте­тических ценностей, выступающих во множестве конкретных модификаций (прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое и т. п.); диалектическая связь эстетической ценности и эстетической оценки, эстетического восприятия и эстетически ориентированной практики; значение эстетической активности человека в социальной и индивидуальной жизни, в разных областях культуры; взаимосвязь эстетического и художественного в разных сферах их проявления — в практической деятель­ности и в созерцании, в воспитании и образовании людей.

Второй раздел эстетики как науки, посвященной специальному ана­лизу художественной деятельности, включает изучение её возникновения в филогенезе и онтогенезе; её структур­ного и функционального своеобразия в ряду других форм человеческой деятельности, её места в культуре; связи процес­са художественного творчества, структуры воплощающих его произведений искусства и характера их восприятия человеком; законов, порождающих разнообразие конкретных форм художественной деятельности (видов, родов, жанров искусства) и её исторических модификаций (направлений, стилей, ме­тодов); особенностей современного этапа художественного развития общества и исторических перспектив развития искусства. Вме­сте с тем эстетика никогда не ограничивалась одним только изучением закономерностей эстетического и художественного освое­ния человеком мира, но, так или иначе, направляла это освоение, вырабатывая определенные критерии эстетической оценки и программы художественной деятельности. Этот момент нормативности имел то больший, то меньший удельный вес в эстетике (ср., например, нормативную эстетику класси­цизма и антинормативную эстетику романтизма), однако так или иначе научно-познавательные функции эстетики всегда перепле­таются с её ценностно-ориентирующими, идеологическими функциями.

Длительный исторический процесс становления и разви­тия эстетической мысли направлялся рядом обусловливав­ших его факторов: идеологическими и социально-психологическими позициями различных классов и общественных групп, которые эстетика выражает и теоретически обосновывает; особенно­стями изменяющегося предмета изучения — эстетической культуры и художественной практики; характером философских учений, из которых вырастали или на которые опирались эстетические теории; позициями смежных наук (искусст­воведения и литературоведения, психологии, социоло­гии и др.).

Эстетическая мысль зародилась в глубочайшей древности в мифологическом сознании доклассового общества. Анализ мифов разных народов показывает, как запечатлева­лись в них первоначальное представления людей о происхождении различных искусств, об их роли в жизни человека, о связи искусства и красоты (например, древнегреческий миф об Апол­лоне Мусагете и предводительствуемых им музах). Однако история эстетики в собственном смысле началась лишь с формированием научно-теоретической мысли. На первом этапе своего развития, который продлился в Европе до середины 18 в., эстетика не была ещё самостоятельной научной дисцип­линой и не имела даже собственного названия. В антич­ности, например, эстетическая проблематика разрабатывалась, с одной стороны, в философских сочинениях (пифагорейцами, Сократом, Платоном, Аристотелем), а с другой — в трактатах, посвященных теории разных видов искусства (например, в трактатах Поликлета, Горгия, Витрувия, Горация). Это не помешало, однако, тому, что многие глубокие идеи античных мыслителей получили основополагающее значение для всего последующего развития европейской эстетической мысли (развитие эстетики на Востоке шло специфическими путями, лишь временами соприкасаясь с разви­тием европейской эстетики).

Христианская эстетика средневековья обосновывала спиритуалистическое понимание эстетических явлений и трактовала струк­туру искусства в символическом духе (Августин, Фома Аквинский и др.). Только в эпоху Возрождения эстетическая мысль освободилась из теологического плена и стала свет­ской, гуманистической и реалистически-ориентирован­ной. Но при этом стали ослабевать связи эстетики с филосо­фией, которая непосредственно опиралась теперь на естественнонаучное знание и не испытывала глубокого интереса к эстетико-художественным проблемам. Такой интерес про­являлся, однако, представителями художественной практики, поскольку радикальная перестройка творческого ме­тода требовала теоретического обоснования. Соответственно разработка эстетической проблематики сосредоточивается в эту эпоху в искусствоведческих трактатах, авторами которых были крупнейшие художники (Л. Б. Альберти, Леонардо да Винчи, А. Дюрер и др.) и теоретики раз­личных видов искусства.

В 17 — 1-й половине 18 вв. проблемы сущности красоты и природы искусства продолжают обсуждаться в трактатах по теории отд. его видов (Н.Буало, Ш.Сорель, Ломо­носов и др.) или в работах художественно-критического жанра (И. Бодмер и И. Брейтингер, Дидро и др.). Художественно-практическая ориентация эстетики приводила к выдвижению на первый план вопросов, связанных с теоретическим обоснова­нием и защитой того или иного метода творчества, стиля, направления — маньеризма, классицизма, барокко, реализма. При этом столкновение различных эстетических программ (например, борьба Дидро и Лессинга за реализм, полемика сторонников классицизма и барокко в Ита­лии и Испании) отчётливо выражало борьбу идеологий. Идеология Просвещения придала особую остроту и размах процессу теоретического осмысления новых путей развития искусства, породив во всех европейских странах силь­ное, хотя и весьма разнородное по философским и художественным пристрастиям, движение, именуемое «просветитель­ской эстетикой» (Дидро и Руссо во Франции, Лессинг и И. И. Винкельман в Германии, Шефтсбери и Г. Хом в Великобритании и др.).

Активизация интереса к искусству, его возможностям в становлении миросозерцания человека вела к сопо­ставлению разных видов художеств, творчества (Ж. Б. Дюбо, Дж. Харрис и др.), а затем к формиро­ванию представления о единстве всех «изящных ис­кусств» (Ш. Баттё, М.Мендельсон). С этим была связана постановка проблемы вкуса, который рассматривался как специфический психический механизм, способный восприни­мать и оценивать красоту и плоды художественного творче­ства. В этом пункте навстречу искусствоведческой мысли двигалась философия, которая стала всё более активно включать эстетическую проблематику в сферу исследования (трактаты Вико, Гельвеция, Вольтера, Юма, Э. Бёрка). В середине 18 в. Баумгартен, последователь Лейбница, до­казал необходимость выделения посвященного этому кругу вопросов самостоятельного раздела философии, наряду с этикой и логикой. Баумгартен назвал его «эстетикой», т. е. «теория чувственного познания»; её разработка выли­лась в создание цельного и связного учения о прекрас­ном и об искусстве, поскольку красота была определена Баумгартеном как «совершенство чувственного позна­ния», а искусство — как воплощение красоты.

Так начался второй этап истории эстетики, характеризовав­шийся её превращением в самостоятельный раздел философии, необходимый последней для полноты объяснения куль­туры, человеческой деятельности, социальной истории. По пути, намеченному Баумгартеном, пошли крупнейшие представители немецкой философии и художественной культуры — Кант, Гердер, Шиллер, Гёте, Шеллинг, Гегель. Правда, в начале 19 в. романтическое движение, обогатив эстетику открытием многих закономерностей искусства, недоступных рационалистически-метафизическому сознанию просветите­лей, своей антирационалистической направленностью под­рывало основы эстетики как систематической научной теории. Одна­ко Гегель, восстановив в правах возможности разума и раскрыв перед ним диалектический путь познания, пре­одолел эти опасные для научной эстетики тенденции и построил грандиозную эстетическую концепцию, в которой теоретический анализ был органически соединён с исторической точкой зрения на художественную деятельность человека, её развитие и её место в культуре. Тем самым Гегель завершил идущий от Баумгартена этап развития эстетики как раздела энцикло­педически всеобъемлющего философского знания, покоив­шегося на идеалистическом мировоззрении.

Начавшийся после этого третий этап истории эстетики ха­рактеризуется острой борьбой различных методологических и идеологических ориентаций. В идеологическом плане эта борьба выразилась в поляризации трёх основных направлений эсте­тической мысли 19—20 вв. Буржуазная эстетика разными способами обосновывала эстетизм и принципы «чистого искусства», «искусства для искусства» (от «парнасцев» и школы К. Фидлера до Ортеги-и-Гасета и Рида). Демократическая эстетика выступала и в форме утопично-социалистических теорий (от Прудона до Л. Н. Толстого), и в революционно-демокра­тической концепции русских мыслителей (Белинского и Гер­цена, Чернышевского и Добролюбова), но в обоих случаях защищала принципы реалистического искусства, тесно связанного с реальной жизнью общества и критического по отношению к буржуазной действительности. Пролетарская социалистическая эстетика была разработана К. Марксом, Ф. Эн­гельсом и В.И.Лениным, в развитие её существенный вклад внесли Ф.Меринг, П.Лафарг, Г.В.Плеханов, А.В.Луначарский, А.Грамши и мн. др. представители марксизма-ленинизма в разных странах мира.

В философско-методологическом плане разнообразие путей развития эстетической мысли в 19—20 вв. порождалось её опорой на различные философские учения — те или иные формы объективного идеализма (Ф.Т.Фишер, Вл. Со­ловьёв) и субъективного идеализма (А.Бретон), позитивизма (Спенсер, Тэн, Дьюи) и интуитивизма (Кроче, Бергсон), антропологического материализма (фейербахиан­ская эстетика и эстетика русских революционных демократов), феноменологии (Н.Гартман, Р.Ингарден, М. Дюфрен), экзистенциа­лизма (Сартр, Хайдеггер). Другой аспект дифференциации эстетических учений данной эпохи выразился в стремлении связать эстетику с той или иной конкретной наукой; так рождались психологическая эстетика (Г. Фехнер, Т. Липпс), физиологическая эстетика (А. Грант-Аллен, В. Вельямович), психоаналитическая эстетика (Фрейд, Лакан), социологическая эстетика (М.Гюйо, Ш.Лало), искусствоведческая эстетика (Э. Ганслик, X. Зедльмайр), семиотическая эстетика (Ч. Моррис, У. Эко), кибернетическая и информационная эстетика (А. Моль, М. Бензе), математическая эстетика (Дж. Биркгоф). Наконец, эстетические учения 19—20 вв. различаются по тому, какое конкретное направление художественного творчества они теоретически обосновыва­ют — критический реализм (О. Бальзак, русские революционные де­мократы), натурализм (Э. Золя), символизм (Вяч. Ива­нов, А. Белый), абстракционизм (В. Кандинский).

Принципиальное отличие марксистской эстетики от всех направлений эстетической мысли 19—20 вв. обусловлено, прежде всего, тем, что она вырастает на философском фун­даменте диалектического и исторического материализма и высту­пает как теоретическая платформа социалистического реа­лизма, в разработке которой приняли активное участие наряду с классиками марксизма-ленинизма и теоретика­ми искусства крупнейшие представители художественной прак­тики (М. Горький н С. М. Эйзенштейн, Б. Брехт и И. Бехер, Л. Арагон, Р. Фокс и др.). […]

Эстетическая наука делает свои теоретические выводы и обоб­щения, опираясь на разносторонние исследования искусства в искусствоведческих науках, психологии, социоло­гии, семиотике, кибернетике; при этом эстетика не рас­творяется ни в одной из этих наук и сохраняет свой философский характер, который и позволяет ей строить целост­ную теоретическую модель художественной деятельности. По­следняя может рассматриваться при этом как специфическая система, состоящая из трёх звеньев — художественного творчества, художественных произведений и художественного восприятия. Их связь является особой формой обще­ния, существенно отличающейся от научной, деловой, технической коммуникации, так как произведение искусства ориентировано на его восприятие человеком как личностью со всем её уникальным жизненным опытом, строем сознания и складом чувств, ассоциативным фондом, неповторимым духовным миром и требует поэтому активного сотворчества воспринимающего, его душевного соучастия, глубинного переживания и личностной интерпретации. Поскольку же социологический подход к художественной деятельности устанавливает конкретную социальную детерминированность духовного мира всех личностей, участвующих в «художественном диалоге»,— личности художника, личности исполнителя (актёра или музыканта), личности героя художественного произведения, личности читателя, слушателя, зрителя,— постольку воздействие искусства на человеческие души оказывается формой общественного воспитания личности, инструментом её социализации. Соответственно современная художественная жизнь раскрывается эстетической наукой как специфическая сфера проявления общих социально-исторических коллизий эпохи […]. [3, с. 805 – 808].

 

1.4.Основной метод философского познания. Основным методом философского познания является теоретическое мышление, опирающееся на совокупный опыт человечества, на достижения всех наук и культуры в целом. Марк­систская философия является научной как по своему предмету, так и по методу; для неё характерны верное, доказатель­ное отражение закономерностей действительности и предвидение на этой основе будущих событий. Опира­ясь на знание законов общественного развития, применяя методы материалистической диалектики, К. Маркс, Ф. Эн­гельс и В. И. Ленин предсказали и обосновали эпоху невиданных социальных преобразований задолго до её начала.

Вместе с тем марксистская философия существенно отличает­ся от любой частной науки, прежде всего тем, что она является мировоззрением. В этом главная специфика философии. В выработке и развитии подлинно научного мировоззре­ния и заключается историческая миссия марксистско-ленин­ской философии, которая включает в себя не только учение о сущ­ности и законах развития природного и социального мира, но и нравственные, эстетические идеи и убеждения, т. е. не только отражает закономерности действительности, но и выражает отношение к ней людей и социальных групп.

Отправной теоретический пункт всякого философского учения — вопрос об отношении мышления к бытию, духовного к материальному, субъективного к объективному. «Вели­кий основной вопрос всей, в особенности новейшей, фи­лософии есть вопрос об отношении мышления к бытию» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 21, с. 282). Что чем порождается — материальный мир сознанием, духом или, наоборот, сознание материаль­ным миром — такова первая сторона основного вопроса философии. «Философы разделились на два больших лагеря сооб­разно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, кото­рые утверждали, что дух существовал прежде природы, и которые, следовательно, в конечном счете, так или иначе признавали сотворение мира, ... составили идеа­листический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма» (там же, с. 283). Вопрос об отношении мыш­ления к бытию предполагает и выяснение характера взаимоотношения между объектом и субъектом позна­ния. Последовательно научное решение основного вопроса философии было дано марксизмом, который признаёт материю объ­ективной реальностью, существующей вне, до и неза­висимо от сознания, и рассматривает сознание как свой­ство высокоорганизованной материи, характеризует общественное сознание как отражение общественного бытия, т. е. прежде всего материальной жизни общества. Марксист­ская философия отстаивает и обосновывает принцип познаваемости мира, рассматривает знания и понятия как отра­жение объективной реальности (см.Основной вопрос философии). […]

 

1.5.Основной вопрос философии, вопрос об от­ношении сознания к бытию, духовного к материально­му вообще. То или иное решение этого вопроса (мате­риалистическое, идеалистическое, дуалистическое) об­разует основу каждого философского учения. «Философы, — писал Ф. Энгельс, — разделились на два больших ла­геря сообразно тому, как отвечали они на этот вопрос. Те, которые утверждали, что дух существовал прежде природы..., — составили идеалистический лагерь. Те же, которые основным началом считали природу, примкнули к различным школам материализма» (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 21, с. 283).

Основной вопрос философии не есть лишь вопрос о приоритете матери­ального или духовного. Это также вопрос о том, что считать материальным, а что духовным. Отсюда проис­текает возможность многочисленных модификаций постанов­ки и решения основного вопроса философии как в материализме, так и в иде­ализме. Гегель, например, принимает за первичное некое вне человека существующее мышление («абсолютную идею»), Шопенгауэр исходит из представления о бессознательной космической воле, Мах считает элементами всего существующего ощущения.

Многие домарксистские и немарксистские философы не считают вопрос об отношении духовного к материаль­ному основным вопросом философии. Для Ф. Бэкона, например, основной вопрос философии — это проблема овладения стихийными силами природы. Французский философ 20 в. А. Камю полагал, что основной вопрос философии есть вопрос о том, стоит ли жить. Лишь немногие из фило­софов, в первую очередь Гегель и Фейербах, близко подошли к правильной формулировке основного вопроса философии. Вычле­нение же основного вопроса философии и выяснение его роли в построении философских принадлежит Ф.Энгельсу (см. там же, с. 282—91). Энгельс рассматривал основной вопрос философии как резуль­тат осмысления природы человеческого сознания и теоретического обобщения интеллектуальной истории человечества. Уже в религиозных верованиях первобытных людей содер­жится определенное представление об отношении психиче­ского к физическому, души к телу. Однако исследование этого отношения стало возможным лишь со времени возникновения теоретического мышления, что исторически совпадает с возникновением противоположности меж­ду умственным и физическим трудом. В средние века, когда почти без­раздельно господствовала религия, основный вопрос философии, по словам Энгельса, «... принял более острую форму: создан ли мир богом или он существует от века?» (там же, с. 283). Лишь благодаря ликвидации духовной диктатуры кле­рикализма в ходе буржуазных революций основный вопрос философии «... мог быть поставлен со всей резкостью, мог приобрести все свое значение...» (там же).