Цикл А.С. Пушкина «Маленькие трагедии»
Нужно прочитать хотя бы краткое содержание. Тут небольшой анализ цикла.
«Маленькие трагедии» — сборник А. С. Пушкина, состоит из 4-x произведений:
«Скупой рыцарь»;
«Моцарт и Сальери»;
«Каменный гость»;
«Пир во время чумы».
Живя в обществе, построенном на эксплуатации человека человеком, Пушкин не мог не замечать пороков этого общества. Деньги для людей становились главной ценностью в жизни, мерилом жизни, зависть запросто могла поднять руку на дружбу, миром правили обман, предательство и властолюбие. Современный век напоминает Пушкину демонскую пляску, бесовское кружение. Его душа неспокойна: поэта лишают творческой независимости, его сильно тяготит и угнетает обидное невнимание читателей, равнодушие публики. От всего этого лирику Пушкина начинают наполнять трагедийные мотивы, а его героям становятся присущи индивидуалистическое сознание и «ужасные сердца». Так возник цикл трагедийных произведений под названием «Маленькие трагедии». «Маленькие трагедии» Пушкин написал в 1830 г. во время знаменитой Болдийской осени, которая оказалась одним из наиболее плодотворных периодов в его творчестве.
Накаленный драматизм тревожных переживаний героев — властолюбия и скупости, честолюбия и зависти — предопределяют центральную тему «Маленьких трагедий»: трагическая судьба личности, жаждущей самоутверждения любой ценой. Неукротимое стремление к счастью, к завоеванию своего места под солнцем, утверждение своего превосходства и исключительности, возведение своих личных желаний в культ, в единственную и непреходящую ценность — вот что составляет драматическую основу небольших, но исключительно содержательных произведений. Герои этих трагедий идеализируют свой мир и себя, они убеждены в своем героическом предназначении. Но эта вера в собственную исключительность вступает в конфликт с реальным миром, проникнутом такими же индивидуалистическими настроениями, что неизбежно влечет героев к гибели. Лишь немногие из них отвергают себялюбивые жизненные принципы, но и их безжалостный «ужасный век» вовлекает в круговорот опасностей, тревоги, гибели.
В трагедиях поднимаются большие общечеловеческие проблемы, связанные с вопросами о смысле жизни, о смерти и бессмертии, о назначении искусства. В центре внимания автора — «драматические изучения», по выражению самого Пушкина, касающиеся прежде всего тайн человеческого характера в связи с определенной исторической эпохой.
Объективный конфликт, заключающийся во враждебном индивидуалистическому сознанию героев миропорядке, усугубляется субъективным — внутренними противоречиями, душевным надломом, борьбой идеи-страсти с традиционными нравственными запретами. Напряженность и внутренний драматизм трагедий определяют решительные поступки героев, пограничное душевное состояние персонажей, когда решается вопрос жизни и смерти. Внутренний драматизм пронизывает всю атмосферу «Маленьких трагедий», где впрямую сталкивается несопоставимое: скупость и рыцарство, прямодушие и коварство. Отец бросает вызов сыну, и тот его принимает с радостью, как тигренок легкую добычу. Друг убивает друга, поддавшись позыву уязвленного тщеславия. Страшная внутренняя борьба раздирает души героев. Пушкин исследует душевное состояние героев в момент выбора ими пути, все персонажи трагедий стоят на грани жизни и смерти. Обстоятельства, в которые поставлены действующие лица, накалены до предела.
«Маленькие трагедии» строятся преимущественно не на внешних, а на внутренних конфликтах, как это происходит, например, в «Скупом рыцаре».
Само по себе название «Скупой рыцарь» уже наталкивает на глубокие размышления. Сочетание этих слов представляется неожиданным. В сознании читателей понятие «рыцарь» обычно связывается с представлениями об отваге, чести, храбрости, великодушии, но никак не о скупости. Но в том-то и заключаются оригинальность и новаторство замысла Пушкина, что он лаконично и вместе с тем исключительно глубоко показал, как власть денег и вообще новые экономические отношения, вторгающиеся в европейскую жизнь, превращают Барона в ростовщика и стяжателя. Барон у Пушкина — зловещая, мрачная демоническая фигура, для которого золото заменило все — и родственные привязанности, и просто человеческие связи. Тема растлевающей власти денег, чрезвычайно актуальная и злободневная в XIX в., будет раскрыта Пушкиным и в других его произведениях (например, в «Пиковой даме»), а в дальнейшем станет одной из ведущих для всей русской литературы.
Конфликт в «Моцарте и Сальери» основан не на теме зависти или уязвленного самолюбия, как может сначала показаться, а на столкновении различных жизненных позиций, противоположных взглядов на искусство, на назначение художника. Моцарт у Пушкина воплощает жизнерадостность и открытость души, подлинный артистизм. Сальери потрясен несправедливостью: «бессмертный гений» достался, с его точки зрения, «гуляке праздному». Сальери убежден, что можно проверить гармонию алгеброй. Правда, для этого нужно разъять музыку, «как труп». Но только таким образом, считает он, должно развиваться и совершенствоваться искусство. Светлый гений Моцарта опровергает эти представления. Для Моцарта музыка — великое искусство, для Сальери — ремесло, которому можно научиться неустанным трудом, подвижничеством. Сальери понимает и высоко ценит гений Моцарта, но, ио его мысли, воспитанию молодых музыкантов Моцарт с его неповторимой гениальностью может принести только вред. Он помешает другим, не обладающим таким же божественным даром, отвратит их от упорного, кропотливого труда, а это приведет к общему упадку искусства. Сальери решается на преступление, на злодейство во имя высшей справедливости (как он ее понимает), Пушкин вовсе не оправдывает Сальери, да и нет ему оправдания, но поэт стремится объяснить причины злодейства путем внимательного и объективного драматического изучения помыслов Сальери. «…Гений и злодейство // Две вещи несовместные». Эти слова Моцарта потрясают Сальери. Он пытается их опровергнуть, но тщетно. Этика и эстетика всегда идут рядом.
В истории мировой литературы образ Дон Жуана был одним из наиболее популярных. В пушкинском «Каменном госте» мы встречаемся с новым и оригинальным истолкованием этого образа. Дон Гуан у Пушкина — человек Возрождения, он бросает смелый вызов старому и мрачному миру средневековья. Это вовсе не традиционный развратник и соблазнитель. Можно даже предположить, что он, искренне полюбив донну Анну, «весь переродился». Во всяком случае, умирает он с ее именем на устах. Но безнравственное приглашение, обращенное к статуе, присутствовать на его любовном свидании с вдовой убитого им Командора вносит дополнительный оттенок в наше представление о пушкинском герое. Прав был Белинский, когда отмечал, что люди, подобные Дон Жуану, «умеют быть искренно страстными в самой лжи и непритворно холодными в самой страсти, когда это нужно». Отсюда и неизбежное возмездие за оскорбление любви как высокого человеческого чувства, за эгоизм. В конечном счете речь идет о нравственной ответственности личности и за свою жизнь, и за жизнь других. Романтический герой не считается с законами, нравами, обычаями, легко переступает через них. Но индивидуалистический бунт способен нарушить не только законы чуждой ему среды, но и общечеловеческие законы. Разоблачение, развенчание безнравственности индивидуалистического бунта также станут одной из традиций русской гуманистической литературы (достаточно вспомнить в этой связи творчество Достоевского).
«Ппр во время чумы» является вольным переводом одной сцены из пьесы английского драматурга Вильсона «Чумной город». Проблема жизни и смерти на протяжении всего творческого пути постоянно была в центре внимания Пушкина. Поэт прославляет не смирение и покорность перед судьбою, но величие человека, бросающего гордый вызов самой смерти.
Одновременно с «маленькими трагедиями» Пушкин начал работать над народной драмой «Русалка», построенной на широком использовании фольклорного материала — легенд, свадебного обряда, песен. К сожалению, «Русалка» осталась незаконченной.
В. целом драматургические произведения явились блестящим творческим достижением Пушкина. В его «маленьких трагедиях» даны образцы реалистического изображения сложного и противоречивого духовного мира человека. Характерное для всей последующей русской литературы XIX в. проникновение в «диалектику души» начиналось уже в пушкинских творениях — совсем небольших по размеру, но огромных по идейно-художественной значимости.