Необходимо знать роль указанных авторов в разработке проблем социальной мотивации
· какие проблемы разрабатывал?
· какие понятия ввел?
· какие теории создал?
· какие главные труды написал?
Авторы
А.Н.Леонтьев
Изменение и развитие потребностей происходит через изменение и развитие предметов, которые им отвечают и в которых они «опредмечиваются» и конкретизируются. Наличие потребности составляет необходимую предпосылку любой деятельности, однако потребность сама по себе еще не способна придать деятельности определенную направленность. Наличие у человека потребности в музыке создает у него соответствующую избирательность, но еще ничего не говорит о том, что предпримет человек для удовлетворения этой потребности. Может быть он вспомнит об объявленном концерте и это направит его действия, а может быть до него донесутся звуки транслируемой музыки и он просто останется у радиоприемника или телевизора. Но может случиться и так, что предмет потребности никак не представлен субъекту: ни в поле его восприятия, ни в мысленном плане, в представлении, тогда никакой направленной деятельности, отвечающей данной потребности, у него возникнуть не может. То, что является единственным побудителем направленной деятельности, есть не сама по себе потребность, а предмет, отвечающий данной потребности. Предмет потребности — материальный или идеальный, чувственно воспринимаемый или данный только в представлении, в мысленном плане-мы называем мотивом деятельности. (…)
Итак, психологический анализ потребностей необходимо преобразуется в анализ мотивов. Это преобразование наталкивается, однако, на серьезную трудность: оно требует, решительно отказаться от субъективистских концепций мотивации и от того смешения понятий, относящихся к разным уровням и разным «механизмам» регуляции деятельности, которое столь часто допускается в учении о мотивах. (…)
С точки зрения учения о предметности мотивов человеческой деятельности из категории мотивов прежде всего следует исключить субъективные переживания, представляющие собой отражение тех «надорганических» потребностей, которые соотносительны мотивам. Эти переживания (желания, хотения, стремления) не являются мотивами в силу тех же оснований, по каким ими не являются ощущения голода или жажды: сами по себе они не способны вызвать направленной деятельности. Можно, впрочем, говорить о предметных желаниях, стремлениях и т. д., но этим мы лишь отодвигаем анализ; ведь дальнейшее раскрытие того, в чем состоит предмет данного желания или стремления, и есть не что иное, как указание соответствующего мотива. Отказ считать субъективные переживания этого рода мотивами деятельности, разумеется, вовсе не означает отрицание их реальной функции в регуляции деятельности. Они выполняют ту же функцию субъективных потребностей и их динамики, какую на элементарных психологических уровнях выполняют интероцептивные ощущения, — функцию избирательной активизации систем, реализующих деятельность субъекта. (…)
Особое место занимают гедонистические концепции, согласно которым деятельность человека подчиняется принципу «максимизации положительных и минимизации отрицательных эмоций», т. е. направлена на достижение переживаний, удовольствия, наслаждения и на избегание переживаний страдания… Для этих концепций эмоции и являются мотивами деятельности. Иногда эмоциям придают решающее значение, чаще же они включаются наряду с другими факторами в число так называемых «мотивационных переменных».
Анализ и критика гедонистических концепций мотивации представляют, пожалуй, наибольшие трудности. Ведь человек действительно стремится жить в счастии и избегать страдания. Поэтому задача состоит не в том, чтобы отрицать это, а в том, чтобы правильно понять, что это значит. А для этого нужно обратиться к природе самих эмоциональных переживаний, рассмотреть их место и их функцию в деятельности человека.
Сфера аффективных, в широком смысле слова, процессов охватывает различные виды внутренних регуляций деятельности, отличающихся друг от друга как по уровню своего протекания, так и по условиям, которые их вызывают., и по выполняемой ими роли. Здесь мы будем иметь в виду лишь те преходящие, «ситуационные» аффективные состояния, которые обычно и называют собственно эмоциями (в отличие, с одной стороны, от аффектов, а с другой стороны — от предметных чувств).
Эмоции выполняют роль внутренних сигналов. Они являются внутренними в том смысле, что сами они не несут информацию о внешних объектах, об их связях и отношениях, о тех объективных ситуациях, в которых протекает деятельность субъекта. Особенность эмоций состоит в том, что они непосредственно отражают отношения между мотивами и реализацией отвечающей этим мотивам деятельности. При этом речь идет не о рефлексии этих отношений, а именно о непосредственном их отражении, о переживании. Образно говоря, эмоции следуют за актуализацией мотива и до рациональной оценки адекватности деятельности субъекта.
Таким образом, в самом общем виде функция эмоции может быть характеризована как индикация плюс-минус санкционирования осуществленной, осуществляющейся или предстоящей деятельности.
Эта мысль в разных формах неоднократно высказывалась исследователями эмоций, в частности очень отчетливо П. К. Анохиным. Мы, однако, не будем останавливаться на различных гипотезах, которые так или иначе выражают факт зависимости эмоций от соотношения (противоречия или согласия) между «бытием и долженствованием». Заметим лишь, что те трудности, .которые обнаруживаются, объясняются главным образом тем, что эмоции рассматриваются, во-первых, без достаточно четкой дифференциации их на различные подклассы -(аффекты и страсти, собственно эмоции и чувства), отличающиеся друг от друга как генетически, так и функционально, и, во- вторых, вне связи со структурой и уровнем той деятельности, которую они регулируют.
В отличие от аффектов, эмоции имеют идеаторный характер и, как это было отмечено еще Клапаредом, «сдвинуты к началу», т. е. способны регулировать деятельность в соответствии с предвосхищаемыми обстоятельствами. Как и все идеаторные явления, эмоции могут обобщаться и коммуницироваться; у человека существует не только индивидуальный эмоциональный опыт, но и эмоциональный опыт, который им усвоен в процессах коммуникации эмоций.
Самая же важная особенность эмоций заключается в том, что они релевантны именно деятельности, а не входящим в ее состав процессам, например отдельным актам, действиям. Поэтому одно и то же действие, переходя из одной деятельности в другую, может, как известно, приобретать разную и даже противоположную по своему знаку эмоциональную окраску. А это значит, что присущая эмоциям функция положительного или отрицательного, санкционирования относится не к осуществлению отдельных актов, а к соотношению достигаемых эффектов с направлением, которое задано деятельности ее мотивом. Само по себе успешное выполнение того или иного действия вовсе не ведет необходимо к положительной эмоции; оно может породить и тяжелое эмоциональное переживание, остро сигнализирующее о том, что со стороны мотивационной сферы человека достигнутый успех оборачивается поражением.
Рассогласование, коррекция, санкционирование имеют место на любом уровне деятельности, в отношении любых образующих ее «единиц», начиная с простейших приспособительных движений. Поэтому главный вопрос заключается в том, что именно и как именно санкционируется: исполнительный акт, отдельные действия, направленность деятельности, а может быть, направленность всей жизни человека.
Эмоции выполняют очень важную функцию в мотивации деятельности — и мы еще вернемся к этому вопросу, — но сами эмоции не являются мотивами. Когда-то Дж. Ст. Милль с большой психологической проницательностью говорил о «хитрой стратегии счастья»: чтобы испытать эмоции удовольствия, счастья, нужно стремиться не к переживанию их, а к достижению таких целей, которые порождают эти переживания.
Подчиненность деятельности поиску наслаждений является в лучшем случае психологической иллюзией. Человеческая деятельность отнюдь не строится по образцу поведения крыс с введенными в мозговые «центры удовольствия» электродами, которые, если обучить их способу включения тока, раздражающего данные центры, без конца предаются этому занятию, доводя (по данным Олдса) частоту такого рода «самораздраженнй» до нескольких тысяч в час. Можно без особого труда подобрать аналогичные поведения и у человека: мастурбация, курение опиума, самопогружение в аутистическую грезу. Они, однако, скорее свидетельствуют о возможности извращения деятельности, чем о природе мотивов — мотивов действительной, утверждающей себя человеческой жизни, они вступают в противоречие, в конфликт с этими действительными мотивами. (…)
В отличие от целей, которые всегда, конечно, являются сознатель- ными, мотивы, как правило, актуально не сознаются субъектом: когда мы совершаем те или иные действия — внешние, практические или речевые, мыслительные, — то мы обычно не отдаем себе отчета в мотивах, которые их побуждают. (…)
Мотивы, однако, не «отделены» от сознания. Даже когда мотивы, не сознаются субъектом, т. е. когда он не отдает себе отчета в том, что побуждает его осуществлять ту или иную деятельность, они, образно говоря, входят в его сознание, но только особым образом. Они, придают сознательному отражению субъективную окрашенность, которая выражает значение отражаемого для самого субъекта, его, как мы говорим, личностный смысл.
Таким образом, кроме своей основной функции — функции побуждения, мотивы имеют еще и вторую функцию-функцию смыслообразования. (…)
Как уже говорилось, обычно мотивы деятельности актуально не сознаются. Это психологический факт. Действуя под влиянием того или иного побуждения, человек сознает цели своих действий: в тот момент, когда он действует, цель необходимо «присутствует в его сознании» и, по известному выражению Маркса, как закон определяет его действия.
Иначе обстоит дело с осознанием мотивов действий, того ради чего они совершаются. Мотивы несут в себе предметное содержание, которое должно так или иначе восприниматься субъектом. На уровне человека это содержание отражается, преломляясь в системе языковых значений, т. е. сознается. Ничего решительно не отличает отражение этого содержания от отражения человеком других объектов окружающего его мира. Объект, побуждающий действовать, и объект, выступающий в той же ситуации, например в роли преграды, являются в отношении возможностей их отражения, познания «равноправным». То, чем они отличаются друг от друга, это не степень отчетливости и полноты их восприятия или уровень их обобщенности, а их функции и место в структуре деятельности.
Последнее обнаруживается прежде всего объективно- в самом поведении, особенно в условиях альтернативных жизненных ситуаций. Но существуют также специфические субъективные формы, в которых объекты находят свое отражение именно со стороны их побудительности. Это переживания, которые мы описываем в терминах желания, хотения, стремления и т. п. Однако сами по себе они не отражают никакого предметного содержания; они лишь относятся к тому или иному объекту, лишь субъективно «окрашивают» его. Возникающая передо мною цель воспринимается мною в ее объективном значении, т.е. я понимаю eе o6ycловленность, представляю себе средства ее достижения и отдалеиные результаты, к которым она ведёт; вместе с тем я испытываю стремление, желание действовать в направлении данной цели или, наоборот, негативные переживания, препятствующие этому. В обоих случаях они выполняют роль внутренних сигналов, посредством которых происходит регуляция динамики деятельности. Что, однако, скрывается за этими сигналами, что они отражают? Непосредственно для самого субъекта они как бы только «метят» объекты и их осознание есть лишь сознание их наличия а вовсе не осознавания того, что их порождает. Это и создает впечатление, что они возникают эндогенно и что именно они являются силами, движущими поведением — его истинными мотивами. (…)
Переживание человеком острого желания достигнуть открывающуюся перед ним цель, которое субъективно отличает ее как сильный положительный «вектор поля», само по себе еще ничего не говорит о том, в чём заключается движущий им смыслообразующий мотив. Может быть мотивом является именно данная цель, но это особый случай; обычно же мотив не совпадает с целью, лежит за ней. Поэтому его обнаружение составляет специальную задачу: задачу осознания мотива.
Так как речь идет об осознании смыслообразующих мотивов, то эта задача может быть описана и иначе, а именно как задача осознания личностного смысла (именно личностного смысла, а не объективного значения!), который имеют для человека те или иные его действия, их цели.
Задачи осознания мотивов порождаются необходимостью найти себя в системе жизненных отношений и поэтому возникают лишь на известной ступени развития личности, когда формируется подлинное самосознание. Поэтому для детей такой задачи просто не существует.
Когда у ребенка возникает стремление пойти в школу, стать школьником, то он, конечно, знает, что делают в школе и для чего нужно учиться. Но ведущий мотив, лежащий за этим стремлением, скрыт от него, хотя он и не затрудняется в объяснениях-мотивировках, нередко просто повторяющих слышанное им. Выяснить этот мотив можно только путем специального исследования. (…)
Позже, на этапе формирования сознания своего «я», работа по выявлению смыслообразующих мотивов выполняется самим субъектом. Ему приходится идти по тому же пути, по какому идет и объективное исследование, с той, однако, разницей, что он может обойтись без анализа своих внешних реакций на те или иные события: связь событий с мотивами их личностный смысл непосредствеиио сигнализируется возникающими у него эмоциональными переживаниями.
День со множеством дeйcтвий, ycпешнo осуществленных человеком, которые в ходе выполнения представлялись ему адекватными, тем не менее может оставить у него неприятный, порой даже тяжелый эмоциональный осадок. На фоне продолжающейся жизни с ее текущими задачами этот осадок едва выделяется. Но в минуту, когда человек как бы оглядывается на себя и мысленно вновь перебирает события дня, усиливающийся эмоциональный сигнал безошибочно укажет ему на то, какое из них породило этот осадок. И может статься, например, что это — успех его товарища в достижении общей цели, который был им самим же подготовлен, — той цели, единственно ради которой, как ему думалось, он действовал. Оказалось, что это не вполне так, что может быть главное для него заключалось в личном продвижении, в карьере…Эта мысль и ставит его лицом к лицу перед «задачей на смысл», перед задачей осознания своих мотивов, точнее, их действительного внутреннего соотношения.
Нужна известная внутренняя работа, чтобы решить эту задачу и может быть отторгнуть то, что вдруг обнажилось, потому что «беда, если вначале не убережешься, не подметишь самого себя и в пору не остановишься». Это писал Пирогов, об этом же проникновенно говорил Герцен, а вся жизнь Л. Н. Толстого — великий пример такой внутренней работы. Мотивы оказывают влияние на характер учебной деятельности, отношение ребенка к учению. Если, например, ребенок учится, чтобы избежать плохой отметки, наказания, то он учится с постоянным напряжением, учение его лишено радости и удовлетворения.
А. Н. Леонтьев различает мотивы понимаемые и мотивы реально действующие. Учащийся понимает, что надо учиться, но это еще может не побуждать его заниматься учебной деятельностью. Понимаемые мотивы в ряде случаев становятся мотивами реально действующими.
Мотивы могут осознаваться и не осознаваться. Актуально, т. е. в момент деятельности, они, как правило, не осознаются. Но даже в том случае, когда они не осознаются, они отражаются в определенной эмоции, т. е. учащийся может не осознавать мотив, который его побуждает, но он может хотеть или не хотеть что-то делать, переживать в процессе деятельности. Вот это желание или нежелание действовать является, по А. Н. Леонтьеву, показателем положительной или отрицательной мотивации.
Как правило, учебная деятельность ребенка побуждается не одним мотивом, а целой системой разнообразных мотивов, которые переплетаются, дополняют друг друга, находятся в определенном соотношении между собой. Не все мотивы имеют одинаковое влияние на учебную деятельность. Одни из них — ведущие, другие — второстепенные.
Все мотивы могут быть разделены на две большие группы: одни из них порождаются самой учебной деятельностью, непосредственно связаны с содержанием и процессом учения, способами усвоения знаний: другие мотивы лежат как бы за пределами учебного процесса и связаны лишь с результатами учения. Такие мотивы могут быть как широкими социальными (стремление хорошо окончить школу, поступить в вуз, хорошо работать в будущем), так и узколичными; мотивы благополучия (получить хорошую отметку любой ценой, заслужить похвалу учителя или родителей, избежать неприятностей) и престижные мотивы (выделиться среди товарищей, занять определенное положение в классе).
15. Дж. МакКлелланд Концепция мотивации Д. МакКлелланда.
Основное внимание уделяется высшим — специфическим личностным потребностям («вторичным»). Автор считает, что именно они оказывают решающее влияние на своеобразие человеческого поведения, его сложность и противоречивость. Эта теория относится к группе содержательных — в ней рассматриваются три основные группы потребностей: во власти, в успехе, в причастности (партисипативная потребность).
Потребность во власти как таковая вводится в систему побудителей человеческой активности впервые. Ее рассматривают как синтетическую и производную от потребностей в уважении и самовыражении. Люди, обладающие этой потребностью, характеризуются личностным качеством доминантности. Они активны, энергичны, не боятся конфронтации, отстаивают свои позиции.
Потребность в успехе (мотивация достижения) — вторая базовая потребность личности. Потребность в успехе является общей для всех, различна лишь мера ее развития. Д. МакКлелланд полагал, что уровень развития общества и всей страны в целом зависит от степени развития у ее граждан данной потребности.
Дж. Аткинсон позже показал, что потребность в успехе должна рассматриваться в сочетании с потребностью избежать неудачи, также базовой. Люди с сильной мотивацией достижения стремятся к успеху, а люди с низкой мотивацией достижения — избегают неуспеха. Это положение вошло впоследствии в основу теории субъективно предпочитаемого риска Дж. Ат-кинсона и Д. МакКлелланда. Руководители, являющиеся людьми с высокой мотивацией достижения, предпочитают средний уровень риска. В ситуациях среднего риска успех деятельности существенно зависит от личных усилий, хотя и предполагает некоторую рискованность. Если исключить элемент риска, то резко падает вероятность «выигрыша». Низкая мотивация достижения связана, как правило, с попустительским стилем руководства.
Оба рассмотренных типа потребностей (во власти и в успехе) влияют на склонность личности к управленческой деятельности и на ее эффективность. Наряду с третьей категорией потребностей — в причастности — они раскрывают важные мо-тивационнае факторы поведения руководителя. Понятие «мотивация достижения», возникшее на основе этой концепции, считается сегодня одним из главных и наиболее специфических мотивов управленческой деятельности. Через это понятие описываются закономерности каръеровой психологии — специальной отрасли психологии, изучающей этапы, типы и движущие силы карьеры. Понятие «мотивация достижения» в широком смысле трактуется как один из метамотивов личности, взаимодействующий с другими мотивами, определяющий их силу и приемлемый для данной личности уровень их удовлетворения.
2. Д.А.ЛеонтьевПобудительная, направляющая и смыслообразующая функции мотива по Д. А. Леонтьеву. Зависимость побудительно-динамической стороны от содержательно-смысловой как взаимосвязь побудительно-динамической и содержательно-смысловой стороны мотива. Ситуация отчуждения деятельности человека от реализации его собственных потребностей и расценивания мотивов как внешних мотивов-стимулов: «Для себя самого рабочий производит не шелк, который он ткет, не золото, которое он извлекает из шахты, не дворец, который он строит. Для себя самого он производит заработную плату... Смысл двенадцатичасового труда заключается для него не в том, что он ткет, прядет, сверлит, а в том, что это - способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать» (Маркс, Энгельс, 1957, с. 432). Противопоставление смыслообразующих мотивов и мотивов-стимулов. Экстринсивная - интринсивная мотивация. Внутренняя - внешняя мотивация. Ситуация внутренней мотивации: «тематическая однородность» цели с действием, так что последнее осуществляется ради своего собственного содержания. Обязательное присутствие внутренней мотивации даже в деятельности, мотивированной преимущественно внешне. Специфическая потребность как потребность, которую принципиально невозможно полноценно реализовать в деятельности иного рода. Цель как осознанный образ будущего результата действий.
Подходы, акцентировавшие внимание на психологических единицах фиксации личностно значимого опыта. Иерархическая уровневая модель установочной регуляции деятельности А. Г. Асмолова. Теория отношений В. Н. Мясищева. Теория установки Д. Н. Узнадзе. Американская социальная психология (Олпорт, Макгвайер, Кац, Стотленд и др.). Концепция диспозиционной регуляции социального поведения личности В. А. Ядова.
Отношение как «...основанная на индивидуальном опыте избирательная, осознанная связь человека со значимым для него объектом; потенциал психической реакции личности в связи с каким-либо предметом, процессом или фактом действительности». Характеристики отношений по В. Н. Мясищеву: конкретная предметная направленность, целостность (принадлежность субъекту в целом), потенциальность, избирательность, осознанность; неосознанность (для неоформленного окончательно отношения).
16. Г.Мюррей- Г. Мюррей. Базовую потребность выделяют с помощью проективных техник. ТАТ (тематический апперцептивный тест). Суть проективной методики в том, что нам предлагают образец для выявления своих внутренних свойств - предлагают типовые ситуации, которые мы по инструкции должны подробно описать. Смысл - ситуация изначально неопределенная, т.е. несколько возможностей для ее заполнения - предполагает проективную активность субъекта. Он пользуется термином потребность или нужда - внутренние свойства субъекта, которые можно назвать базовыми. Но эти нужды выявляются лишь во взаимодействии со средой (переходная ситуация от поиска базовой мотивации к выделению мотивации ситуационной). Потребности и нужды не обнаружились бы, если бы не было социального давления, или социального пресса. Потребность - это результат взаимодействия субъекта и среды. Они базовые для анализа, так как нет инструментов чтобы выделить нечто более элементарное, но они же и ситуационные, потому что сама проективная методика предполагает ряд исходных ситуаций. Потребность – это конструкт, обозначающий силу, которая организует восприятие, апперцепцию, интеллект, волю и действие таким образом, чтобы изменить в определенном направлении имеющуюся неудовлетворительную ситуацию. Часть базовых мотивов могут быть психогенными, а не только органическими. Их можно отнести к базовым из-за их универсальности (есть у всех). Мотивационные диспозиции (потребности) можно делить на первичные (висцерогенные) и вторичные (психогенные), на позитивные и негативные, явные и латентные.
3. В.С.Мерлин Под психическими свойствами личности В. С. Мерлин понимает «такие свойства, которые характеризуют человека как субъекта общественно-трудовой
деятельности».
Следующий аспект взглядов В. С. Мерлина – психологическое содержание этих свойств. «Для характеристики человека как субъекта деятельности, пишет
автор, необходимо и достаточно охарактеризовать его отношение к объекту деятельности. ... Каждое психическое свойство личности выражает отношение к
действительности. Таким образом, в концепции В. С. Мерлина понятие отношение играет центральную и ведущую роль. Вместе с тем автор подчеркивает, что
отношение, харктеризующее свойства личности отличается «от других психических свойств и явлений, характеризующих отношение человека».
Во-первых, отношения, выражающие свойства личности – это отношения сознания как целого, а не отдельных его сторон. Например, наблюдательность,
эмоциональность, внимательность – это свойства отдельных сторон сознания.
Во-вторых, отношения, характеризующие свойства личности «представляют собой отношение к чему-то объективному, находящемуся вне сознания – это
отношение к труду, к людям, к коллективу, вещам и т. п.». К примеру наблюдательность или вдумчивость выражают отношение человека к собственной
психической деятельности: потребность наблюдать либо размышлять.
В-третьих, отношения личности «представляют собой в высокой степени обобщенные отношения к определенной стороне действительности, имеющей особое
значение в общественно-трудовой деятельности».
Последнее отличие отношений, выражающихся в свойствах личности состоит в их устойчивости и постоянстве. Именно благодаря этому личность способна
противостоять воздействиям среды, преодолевать сопротивление внешних условий, осуществлять свои цели и намерения.
«Таким образом, заключает В. С. Мерлин, психические свойства личности выражают высоко обобщенное, относительно устойчивое и постоянное отношение
сознания в целом к определенным объективным сторонам действительности. Такие отношения мы в дальнейшем будем называть отношениями личности».
Уточнив свое представление об отношениях личности, В. С. Мерлин вслед за В. Н. Мясищевым отказывается выстраивать здание личности, элементами
которой являются отдельные блоки (структуры). Он подчеркивает, что структуру личности нельзя характеризовать как систему, складывающуюся из
нескольких различных групп психических свойств – темперамента, характера, способностей и направленности. Это – принципиальная позиция ученого,
отличающая его от всех других отечественных исследователей.
Во-первых, по мнению В. С. Мерлина, свойства темперамента не относятся к свойствам личности, поскольку это свойства индивида. А, во-вторых, характер,
способности и направленность представляют собой не разные подсистемы (подструктуры) а разные функции одних и тех же свойств личности.
Действительно, поскольку свойства личности это далее неразложимые, обобщенные, устойчивые и постоянные отношения сознания, то они – эти отношения –
являются выражением и направленности, и характера, и способностей. Таким образом, структура личности предстает в виде многоуровневой системы
взаимных связей и организации свойств личности. Именно благодаря связям, в которые вступают между собой отдельные свойства образуются так
называемые симптомокомплексы свойств личности. Что такое симптомокомплекс и каковы его параметры?
Симптомокомплексом свойств называются вероятностные связи между свойствами личности (по сути – это факторы по Р. Кеттеллу). Их существует ровно
столько, сколько существует относительно независимых отношений личности. Свойства, образующие единый симптомокомплекс, характеризуют тип личности.
Действительно, коль скоро отношения личности социально-типичны (вспомним параметры устойчивости и постоянства), то и симптомокомплекс
социально-типичен.
Свойства симптомокомплекса:
объем и широта – количество входящих в него отдельных свойств, по числу которых можно судить о степени обобщенности симптомокомплекса;
сила и активность отношений личности, лежащих в основе симптомокомплекса (так называемый энергезирующий мотив);
устойчивость – пластичность отношений личности.
Когда отношение личности имеет высокую степень всех 3-х форм свойств, тогда оно в наибольшей мере детерминируют целостную психологическую
характеристику личности.
Поскольку одно из центральных положений во взглядах В. С. Мерлина на структуру личности принадлежит системе связей, важно установить их виды и уровни
организации. Здесь мы сталкиваемся с важнейшими достижениями В. С. Мерлина и его учеников в эмпирическом изучении личности, на котором следует
остановиться отдельно. Никто никогда не оспаривал положения о многоуровневой структуре человека, в том числе и личности, как многоуровневого
целостного образования. Наиболее распространенным в науках о человеке был традиционный дихотомичный принцип иерархизации систем человека –
выделение в нем биологически и социально обусловленных свойств. Как правило, связи между показателями этих двух уровней рассматривались как
однозначные или инвариантные.
В. С. Мерлин выдвинул и эмпирически обосновал предположение о существовании в природе другого типа связей – много-многозначных. В силу этого
невозможно прямое сведение биологического к социальному, равно как и обратно -социального к биологическому.
Таким образом, В. С. Мерлин выделяет, во-первых, инвариантные функциональные зависимости внутри подсистем, а, во-вторых, много-многозначные связи
между разноуровневыми свойствами.
К заслуге В. С. Мерлина следует отнести и выделение сложной иерархии подсистем интегральной индивидуальности внутри биологического и социального.
Все это позволяет В. С. Мерлину найти способ и соединения и, главное, изучения ранее изолированных и независимо друг от друга изучавшихся
закономерностей.
Между различными уровнями организации всегда существуют опосредующие звенья и задачей интегрального исследования заключается в установлении
процесса опосредования свойств одного уровня свойствами другого и как эти опосредования меняются в процессе онтогенеза.
Соединение этих двух принципов – много-многозачных связей и иерархической организации, позволило В. С. Мерлину выстроить свою динамичную структуру
личности, состоящей из следующих систем.
1. Система индивидуальных свойств организма, которую образуют подсистемы:
биохимические,
общесоматические,
свойства нервной системы (нейродинамические).
2. Система индивидуальных психических свойств с подсистемами:
психодинамических свойств (свойств темперамента),
психических свойств личности.
3. Система социально-психологических индивидуальных свойств с подсистемами:
социальных ролей, исполняемых в группе и коллективе,
социальных ролей, исполняемых в социально-исторических общностях.
Процесс развития личности выражается в увеличении связей между свойствами, относящимися к разным уровням организации индивидуальности и
увеличении тенденции многозначности этих связей.
17. В.Франкл Мотивация
Поддержание гомеостаза, снижение напряжения или психоаналитический принцип удовольствия не могут адекватно объяснить человеческое поведение. Влечение к статусу, о котором идет речь в индивидуальной психологии Адлера, также не является удовлетворительным объяснением, равно как самовыражение, самореализация и самоактуализация. Все это, согласно Франклу, является скорее следствиям, чем интенциями, то же самое можно сказать об удовольствии. Фактически «лишь когда первичная объектная ориентация ослаблена, возникает интерес к себе, что наиболее резко проявляется в существовании больных неврозом. Следовательно, стремление к самореализации ни в коем случае нельзя считать первичным, напротив, мы усматриваем в нем признак снижения уровня человеческого существования».
Первичная мотивация человека – это не жажда удовольствия или власти, это воля к смыслу. Именно это «вдохновляет человека», иначе говоря, «это наиболее человеческое из всех явлений, поскольку животное, естественно, никогда не печется о смысле своего существования».
Смысл не изобретается людьми, как утверждает Сартр, он ими «открывается».
«Люди могут придать смысл своей жизни, осознав то, что я называю креативными ценностями, решая задачи. Они также могут придать своей жизни смысл, осознав эмпирические ценности, переживая Бога, Истину, Прекрасное или познав единственного человека во всей его уникальности. Воспринимать одного человека как уникального означает любить его».
Даже когда эти переживания невозможны, «человек все-таки может придать своей жизни смысл тем, как он встречает свою судьбу, свои страдания». Люди осознают ценности за счет отношения к выпавшим на их долю неизбежным страданиям. Это установочные ценности и возможность их осознания сохраняется до последних мгновений жизни. Страдание, таким образом, имеет смысл.
Стремление к цели не является движущей силой в психодинамическом понимании. «Ценности не влекут человека; они не подталкивают его, а скорее тащат за собой». Они предполагают выбор или принятие решений. «Человек не испытывает влечения к нравственному поведению; решение вести себя нравственно принимается в каждом конкретном случае». Он поступает так не с целью удовлетворения соответствующего влечения и не для очистки совести, но «ради причины, которой себя посвятил, либо ради любимого человека, либо во имя Бога».
Смысл жизни – это не абстракция.
«В конечном счете человек не должен задавать вопрос, в чем заключается смысл жизни, напротив, он должен сознавать, что этот вопрос адресован ему. Иначе говоря, каждому человеку жизнь задает вопрос; ответ может быть дан только путем ответственности за свою собственную жизнь; единственный ответ жизни – быть ответственным... Этот акцент на ответственности отражается в категорическом императиве логотерапии, который выглядит следующим образом: «Живи так, как будто ты живешь уже второй раз, и как будто в первый раз ты поступил неправильно, именно таким образом, как собираешься поступить сейчас!»».
Смысл жизни, таким образом, уникален для каждого человека и изменяется с течением времени.
Существование преходяще, однако на этом его качестве основана ответственность, поскольку люди постоянно стоят перед выбором из существующих возможностей. Человечество постоянно делает выбор «из массы имеющихся возможностей». Как только «мы использовали возможность и реализовали потенциальный смысл, мы сделали это раз и навсегда. Мы спасли его в прошлом, куда он был благополучно доставлен и сложен. В прошлом ничто не теряется безвозвратно, напротив, абсолютно все неизменно сберегается и накапливается».
Вместе с тем потенциальные возможности, которые не были выбраны, утрачиваются.
4. Л.С.Выготский Процесс развития высших форм психической деятельности в онтогенезе был прослежен Л. С. Выготским (1956, 1960), который показал, что в основе таких форм деятельности, как активное внимание или произвольное действие, всегда лежит в общении ребенка со взрослым. Выполняя сначала речевой приказ взрослого, указывающего на какой-либо предмет или сторону предмета или предлагающего сделать какое-нибудь движение и т. п., а затем, самостоятельно воспроизводя эту речевую инструкцию и обращая ее на самого себя, ребенок постепенно формирует новое произвольное действие, которое со временем становится способом его индивидуального поведения. Выдвинутое Л. С. Выготским положение, что действие, сначала разделенное между двумя людьми, становится затем способом индивидуального поведения, раскрывает общественное происхождение высших психических функций и указывает на социальную природу тех психологических явлений, которые обычно понимались как чисто индивидуальные. Выготский отмечал социальный генезис как формирование высших психических функций в процессе предметной деятельности и в общении. Лев Семенович неоднократно указывал, что развитие психических способностей идет не по типу «эволюции по чистым линиям» (когда то или иное свойство постепенно совершенствуется само по себе), а по типу «эволюции по смешанным линиям», иначе говоря, по типу создания новых, опосредствованных структур психических процессов и новых «межфункциональных» отношений, направленных на осуществление прежних задач новыми способами. Например, когда человек, перед которым стоит задача запомнить что-нибудь, завязывает узелок на платке или делает заметку, он совершает операцию, не имеющую, казалось бы, никакого отношения к стоящей перед ним задаче. Однако таким способом человек овладевает своей памятью: изменяя строение процесса запоминания и придавая ему опосредствованный характер, он тем самым расширяет ее естественные возможности.
Опосредствованное запоминание отражает принципиальные особенности строения высших психических функций. Ближайший анализ показывает, что такое опосредствованное строение оказывается характерным и для всех высших психических процессов. B опосредствовании психических процессов решающая роль принадлежит речи..[7. с.105]
Обозначая предмет или его свойство, слово выделяет их из окружающей обстановки и вводит в определенные связи с другими предметами или признаками. Тот факт имеет решающее значение в системном отражении действительности, в переходе от ощущения к мышлению, в создании новых функциональных систем. Слово не только обозначает предметы внешнего мира, но выделяет их существенные свойства и вводит их в систему отношений с другими предметами. Благодаря наличию языка, человек оказывается в состоянии вызвать образ соответствующего предмета и оперировать с ним в его отсутствии. Одновременно слово, вычленяя существенные признаки и обобщая обозначаемые им предметы или явления, позволяет глубже проникать в окружающую действительность. Все это переводит психические процессы человека на новый уровень, дает возможность их новой организации, позволяет человеку управлять психическими процессами.
Перестройка психической деятельности с помощью речи, включение системы речевых связей в значительное число процессов, которые раньше имели непосредственный характер, является важнейшим фактором формирования тех высших психических функций, которыми человек отличается от животного и которые тем самым приобретают характер сознательности и произвольности. Участие речевой системы в построении высших психических функций составляет их важнейшую черту. Было бы ошибкой думать, что опосредствованное строение высших психических функций, формирующихся при ближайшем участии речи, является характерным только для таких форм деятельности, как запоминание, произвольное внимание или логическое мышление. Высшие психические функции формируются в процессе онтогенеза, проходя за время этого формирования ряд последовательных стадий. Еще Л. С. Выготский (1956, 1960), а затем и А. Н. Леонтьев (1931, 1959) показали, что на ранних этапах своего развития высшие психические функции опираются на использование внешних опорных знаков и протекают как ряд специальных развернутых операций. Лишь затем они постепенно свертываются, и весь процесс превращается в сокращенное, базирующееся на внешней, а затем и на внутренней речи, действие. В последние годы эти же идеи нашли свое отражение в исследованиях Ж. Пиаже (1947, 1955), а у нас— в целой серии исследований, проводимых П. Я· Гальпериным (1957, 1959 и др.). Все эти факты говорят, что на последовательных этапах своего развития высшие психические функции не сохраняют единой структуры, но осуществляют одну и ту же задачу с помощью различных, закономерно сменяющих друг друга систем связей. .[7. с.107]
18. А. Мехрабиан- А. Мехрабиан Опросник «УРОВЕНЬ МОТИВАЦИИ ДОСТИЖЕНИЯ УСПЕХА»
Мотивация достижений выражается в потребности преодолевать препятствия и добиваться высоких показателей в труде, самосовершенствоваться, соперничать с другими и опережать их, реализовать свои таланты и тем самым повышать самоуважение. Данный опросник предназначен для диагностики двух мотивов личности: стремление к успеху и стремление к избеганию неудач. Определение доминирования одного из этих мотивов позволяет прогнозировать стремление к карьерному росту, развитие стрессоустойчивости и других лидерских качеств у старшеклассников и студентов. Исследование может проводиться как индивидуально, так и в группе. Опросник имеет две формы – мужскую (А) и женскую (Б).
5. Л.И.Божович
Намерение как мотивационная установка, по существу, понимается и Л. И. Бо-жович (см. раздел 3.4). Напомним, что, согласно ее точке зрения, намерения формируются, во-первых, когда цель деятельности отдалена и ее достижение отсрочено, во-вторых, когда удовлетворение потребности не может быть достигнуто непосредственно, а требует достижения промежуточных целей, не имеющих собственной побудительной силы. В этом случае возникшее у человека намерение выступает в качестве побудителя действий, направленных на достижение промежуточных целей. Здесь, очевидно, подходит пример, описываемый А. Н. Леонтьевым, с зарабатыванием денег для удовлетворения имеющихся потребностей: деньги не удовлетворяют потребности непосредственно, а лишь служат для приобретения предметов удовлетворения потребностей. Работа для зарабатывания денег побуждается намерением, но при этом у человека может отсутствовать желание (потребность) работать. Намерение базируется на понимании необходимости, долженствования.
Побудительная сила намерения, пишет далее Л. И. Божович, является синтезом двух образующих: влияния непосредственной потребности и воздействия интеллектуальной активности, посредством которой человеком осознаются средства, позволяющие достичь удовлетворения потребности. Следовательно, намерение представляет собой возникающее в процессе психического развития человека новое функциональное образование, в котором в неразрывном единстве выступают аффективные и интеллектуальные компоненты.
Побуждения, идущие от намерения, обладают теми же динамическими свойствами (силой, напряженностью и другими), что и побуждения, идущие непосредственно от потребности. Человек, побуждаемый принятым намерением, может действовать даже вопреки непосредственному желанию. Таким образом, заключает Л. И. Божовйч, намерение организует поведение человека, позволяет ему произвольно действовать с целью удовлетворения потребностей.
Следует, правда, заметить, что предшествующие два абзаца содержат известное противоречие во взглядах Л. И. Божович на намерение. Если вначале она говорила 0 намерении как мотивационной установке (в моем понимании), то потом она стала характеризовать намерение как мотив со всеми присущими ему признаками. В общем, это и неудивительно, так как намерения можно рассматривать не только как долговременные (мотивационные установки), но и как срочные, оперативные 1° чем я уже говорил, рассматривая этапы мотивации). Если оперативные намерения приводят к возникновению побуждения «здесь и сейчас» (как справедливо замечает В. А. Иванников (1990), побуждение всегда остается ситуативным образованием, оно никогда не хранится в памяти), то намерения долговременные хранятся в памяти, но в данный момент лишены побуждения-. Последнее-трансформируется в готовность осуществить намерение при появлении соответствующих условий. При этом важным свойством намерения — мотивационной установки — является то, что, оставаясь в долговременной памяти, оно может использоваться многократно и без предшествующего формирования всей структуры мотива (правда, возможны различного рода поправки в этом намерении, касающиеся средств и способов удовлетворения потребности).
Таким образом, мотивационная установка является тем психологическим образованием, которое рядом авторов (В. Г. Асеев, В. И. Ковалев) относится к потенциальным мотивам, которые сформировались, но не проявляются в данный момент.
В рамках культурно-исторической концепции переход в школу характеризуется сменой социальной ситуации [4, 5, 10, 11]. Меняется место ребенка в системе общественных отношений, что приводит к изменению его отношений с окружающими. В исследованиях Л.И. Божович показано, что при переходе из дошкольного в младший школьный возраст у детей появляется «внутренняя позиция школьника» (ВПШ) — стремление занять новое социальное место «школьника» [2, 3]. Начиная с работ Л. И. Божович проблема изучения ВПШ как личностного новообразования не утратила своей актуальности и по сей день. Особую важность представляет вопрос о содержательном наполнении данного психологического конструкта и его значении в становлении личности. В работах Л.И. Божович и дальнейших исследованиях отмечается, что ВПШ как осознанная внутренняя направленность предполагает активное отношение к двум аспектам действительности — учебной деятельности и социальным отношениям [3, 6, 9]. Осознанность стремлений и активное отношение к действительности считаются к основными характеристиками субъектности. Таким образом, можно говорить, что ВПШ как личностное новообразование связано с формированием субьектности 1) в учебной деятельности, 2) в социальных отношениях.
В первом случае речь идет о направленности, отношении к содержанию деятельности и освоению деятельностной позиции. Содержание учебной деятельности при наличии этой направленности у ребенка имеет самостоятельный побудительный характер, он не просто хочет повзрослеть, формально заняв место школьника, но и научиться писать, читать и т. д.
Во втором случае речь идет об осознанном стремлении к освоению социального места и выстраиванию отношений с значимыми участниками ситуации. Появление осознанной мотивации социального характера, по мнению Л.И. Божович, делает ребенка субъектом социальных отношений [2]. Ребенок при появлении у него этой направленности сознательно стремится занять новое место в социальных отношениях (место «школьника») и выстроить отношения с другими участниками ситуации. Эта социальная мотивация дополняется осознанным стремлением действовать «как надо», соответствовать требованиям взрослого. По мнению Л.И. Божович, именно данный осознанный мотив начинает приобретать самостоятельную побудительную силу к концу дошкольного возраста в отношениях не только с близким взрослым (родителем), но и с «далеким» взрослым (учителем) [2, 3]. При этом, несмотря на то, что отношения со сверстниками приобретают самостоятельное значение, установление отношений со взрослым остаются ключевыми. В своих работах Л.И. Божович говорит о формировании социального субъекта к концу дошкольного возраста в период смены социальной ситуации [2]. Дальнейшие исследования детей этого возраста показали, что появляются такие существенные новообразования, как потребность в признании, социальные эмоции [8, 12].
19. Дж. Роттер Теория социального научения – когнитивная теория личности второй половины XX в., разработанная американским персонологом Роттером. Согласно теории социального научения, социальное поведение личности можно исследовать и описать с помощью понятий "поведенческий потенциал", "ожидание", "подкрепление", "ценность подкрепления", "психологическая ситуация", "локус контроля". Под "поведенческим потенциалом" понимается вероятность поведения, встречающегося в ситуациях с подкреплением; подразумевается, что каждый человек обладает определенным потенциалом и набором действий и поведенческих реакций, сформировавшихся в течение жизни. "Ожидание" в Теории социального научения относится к субъект, вероятности того, что определенное подкрепление будет наблюдаться в поведении в сходных ситуациях. Стабильное ожидание, генерализованное на основе прошлого опыта, объясняет устойчивость и цельность личности В Теории социального научения различаются ожидания, специфичные для одной ситуации (специфические ожидания), и ожидания наиболее общие или применимые к ряду ситуаций (генерализованные ожидания), отражающие опыт различных ситуаций. "Психологическая ситуация" такова, какой ее воспринимает личность Особо важным является роль ситуационного контекста и его влияние на поведение человека и на психологическую ситуацию.
Роттер определяет "ценность подкрепления" как степень, с которой личность при равной вероятности получения подкрепления предпочитает одно подкрепление другому. На поведение человека влияет ценность ожидаемого подкрепления. Разные люди ценят и предпочитают разные подкрепления: кто-то более ценит похвалу, уважение со стороны других, кто-то – материальные ценности или более чувствителен к наказанию и др. Существуют относительно устойчивые индивид, различия в личностном предпочтении одного подкрепления другому. Как и ожидания, ценность подкрепления основана на опыте личности и может меняться с течением времени и от ситуации к ситуации. При этом ценность подкрепления не зависит от ожидания. Она связана с мотивацией, а ожидание – с познавательными процессами. Предсказание вероятности поведения личности в некоей ситуации базируется на двух основных переменных – ожидании и ценности подкрепления. В Теории социального научения предлагается формула для прогноза поведения личности, базирующаяся на основных понятиях теории: поведенческий потенциал = ожидание + ценность подкрепления.
Поведенческий потенциал включает пять потенциальных "техник существования": 1) поведенческие реакции, направленные на достижение успеха и служащие основанием социального признания; 2) поведенческие реакции приспособления, адаптации, которые используются как техники согласования с требованиями др. людей, обществ, норм и т. д.; 3) защитные поведенческие реакции, используемые в ситуациях, требования которых превышают возможности человека в данный момент (например, такие реакции, как отрицание, подавление желаний, обесценивание, затушевывание и т. д.); 4) техники избегания – поведенческие реакции, направленные на "выход из поля напряжения", уход, бегство, отдых и т. п.; 5) агрессивные поведенческие реакции – это может быть и физическая агрессия, и символические формы агрессии типа иронии, насмешки, интриг и др.
Ротгер полагал, что люди всегда стремятся максимизировать поощрение и минимизировать или избежать наказания. Цель определяет направление поведения человека в поисках удовлетворения основных потребностей, которые обусловливают набор различных типов поведения, включающих, в свою очередь, различные наборы подкреплений.
В Теории социального научения выделяются шесть видов потребностей, применимых к прогнозу поведения: 1) "статус признания", означающий потребность чувствовать себя компетентным и признанным авторитетом в широком спектре деятельностей; 2) "защита-зависимость", определяющая потребность личности в защите от неприятностей и ожидании помощи от других в достижении значимых целей; 3) "доминирование", включающее потребность влиять на жизнь др. людей, контролировать их и доминировать над ними; 4) "независимость", определяющая потребность принимать самостоятельные решения и достигать цели без помощи других; 5) "любовь и привязанность", включающие потребность в принятии и любви других; 6) "физический комфорт", включающий потребность в физической безопасности, здоровье и отсутствии боли и страданий. Все др. потребности приобретаются в связи с названными и в соответствии с удовлетворением основных потребностей личности в физическом здоровье, безопасности и удовольствии.
Роттер предполагал, что каждая категория потребностей состоит из трех основных компонентов: потенциал потребности, ее ценность и свобода деятельности. В сочетании они составляют основу формулы общего прогноза: потенциал потребности = свобода деятельности + ценность потребности.
Потенциал потребности представляет собой функцию от свободы деятельности и ценности потребности, что позволяет прогнозировать реальное поведение личности Человек склонен стремиться к цели, достижение которой будет подкреплено, а ожидаемые подкрепления будут иметь высокую ценность.
Базовое понятие генерализованного ожидания в Теории социального научения – интернально-экстернальный "локус контроля", базирующийся на двух основных положениях: 1. Люди различаются по тому, как и где они локализуют контроль над значимыми для себя событиями. Выделяется два полярных типа такой локализации – экстернальный и интернальный. 2. Локус контроля, характерный для опред. личности, надситуативен и универсален. Один и тот же тип контроля характеризует поведение данной личности как в случае неудач, так и в случае достижений, и это в равной степени касается различных областей социальной жизни и социального поведения.
Для измерения локуса контроля, или, как его иногда называют, уровня субъективного контроля, используется "Шкала интернальности-экстернальности" Роттера. Локус контроля предполагает описание того, в какой степени личность ощущает себя активным субъектом собственной деятельности и своей жизни, а в какой – пассивным объектом действий др. людей и обстоятельств. Экстернальность – интернальность является конструктом, который следует рассматривать как континуум, имеющий на одном конце выраженную "экстернальность", а на другом – "интернальность"; убеждения же людей расположены на всех точках между ними, по большей части всередине.
Личность способна добиться большего в жизни, если она верит, что ее судьба находится в собственных руках. Экстерналы намного сильнее подвержены социальному воздействию, чем интерналы. Интерналы не только сопротивляются постороннему воздействию, но также, когда представляется возможность, стараются контролировать поведение других. Интерналы в большей степени уверены в своей способности решать проблемы, чем экстерналы, и поэтому независимы от мнения других.
Личность с экстернальным локусом контроля полагает, что ее успехи и неудачи регулируются внешними факторами, такими как судьба, удача, счастливый случай, влиятельные люди и непредсказуемые силы окружения. Личность с интервальным локусом контроля верит в то, что удачи и неудачи определяются ее собственными действиями и способностями.
Экстерналам присуще конформное и зависимое поведение. Интерналы в отличие от экстерналов, не склонны к подчинению и подавлению других, и сопротивляются, когда ими манипулируют и пытаются лишить степеней свободы. Экстерналы не могут существовать без общения, легче работают под наблюдением и контролем. Интерналы лучше функционируют в одиночестве и при наличии необходимых степеней свободы.
У экстерналов чаще возникают психологические и психосоматической проблемы, чем у интерналов. Им свойственны тревожность и депрессивность, они более склонны к фрустрациям и стрессам, развитию неврозов. Установлена связь высокой интернальности с положительной самооценкой, с большей согласованностью образов реального и идеального "Я". Интерналы обнаруживают более активную, чем у экстерналов, позицию по отношению к своему психическому и физическому здоровью.
Экстерналы и интерналы различаются также и по способам интерпретации социальных ситуаций, в частности, по способам получения информации и по механизмам их каузального объяснения. Интерналы предпочитают большую осведомленность в проблеме и ситуации, большую ответственность, чем экстерналы, в отличие от экстерналов избегают ситуационных и окрашенных эмоциями объяснений поведения.
В целом в Теории социального научения подчеркивается значение мотивационных и когнитивных факторов для объяснения поведения личности в контексте социальных ситуаций и делается попытка объяснить, как научаются поведению путем взаимодействия с др. людьми и элементами окружения. Эмпирические выводы и методич. инструментарий, разработанный в Теории социального научения, активно и плодотворно используется в эксперимент. исследованиях личности.
А.А.Файзуллаев
На необходимость стадиального (поэтапного) рассмотрения мотивационного процесса, хотя и с разных позиций, указывали многие исследователи (В. А. Иванников, М. Ш. Магомед-Эминов, Ж. Нюттен, С. Л. Рубинштейн, А. А. Файзуллаев). Близки к этому и представления других психологов, например О. К. Тихомирова (1983), с точки зрения которого образование цели может носить характер развернутого во времени процесса.
Стадиальную модель принятия морального решения разработал С. Шварц (S. Schwarz, 1977). Ценность его модели состоит в тщательном рассмотрении этапов оценки: ситуации, приводящей к возникновению желания помочь другому человеку, своих возможностей, последствий для себя и для нуждающегося в помощи (подробно эта модель рассматривается в разделе 11.2). 
А. А. Файзуллаев (1989) выделяет в мотивационном процессе пять этапов (см. рис. 4.1).
Первый этап – возникновение и осознание побуждения. Полное осознание побуждения включает в себя осознание предметного содержания побуждения (какой предмет нужен), действия, результата и способов осуществления этого действия. В качестве осознанного побуждения, отмечает автор, могут выступать потребности, влечения, склонности и вообще любое явление психической деятельности (образ, мысль, эмоция). При этом побудительный аспект психического явления может и не осознаваться человеком, быть, как пишет автор, в потенциальном (скорее – скрытом) состоянии. Однако побуждение – это еще не мотив, и первым шагом к его формированию является осознание побуждения.
А. А. Файзуллаев считает, что, для того чтобы говорить о мотиве, и осознания побуждения недостаточно, хотя поведение может быть обусловлено и одним осознанным побуждением. Такое ситуативное поведение часто приводит к сожалению о содеянном, поскольку человек постфактум обнаруживает, что мотивационные источники поступка были не совсем адекватны принятым человеком ценностям и установкам.
Второй этап – это «принятие мотива». Под этим несколько нелогичным названием этапа (Если до сих пор речь не могла идти о мотиве, то что же можно принять? А если он уже был, на втором этапе речь должна идти о принятии решения – «делать – не делать»)[7] автор понимает внутреннее принятие побуждения, т. е. идентификацию его с мотивационно-смысловыми образованиями личности, соотнесение с иерархией субъективно-личностных ценностей, включение в структуру значимых отношений человека.
Говоря другими словами, на втором этапе человек, сообразуясь со своими нравственными принципами, ценностями и прочим, решает, насколько значима возникшая потребность, влечение, стоит ли их удовлетворять. Неслучайно А. А. Файзуллаев говорит о свойствах принятости или осмысленности данного мотивационного образования. Мотив как единица рассматриваемой фазы процесса мотивации приобретает не только побудительность, осознанность, направленность, но и смыслообразующую функцию.
В принципе нельзя отказать автору в логичном выстраивании событий в процессе мотивации. Однако нельзя не заметить не очень четкое использование основных мотивационных понятий. Так, он не обозначил свое понимание мотива (отсюда не ясно, что значит «принять мотив»), понятие «побуждение» используется им и в качестве понятия «побудитель» (т. е. стимул). Автор обходит стороной вопрос о том, каким же является поведение, основанное только на осознанном побуждении (а не на «принятом мотиве»), – мотивированным или немотивированным. Можно ли случайно осознать побуждение, как отмечает автор? Все это говорит о том, что схема формирования мотива по А. А. Файзуллаеву нуждается в уточнениях и разъяснениях.
Как видно на рис. 4.1, мотивационный процесс, по А. А. Файзуллаеву, на втором этапе не заканчивается. Третий этап – это реализация мотива, в течение которого в зависимости от конкретных условий и способов реализации может измениться психологическое содержание мотива. При этом мотив, как считает автор, приобретает новые функции (удовлетворения, насыщения потребности, интереса), что приводит к переходу к следующему этапу мотивации – закреплению мотива, в результате чего он становится чертой характера.
Последний этап – актуализация потенциального побуждения, под которой имеется в виду осознаваемое или неосознаваемое проявление соответствующей черты характера в условиях внутренней или внешней необходимости, привычки или желания.
20. Ч.Осгут Термин «конгруэнтность», введенный Ч. Осгудом и П. Танненбаумом, является синонимом термина «баланс» Хайдера или «консонанс» Фестингера. Пожалуй, наиболее точным русским переводом слова было бы «совпадение», но сложилась традиция употреблять термин без перевода. Впервые концепция конгруэнтности была изложена в 1955 г., причем создана и разработана она была независимо от Хайдера и Фестингера. Главное отличие теории Осгуда и Танненбаума от других теорий соответствия заключается в том, что делается попытка предсказать изменение отношения (или аттитюда), которое произойдет у личности под влиянием стремления установить соответствие внутри ее когнитивной структуры, не к одному, а одновременно к двум объектам, если речь идет о триаде. Чаще всего областью практического применения теории является область массовых коммуникаций, поэтому все примеры приводятся обычно из этой сферы. Даны, как всегда в таких примерах: Р- реципиент, К- коммуникатор, О- информация о каком-либо объекте, предоставляемая коммуникатором реципиенту. Если реципиент позитивно оценивает коммуникатора, который вдруг дает позитивную оценку какому-то явлению, которое сам реципиент оценивает негативно, то в когнитивной структуре этого реципиента возникает ситуация неконгруэнтности; два рода оценок - моя собственная и позитивно мною воспринимаемого'коммуникатора - не совпадают.Согласно Осгуду и Танненбауму, в отличие, например, от Хайдера, выход из этой ситуации - одновременное изменение отношения реципиента и к коммуникатору, и к объекту. По терминологии Осгуда и Танненбаума, хайдеровским «позитивным отношениям» здесь соответствуют «ассоциативные утверждения», а «негативным отношениям» - «диссоциативные утверждения». Эти термины вводятся потому, что методика, которая применяется Осгудом для установления направления изменения отношения, связана именно с измерением этих двух типов утверждений. Это хорошо известная методика семантического дифференциала, примененная Осгудом (1942 г.) при изучении синестезии, социальных стереотипов (1946 г.) и проверенная позднее в эксперименте Танненбаумом применительно к теории конгруэнтности [Osgood, Tannenbaum, 1955].
Создавая методику семантического дифференциала, Осгуд работал в специфической области психологии - в области исследования значений или, более точно, в его терминологии, в области «прагматических значений» [см. Петренко, 1997]. Любопытно отметить, что, хотя проблематика, которая интересовала Осгуда уже в то время, была довольно традиционной проблематикой когаитивизма, сам подход его во многих случаях несет явную печать бихевиоризма. Разрабатываемая Осгудом техника измерения значений прямо связывается самим автором с теориями научения, в частности само значение понимается как важнейшая переменная поведения [Osgood et al., 1968, p. 32]. Вместе с тем сам же автор апеллирует и к «менталистской» точке зрения на значение, а в дальнейшем приходит к построению теории, прочно вписывающейся в чисто когнитивистскую традицию. Этот факт является еще одной иллюстрацией размывания границ между теоретическими подходами, которое происходит в реальной исследовательской практике.
Осгуд опирался на тот факт повседневной жизни, что человек постоянно сталкивается с такой ситуацией, что стимул как некоторый знак и стимул как некоторый объект никогда не совпадают. Поэтому перед человеком всегда встает проблема, при каких условиях стимул-знак вызывает те же самые реакции, что и стимул-объект. Осгуд предположил, что реакции на знак «предположительно зависят от предшествующего ассоциирования знака с означаемым» [op.cit, р. 56-58]. Было важно разработать методику, котор