Новые аспекты изучения политического поведения

Старый и новый подходы различаются, по крайней мере, по трем парамет­рам. Отчасти потому, что в «старые времена» сбор данных представлял собой простое одновременное снятие показателей по обширному и сложному набору «переменных», касающихся больших масс гетерогенного населения, для пре­одоления неизбежной ограниченности таких данных была необходима творчес­кая методология. Нестыковки были особенно заметны в данных, которые дол­жны были представлять «процесс», например, процесс принятия избирателями решения о голосовании. Чтобы преодолеть дефицит эмпирического материала, требовалась изрядная изобретательность, которая вскоре приобрела самостоя­тельную ценность, способствуя развитию таких новых предметов научного изу­чения, как «методы исследования» и «политическая методология», оказавшие­ся в центре профессиональной организационной деятельности.

По тем или иным причинам аналитическая изощренность или сложность кажутся теперь сущностью большинства работ, опубликованных в последнее время. Склонность начинать анализ данных с простого двухфакторного или трехфакторного анализа отошла в прошлое, уступив место сложным много­факторным измерениям. Является ли это в целом признаком превосходства «нового» над «старым» — тема другого параграфа. Однако казалось, что обла­дать современными методами едва ли не так же важно, как проверять новые самостоятельные идеи или теоретические гипотезы В результате «новые» ис­следования не так часто бывают инспирированы перспективой новых откры­тий в до сих пор неисследованных областях политики. Чаще они напоминают езду по уже знакомой местности на новом автомобиле.

Эволюция новых техник анализа, безусловно, стала возможна во многом благодаря использованию компьютеров — второй причины перехода от «старо­го» к «новому». Во время проведения исследований, легших в основу таких книг, как «Гражданская культура» Г. Алмонда и С. Вербы, «Кто правит?» Р. Даля или «Американский избиратель» Э. Кемпбелла и др., данные обрабатывались и дела­лись необходимые вычисления с помощью восьмидесятистрочных перфокарт Холлерита (IBM) и механического устройства для сортировки карточек (счетчи­ка-сортировщика) или сложного электрического аппарата, называемого «101», которые должны были производить еще более сложные вычисления и сортиров­ку. Изначальные данные эльмирского исследования, послужившие материалом для книги П. Лазарсфельда и Б. Берельсона «Голосование» (1959) до сих пор находятся в архивах ICPSR на перфокартах, где две переменные часто закодиро­ваны в одной колонке, проходящей через двенадцать рядов. Анализ данных, на котором основана работа Кемпбелла и его коллег «Избиратель принимает реше­ние», был проведен с помощью «аналитических карточек», когда переменные, задействованные в отдельной части анализа, перемещались с карточек первич­ной обработки, на общую аналитическую карточку.

Хотя эта громоздкая технология была большим шагом вперед по сравне­нию с ручной записью в таблицы, она ставила все исследование в зависи­мость от работы с данными и документацией, которая должна соответство­вать каждому новому этапу, а также значительно ограничивала сложность аналитических техник, которые могли быть использованы. Компьютер изме­нил и до сих пор меняет весь этот процесс. Все двадцать три исследования, проведенные за сорок лет в рамках американской программы национальных

электоральных исследований, сейчас доступны вместе с полной и подробной документацией на одном компакт-диске, где также находится программное обеспечение, облегчающее доступ к данным. Сегодня возможности компью­терного программного обеспечения для многофакторного анализа позволяют работать с данными, в которых насчитываются тысячи переменных. Такие возможности хранения, изменения и обработки повлекли за собой разраста­ние как методологических, так и содержательных интересов среди ученых и позволили проводить исследования, которые нельзя было даже представить сорок лет назад.

Третье серьезное изменение за последние тридцать лет произошло в обла­сти общественной организации доступа к данным. Первые годы после пове­денческой революции в политической науке были отмечены настоящим взры­вом эмпирических исследований, основанных на данных по крупным и по­литически значимым группам населения. В области электорального поведе­ния проводились исследования национальных электоратов и законодательного поведения, изучались нижние палаты национальных парламентов. Однако в 50-е годы на основании традиционной академической культуры и при отсут­ствии альтернативных источников доступ к использованию новых данных был ограничен только самими исследователями, непосредственно занятыми в исследовании, и их учениками.

Пытаясь расширить число ученых, которые могли бы пользоваться данны­ми мичиганских исследований по выборам 1952 и 1956 гг., комитет по поли­тическому поведению при «Social Science Research Council» Мичиганского университета, финансировавший эти проекты, оказал спонсорскую поддерж­ку для проведения двух летних семинаров в «Survey Research Center» в 1954 и 1958 гг. Среди участников были прославившиеся впоследствии Р. Лейн и X. Эулау. Среди преподавателей были Ф. Конверс, У. Миллер и Д. Стоукс, которые обучали кодировке, составлению перекрестных таблиц и вычислению хи-квадрата. Это было увлекательное время: новый опыт совместного обучения и работы, новый опыт обработки данных.

Опыт 1954 г. вдохновил Эулау вернуться в 1955 г. в университет Энн-Арбор и начать работу по политике и социальным классам. Правда, другие результа­ты семинаров были не столь впечатляющими. Ученые возвращались на свои факультеты, осознавая отсутствие инфраструктуры, необходимой для расши­рения или продолжения мичиганского исследования. Так было даже на луч­ших факультетах политологии. Из-за осознания трудностей, испытываемых большинством участников семинаров, желавших применить новые пути рабо­ты у себя на местах, возникла идея создать «Interuniversity Consortium for Political Research» (ICPR).

Эта идея включала два момента. Во-первых, становление культуры и норм общего пользования данными. Традиционные нормы давали создателю или производителю данных практически право собственности и контроль за дос­тупом к данным. Новая концепция предполагала общее пользование данны­ми, особенно, если они были получены при поддержке общественных фондов. Другим важным элементом идеи консорциума было создание новой организа­ции, которая бы помогала отдельным исследователям и пользовалась поддер­жкой политологических факультетов. Предполагалось, что в ее ведении будут специальные библиотеки данных (неудачно названные «архивами»), которы­ми исследователи и создатели хотели бы поделиться с коллегами по профес­сии. Организация также обеспечивала обучение пользованию данными и их

анализу. Она представляла инфраструктуру, необходимую для использования расширенных массивов данных учеными, которые иначе оказываются отде­ленными друг от друга.

Сейчас консорциум ICPR преобразован в «Interuniversity Consortium for Poli­tical and Social Research» и благодаря таким людям, как Ж. Блондель, С. Роккан, Э. Шойх и Р. Вилденман, развивается «European Consortium for Political Research» (ECPR). В Бергене, Кельне и Эссексе созданы архивы данных, допол­няющие крупнейшее собрание данных эмпирических исследований в универси­тете Энн-Арбор.

Совсем недавно появилось еще одно организационное нововведение для про­движения программы «Сравнительное исследование избирательных систем». Под руководством Д. Кертиса из Англии, С. Холмберга из Швеции, Г. Д. Клингеманна из Германии, С. Розенстоуна из Соединенных Штатов и Ж. Томассена из Нидерландов планируется провести национальные электоральные исследо­вания по всему миру, систематизировать их и сделать многонациональное сравнительное исследование. Основное внимание уделяется электоральному поведению, но будет проведен и микроанализ индивидуального поведения в каждой стране, подкрепленный данными о социальных и экономических фак­торах, определяющих контекст каждой отдельной страны.

Влияние нового на старое

Окончательные последствия революции в методах внедрения компьютер­ной технологии и организационных инноваций нельзя точно предсказать. Бе­зусловно, произойдет невероятный рост объема исследований. Также повы­сятся технические стандарты во всех областях — в сборе и анализе данных, теоретическом объяснении политического поведения в различных ракурсах. Однако при всех культурных и языковых отличиях научных сообществ и отдельных ученых также вероятно, что технология исследования будет опере­жать научные открытия.

Озабоченность, высказанная в предыдущей главе, носит не только мето­дологический характер, она постепенно меняет свое направление. Недавняя работа Р. Хакфельда и Дж. Спрага наряду с другими публикациями прямо указывает на необходимость разукрупнения анализируемых совокупностей данных и созданию новых на уровне индивидуального опыта (Huckfeldt, Spragye, 1995). Среди более ранних работ, пришедших к аналогичным выводам, хотя совершенно с другой стороны, — труд С. Вербы и Н. Ная по политическому участию (Verba, Nie, 1972). В целом, я полагаю, что так же легко недооценить вполне реальные опасения «старых» исследователей-бихевиористов по поводу разнородности их респондентов, как и недооценить то, какой ценой достают­ся любые продвижения в решении этой проблемы. В то же время переоценка значения и последствий эмпирической разнородности может представлять ре­альную проблему. По крайней мере в области объяснения выбора избирателя стремление доказать, что разные условия жизни избирателей заставляют их использовать различные парадигмы принятия решений, не увенчалось успе­хом. Замечание о том, что практически каждое суммарное измерение отноше­ний представляет некую «среднюю» величину для всех избирателей, включая и тех, для кого это значение не подходит, — да, они согласны, что то-то и то-то правильно и верно, но остается вопрос: что же делать? Я не думаю, что

этот порок кроется в чрезмерном увлечении институциональными определе­ниями значимости исследуемых объектов, в не меньшей степени он определя­ется неадекватностью ресурсов, с помощью которых комплектуются данные. «Старая школа» не слишком преуспела в этой области,но не из-за того, чтоне замечала существования проблемы.

Проблема, освещаемая Ф. Паппи, в главе 9 настоящей книги, на мой взгляд, является частным случаем более общей проблемы, изложенной П. Данливи в главе 10. Применение модели многопартийных выборов не привлекло внимания в Соединенных Штатах в основном потому, что американские избиратели очень редко имеют реальную возможность стратегического голосования в ходе прези­дентских выборов. Возможно, репетиция 1992 г. все изменит. Глава Паппи осо­бенно важна, потому что она дополняет общую сосредоточенность на амери­канской политике и американской политической культуре, освещая вклад ев­ропейской политической культуры. В частности, она заставляет задуматься в ходе аналитических расчетов о формировании коалиций.

По этому вопросу хотелось бы узнать побольше. Большинство американс­ких исследователей не справляются с задачей, когда перед избирателем стоит более двух альтернатив. Третий кандидат либо игнорируется, как Уоллес в 1968 г. и Андерсон в 1989 г., или рассматривается отдельно, как Перо в 1992 г. Замечание о том, что некоторые избиратели могут производить расчеты на основе стратегического голосования, часто произносится, но мало кто заду­мывается над его смыслом. В то же время я бы отметил возможность использо­вания данных «термометра», замеряющего отношение избирателей к кандида­там, в качестве альтернативы многим вариантам моделирования теории раци­онального выбора. Проблема может быть отчасти решена, если исследователь стремится принять точку зрения избирателей и ограничиться конкретным со­ревнованием между двумя кандидатами, пользующимися наибольшей под­держкой. В 1992 г. анализ, исключающий наименее предпочитаемых кандида­тов, дал убедительное объяснение голосам, отданным за Перо, не используя при этом понятия стратегического голосования (Miller, Shanks, 1996).