Самокатегоризация и влияние

Демонстрация того, что на основе деперсонализации (восприятия са­мого себя с точки зрения общей социальной идентичности и соответ­ствующих этому восприятию поступков) можно объяснить все основ­ные групповые феномены, — чрезвычайно сложная задача, посколь­ку речь идет об огромном количестве экспериментальных данных, имеющих собственные теоретические традиции и дискуссионные аспекты. Достаточно лишь сказать, что теория самокатегоризации объясняет групповую сплоченность как результат влияния сходства, воспринимаемого всеми членами группы, между их «Я» и другими членами группы; сходства, возникшего вследствие образования опре­деленной социальной категории, включающей всех членов данной группы. Принципиальный взгляд на социальную сплоченность заклю­чается в том, что она, вероятно, следствие идентичности, а не иден­тичность — следствие сплоченности (Turner et al., 1983). Аналогично теория самокатегоризации рассматривает и социальное сотрудниче­ство (например, в играх со смешанной мотивацией): оно является ре­зультатом трансформации индивидуумов в психологическую груп­пу, в «Мы-группу», настроенный на соревнование индивидуальный эгоизм — в коллективный эгоизм, определяемый общей идентично­стью. Доказательство правомочности подобной интерпретации — ре­зультаты исследований социальных дилемм, выполненных Бревером и Крамером, которые свидетельствуют о прямой зависимости между степенью социальной идентификации {salience ofasuperordinatesocial identification) и уровнем сотрудничества (Brewer & Kramer, 1986; Kra­mer & Brewer, 1984, 1986; Caporael et al., 1989; Orbelletal., 1988).

224 Глава 6. Дуалистическая модель, самокатегоризация...

Самокатегоризация и влияние 225

Связующее звено между самокатегоризацией и влиянием — субъ­ективная валидность. Теория самокатегоризации предполагает, что похожие друг на друга люди не только имеют тенденцию действо­вать одинаково в одной и той же ситуации, но и ожидают этих одина­ковых действий. Если мы в одной и той же ситуации категоризируем себя как похожих на других людей (в релевантных обстоятельствах), естественно и логично думать, что нам свойственна и тенденция реа­гировать также, как реагируют они. Если это так, значит, с субъек­тивной валидностью у нас все в порядке. Согласие с похожими на нас другими людьми, которое мы воспринимаем, которого ждем или в которое верим, находясь в одной и той же ситуации с этими людь­ми, означает, что наше поведение будет скорее следствием объектив­ной реальности, нежели результатом наших личных предпочтений, предрассудков и отличительных черт характера или темперамента.

Соображение по поводу возможного ограничения применимости этого вывода высказано Готалсом и Дарли (Goethals & Darley, 1977). Они согласны с Фестингером (Festinger, 1954) в том, что сравнение с похожими людьми становится для индивидуума источником инфор­мации о способностях и предпочтениях, но высказывают предполо­жение, что, с точки зрения валидности суждения (т. е. с точки зрения того, отражает суждение реальность или нет), более информативным для него может быть сравнение не с теми, кто похож на него, а с теми, кто от него отличается. Авторы исходят из того, что, если другие люди похожи на тебя (имеют те же потребности, ценности и интересы), весьма вероятно, что они могут повлиять на твою оценку реальности и исказить ее. Такое согласие, достигнутое на основе одних и тех же предубеждений, не заслуживает доверия. С другой стороны, если с твоей оценкой соглашаются люди непохожие и это согласие не мо­жет быть объяснено с позиции индивидуальных особенностей, оно становится более убедительным подтверждением того, что твоя оцен­ка действительно отражает объективную реальность. Подобный ана­лиз не противоречит теории самокатегоризации в оценке валидаци-онной роли других людей, имеющих одинаковые с индивидуумом личные качества, если допустить, что эти другие способны вынести корректное, компетентное и верное суждение. Более вероятно, что человек приобретает максимальную уверенность в своей правоте, если соглашающиеся с ним люди похожи на него с точки зрения спо­собностей и компетентности (иногда в этот перечень включаются так­же и ценности), которые воспринимаются как необходимое условие

правильности суждения, но отличаются от него по тем параметрам, которые способны исказить его суждение. Например, настоящий ис­пытуемый в эксперименте Аша вряд ли отождествит себя с теми ис­пытуемыми, которых воспринимает как незрячих, или с теми, о кото­рых ему точно известно, что они — «подсадные утки», однако он при­слушается к мнению участников эксперимента, имеющих, как ему кажется, нормальное зрение. Следует особо подчеркнуть важность самостоятельности и честности членов группы (Wilder, 1977), о ко­торых уже было сказано выше: согласие, достигнутое на основе об­щей «некомпетентности», например на желании «идти в ногу» с груп­пой и понравиться ей, а не на независимых суждениях компетентных индивидуумов, ничего не стоит.

Строго говоря, внутригрупповые согласованные (социально-нор­мативные) реакции являются функцией произведения «индивиду­ум х ситуативное взаимодействие», вернее даже: «мы х ситуативное взаимодействие», и заметна тенденция, согласно которой эти реак­ции зависят от взаимодействия. Они, т. е. реакции, означают, что «нас все устраивает», но «мы» лучше промолчим. Иными словами, члены группы склонны забывать о том, что воспринимают нечто как валид­ное потому, что это соответствует их собственной относительной по­зиции, и воспринимают общие внутригрупповые нормы в целом как объективно приемлемые.

Согласно теории самокатегоризации, субъективная валидность и неуверенность есть результаты согласия и несогласия, соответствен­но, относительно одних и тех же стимулов в контексте общей соци­альной идентичности. Ожидание согласия есть функция общей со­циальной идентичности в общем контексте, следовательно, взаимное влияние, направленное на достижение этого согласия, не единствен­ная реакция на несогласие и неуверенность. Возможны также и дру­гие реакции: рекатегоризация собственного «Я» или дифференциа­ция ситуации. Потребность людей в достижении согласия — функ­ция многих переменных и зависит от того, в какой мере они: а) катего-ризируют себя как идентичных другим по параметрам, релевантным данной ситуации; б) воспринимают себя как находящихся в одной и той же стимульной ситуации; в) не уверены в приемлемости своих реакций (существует воспринимаемое или кажущееся несогласие); г) от того, в какой мере группе важна правильная реакция. Из этого также следует, что степень согласия внутри группы — величина пере­менная (т. е. на это согласие не распространяется принцип «все или

8 Зак. 58

22 6 Глава 6. Дуалистическая модель, самокатегоризация...

Самокатегоризация и влияние 22 7

ничего»), а также то, что наиболее влиятельны будут те члены груп­пы, которые наилучшим образом представляют внутригрупповой консенсус.

Как, опираясь на эти представления, можно объяснить конформ­ность и другие феномены социального влияния, рассмотренные в этой книге? Исходя из общих соображений, можно предположить, что чем человек меньше уверен в себе и больше доступен влиянию, тем более он категоризирует себя как похожего на свою группу (идентифици­рует себя с ней) и тем более он воспринимает себя как разделяющего одну с ней стимульную ситуацию; тем более оформленной, согласо­ванной и определенной является группа (с точки зрения ее реакции на объективную реальность) и тем менее согласованной — собствен­ная позиция индивидуума. Экспериментальные данные убедительно подтверждают справедливость этих предположений. Основываясь на них, можно по-новому — без проблем и однозначно — объяснить боль­шинство обобщений, касающихся конформности (Turner et al., 1987). Например, результаты исследований, рассмотренные в главе 2, сви­детельствуют о том, что для конформности по отношению к группе важны идентификация референтной группы, единодушие большин­ства и социальная поддержка, общность стимульной ситуации (сте­пень конформности в условиях публичности реакции выше, чем в условиях приватности), а также неуверенность индивидуума.

Результаты ряда исследований свидетельствуют о том, что люди больше подвержены влиянию, исходящему из групп, членов которых они рассматривают как представителей одной с ними категории, чем влиянию, исходящему извне; что реакции, соответствующие внутри-групповым нормам и являющиеся их примерами, более убедитель­ны, нежели реакции, идущие вразрез с этими нормами, и что реакци­ей на внутригрупповые нормы может быть не только уступчивость (Abramsetal., 1990; Clark & Maass, 1988a, 1988b; Hogg & Turner, 1987a; Mackie, 1986,1987; Mackie & Cooper, 1984; Martin, 1988a, 1988b, 1988c; Turner et al., 1988, 1989; van Knippenberg & Wilke, 1988). Поданным других авторов, определенная социальная идентичность приводит к тому, что люди проявляют конформность по отношению к тем нор­мам, которые характеризуют именно их внутригрупповую идентич­ность (Reicher, 1984a, 1984b; Spears etal., 1990; Turner, 1982; Wilder & Shapiro, 1984).

Хогг и Тернер (Hogg & Turner, 1987a, эксперименты № 3 и 4), объ­единив два исследования и воспользовавшись модифицированным сценарием Аша (изучение конформности), попытались получить

прямые доказательства роли самокатегоризации (см. также Abrams et al., 1990; van Knippenberg & Wilke, 1988). По условиям экспери­мента № 3 во время каждой сессии испытуемые находились в отдель­ных кабинках и высказывали анонимно и индивидуально свои суж­дения по поводу степени одобрения обществом некоторых челове­ческих качеств. Предварительно были определены наиболее распро­страненные оценки каждого качества, которых, скорее всего, можно было ждать от испытуемых. Прежде чем вынести свое суждение от­носительно какого-либо качества, испытуемый имел возможность выслушать мнения шести других участников сессии. Каждый испы­туемый думал, что он отвечает последним, но на самом деле обратная связь со стороны других испытуемых была фикцией (инсцениров­кой) и все испытуемые отвечали последними. Шесть фиктивных от­ветов в каждой сессии были подобраны таким образом, что они все­гда четко отражали одобрение или неодобрение и образовывали как бы две разные подгруппы. Человеческие качества оценивались рей­тингами по 9-точечной шкале, т. е. ответ мог быть 3, 4, 5 или 7, 8, 9, причем оценка «9» означала максимальное неодобрение. Одним из фиктивных ответов всегда был самый популярный ответ, которого ожидали от «изолированного» испытуемого.

В условиях, которые можно назвать «некатегоризованными», ни испытуемые, ни фиктивные «другие» не были категоризованы как члены каких-то определенных групп: подгруппы во всех сессиях «под­разумевались». В условиях, которые можно назвать «категоризован-ными», испытуемые и «другие» были четко определены как члены двух групп, и социальная категоризация всегда коррелировала с отве­тами подгрупп: члены групп всегда давали три ответа, включавшие и самый популярный. Этот «правильный» ответ был также и тем груп­повым ответом, который менее всего отличался от ответа другой груп­пы, т. е. если «внешние» ответы были 1,2 и 3, «правильный» ответ мог быть 5, а остальные «внутренние» ответы — 6 и 7.

Мерой конформности была средняя степень сдвига ответов испы­туемых от правильного и «внешнего» ответов в сторону других чле­нов своей группы. Условия экспериментов отличались только кате­горизацией, никаких других различий между ними не было. Иными словами, не было никаких предпосылок для того, чтобы могли про­явиться процессы, присущие информационному или нормативному влиянию. Испытуемые были анонимны, фиктивные «другие» не бы­ли единодушны, т. е. все шесть ответов были обеспечены социальной поддержкой. Испытуемые не испытывали никакой неуверенности

2 28 Глава 6. Дуалистическая модель, самокатегоризация...

Эксперты, прототипные нормы и меньшинства 2 29

и были свободны в выборе правильного ответа, предоставленного «явным» или «неявным» членом группы. Несмотря на это, в «катего-ризованных» условиях смещение испытуемых в сторону внутригруп-повой нормы было значительно более заметным, чем в «некатего-ризованных» условиях. Более того, оказалось, что основа для кате­горизации не имеет значения: при категоризации по совершенно случайному признаку и при категоризации на основании вынесен­ных ранее аналогичных суждений были получены практически оди­наковые результаты.

Основным результатом эксперимента № 4 можно считать то, что направление смещения испытуемых действительно оказалось обус­ловленным той позицией, которую они считали «своей» на основа­нии категоризации. Например, если ответы подгрупп 3,4,5 и 7,8,9, а 5 — правильный ответ (предположительно это ответ самого испыту­емого), можно предсказать, что испытуемый будет идентифициро­вать себя с «группой одобрения» и сместится с ответа «5» в сторону одобрения. При других условиях в том же эксперименте ответы были смещены как единое целое в сторону одобрения таким образом, что теперь правильный ответ принадлежал «группе неодобрения» (т. е. 1, 2 и 3 против 5, 6 и 9), и было высказано предположение, что при этих условиях испытуемый будет идентифицировать себя с «груп­пой неодобрения» и сдвинется с ответа«5» в сторону неодобрения. Это предположение полностью подтвердилось. Сдвиг всех шести от­ветов в одном направлении, несмотря на то что все остальные усло­вия остались неизменными, вызвал сдвиг в противоположном на­правлении, поскольку направление сдвига определяется тем, по ка­кую сторону «границы», по мнению испытуемых, они находятся. В этом исследовании эффект предполагаемого группирования ока­зался настолько сильным, что определенные социальные категори­зации не оказали дополнительного влияния.