Устройство мироздания, объяснение механизмов исторического и политического процесса
Запад: антропоцентричный принцип. В центр мироздания поставлен сам человек, который дерзает стать властелином мира, подчинить себе силы природы и общества. В политике этот прометеев человек использует жесткие преобразовательно-модернизаторские технологии.
Восток: теоцентричный принцип. В основе мироздания находится некая трансцендентная воля, которой человек должен подчиниться. Задача человека — распознать эту волю и действовать в соответствии с ее принципами. В политике — использование «мягких» технологий, не нарушающих гармонии с природой и нравственными законами.
2. Ценностные ориентации личности и общества.Запад: материальные ценности являются приоритетными,
общество стремится к всеобщему благоденствию, где под благоденствием подразумевается «потребительский рай».
Восток: приоритетными являются духовные ценности, общество стремится развиваться в соответствии с нравственно-религиозными принципами.
Отношение к собственности.
Запад: частная собственность и товарное производство, ориентированное на рынок.
Восток: власть-собственность, при которой функции собственника опосредованы причастностью к власти (должности), но не к личности правителя.
4. Отношениямежду светской и религиозной властью.Запад: отделение церкви от государства, независимость политической сферы от нравственно-религиозной традиции.
Восток: сакрализация политической власти, религия становится государственной, освящая политическую традицию.
Шкала политического времени.
Запад: ориентация на будущее (свое личное, своих детей, своего народа, человечества); линейный тип времени, непрерывно наращивающий свой ритм.
Восток: ориентация на вечность (в религиозном смысле). Циклический тип времени, подразумевающий возможную вариативность каждого нового цикла.
Отношение человека к истине.
Запад: рациональный путь постижения истины. Человек признает истинным лишь то, что подвластно его уму и воле.
Восток: интуитивный путь постижения истины. Человек полагает, что истина — само бытие, само сущее, она не зависит от ума и воли индивида. Человек нуждается в истине, которой мог бы служить и подчинить свою жизнь.
Процесс познания мира.
Запад: процесс познания сводится к познающей активности субъекта, исследующего свойства объектов.
Восток: познание есть не столько исследование свойств объектов, сколько стремление к слиянию с ними, их духовное постижение на интуитивном уровне, недоступном рациональному исследованию.
Можно согласиться с А.С.Панариным: «мы являемся сегодня свидетелями предельного истощения западнического цивилизационного принципа. В тот самый момент, когда техническая цивилизация призналась в своей неспособности продублировать природную среду, заменив ее искусственной, ноосферной, она призналась в своей ограниченности. Если заменить природную среду нельзя, то ее необходимо сберечь, а для этого следует остановить экспансию западной цивилизации»8.
Природа и культура пришли в столкновение с потребительским сознанием западного человека. Волюнтаристская активность ненасытного «разумного эгоиста» оставляет вокруг пустыню — экологическую, нравственную, культурную. Жесткие промышленные технологии разрушают природные экосистемы, жесткие социальные технологии — мировоззренческие и нравственные устои людей. Культурологи стали использовать новый термин — «обезличивание культуры», чтобы подчеркнуть опасность этнокультурного нивелирования в результате вестернизации.
В этих условиях реабилитация восточных принципов жизнестроения является особенно актуальной. Почва, кровь и вера— три этих сакральных принципа сегодня вновь озвучены в восточных культурах, которые возвращаются к своим истокам. Современная политология должна преодолеть дальтонику новоевропейского разума, не умеющего прочесть эти знаки времени и рассмотреть за фасадом медленно меняющихся политических институтов бурную лавину возрождающихся национальных традиций в политике.
Еще одним ключом к компаративному исследованию в области политических культур следует назвать социокультурную психологию, поскольку особенности политических традиций во многом обусловлены спецификой сознания человека политического в каждой цивилизации, Здесь большой интерес представляет концепция В.Шубарта о четырех социокультурных архетипах, которые создают гармонического, аскетического, героического и мессианского человека. Они отличаются друг от друга той жизненной установкой, которую принимают люди разных цивилизаций по отношению к Вселенной9.
Гармонический человек воспринимает Вселенную как космос, одушевленный внутренней гармонией и не подлежащий человеческому управлению или упорядочению, а долженствующий быть лишь созерцаемым и любимым. Здесь нет и мысли об эволюции, а лишь полный покой — мир достиг своей цели. Так чувствовали древние китайцы, но и сегодня такое отношение к Вселенной во многом свойственно людям в конфуцианско-буддистской цивилизации. Это ощущение скрывает тот таинственный «прасимвол культуры», о котором О.Шпенглер писал когда-то как о могучей духовной доминанте.
Аскетический человек переносит бытие как заблуждение, от которого он пытается скрыться в мистической сути вещей. Он покидает этот мир без надежды и без желания улучшить его. Он не считает возможным посягать на скрытую для человеческого разума космическую суть порядка вещей. Так чувствуют люди в индо-буддистской цивилизации. Если гармонический человек считает замысел истории исполненным, то аскетический исключает даже возможность когда-либо увидеть это исполнение.
Героический человек, напротив, видит в мире хаос, который именно он должен упорядочить своей преобразующей силой. Здесь все в движении. Миру ставятся цели, определяемые самим человеком. Этот человек не взывает смиренно к небу, а полный жажды власти, враждебными глазами завоевателя смотрит вниз, на землю. С помощью техники — холодного орудийного мира он создает искусственный космос, который должен превзойти естественный по своим «рациональным» параметрам. По самому существу своему этот человек все дальше и дальше удаляется от Бога: «Секуляризация—его судьба, героизм—его жизнеощущение, трагизм—его конец»10. Таким был древний Рим, таковы сегодня германские и романские народы западной цивилизации.
Наконец, мессианский человек ощущает себя призванным создать на земле более возвышенный, божественный порядок, образ которого скрыто носит в себе. Он стремится создать вокруг себя ту гармонию, которую чувствует внутри себя. Такого человека не может вдохновить воля к власти, он создан для примирения противоречий и для любви. Он видит в людях не рабов, а братьев; в мире — не добычу, на которую надо набрасываться, а хрупкую материю, которую надо спасти и освятить. Им движет чувство некоей космической взволнованности. Он исходит из ощущения целостности, которое он носит в себе и которое пытается восстановить в окружающем расколотом мире. Его не покидает тоска по всеобъемлющему и стремление сделать его осязаемым. Это свойственно человеку в восточно-христианской цивилизации. Картина мира у мессианского и гармонического человека родственны между собой. Однако то, что гармоничный человек воспринимает как данность, мессианский — как дальнюю цель.
Но как же относится к миру человек исламской культуры? Четыре социокультурных архетипа Вальтера Шубарта — согласие с миром (гармония), господство над миром (героизм), бегство от мира (аскетизм), освящение мира (мессианство) — это не его прасимволы духовной культуры. На мой взгляд, человек ислама — прежде всего имперский человек, призванный утверждать империю в мире. Он стремится к самоутверждению через создание военного лагеря, через укрепление сильного государства, но при этом не вмешивается в космическую гармонию, напротив, обращается к ней за помощью. Завоевание — его удел, но это завоевание происходит в форме «священной войны», оно освящено религией, и этим имперский человек отличается от героического, который не взывает смиренно к небу.
Итак, пять современных цивилизаций, пять социокультурных миров, пять типов человеческого мироощущения стоят перед вызовом современной духовности. Попытаемся сравнить их политические ответы в контексте возможностей, которые таит культура.