Переписка святителя Игнатия с игуменом Дамаскиным 2 страница

Конечно, Вы получили бумагу о определении указных духовников, что ныне сделано по всем монастырям. Отец Боголеп [1062] совершенно не способен к исправлению должности духовника, как я лично удостоверился. Хотя многие из братий не расположены к жизни отеческой, но обязанность настоятеля и прочих властей состоит в том, чтоб и для таковых уготовать пристанище: спасение — искреннее покаяние. Невозможно требовать, чтоб все постигли путь отеческий! И в древние времена, когда настоятели были знаменосцы, многие из братства не решались и таковым явно святым настоятелям открывать свою совесть, как сие ясно видно из 4 степени святого Иоанна Лествичника, где описываемый настоятель в статье о покаявшемся разбойнике ясно объявляет св. Иоанну Лествичнику, что он имеет многих братий в обители своей, чуждающихся исповедания помыслов пред настоятелем, или, что всё равно, пред единодушным и открывающимся настоятелю духовником [1063]. Посему советую Вам, как прописано в бумаге, новоначальных обители отдавать по избранию Вашему тому духовнику, в котором Вы находите более способности и опытности, а монашествующим предоставлять избрание духовника по совести и душевному расположению.

Представление к набедренику [1064] отца Амфилохия [1065] я удержал до Вашего приезда в Столицу; Вам прилично самим замолвить о сем пред Высшим начальством, а я не отказываюсь подтвердить Ваше ходатайство. Вы сделали очень благоразумно, определив Гавриила [1066] на другое послушание; скажите о. Пахомию [1067] мое благословение за его труды для пользы Святой обители. Если представится случай, благоволите выслать ко мне книгу Преподобного Феодора Студита [1068] для прочтения. Теперь я болен сильною простудой, от которой излечение требует значительного времени, а также и хранение себя после выздоровления потребует долгого уклонения от выездов; посему уединение, доставляемое болезнию, нахожу весьма удобным временем к прочтению глубоких поучений Студита.

Поручая себя Вашим святым молитвам с чувством совершенного почтения и преданности имею честь быть Ваш покорнейший слуга

Архимандрит Игнатий. 1846, ноября 30 дня.

<примечания>

№ 16

Получено 28 февраля 1848 года.

Ваше Высокопреподобие!

Достопочтеннейший отец Игумен Дамаскин.

Приношу Вам сердечную благодарность за Ваше воспоминание о мне и за присланный литографированный рисунок Скитской, вновь устроивающейся церкви [1069].

Усерднейше желаю Вам преуспевать и в духовном и в вещественном устройстве обители Вашей. Местоположение Валаамского монастыря прекрасно в монашеском отношении, конечно, первое в России; но климат очень суров,— зловредно, разрушительно действует на здоровье. По этой причине должно постараться привести монастырские здания в такое состояние, чтоб оне противодействовали суровости климата. Келлии, где я останавливаюсь [1070], прекрасны: очень сухи и противостоят сильным ветрам, устремляющимся с Ладожского озера на Вашу обитель. Но большая часть келлий лишены этого достоинства, многие крайне сыры и, можно сказать безошибочно, более наветуют здоровье, нежели самый климат. Также — обитель нуждается в гостинице, которая была бы вне монастыря [1071]. Вам предлежит много трудов! Да дарует Вам Бог силы совершить их во славу Его Святого Имени и для существенной пользы ближних.

О себе скажу Вам, что по причине болезни моей и лечения почти с приезда моего в Бабаевский монастырь [1072] я не выхожу никуда из келлии. Обителью я очень доволен: место необыкновенно здоровое, воды превосходные, каких редко можно встретить, и воздух благораствореннейший, ароматический. Предполагаю, аще Господь восхощет, возвратиться к концу мая в Сергиеву Пустыню, но не знаю долго ли позволит состояние моего здоровья нести общественную должность.

Прося Ваших св. молитв, также молитв братства Богоспасаемой Валамской обители, с чувствами искреннейшей о Господе любви имею честь быть

Ваш готовый ко услугам

недостойный Архимандрит Игнатий.

10 февраля 1848 года.

№ 17

Получено 9 мая 1849 года.

Ваше Высокопреподобие!

Многолюбезнейший отец Игумен Дамаскин!

Приношу Вам и всей возлюбленной о Господе братии Вашей усерднейшее поздравление с Великим Праздником Праздников, желая Вам и им многих милостей от Господа, глубокого мира и духовного преуспеяния. Был у меня брат Авраамий [1073] и весьма утешил своим душевным благим расположением, которое поведет его к истинным духовным благам. Я возблагодарил за него Господа. Многие опыты доказывают мне на самом деле сбытие заповедания Спасителева, повелевающего и свою душу и души ближних стяжавать в терпении [1074]. Слава Богу, посылающему благие помыслы человекам в окормление их и спасение!

Просящий Ваших святых молитв

недостойный Архимандрит Игнатий.

1849. апреля 25 дня.

№ 18

Получено 2 января 1850 года.

Ваше Высокопреподобие,

возлюбленнейший о Господе отец Игумен!

Его Превосходительство г-н Почт-директор Федор Иванович Прянишников [1075] ходатайствует об помещении в обитель вольноотпущенного [1076] Сергея Степанова [1077], коего он рекомендует весьма хорошо в нравственном отношении. Полагая, что Сергей Степанов всего удобнее может быть помещен в обители Вашей, и что для самой обители Вашей приобретенное знакомство и покровительство такого лица, каков г-н Прянишников, чрез помещение у Вас Сергея Степанова, будет очень выгодно, я предлагаю Вам изъявить Ваше согласие на принятие Степанова, о чем и прошу меня уведомить с первой почтой. Копию с документов Степанова имею честь при сем препроводить на Ваше рассмотрение. Поручая себя Вашим святым молитвам, имею честь быть Вашего Высокопреподобия покорнейшим слугою

Архимандрит Игнатий.

1849 года, декабря 22 дня, Сергиева Пустыня.

№ 19

Получено 8 марта 1852 года.

Ваше Высокопреподобие,

всечестнейший отец Игумен Дамаскин!

Дошло до моего сведения, что монах Ефимий Головко [1078] оказывается в обители Вашей излишним по проходимому им послушанию письмоводства, а также дальнейшее его жительство в Валаамском монастыре, по слабости его здоровья, делается несовместным; между тем некоторые другие обители здешней Епархии нуждаются в письмоводителях, знающих свое дело, то я Вас покорнейше прошу выслать ко мне монаха Ефимия, снабдив его билетом на 28 дней и прописав в том билете, что препятствий к перемещению его из Валаамской обители не имеется. Таким образом, избыточеством и излишком одних будет восполняться недостаток других. Брат Ефимия, Павел, находится в крайне болезненном состоянии, и едва ли замедлит долго на земле; прилагаемое от него письмецо потрудитесь передать по адресу.

Желая Вам и святой обители Вами управляемой преуспеяние во всех благих, имею честь быть навсегда, готовый и усердный ко услугам Вашим,

Архимандрит Игнатий. 3 марта 1852 года.

№ 20

Получено 29 марта 1852 года.

Высокопреподобнейший отец Игумен Дамаскин!

Получив письмо Ваше от казначея обители Вашей [1079], я порадовался тому, что известие, дошедшее до меня относительно Евфимия [1080], оказалось несправедливым.

Я с Вашим мнением вполне согласен, что полезные для обители люди приобретаются с трудом, а теряются весьма легко. Канцелярский порядок в Валаамской обители со времени заведывания канцелярией Евфимием сделался образцовым для других обителей, в чем я убеждаюсь из сравнения, получая бумаги из всех обителей об одних и тех же предметах и таким образом ясно видя достоинство каждого из монастырских письмоводителей. Обязанность настоятеля, и для общей пользы и для собственнаго спокойствия, — сохранять членов испытанных, по способностям и благонамеренности. Отец Виктор [1081] сказывал мне, что Вы намерены представить Евфимия во иеродиакона: я весьма одобряю таковое Ваше намерение. Сделав это, Вы посрамите тех завистливых, которые думали лишить Вашу обитель и Вас полезного члена. Я полагаю, что Евфимий и не предполагает, кто бы мог иметь на него виды. Ныне много новых настоятелей, заботящихся о введении порядка в своих обителях и ищущих повсюду благонадежных братий, каковых ныне очень мало. За всем тем я считаю полезным, чтоб Вы отпустили на короткое время Евфимия ко мне: пусть увидит брата, который едва ли переживет вскрытие воды, столь трудное вообще для всех чахоточных. Сверх того, и моя грешная беседа может быть для него очень полезною. Может быть, Вы вместе с этим рассудите представить его и во иеродиакона. Это будет очень в тон: ибо Ваше действие само собою, при молчании Ваших уст, будет противоречить сплетням.

Желающий как Вам, так и святой обители Вашей всех истинных благ, остаюсь навсегда от всей души моей готовый к посильным услугам

недостойный Архимандрит Игнатий.

1852, марта 19 дня.

№ 21

Получено 22 мая 1852 года.

Ваше Высокопреподобие, честнейший отец Игумен!

При сем удобном случае извещаю Вас, что Владыке [1082] благоугодно было возложить лично на меня составление статистического и исторического обозрения монастырей Санкт-Петербургской Епархии [1083], по каковому случаю я намерен препроводить к Вам в обитель Г-на Башуцкого [1084], у нас проживающего, известного по своим сочинениям. Относительно же Ефимия [1085], то я нашел, что он сохранил особенное усердие и любовь к Валаамской обители и к Вам. Вы очень благоразумно сделали, что представили его в Иеродиакона; этим Вы показали ему, что Вы имеете к нему отеческое расположение. Он здесь полечился и отправляется к Вам с новым усердием и обновленными силами для новых трудов.

Желающий Вам и вверенной Вам обители всех благ

готовый ко услугам

недостойный Арх<имандрит> Игнатий.

1852 года, апреля 29 дня.

<примечания>

№ 22

Получено 1 февраля 1853 года.

Ваше Высокопреподобие,

честнейший отец Игумен Дамаскин!

О. строитель Череменецкий [1086] желает иметь в обители своей сего письмоводителя Валаамского монаха Евгения [1087], на что и сей согласен. Как Череменецкая обитель [1088] крайне нуждается в благонодежном брате, то я покорно прошу Вас изъявить Ваше согласие на увольнение монаха Евгения. Ваша обитель не оставляется Промыслом Божиим, и не оставится, уделяя же нуждающимся свое излишество, сторицею оное воспримет.

Просящий Ваших святых молитв

недостойный Архимандрит Игнатий.

1853 года, января 9 дня.

№ 23

Получено 8 марта 1853 года.

Ваше Высокопреподобие,

честнейший отец Игумен!

За отъездом моим в Устюжну [1089] мною поручено было г-ну Башуцкому посетить здешние монастыри и собрать материалы для статистического описания [1090]. По сей причине он был и в Валаамском монастыре; но, по возвращении своем, объявил мне, что Вы приняли на себя собрать материалы.Ныне, оставляя наш монастырь, он объявил мне о том же письменно. Описание почти всех прочих монастырей приведено к окончанию, а о Вашем нет еще и начала. Между тем Епархиальное начальство уже спрашивало меня в начале нынешнего года о том, в каком положении находится описание. Чтоб избежать могущих возникнуть неприятностей за медленное составление описания, я счел нужным предложить Вам, чтоб возложить это специально на иеродиакона Ефимия [1091]. В особенности надо, чтоб он, составляя описание, собрал все материалы в одно и по порядку, дабы я, приехав к Вам ныне летом, мог удобно их пересмотреть.

Прося Ваших святых молитв, имею честь быть навсегда

готовый ко услугам Вашим

недостойный Архимандрит Игнатий.

27 февраля 1853 года.

№ 24

Ваше Высокопреподобие,

честнейший отец Игумен Дамаскин!

В сих строках продолжаю мою беседу с Вами, начатую в святой обители Вашей. По приезде моем в Санкт-Петербург, был я у Его Высокопреосвященства Митрополита Никанора [1092]. Он хотя ничего не сказал определенного относительно помещения. С моей стороны, намерение мое оставить настоятельство, к принятию которого я вынужден был необходимостию, есть намерение решительное. Остаток дней моих желал бы провести в Валаамской обители; только в случае невозможности поместиться в ней имею в виду Оптину Пустыню [1093]. Последняя представляет больше выгод в материальном отношении: там климат гораздо благораствореннее, овощи и плоды очень сильны и в большем количестве, но Валаам имеет бесценную выгоду глубокого уединения. Сверх того, сухие и теплые келлии (так как я из келлии выхожу только в хорошие летние дни, а весною, осению и зимою почти вовсе не выхожу) могут и в материальном отношении много облегчить для меня пребывание на Валаамском острове.

Посему, предоставив Самому Единому Господу исполнить во благих желание раба Его устроить мою судьбу по святой Его воле, с моей стороны считаю существеннейшею необходимостию для благого начала и окончания этого дела войти в предварительное объяснение и соглашение с Вами, отец Игумен. Как лично я Вам говорил, так и теперь повторяю, что всё доброе, всё душеполезное, которое по милости Божией может произойти от сего начинания, вполне зависит от нашего единодушия о Господе, то есть единодушия Вашего и моего. Господь, сказавший Своим ученикам в окончательные минуты Своего земного странствования: Мир Мой даю вам, мир Мой оставляю вам [1094], силен и нам даровать Свой мир, если мы будем учениками Его, стремясь исполнить Его волю, а не свою. На сем камени мира, который сам утверждается на камени заповедей Христовых, основываясь, имею честь представить на благоусмотрение Ваше следующие мои рассуждения.

Во-первых, скажу Вам, что из всех известных мне настоятелей по образу мыслей и по взгляду на монашество, также по естественным способностям, более всех прочих мне нравитесь Вы. К тому надо присовокупить, что по отношениям служебным как я Вам, так и Вы мне давно известны. Сверх того, я убежден, что Вы не ищете никакого возвышения, соединенного, разумеется, с перемещением в другой монастырь, но остаетесь верным Валаамской обители, доколе Сам Господь восхощет продлить дни Ваши. Далее: как я выше сказал, по моей болезненности долговременной и сообразно ей сделанному навыку, я выхожу из келлии только в лучшие летние дни, а в сырую и холодную погоду пребываю в ней неисходно, то посему самому жительство в Скиту было бы для меня более сродным и удобным. Самая тишина Скита [1095], в которой навсегда воспрещен вход женскому полу [1096], совершенно соответствует требованию моего здоровья и душевному настроению. Скит защищен отовсюду древами от ветров: это бы дало мне возможность поработывать хотя в летние дни, что существенно нужно по моему геморроидальному расположению; на ветру же я не способен трудиться, потому что при малейшем движении от крайней слабости покрываюсь испариной и подвергаюсь простуде. При Вашей опытности, Вам понятно, что вслед за помещением моим в Скит, многие захотят в оный поместиться. Следовательно, если Вам внушит Господь расположение поместить меня в Скит, то необходимо Вам снизойти немощи моей и, может быть, и других, подобных мне немощию. Испытав себя, я убедился, что одною растительною пищею я поддерживать сил моих не в состоянии, делаюсь способным только лежать в расслаблении. И Вы, конечно, замечаете, что и братия, в настоящее время живущие в Скиту, отягощаются такою малопитательною пищею [1097], и к обеду наиболее приходят в монастырь. Удобное прежнему крепкому поколению соделалось неудобным для настоящего немощного поколения. Поелику же Вам небезызвестно, что суббота, пост и прочие внешние подвиги и наблюдения установлены для них, то не заблагорассудите ли ввести в Скит Валаамский постановления Оптинскаго Скита, основательность которых и благоразумная сообразность с немощию настоящего поколения доказывается тем, что Оптин Скит изобилует избраннейшим братством, весьма много способствующим и цветущему благосостоянию Скита и самого монастыря. Это избранное братство состоит из нескольких Настоятелей, живущих на покое, и из нескольких лиц образованного светского круга. Будучи слабее телосложением, нежели простолюдины, они не способны к сильным телесным трудам и подвигам, зато способнее к подвигу душевному и к занятиям, требующим умственного развития. Вам известно, что святыми Отцами подвиг иного судится по тому, что он имел в миру и к чему он перешел, вступая в монашество; по этому расчету лица вышеупомянутые, живущие в Оптином Скиту, перешли к большему лишению, нежели те, которые в монастыре имеют, пожалуй, пищу и одежду лучше, нежели какие они имели в миру. Так же Вам известно, что Отцы древнего Скита Египетского не считали уже того подвига подвигом, о котором узнавали люди, и оставляли этот подвиг, вменяя его в грех (патерик Скитский, в статье о Сисое Великом [1098]). Так думали и поступали святые Отцы, желая приносить себя в жертву всецело Богу, а не человекоугодию и тщеславию. С сожалением я увидел, что некоторые журналы провозгласили печатно о строгости поста в Валаамском Скиту и решительную противуположность Евангелию, которое повелевает, чтоб пост и прочие подвиги благочестия совершались не только втайне (Мф. 6. 4), но и были скрываемы со всевозможною тщательностию. <…> [1099] Св. Василий Великий [1100] и, согласно с ним, другие св. Отцы утверждают, что если и нужно нам было иметь расслабленные тела, то таковыми сотворил бы их Бог; почему они заповедают меру поста именно таковую, какая необходима для обуздания плотских страстей, которая вместе с тем не расстроивала бы тех, но сохраняла их способными к исполнению заповедей Христовых или, проще сказать, к послушаниям и подвигам бдения, молитвы и коленопреклонений, к чему расслабленные тела окончательно не способны. Все сие предлагаю, возлюбленнейший Отец, на рассуждение Ваше, дабы Вы и подвиглись к нисхождению моей немощи и подобных мне немощию. Если нынешняя братия Валаамского Скита, состоящая единственно из простолюдинов, не в состоянии поддерживать силы свои исключительно растительною пищею, и для укрепления сил своих стремится к трапезе монастырской, то для истощенного моего телосложения и для телосложения людей неясного воспитания, питание одною растительною пищею вполне не возможно.

Сначала и в Оптином Скиту ревность учредителей его устремлялась было к особенному строгому посту, но, усмотрев, что при такой строгости Скит должен остаться без братии, она смягчилась и дала устав для пищи более доступный, впрочем, все еще гораздо более строгий, нежели устав о пище, положенный церковию для схимника, живущего в монастыре. Однако, несмотря на таковое смягчение, мало, очень мало было охотников из многочисленнего братства Оптиной Пустыни для жительства в Скиту. Когда прибыл туда старец иеросхимонах Леонид [1101] с несколькими учениками своими, и настоятель предал ему Скит в духовное управление, тогда Скит начал населяться, и населяться преимущественно людьми некрепкого телосложения, искавшими спокойствия и уединения. Число жившей в нем братии простиралось до 30 человек. Всему этому, и к состоянию Скита до прибытия о. Леонида и к состоянию его по прибытии Старца, я был очевидцем [1102]. Старец распростер благотворное влияние на самый Монастырь, поддерживая братию в расположении к настоятелю, укрепляя их в душевных бранях. Такое обилие окормления удвоило число братства в самом Монастыре и потому возвысило в нем порядок и привлекло в оный значительные пожертвования, при помощи которых Монастырь отстроился и, сверх того, обеспечил свое содержание. Потому говорю я Вам так подробно о Оптинском Ските, что цветущее его состояние и происшедшее от него благоустройство самаго монастыря — суть факты, а факты составляют самое верное доказательство.

Что же касается до самого общежития, то есть самого монастыря Валаамского, то я нахожу настоящее его устройство первым в России, далеко высшим знаменитых общежитий — Белобережского, Площанского, Софрониевского, даже Оптинского и Саровского [1103]: потому что в этих монастырях, гораздо более близких к миру, иноки имеют несравненно более средств сноситься с миром, заводить с ним связи, иметь свое, и тем отделяться от общего тела общежития. Общежитие Валаамское должно оставаться надолго в настоящем его виде: оно необходимо для натур дебелых, долженствующих многим телесным трудом с телесным смирением, косно, как выражается святой Иоанн Пророк, ученик Великого Варсонофия [1104], войти в духовное, или, по крайней мере, душевное делание [1105]. В материальном отношении братия Валаамского монастыря снабжены несравненно обильнее вышеупомянутых общежитий и одеждою, и пищею. В Пасху там братия не кушают такой ухи, какую кушают валаамские иноки в обыкновенный недельный день, также и одеждою братия Валаамского общежития снабжены гораздо удовлетворительнее, нежели братия означенных общежитий. Начертав пред Вами состояние Валаамского монастыря и Скита, какими они представляются моим взорам — взорам, впрочем, очевидца их — я перехожу теперь к начертанию моего грешного и недостойного лица пред сими святыми обителями. Вам известна моя немощь, — мое происхождение и нежность воспитания. Для них принятие и того устава, который и Вам предлагаю по образцу Скита Оптина, есть уже великий подвиг и распятие. Предпринятое чего-либо большего превышает мое соображение. «Да не в смятении и отсечении житие твое, — говорит Преподобный Исаак Сирский [1106] в 80-м слове, — и за вожделение мала труда да не останешься и престанеши от всего течения твоего. Яждь умеренно, яко да не всегда еси, и да не простреши ноги твоей выше силы, да не отнюдь праздней будеши».

За сим не угодно ли будет Вам обратить внимание на главу З6-ю иноков Каллиста и Игнатия [1107] (Добротолюбие. Часть 2. «О рассуждении» [1108]), положенную ими сряду — после изложения телесных подвигов и уставопищия, подобающих безмолвствующим. Надо заметить, что овощи и плоды средней России несравненно сильнее северных, и произведения южной России столько же сильнее среднеполосных; плоды же и овощи Цареграда и Афона, где жили святые Каллист и Игнатий, равняются питательною силою рыбе северных краев и даже превосходят ее. «Тело немощное,— сказал св. Исаак Сирский в 85-м Слове, — егда понудиши на дела многиа силы его, помрачение на помрачение в душу твою и смущение тем паче наносиши» [1109]. Все сие предствляя на благоусмотрение Ваше, прошу Вас снизойти моей немощи и единодушных со мною братии, которым подвигов общежития не понести и которые могут понести подвиг скитский, по растворении его благоразумною умеренностию. Тем более кажется, настоящего случая не должно упускать, что всячески, по прошествии непродолжительного времени, должно же будет учинить упомянутое снисхождение и изменение в уставопищии скитском, иначе никто не будет жить в Скиту. Стали немощны, Батюшка! Притом, как я выше сказал, устав Оптинскаго Скита «О пище» строже положенного Церковию для схимника. Так, когда положено уставом употребление рыбы, она поставляется на трапезе; кажется, в течение сорока дней в году разрешается на сыр и яйца, масло скоромное и молоко. Как в Валаамском общежитии не употребляется молоко, то и в Скиту не должно вводить его; а прочее всё полезно бы ввести как для пользы телесной, так и для пользы душевной: ибо и св. Иоанн Лествичник вкушал от всего, дозволеннаго чину иноческому, с целию избежать душевных страстей тщеславия, мнения о себе, человекоугодия, тайноядения, лицемерства, лукавства, лжи, которые часто являются у подвижников по плоти и соделывают для них духовное преуспеяние решительно невозможным; Бог является простоте и смирению, и нельзя соединить служение Ему со служением славе человеческой.

Чувствую себя, по приезде в свой монастырь, столько же немощным, как чувствовал в бытность мою в святой обители Вашей. Но при удалении моем от должности и при перемещении в уединение Вашего Скита, может быть, по особенной милости Божией, дастся мне время на покаяние и я потянусь несколько годов. В таком случае Валаамский Скит может понаселиться расположенными ко мне иноками, как населился Оптин при пришествии туда о. Леонида.

На сие письмо мое покорнейше прошу ответа Вашего, сообразно ему буду заботиться о дальнейшем устроении сего дела. С понедельника думаю отправиться в Ладожский монастырь недели на три.

Вашего Высокопреподобия всепокорнейший послушник

подлинное подписал, Архимандрит Игнатий.

25 сентября 1855.

<примечания>

№ 25

Получено 3 марта 1856 года.

О секретном [1110].

Ваше Высокопреподобие,

письмо Ваше и при оном замаскированное письмо иеродиакона Иоасафа [1111] я получил. Письмо иеродиакона представлено мною Его Высокопреосвященству, так как оный иеродиакон подал Его Высокопреосвященству [1112] репорт, в коем он объясняет, что письма, или прошения, к графу Орлову [1113] он отнюдь не подписывал, и если под оным прошением подписано его имя, то оно подписано другим лицом, а не им, Иоасафом, что он показывает по священству.

Постарайтесь выслать все лица, мною требуемые, по личному приказанию Его Высокопреосвященства. Если же, паче чаяния, схииеродиакон Иона [1114] не может приехать, то пришлите ко мне его репорт с тем, что он словесно Вам объяснял [1115], на имя Его Высокопреосвященства для доставления Архипастырю, по обету схимонашескому и священства. Но несравненно лучше, если б Вы могли схииеродиакона прислать ко мне: ибо, как видно, на одне слова этих людей, движимых лукавством и прочими душевными страстями, полагаться невозможно, так как иеродиакон Иоасаф сперва подал вышеупомянутый репорт Его Высокопреосвященству, а потом уже писал письмо [1116] к Левашову [1117], что видно из содержания документов и чисел их.

Надзор за перепискою, в особенности сомнительных лиц, имейте неослабно, на что Вы уполномочиваетесь Валаамским Уставом.

Испрашивающий Ваших молитв

Благочинный Архимандрит Игнатий.

26 февраля 1856 года.

<примечания>

№ 26

О секретном

Честнейший отец Игумен!

Если Вы не отпустили еще художника Степанова [1118] из Валаамского монастыря, то и не отпускайте до востребования. Здесь открыто, что он принадлежит к ревностнейшим сообщникам Левашова [1119]. Будьте к нему ласковы и постарайтесь отобрать от него как мою рукопись о Валаамском монастыре [1120], так и всё что он писал для Валаамского монастыря [1121], расходуясь на счет сего монастыря. Но к отобранию надо приступить уже в то время, как получите предписание о его высылке.

Испрашивающий Ваших святых молитв

недостойный Архимандрит Игнатий.

1856 года 16 марта.

№ 27

Ваше Высокопреподобие,

честнейший отец Игумен!

Управляющий Валаамскою часовнею [1122] иеромонах Даниил [1123] имеет отправить иеромонаха Моисея [1124] обратно в Валаамский монастырь.

Архимандрит Игнатий. 1856 года 20 марта.

№ 28

Получено 28 марта 1856 года.

Честнейший отец Игумен!

Означенные в Отношении иноки [1125] оказали значительный успех в примирении своего духа вследствие сделанных им внушений. Потрудитесь с Вашей стороны поддержать такое их расположение.

Испрашивающий Ваших святых молитв

недостойный Арх<имандрит> Игнатий.

22 марта.

№ 29

Получено 7 апреля 1856 года.

Конфиденциально

Ваше Высокопреподобие,

Валаамский отец Игумен Дамаскин!

Его Высокопреосвященство Высокопреосвященнейший Митрополит [1126], отдавая полную справедливость Вашим трудам по званию настоятеля Валаамского монастыря, в особенности в хозяйственном отношении, вместе с тем желает, чтоб духовное преуспеяние и мир в вверенной Вам обители паче и паче умножались. С сею целию Его Высокопреосвященству благоугодно приказать Вам следующее:

1. Чтоб, кроме Дванадесятых праздников и высокоторжественных дней, Вы служили в воскресные и значительные дни, так как с открытием пароходства [1127] стечение публики в Валаамском монастыре очень возросло [1128], да и самое поддержание усердия в братстве к молитве требует, чтоб настоятель подавал собою пример такового усердия по возможности частым служением [1129].

2. Чтоб Вы, для сей же причины, по возможности часто были и в прочие дни недели, особливо в среду и пяток, у церковной службы, преимущественно же у Божественной Литургии.

3. Чтоб Вы ходили в братскую трапезу по крайней мере в праздничные и воскресные дни.

4. Чтоб для должности старцев Вы избирали монашествующие лица зрелых лет, а никак не молодых и не рясофорных послушников [1130].

5. Чтоб Вы не держали оленя женского пола и других похотливых животных, которые этим свойством своим и его последствиями соблазняют братство [1131].

На сие письмо мое покорнейше прошу почтить меня письменным ответом для представления оного Его Высокопреосвященству: таким образом ответ Ваш будет иметь характер обязательства пред Архипастырем в исполнении Вами его воли. Собственноручное письмо мое и конфиденциальность оного служат пред Вами доказательством милостивого внимания к Вам Его Высокопреосвященства и должны более и более поощрить Вас к полезным трудам для блага Валаамской обители, и нравственного и вещественного.

Благочинный монастырей Архимандрит Игнатий.

1856 года, марта 26 дня.

<примечания>

№30

Получено 18 января 1857 года.

Ваше Высокопреподобие,