Беседа в Неделю двадесять вторую

О богаче и нищем[679]

Возлюбленные братия! Мир называет свои увеселения и на­слаждения невинными. Знать, как взирает на них и как судит о них Бог, существенно нужно для каждого из нас. Каждый из нас должен, должен непременно, в неопределенное, неизвестное для него время, оставить поприще кратковременного земного странствования, вступить в область вечности, на гранях ее дать отчет в употреблении срочным временем, дарованным на снискание спасения, наконец или вознестись в обители вечного блаженства за правильное употребление земной жизни, или за злоупотребление ею низвергнуться навечно в ад. Вопрос этот решен в ныне чтенном Евангелии. Суд Божий возвещен благовременно. Поспешим усвоить себе образ мыслей, препо­данный Богом, чтоб понятия превратные, обольстительные, не отклонили нас от деятельности богоугодной, не послужили для нас начальною причиною величайших, вечных бедствий. Не будем легкомысленны, определяя и решая нашу вечную участь! Займемся этим важнейшим делом со всевозможным вниманием: оно требует такого внимания! оно достойно такого внимания! Рассмотрим определение суда Божия о плотских увеселениях человеческих, определение, возвещенное пред­варительно для предостережения и наставления; направим деятельность нашу по воле Бога нашего, и окончательное из­речение Божие не поразит нас приговором к вечной смерти. Не поразит оно нас этим приговором, когда, по внезапному повелению и требованию Бога, оставим этот мир, покинем в нем самые тела наши, — одними душами вступим в мир духов, чтоб там причислиться или к духам блаженным, или к духам отверженным.

Человек некий, повествует приточное сказание Евангелия, бе богат, и облачашеся в nopфupy и виссон, веселяся на вся дни светло. Две черты из жизни богача выставляются Еванге­лием для благочестивого, душеспасительного созерцания: его роскошь и его преданность увеселениям. В противоположность положению человека, преизобилующего земными благами, пресыщающегося ими, выставлено страдальческое положение больного и нищего, томящегося под гнетом всех лишений. Часто эти положения, столь различные, живут одно близ дру­гого, живут во взаимном вещественном и нравственном отно­шениях. И здесь в соседстве, в одном месте с великолепием и благоденствием, обитало, теснилось бедствие. Нищь же бе некто, именем Лазарь, иже лежаше пред враты богача гноен и желаше насытитися от крупиц, падающих от трапезы богатаго. Богачу было не до нищего. Он был озабочен попе­чением, чтоб пиршества его и увеселения не представляли никакого недостатка, чтоб были удовлетворены требования изящного вкуса и современной моды или обычая, чтоб было удовлетворено тщеславие хозяина, нуждавшееся представить напоказ посетителям и богатство и так называемое знание света, приличия, жизни, чтоб были удовлетворены все плотские поже­лания посетителей, чтоб было удовлетворено их сладострастие всеми родами сладострастного удовлетворения. Прислуге богача также некогда было заняться нищим: все внимание ее сосредо­точено было на быстрое и неупустительное исполнение распо­ряжений и повелений господина, блиставшего, вероятно, и ге­ниальною изобретательностию на избранном им поприще.

Увы! всякое земное положение отнимается смертию, изглаждается, как бы никогда не существовавшее. Бысть же умрети нищему, продолжает повествовать Евангелие, и несе­ну быти Ангелы на лоно Авраамле: умре же и богатый, и погребоша его. Погребоша его! только. Ничем иным оканчи­вается поприще всякого великого земли, приносившего жизнь в жертву для земли. Какое холодное изречение! погребоша его. Равнодушно провожают в вечность обладателя временных благ наследники этих благ. Лишь для приличия, при погребальной церемонии, облачаются принужденно печалию лица. Скоро разъяснятся они за роскошным столом, последующим погре­бению, за столом, за которым чашами вина заливается мимошедшее горе, встречается наступающая радость. Скоро умрет и воспоминание о почившем! Внимание всех скоро обратится исключительно к наследникам, и услышатся восклицания, провозглашающие их счастливцами, достойными зависти. Сча­стье доставлено смертию так называемого близкого сердцу. Погребоша его: это сказано не столько о погребении тела в неглубокой могиле, сколько о погребении души в могиле глу­бочайшей, в адской бездне[680]. Загробная участь богача поведана в противоположность загробной участи нищего.

Этим приточная повесть Евангелия не прекращается. Вслед за сказанным она поведает о событии в невидимом нами, ожи­дающем нас мире. Богач, во аде возвед очи свои, сый в муках, узре Авраама издалеча, и Лазаря на лоне его. И той возглашь рече: отче Аврааме, помилуй мя и поели Лазаря, да омочит конец перста своего в воде и устудит язык мой, якостражду во пламени сем. Какая перемена положений! Вре­менное благоденствие заменено вечным горем и временное стра­дание вечным блаженством. Недавно нищий лежал полунагим, гнойным у ворот богатого, желал утолить томивший его голод крохами, падающими со стола, не какими-либо более знача­щими остатками, которыми пользовалась прислуга; недавно богач не хотел взглянуть на нищего, видел его мимоходно, как бы не видя, отвращал от него взоры, гнушаясь его безоб­разием; теперь нищий наслаждается, блаженствует; теперь богач просит, чтоб нищий, омочив конец перста в воде, при­коснулся языку его, прохладил язык, иссохший и раскалив­шийся в пламени адском. Оказывается, что богатому коротко было известно положение нищего, он знал даже имя его. Причи­ною невнимания к нищему было не неведение. Рече же Авра­ам: чадо, помяни, яко восприял ecu благая в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть велика утвердися, яко да хотящий прейти отсюду к вам не возмогут, ни иже оттуду, к нам преходят. С кротостию, смирением и любовию отвечает Авраам адскому узнику. Он не осуждает осужденного Богом, преданного вечной муке; не уклоняется от беседы с ним; не отрекаясь от родства по пло­ти, называет его сыном; не обличает его, но только напоми­нает о образе земной жизни, послужившем причиною вечного блаженства для одного, вечного мучения для другого. Гово­рит Авраам о неизменяемости загробных состояний, не присо­вокупляя никакого объяснения: это — установление Божие, не подлежащее суду человеческому, принимаемое верою, вполне ясное для единого Бога.

Ободренный ответом милосердым, адский узник относится с другою просьбою к святому Патриарху: Молю тя, отче, да послеши Лазаря в дом отца моего: имам 6о пять братии: яко да засвидетельствует им, да не и тии приидут на местосие мучения. Это прошение служит обличением неопытности в духовной подвижнической жизни. Неопытный просит для неопытных величайшего искушения: явления существа из мира духов, который закрыт от нас Богом, чтоб сохранить нас от обольщения духами падшими и лукавыми, принимающими вид Ангелов света для удобнейшего обмана и погубления человеков. Патриарх указывает несчастному путь правильный, путь изучения Закона Божия и последования ему: Патриарх сообщает ниспадшему во ад сведение, которое могло бы пре­дохранить его от ада, если б он стяжал его и воспользовался им своевременно. Имут, сказал Авраам, Moucea u Пророки, да послушают их. Познания, доставляемые Словом Божиим, вернее познаний, доставляемых даже истинными и святыми видениями. Это явствует из второго послания святого апосто­ла Петра. Упомянув о преславном преображении Господнем на горе Фаворской, которого Апостол был очевидцем, он го­ворит: Имамы известнейшее (более достоверное) пророчес­кое слово: емуже внимающе якоже светилу сияющу в тем­пе м месте, добре творите, дондеже день озарит, и денница возсияет в сердцах ваших[681].

Глубокое неведение адского узника не поняло преподанной ему глубокой истины. Он вступает в прение с Патриархом, возражает: Ни, отче Аврааме: но аще кто от мертвых идет к ним, покаются. — Аще Моисеа и Пророков не послушают, был ответ Авраама, и аще кто от мертвых воскреснет, неимут веры[682]. Тем, которые не хотят ознакомиться должным образом с Законом Божиим, которые земную жизнь всецело истрачивают на служение греху и миру; тем, которые изучают Закон Божий только по букве, пренебрегают деятельным изу­чением его, попирают его своим поведением: тем явление души блаженной из селений райских не принесет никакой пользы. Самое воскресение из запечатленного, охраняемого стражей гроба не возбудит убитой греховною жизнию и лукавым про­изволением способности к вере. Воскрес Господь, и что дела­ют первосвященники и старцы иудейские? они подкупают римских воинов, приставленных ими же ко гробу и принес­ших достоверное известие о воскресении, чтоб воины скрыли и оболгали воскресение Господа. Что делают воины, спо­добившись видения превыше своего достоинства, увидев со­шедшего с неба молниеносного Ангела, отвалившего камень от гроба, в котором было заключено тело Господа, поразив­шего их ужасом, от которого они пали на землю и сделались как бы мертвыми? они принимают сребренники и под влиянием их, несмотря на страшное чудо, которого были свидетелями, покрывают чудо мраком лжи[683]. Ни поразительнейшие знаме­ния, ни видения грозные, ни видения насладительнейшие не производят благотворного впечатления на сердце, не достав­ляют ему спасения, если оно не направлено на путь спасения Законом Божиим. Если же оно озарено этим светильником, данным Свыше в руководство для всех, желающих получить блаженство в вечности[684], то достигнет оно этого блаженства без помощи от видений и чудес. Многочисленные опыты в истории христианского подвижничества служат тому доказательством. Начальною причиною духовного, вечного блаженства для человека служит тщательное изучение Закона Божия и жи­тельство по Закону Божию; начальная причина душевного, вечного бедствия заключается в неведении Закона Божия, в жительстве по внушениям и представлениям лжеименного ра­зума, по влечениям воли, поврежденной, извращенной состо­янием падения. Несчастный богач имел, как видно, о себе, о своих отношениях к имуществу, к человечеству, словом, ко всему, превратные, ложные понятия. Он действовал из этих понятий и погиб. Он не стяжал истинного Богопознания, не ведал, какое значение имеет человек, какая цель его суще­ствования бесконечного, какая цель его временного пребыва­ния на земле, какие его обязанности к Богу, самому себе, к ближним, к мирам, видимому и невидимому. Омраченный неведением, омраченный состоянием падения, примером дру­гих, принятыми обычаями в обществе человеческом, он счел жизнию жизнь одного тела, оставив без внимания жизнь души; он захотел развить исключительно жизнь тела, доставляя ему всевозможные наслаждения, употребив все способности души в служение телу. Так поступил он с собственною душою, так поступил и с ближними: пренебрег ими. Не пренебрегал он лишь теми из них, которых употреблял в орудия своей воли и которые были споспешниками этой воли. Имущество свое он признавал во всех отношениях собственностию, а себя вправе употреблять эту собственность по произволу. Писание рас­суждает иначе. Оно называет достаточных людей только рас­порядителями имущества, которое принадлежит Богу, пору­чается распорядителям на время, чтоб они распоряжались по воле Божией[685]. И имущество, и земную жизнь богач употребил единственно в угождение плоти. Эти временные дары Божий, которыми можно было б приобресть дары вечные, он поверг в тление. Он пировал и роскошествовал! пировал и роскоше­ствовал не изредка, не в известные времена, но ежедневно, постоянно, веселяся на вся дни светло. Он переходил от од­ного удовольствия к другому, непрестанно развлекая и рассе­ивая себя, не допуская до самовоззрения, чтоб при этом не открылось какое-либо печальное зрелище, не ожило какое печальное воспоминание, не нарушило радостного располо­жения. При такой жизни Бог, вечность, блаженство и страда­ния в ней забываются, — забываются так глубоко, что пред­ставляются вовсе не существующими. И многие, упоенные жизнию для плоти, не только забыли о предметах духовных, но начали из упоения своего отвергать существование Бога, невидимого мира, самой души своей. Точно! для их ощуще­ния прекратилось существование этих предметов. Они отвер­гли бы и самую видимую смерть, если 6 возможно было от­вергнуть ее. Они отвергают значение ее, называя ее уничто­жением человека. Такое понятие мирит с плотскою жизнию, одобряет плотскую жизнь. Усвоивший себе это понятие, сво­бодно может веселитися на вся дни светло, исполнять все прихоти, попирать все святейшие обязанности, все добродете­ли, лишь бы сохранены были благовидность и приличие пред очами мира. Человек, проведший таким образом земную жизнь, отчуждивший себя от Бога во времени, стяжавший все бого­противные свойства, добровольно отвергший усвоение Богу, естественно отходит по кончине своей в страну, обреченную в жилище существ, отверженных Богом: отходит он туда за отвержение Бога. Низвергается в адскую темницу чуждый Богу, хотя бы он не был открытым злодеем.

Евангелие не упоминает ни о какой добродетели нищего Лазаря; говорит только о его страдальческой жизни и о том, что Ангелы отнесли душу его в отделение рая, именуемое лоном Авраамовым. Святые Отцы даже замечают, что Лазарь имел грехи, за которые попущены ему были Богом болезнь и нищета. К такому заключению приводят слова, сказанные о нем, что он восприял злая. Подобное выражение употреблено и о богаче для означения, что имущество было предоставлено бо­гачу Богом, отнюдь не было его собственностию, как ошибоч­но думают многие о своем имении. В чем должно искать при­чину спасения и блаженства в вечности, дарованных Лазарю? какая добродетель была его добродетелью? Причиною его спасения, его добродетелию было покаяние. Очевидно, что он, подобно разбойнику, распятому одесную Господа, созна­вал себя достойным наказания, благодарил и славословил Бога за наказание во времени, молил о помиловании в вечности. Патриарх, как мы уже заметили, беседуя с адским узником, ничего не сказал ни о греховности этого узника, ни о правед­ности Лазаря: только выставил положение в вечности того и другого, как следствие их положения земного. Обличение в греховности преданного вечной муке, объявление ему заслуг райского жителя были уже поздними, излишними: они по­служили бы только причиною новой болезни для пораженно­го вечною смертию, которою навсегда отнимается не бытие, а наслаждение бытием, сопрягается с бытием страдание, столько лютое, как люта смерть. Святой Патриарх щадит казненного Богом; не дерзает не только осуждать, но и присовокуплять суда своего к Суду Божию; сострадает страждущему в вечной муке, как своему члену, как члену человечества, — говорит: чадо, помяни, яко восприял ecu благая в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. Это значит: «Тебе дано было Богом большое имуще­ство, чтоб ты, посредством его, вспомоществуя нуждающимся и бедствующим, как то повелевает Закон Божий, изработал свое спасение; но ты злоупотребил даром Божиим, повергши его в смрад плотоугодия, и за это низвергся в пропасть, в пламень ада. Также Лазарю, во очищение грехов его, посла­ны были Богом нищета и недуг. Он воспользовался ими, со­знался в греховности своей, оправдал и исповедал правосудие Божие, покаялся. Он вознесен Ангелами в селения райские для вечного блаженства, как исполнивший волю Божию». Справедливо замечают Отцы, что об этой добродетели Лазаря хотя и умолчано, но она явствует из последствий: иначе Ангелы не предстали бы ему и не поместили бы его в вечной обители святых, угодивших Богу[686]. Нифонт, епископ Констанции Кипр­ской, муж великой святости, беседуя однажды с братией о пользе души, воспомянул и следующее: «Был в этом городе (в Константинополе, где жил святой до епископства своего) у одного из вельмож раб именем Василий, художеством швец, по нраву злой, сквернитель, скомрах, погублявший все время в играх и плотских грехах, несмотря на увещания господина своего. Дивным смотрением милосердого Бога устроилось ему спасение следующим образом: настал великий голод, и нача­ли господа выгонять от себя рабов по причине недостатка в продовольствии. Выгнал и Василия господин его. Изгнанный Василий продал сперва одежду для покупки хлеба, потом стал ходить полуобнаженным, прося милостыню. Тогда была зима; он очень пострадал от стужи. Наконец, изнемогши, лег на улице. Мало-помалу отгнили у него ножные пальцы, а потом отнялись и самые ноги. Василий терпеливо переносил это состояние, признавая его наказанием за грехи свои; он постоянно повторял: Слава Богу за все. Так пробыл он два месяца на улице, без покрова, воздыхая и рыдая о грехах своих. Случилось, что по этой улице проходил некоторый Христолюбец, именем Никифор. Он, увидев Василия страж­дущим, приказал отнести его в свой дом, где доставил ему спокойствие и пропитание. По прошествии двух недель, в суб­боту, больной Василий начал говорить: «Благо пришествие ваше, святые Ангелы: подождите немного, и мы пойдем». Они сказали: «Нет, иди немедленно, потому что призывает тебя Господь». Отвечал Василий: «Потерпите мне немного, чтоб я мог отдать долг: я взял взаймы у одного из друзей моих де­сять медных монет и еще не отдал; как бы из-за них не оста­новил меня диавол на воздухе». Ангелы согласились подож­дать. Василий, выпросив деньги, послал их по принадлежно­сти и после этого предал дух Богу»[687].

Человекам, во время земной жизни их, даются различные положения непостижимою судьбою: одни пользуются богат­ством, славою, могуществом, здравием; другие бедны, так незначительны в обществе человеческом, что всякий может обидеть их; иные проводят жизнь в горестях, переходя от одной скорби к другой, томясь в болезнях, в изгнаниях, в уничижении. Все эти положения — не случайные: их, как задачи к решению, как уроки для работы, распределяет Про­мысл Божий с тем, чтоб каждый человек в положении, в кото­ром он поставлен, исполняя волю Божию, изработал свое спа­сение. — Несущие бремя скорбей должны нести его со смире­нием, с покорностию Богу, ведая, что оно возложено на них Богом. Если они грешны, то скорби служат воздаянием во времени за грехи их. За сознание своей греховности, за благо­душное терпение скорби они избавляются воздаяния в вечно­сти. Если они невинны, то посланная или попущенная скорбь, как постигшая их по мановению Божию, с всеблагою Боже­ственною целию, приготовляет им особенные блаженство и славу в вечности. Ропот на посланную скорбь, ропот на Бога, пославшего скорбь, уничтожает Божественную цель скорби: лишает спасения, подвергает вечной муке.

Те, которым предоставлено распоряжение земными блага­ми, должны особенно охраняться от злоупотребления ими. Славные и сильные земли! ваше назначение: быть благодете­лями человеков и через благотворение ближним быть благо­детелями самим себе. Авраам имеет на небе лоно, то есть обитель, в которую он принимает земных страдальцев, дос­тойных ее. Положение его на небе подобно положению, кото­рое избрал он для себя на земле. На земле он был богат, принимал странных, помогал угнетенным и нуждающимся. Блаженное положение его на небе устроилось сообразно доб­родетельному жительству на земле. И вы таким жительством стяжите такие обители и такое положение, которые уже со справедливостию можно будет признавать вам собственноетию. Они не отымутся никогда, между тем как земные саны и пре­имущества, земное богатство, все земные блага даются только на подержание. Евангелие называет земное достояние непра­ведным и чужим, а небесное истинными и собственноетию человека. Аще в неправеднем имении верни не бысте, во истинном кто вам веру имет? и аще в чужем верни небысте, ваше кто вам даст?[688] Временное богатство названо неправедным, потому что оно — следствие падения. Мы не нуждались бы ни в деньгах, ни в защите от стихий, которую стараемся сделать великолепною, ни в других пособиях, пере­ходящих в предметы роскоши, если б не низвергнуты были из рая на землю, на которой пребываем самое краткое время, данное нам милосердием Божиим для возвращения утрачен­ного рая. Временное богатство названо чужим: оно и само по себе уничтожается, и постоянно переходит из рук в руки; оно не свойственно человеку, служит обличением его нужды в вспоможении себе, обличением падения его. Неудержимое! не остановилось оно, и не пребыло ни в каких руках; всегда дается на срок более или менее краткий, одинаково краткий пред беспредельною вечностию. Вечное имущество названо истинным, как нетленное, неизменяющееся, всегда пребываю­щее собственностию того, кто однажды получит его. Оно на­звано своим человеку: человек сотворен для обладания и на­слаждения им; оно свойственно человеку. Чтоб получить ис­тинное, свойственное вам, неотъемлемое достояние, сохраните верность Богу при распоряжении срочно-вверенным. Не об­маните себя: не сочтите земного имущества собственностию! Не обманите себя: не сочтите себя вправе располагать этим имуществом по произволу! Не обманите себя: не сочтите без­грешным употребление этого имущества на роскошь и увесе­ления! Вы обязаны распоряжаться так, как повелел поручив­ший вам распоряжение Бог. Употребляя ваше имущество на роскошь и увеселения, вы попираете Закон Божий, отнимаете у ближних то, что Бог поручил вам раздать им. Предаваясь пиршествам и увеселениям, вы губите сами себя. Вы порабо­щаете дух телу; вы заглушаете, умерщвляете душу; забываете о Боге, о вечности, утрачиваете самую веру. Развивая в себе единственно плотские ощущения, усиливая их изысканным и излишним питанием, постоянными плотскими увеселениями, вы не можете уже удержаться от любодеяния, ненасытно пре­даетесь ему. В этом смертном грехе погребаете окончательно ваше спасение. Горе вам, возвестил Спаситель, богатым, зло­употребляющим богатством вашим: яко отстоите утешения вашего. Горе вам, насыщеннии ныне: яко взалчете. Горе вам, смеющимся ныне: яко возрыдаете и восплачете[689]. — Дадите милостыню, сотворите себе влагалища неветшающа, сокро­вищенеоскудеемо на небесех[690]. Найдите наслаждение в тво­рении добродетелей! Лишь прикоснетесь к совершению их, как вас встретит это духовное, святое наслаждение, и пока­жутся вам гнусными наслаждения плотские. От подаваемой вами милостыни начнет являться в вас живая вера, которою вы усмотрите и познаете опытно Бога. Свойственно милости рождать веру, и вере — милость. Воздержание от угождения плотским похотениям доставляет уму чистому, и воззрение ума на землю и на все земное изменяется: ему открывается, чего он доселе не видел, тленное в тленном и временное во временном; помышления его отселе начинают возноситься к вечности; он находит существенно нужным осмотреть благо-временно, изучить ее необозримую область. Сотворите себе други от мамоны неправды, увещавает Евангелие, называя мамоною неправды вещественное имущество, а друзьями свя­тых Ангелов и тех святых человеков, которые уже отошли отсюда в вечность, им подобает нам усвоиться добродетель­ною жизнию и причастием Божественной благодати во время земного странствования нашего. Сотворите себе други от мамоны неправды, да, егда оскудеете, примут вас в вечные кровы! Точно, вы оскудеете, оскудеете в полном смысле, ког­да, при таинственном действии смерти, оставите на земле все, принадлежащее земле и заимствованное от земли, когда оста­вите на ней самые тела ваши! Небожители да примут вастогда в вечныя кровы[691] в райские обители! Этих вожделенных обителей да сподобит нас милосердие Божие за повиновение всесвятой воле Божией. Аминь.