Святитель Игнатий Брянчанинов 26 страница

8. Некоторый брат был очень борим нечистым духом любо­деяния. Встав ночью, он пошел к некоторому святому старцу, опытному в подвижнической жизни, — и исповедал ему о том нападении, которому он подвергся от духа любодеяния. Ста­рец, услышав это, утешал его, наставляя добродетели терпения словом духовным на основании Писания, которое говорит:

Мужайтеся, и да крепится сердце ваше, ecu уповающий на Господа[1731]. Брат возвратился в кеЛлию свою, и вот искушение напало на него с новою силою. Он устремился снова к выше­упомянутому старцу. Старец опять поучал его выдерживать брань терпеливо, не предаваясь унынию; он говорил: «Верь, сын мой, что Господь Иисус Христос ниспослал тебе помощь с небесе святаго Своего и ты можешь преодолеть эту страсть». Брат, ободренный увещеванием святого старца, возвратился в келлию свою, и опять искушение начало сильно возмущать его сердце. Немедленно, в тот же час ночи, он возвратился к стар­цу и упрашивал его, чтоб он тщательнее помолился о нем Господу. Старец сказал: «Не устрашись, сын мой, не послаб­ляй помышлениям твоим, не скрывай их, — нечистый дух, бу­дучи посрамлен, отступит от тебя. Ничто так не сокрушает силы демонов, как исповедание святым и блаженным Отцам нечистых помышлений. Сын! мужайся, и да крепится сердце твое, и потерпи Господа[1732]. Где жесточе сражение, там славнее венец. Еда не может, говорит святой пророк Исайя, рука Гос­подня спасти? Или отягчил есть слух Свой, еже не услышати?[1733] Пойми, сын, что на борьбу твою взирает Господь и при­уготовляет тебе за сражение с диаволом венец в вечнос­ти. Утешает нас Священное Писание, говоря: Многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие»[1734]. Брат, услышав это, утвердил свое сердце в Господе, — не захотел уже возвратиться в свою келлию, а остался жить при старце[1735]

9. Некоторого брата беспокоил дух любодеяния. Он пошел к весьма опытному старцу и просил его, говоря: «Блаженнейший отец! прими на себя труд: помолись за меня; очень стужает мне страсть любодеяния». Старец согласился и начал прилежно денно-нощно молить о нем милосердого Господа. По времени опять пришел к нему брат и снова просил молитвы, более усиленной. Опять старец молился о нем, молился еще усерд­нее. И в третий раз пришел монах к нему с тою же просьбою; потом начал приходить часто, повторяя просьбу. Старец, видя это, очень опечалился и удивился, почему Господь не внимает молитве его. На следующую ночь Господь открыл ему, что монах этот объят недугом нерадения, что он по причине расслабленного произволения своего услаждается плотскими вож­делениями сердца. Душевное состояние монаха было показа­но святому старцу таким образом: увидел он, что монах этот сидит, а дух любодеяния играет пред ним, принимая различ­ные женские образы, созерцанием которых монах услаждает­ся. Увидел он и то, что Ангел Господень присутствовал тут и приходил в величайшее негодование на монаха за то, что этот не вставал, не повергался в молитву пред Богом, но более и более услаждался помышлениями и мечтаниями греховными. Таково было откровение, дарованное святому старцу. Он по­нял, что молитвы его не услышаны по вине и нерадению про­сившего молитв монаха. Когда монах снова пришел, старец сказал ему: «Брат! в действии страсти любодеяния ты виноват, потому что услаждаешься скверными помышлениями. Невоз­можно отступить от тебя нечистому духу любодеяния но мо­литве других, молящихся Богу о тебе, если ты сам не возло­жишь на себя подвига, постов, молитв, многих бдений, молясь с плачем, чтоб Господь наш Иисус Христос излил на тебя мило­сердие Свое, послал тебе в помощь благодать Свою, при содей­ствии которой возможно будет тебе противиться греховным помыслам. И врачи, составляющие лекарства для тел челове­ческих и употребляющие их против болезней, хотя бы сделали все зависящее от них с величайшим тщанием, но нисколько не успеют, несмотря на свою тщательность и заботы, если боль­ной не захочет воздержаться от вредных яств и от всего, что противодействует врачеванию. То же совершается и при вра­чевании недугов души. Хотя бы святые Отцы — эти врачи духовные — со всем тщанием, со всем усердием умоляли ми­лосердого Господа, Спасителя нашего, за тех, которые просят помочь им молитвами; но молитвы святых не принесут им никакой пользы, если они сами будут пребывать в нерадении и расслаблении, нисколько не помышляя о спасении души». Брат, услышав это, умилился и, по наставлению старца, начал удру­чать себя постами, молитвами и бдениями, чем привлек к себе милость Божию: дух нечистой страсти отступил от него.

10. Некоторый пресвитер из Келлий[1736], имевший дар про­зорливости, однажды, идя в церковь для совершения Божественной службы, увидел вне келлии, в которой жил некоторый брат, множество демонов, принявших вид женщин и дру­гие разные соблазнительные образы (виды). Они говорили непотребности, насмехались, ликовали. Старец, воздохнув, ска­зал сам в себе: - «Этот брат предался лености, и потому лука­вые духи окружили его и имеют его игралищем своим». Со­вершив Божественную литургию, на обратном пути он зашел к брату в его келлию и говорит ему: «Брат! я имею скорбь; но верую Богу моему, что Он избавит меня от скорби, если ты сотворишь молитву о мне». От этих слов брат пришел в уми­ление и сказал старцу: «Отец! я недостоин молиться о тебе». Но старец начал упрашивать его, говоря: «Не уйду от тебя, доколе ты не дашь мне слова творить по одной молитве за меня каждую ночь». Брат обещал исполнить требование стар­ца. Так поступил старец, желая ввести его в начало богоугод­ного жительства и преподать ему совершение молитв при наступлении каждой ночи. В первую же ночь брат встал, чтоб сотворить молитву о старце. По окончании ее он умилился и сказал сам себе: «О окаянная душа! о старце ты сотворила молитву, а о себе почему не молишь Бога?» И немедленно сотворил и за себя одну молитву. Таким образом он провел всю неделю, творя одну молитву за себя, а другую за старца. В воскресный день старец, идя опять в церковь, опять увидел демонов, стоящих вне келлии брата скучными. Старец понял, что молитва брата привела в скорбь бесов; он вошел к брату и упросил его присовокупить к первой молитве за него и вто­рую на каждую ночь. Брат сотворил две молитвы о старце и, опять смирившись, сказал сам себе: «О окаянная душа! приложи и за себя другую молитву». Так провел он всю неделю, совершая по четыре молитвы на каждую ночь. Опять пришел старец и увидел бесов унылыми и молчащими. Возблагодарив Бога, он вошел к брату и сказал ему, чтоб он приложил еще одну молитву за него. Брат, приложив молитву за старца, при­ложил и за себя и совершал на всякую ночь по шести молитв. И опять пришел старец к брату. Тогда бесы разгневались на старца за спасение брата, а старец, прославив Бога, вошел к брату и научил его не лениться, но непрестанно молиться Богу-После этого старец возвратился к себе, а демоны, видя, что брат непрестанно молится и подвизается, отступили от него, будучи прогнаны Божиею благодатию[1737].

11. Скитский пресвитер (иеромонах и настоятель одной из четырех церквей египетского Скита) провел, по случаю, ночь у некоторого старца. Увидев подвижническое жительство стар­ца и учеников его, пресвитер спросил его: «Имеете ли какие откровения от Бога?» Старец отвечал: «Не имеем». Тогда сказал пресвитер: «Мы совершаем непродолжительные молитвословия, и Бог открывает нам все тайны, а вы несете такой подвиг бдения, пощения, безмолвия, и говоришь, что Бог не открывает вам никаких тайн: это оттого, что вы питаете греховные помышления в сердцах ваших, они отлучают вас от Бога, и Бог не открывает вам тайн Своих». Отцы, услышав это, удивились и говорили друг другу: «Скверные мысли отлуча­ют от Бога».

12. В горе аввы Антония безмолвствовали семь монахов. Поочередно один из них, когда поспевали финики, стерег их от птиц. Между монахами был старец. Когда приходила его очередь стеречь финики, он исполнял это, восклицая: «Уда­литесь от сердца моего греховные помыслы, а от фиников птицы»[1738].

13. Поведали нам святые старцы следующее: некоторый монах, живший в пустыне Скита,. пришел посетить святых Отцов, живших в месте, называемом Келлии, где множество монахов жило в отдельных келлиях. Так как в то время не случилось келлии, в которой бы он мог побыть, — один из старцев, имея другую келлию не занятую, предоставил ее ски­тянину, говоря: «Успокойся на время в этой келлии, пока не найдется, где бы тебе побыть». К скитянину начали ходить многие из братии, желая слышать от него слово о спасении вечном, потому что он имел духовную благодать препода­вать Слово Божие. Увидел это старец, предоставивший ему келлию, и уязви лея завистию; он начал негодовать и гово­рить: «Столько времени я живу в этом месте, а ко мне не приходят братия, разве очень редко, и то в праздничные дни; к этому же льстецу почти ежедневно приходит множество бра­тии». Затем он отдал такое приказание ученику своему: «Поди, скажи ему, чтоб он вышел из келлии, потому что она мне нуж­на». Ученик, пришедши к скитянину, сказал ему: «Отец мой послал меня к твоей святыне; передай ему через меня о себе; он слышал, что ты болен». Тот возблагодарил, говоря: «Моли Бога о мне, отец мой: я очень страдаю желудком». Ученик, возвратясь к старцу, сказал: «Очень просит твою святыню, чтоб ты потерпел его два дня, в которые он мог бы приискать себе келлию». По прошествии трех дней старец опять послал ученика к скитянину, говоря: «Поди, скажи ему, чтоб он вышел из моей келлии; если он и еще будет отсрочивать выход свой, я приду сам и жезлом моим выгоню его из келлии моей». Ученик пошел к скитянину и сказал ему: «Отец мой очень озаботился, услышав о твоей болезни; он послал меня узнать, чувствуешь ли себя лучше?» Тот отвечал: «Благодарю, владыко святой, любовь твою! ты так озаботился о мне! за молитвы твои чувствую себя лучше». Ученик, возвратясь, сказал старцу своему: «И теперь просит твою святыню, чтоб ты подождал до воскресного дня; тогда он немедленно выйдет». Наступил вос­кресный день, — скитянин спокойно оставался в келлии. Ста­рец, воспламененный завистию и гневом, схватил жезл, пошел, чтоб побоями выгнать скитянина из келлии. Видя это, ученик подошел к старцу и говорит ему: «Если повелишь, отец, я пойду вперед тебя и посмотрю: может быть, пришли к нему для посещения некоторые братия, которые, смотря на тебя, могут соблазниться». Получив дозволение, ученик пошел вперед и, войдя к скитянину, сказал ему: «Вот, отец мой идет, чтоб посетить тебя. Поспеши выйти ему навстречу и поблаго­дари его, потому что он делает это по побуждению великой сердечной благости и любви к тебе». Скитянин немедленно встал и в веселии духа пошел навстречу. Увидев Старца, прежде нежели старец приблизился, пал перед ним на землю, воздавая поклонение и благодарение, говоря: «Да воздаст тебе Господь, возлюбленнейший отец, вечными благами за келлию твою, ко­торую ты мне предоставил ради имени Его! да приуготовит тебе Христос Господь в Небесном Иерусалиме между святы­ми Своими славную и светлую обитель! Старец, услышав это, умилился сердцем и, кинув жезл, устремился в объятия скитя­нина; они дали друг другу целование о Господе, и пригласил старец гостя в свою келлию, чтоб вместе вкусить пищу при благодарении Бога. Наедине старец спросил ученика своего: «Скажи мне, сын, передавал ли ты брату те слова, которые я приказывал передать ему». Тогда ученик открыл ему истину, говоря: «Скажу тебе, в лады ко, правду: по преданности моей, которою я обязан тебе как отцу и владыке, я не осмелился сказать ему того, что ты приказывал, и ни одного из слов твоих не передал». Старец, услышав это, пал к ногам ученика, гово­ря: «От сего дня ты — мой отец, а я — твой ученик: потому что Христос Господь избавил и мою душу и душу брата от греховной сети при посредстве твоего благоразумия и дей­ствий, исполненных страха Божия и любви». Господь даровал благодать Свою, и они все пребыли в мире Христовом, достав­ленном верою, святыми попечениями и благонамеренностию ученика, который, любя старца своего совершенною во Христе любовию, очень боялся, чтоб духовный отец его, увлеченный страстию зависти и гнева, не впал в проступок, долженствую­щий уничтожить все труды его, подъятые с юности в служении Христу для получения награды в вечной жизни[1739].

14. Некоторый брат жил в общежитии, в послушании, и был любим пятью братиями, а не любим одним братом. Вследствие нерасположения одного брата он вышел из того монастыря и перешел в другой. Здесь полюбили его восемь братии, а два возненавидели. Он вышел из этого монастыря, вступил в тре­тий, в котором семь братии были расположены к нему, а пять не расположены. Брат убежал и оттуда. Он пришел к некото­рому монастырю и, прежде нежели войти в него, сел и так рассуждал сам с собою: «Если я буду повиноваться помыслу своему, то не достанет мест во вселенной для переходов моих, почему отныне даю обещание терпеть». Потом он вынул бу­магу и написал на ней вопрос себе: «Ты вышел из нескольких монастырей, не терпя ропота и укорений; здесь будут делать тебе неприятностей больше, нежели в тех монастырях. Вспом­ни все поводы, побудившие тебя выходить: все эти поводы ты найдешь и здесь; будешь ли терпеть?» В ответ он написал: «Во имя Иисуса Христа, Сына Божия, буду терпеть». Записку свил он в свиток, вложил в свой пояс и, помолившись, вошел в монастырь. По прошествии короткого времени он услышал ропот братии на себя, он огорчался; тогда вынимал записку и прочитывал написанный в ней обет свой: «Во имя Иисуса Христа, Сына Божия, буду терпеть». При этом он говорил себе: «Ты дал обещание Богу: проси же у Него помощи». Таким образом брат получал утешение. Невидимый враг, воз­мущенный терпением брата, внушил прочим монахам пытливую мысль: узнать, что прочитывает брат утешающее его. Они начали говорить: «Пришлец-монах — волшебник: прочитывает что-то и избавляется от смущения». Наконец они пошли к игумену и сказали ему: «Мы не можем жить с этим братом: он колдун, носит в поясе обаяние; если хочешь иметь его в монастыре, то отпусти нас из монастыря». Игумен был муж духовный. Зная смирение брата, он понял, что сказанное ему было сказано по зависти, внушенной диаволом, и потому отвечал монахам: «Подите, помолитесь, и я помолюсь, а по истечении трех дней дам ответ вам». Однажды, когда брат спал, игумен тихо расстегнул пояс его и прочитал записку; потом положил ее на свое место и застегнул пояс. После трех дней монахи пришли к игумену и спросили его: «Ска­жи нам, как ты хочешь поступить с волхвом?» Игумен отве­чал: «Позовите его». Когда он пришел, игумен сказал ему: «Зачем ты соблазняешь братию?» Брат отвечал: «Согрешил, простите меня, и помолитесь за меня». Игумен, обратясь к братии, спросил: «В чем приносили вы жалобу на него? что он сделал?» Монахи отвечали: «Он волхв, у него в поясе колдовство». Игумен сказал брату: «Покажи свое колдов­ство». Брат отвечал: «Я согрешил, прости меня». Игумен сказал на это: «Возьмите у него колдовство его». Брат не давал расстегнуть пояса своего, но это сделали и вынули записку. Записку отец отдал диакону и велел прочитать вслух всем, говоря: «Да постыдится диавол, учащий человеков кол­довству» . Когда же прочитано было написанное в записке: во имя Иисуса Христа, Сына Божия, терплю, тогда постыжены были братия. Они поклонились игумену до земли, говоря: «Мы согрешили, прости нас». Отец сказал им: «Что кланяетесь вы мне? поклонитесь Богу, и поклонитесь в ноги брату этому». А брату сказал: «Помолись за них, чтоб им прощен был грех». И помолился брат за братии Богу[1740].

15. Некоторый старец жил в монастыре вне Александрии. Старец этот был очень вспыльчив и малодушен. Некоторый юный монах, наслышавшись о нем, дал обет пред Богом, гово­ря: «Господи! за все злое, соделанное мною, я пойду и буду жить с этим старцем, претерпевая от него все и служа ему, как раб». Так и поступил он: пошел к старцу и начал жить с ним. Старец поступал с ним, как с псом, ежедневно издеваясь над ним. Бог призрел на терпение брата. После шести лет жизни его со старцем он увидел во сне некоего страшного с великим свитком в руке. Явившийся сказал ему, что половина написан­ного на свитке изглаждена, и сказал: «Вот, половину твоего долга изгладил Владыка! Позаботься и о прочем». По сосед­ству их жил другой старец духовный и слышал всегда, как малодушествует старец и оскорбляет брата, как брат кланяет­ся ему в ноги, а старец не прощает. Встречая молодого монаха, духовный старец говаривал ему: «Что чадо? как прошло се­годня? приобрели ли мы что? изгладили ли что из свитка?» Брат, зная, что старец духовен, не скрывал от него тайн своих, но отвечал: «Да, отец, сегодня мы немного потрудились». Ког­да же он проводил день спокойно, не будучи ни обруган, ни оплеван, ни бит, ни изгнан, то приходил к духовному старцу вечером, плача и говоря: «Увы, авва! нынешний день был не­счастлив: ничего не приобрели мы, провели день спокойно». По прошествии других шести лет брат скончался. И поведал духовный старец, что он видел брата предстоящим Богу в лике мучеников, с великим дерзновением молящегося Богу о старце своем, говорящего в молитве: «Господи! как Ты помиловал меня при посредстве его, так помилуй и его по благости Твоей и ради меня, раба Твоего». По истечении сорока дней брат взял к себе и старца в место упокоения. Вот, какое дерзновение имеют к Богу терпящие скорби ради Его. — Брат! испытывай себя ежедневно, рассматривая пред Богом сердце твое и исследывая, что находится в нем? Не находится ли в нем уничи­жение ближнего, или ненависть, или злоречие, или зависть, или подозрение и соблазн? Внимай себе, чтоб не был насеян ка­кой-либо яд греховный в сердце твое. Помяни сказавшего: еще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их, то Отец Мой Небесный предаст такого муче­ниям[1741]. Кто страшится впадения в геенну, тот извергает всякий вид лукавства из сердца своего, чтоб этот вид лукавства не Сделался причиною низвержения его в геенну. Внимай себе, чтоб что-либо греховное не отвлекло тебя от любви к Богу[1742].

16. Некоторый старец безмолвствовал наедине в келлии своей. Он прожил в ней много лет, никогда не оставляя пока­яния. Говаривал он всегда: «Этот век дан Богом для покая­ния. Если истратим его попусту, живя худо, то очень будем жалеть о нем; но не найдем его вторично»[1743].

17. Некоторый старец, подвижник, жил в пещере и имел такое трезвение, что всегда, на всяком месте, даже вне келлии, часто поверял ум свой, говоря: «Что, где мы?» Если находил он ум свой в славословии Бога и молитве, то говорил: «Хоро­шо, хорошо». Если же находил его занимающимся каким-либо посторонним предметом, то укорял, говоря: «Возвратись немедленно на дело свое». И следующее всегда говаривал себе этот старец: «Близок час отшествия моего, но еще не вижу в себе ничего доброго»[1744].

18. Поведал нам некоторый ученик об отце своем: «Он в продолжение двадцати лет не спал, лежа на ребрах своих, но спал, сидя на том стуле, на котором он занимался работою. Употреблял он пищу во второй, третий и пятый день. Я сказал ему: "Авва! для чего ты так поступаешь?" Он отвечал мне: "Я представляю пред очами моими Суд Божий, и, видя его, не могу переносить сего видения". Однажды мы совершали пра­вило; я читал псалмы и от забвения пропустил одно слово в цсалме, не обратив на это внимание. Когда мы окончили служ­бу, старец сказал мне: "Я, совершая мое служение, представ­ляю себе, что предо мною горит огонь, почему ум мой не может уклониться направо или налево; где же был твой ум, когда ты читал псалмы и пропустил слово псалма? Разве ты не знаешь, что, молясь, стоишь пред Богом и говоришь Богу?" Опять однажды вышел старец ночью и нашел, что я сплю посреди двора келлии; он остановился недалеко от меня и начал пла­кать, говоря: "Где мысль его, что он спит так спокойно"»[1745].

19. Брат безмолвствовал в некотором монастыре, и молитва его постоянно состояла в следующем: «Господи! нет во мне страха Твоего: пошли мне или тяжкий недуг, или напасть, чтоб хотя таким образом пришла окаянная душа моя в страх Твой. Знаю, что грех мой сам по себе непростителен: много согрешил я пред Тобою, Владыко, согрешил много и тяжко; но ради мило­сти Твоей, по святой воле Твоей, прости мне грех мой. Если же и этого не может быть, то помучь меня здесь, чтоб здешними муками была несколько ослаблена мука будущая. Начни казнить меня отселе, Владыко, казнить не в гневе Твоем, а в челове­колюбии». Брат провел целый год, молясь таким образом в сокрушении и смирении сердца, в строгом посте. Между тем постоянно соприсутствовала ему мысль: какое значение имеют слова Господа блажени плачущий, яко тии утешатся[1746]. Однажды, когда брат, объятый печалию, по обычаю сидел на зем­ле и плакал, напал на него тонкий сон. Явился ему Христос, воззрел на него милостиво и сказал тихим голосом: «Что с тобою? о чем ты плачешь?» Брат отвечал Господу: «Господи! я пал». Явившийся сказал на это: «Восстань». Брат отвечал, сидя на земле: «Не могу встать, если Ты не прострешь руки Твоей и не восставишь меня». Господь простер руку и воз­двиг его. Явившийся опять сказал тихо: «Что ты плачешь, о чем скорбишь?» Брат отвечал: «Господи! как мне не плакать и не скорбеть, когда я столько прогневал Тебя?» Тогда явив­шийся простер руку Свою, приложил ладонь к сердцу брата и, погладив его сердце, сказал ему: «Не скорби: Бог поможет тебе. Я уже не буду карать тебя, потому что ты сам наказал себя. Ради тебя Я пролил кровь Мою: пролию и человеколю­бие Мое на всякую душу, приносящую покаяние». Брат, пришедши в себя по окончании видения, ощутил сердце свое ис­полненным неизъяснимой радости и приял извещение, что Бог сотворил милость с ним. Прочее время жизни своей он провел в великом смирении, славословя Бога, и отошел к Богу в этом настроении исповедания[1747].

20. Некоторый брат, приняв монашество, поместился на жительство в горе Нитрийской. По соседству с его келлиею
была келлия другого брата, и слышал этот брат, что сосед его ежедневно оплакивал грехи свои. Когда долго не приходи­ли к нему слезы, он обличая душу свою, говоря ей: «Что не
плачешь ты, окаянная, и не рыдаешь? Если ты не хочешь пла­кать, то я заставлю тебя плакать». С этими словами он брал лозу и бил себя ею по обнаженному телу, доколе не появля­лись слезы. Живший близ его брат удивлялся этому и молил Бога открыть ему, хорошо ли поступает так мучащий себя. В одну ночь он увидел во сне брата, увенчанного венцом и стоящего в лике мучеников, причем некоторый муж прибли­зился к видевшему сон и сказал: «Насладись зрением на доблественного мученика. И ты пострадай ради Христа, и сподо­бишься одного венца с мучениками»[1748].

21. Некоторый брат, подвижник, совершал молитвенное правило вместе с другим братом и, побеждаемый слезами, остав­ил стихословие псалмов, предавался плачу. Однажды второй брат спросил первого: «По причине какого помышления, приходящего тебе на правиле, ты плачешь так горько?» Первый отвечал: «Прости меня, брат! Когда встану на правило, всегда стою как бы перед судьею моим, а себя вижу обвиненным и истязуемым судьею, который говорит: "Зачем ты согрешил?" Я не нахожу слов для ответа, заграждаются уста мои, остав­ляю стихословие и предаюсь плачу. Прости меня! я смущаю тебя, и если хочешь, будем совершать правило порознь. Вто­рой брат отвечал: «Нет, отец! если я и не плачу, но смотря на тебя, окаяваю себя». Бог, видя смирение второго брата, даро­вал и ему плач[1749].

22. Два брата отреклись от мира и, уйдя в Нитрийскую гору, пребывали в послушании. Бог дал им дарование слез. Однажды некоторый святой старец увидел в видении обоих братьев: они стояли на молитве, держали в руках написанные бумаги и поливали их слезами. У одного из них написанное удобно измывалось, — у другого с трудом, и виделось напи­санным как бы бледными чернилами. Старец помолился Богу, чтоб видение было объяснено ему; Ангел Господень предстал старцу и сказал: «Написанное на бумагах, которое ты видел, это — грехи их. Один согрешил по естеству, и потому напи­санное измывается удобно; другой же впал в грехи нечестия и осквернился чрез естество, почему и нуждается в большем труде для покаяния». С того времени старец постоянно гова­ривал этому брату: «Потрудись, брат! Бледное измывается с трудом». Впрочем, старец не открывал ему видения до смерти его, чтоб не охладить усердия его, а только говорил: «Потру­дись, брат! Бледное измывается с трудом»[1750].

23. Некоторый старец пребывал с учеником в горе Антония Великого. Однажды он пошел в Египет для исправления нужд своих, взяв с собою и ученика. Пришедши в город и пробыв там неделю, они увидели, что жители того города, мужчины и женщины, рано утром выходят на гробы и оплакивают мертве­цов своих даже до третьего часа (то есть девятого утра). Смотря на это, старец сказал ученику своему: «Брат! видишь ли, как рано они начинают плач свой? поверь мне: если и мы не будем поступать так, то наследуем вечную погибель». Возвра­тившись в келлию, они устроили себе гробы в значительном расстоянии один от другого, ежедневно выходили на гробы и, сидя у них, каждый оплакивал душу свою, как оплакивают мертвеца. Если когда после утрени ученик засыпал, — старец будил его, говоря: «Брат! встань: уже с час времени, как те, которых мы видели, плачут на гробах». Брат постоянно жало­вался старцу: «Отец! у меня жестокая душа: не могу пла­кать». Старец отвечал ему: «Понуждай себя, чадо, потерпи некоторое время в труде над собою; Бог, видя труд твой, по­шлет благодать Свою и поможет тебе, тогда уже будешь пла­кать без труда. Говорю тебе, сын мой, когда сердце будет уяз­влено стрелою, то уже нет для него исцеления. Точно так, когда Бог уязвит сердце плачем, то болезненное чувство уже не отступает от сердца: сердце пребывает болезнующим до наступления смерти. Имеющий сердце, уязвленное плачем, куда бы он ни пошел, всюду носит с собою плач и болезнь. Делает ли он какое дело, ест или пьет, или спит, при всех этих заняти­ях душа его непрестанно имеет занятием своим плач». Од­нажды старец, увидев, что ученик его насытился пищею по случаю некоторых посетителей, сказал ему наедине: «Брат! разве ты не знаешь, что плач подобен возжженному светиль­нику: если не будешь тщательно охранять его, он тускнет и угасает. Плач истребляется излишеством в пище; отходит он от лишнего успокоения сном. Клевета и злоречие уничтожают его; многословие губит его; всякое телесное наслаждение рас­тлевает его. Любящий Христа должен уделять часть Христу от всякой вещи». — Брат спросил: «Отец! что значит уделять часть Христу?» Отвечал старец: «Если у тебя чистый хлеб, то сбереги его для больных, а сам употребляй тот хлеб, который хуже. Если у тебя хорошее вино, то влей в него немного кис­лого ради Христа, Который ради тебя вкусил уксусу. Если употребляешь плоды или ягоды, не насыться ими, но оставь что-нибудь для нищих, говоря: это — часть Христова. Если подушка под головою у тебя мягка отвергни ее, и положи под голову камень. Если будет холодно в твоей келлии, по­терпи, скажи сам себе: у иных вовсе нет келлии. Если кто нанесет тебе огорчение, помолчи ради Христа, помыслив себе: и Христа оскорбляли ради меня. Если варишь себе пищу, то не вари вкусной, чтоб не возобладала тобою страсть сласто­любия. Живи в подвиге и смирении, всегда поминая, как жили святые. Если придет смерть и застанет нас в смире­нии и плаче, то мы вступим смертию в вечное успокоение. Если предложит тебе помысл приготовить в праздник пищу получше, не послушай этого помысла, чтоб не проводить праздника, подражая жидам: они празднуют во множестве брашен; монах должен праздновать во множестве плача, слез и умиле­ния. Если услышишь, что кто-нибудь ненавидит и поносит тебя или клевещет на тебя, то пошли к нему подарок, сораз­мерный силе твоей, чтоб и тебе с дерзновением сказать в день Суда: оставь мне, Владыко, долги мои, как и я оставил долж­никам моим. Когда придут к тебе посетители, — ты, увидев их издалека, встань на молитву и скажи: Господи Иисусе Христе, избави нас от злоречия и от осуждения ближних! после этого прими их с любовию, угости чем можешь и, побеседовав с братиею благочестно, отпусти их с миром. — Если хочешь стяжать плач, то понудь себя, чтоб все вещи твои и все принад­лежности келлии твоей были смиренны, подобны имуществу нищих, просящих хлеба. Если стяжешь книги, не украшай их блестящим переплетом. Не надевай новой одежды, доколе не износишь старой; не развесь платка у пояса: щегольством от­гоняется плач и умиление. Если увидишь у брата какую келейную принадлежность или какое-либо земледельческое ору­дие и оно полюбится тебе, — удержи сердце твое и научи его отнюдь не любить ничего иного, кроме Христа. Если поле­нишься встать ночью к утрени, не дай пищи телу твоему, пото­му что говорит Писание: праздный да не яст. Истину говорю тебе: если мирской человек украдет что, то это вменяется ему в вину; так Бог поставит в вину всякому иноку, если инок не по причине послушания или болезни, или великого труда упу­стит какую-либо церковную службу. Однако и от больного и от трудящегося требуется молитва умная, могущая совершать­ся и без участия тела. Хранись от злоречия: злоречие — смерть души. Если брат принесет тебе подарок в знак любви и ты знаешь, что он беднее тебя, то воздай ему подарком большей цены; если же не имеешь чем воздать, поклонись брату до земли и скажи ему: прости меня Господа ради; я нищ, а Гос­подь воздаст тебе мзду за любовь твою. Если слышишь или читаешь поведание о житиях святых Отцов, то и ты начни жить подобно им, призывая имя Господа, чтоб Он укрепил тебя. С постоянством пребывай в добрых делах, которые ты начал, воссылая хвалу Богу; если же оставишь какое дело по немощи, — сознай твою немощь, уразумей твое окаянство, сми­ри твою мысль и непрестанно обличай душу твою по поводу начатых и неоконченных добрых дел твоих. Если ты впал в плотские грехи, не вспоминай и не размышляй, каким образом ты сделал их, потому что таким воспоминанием и размышле­нием осквернится душа. Моли о грехах твоих Христа, говоря: Господи! Ты знаешь грехи мои, и Ты, если хочешь, можешь очистить их, а я не смею помышлять о них. Если живешь в пустыне и уразумеешь, что Бог посещает тебя благодатию Своею, то да не вознесется сердце твое, напротив того, скажи: Бог, видя расслабление и немощь мои, творит милость Свою со мною, чтоб я не ослабел окончательно, но терпеливо пребывал в подвиге. Если же превознесешься даром благодати Божией, то Бог отнимет от тебя дар. Если брань любодеяния разжига­ет сердце твое, то разыщи начало брани, разыщи, на чем осно­вывается она, с чего началась, и исправься. Брань любодеяния восстает в человеке от многоядения, от многопития, от многого сна, от превозношения и величания, когда кто мнит о себе, что он лучше братии, что благоговейно служит Богу, что проводит целомудренную жизнь, когда осуждает других и считает их грешными. Без этих причин брань любодеяния не восстает в человеке. Если удержишь чрево, не будешь осуждать никого из согрешающих, не будешь думать о себе, что хорошо живешь или что дела твои благоугодны Богу, то брань любодеяния отступит. Живи по возможности в нищете и скудости и помо­гай неимущим и нуждающимся»[1751].