Глава 28. "Goodnight Magnolia, Travel Well" ("Спокойной ночи, Магнолия, доброго пути" ) - 1 часть
- Двигайтесь в сторону Парка Дискавери, пока не увидите указатель "Маяк" и дальше продолжайте ехать мимо толпы. Когда увидите станцию водоочистки, там должно быть выставлено заграждение для... - солдат прервался, нервно глядя на Мадпаппи. Кайдзю сдвинулся, перемещая свой гигантский вес на другую сторону тела, и зевнул. Герман чувствовал его. Все они были измотаны, но кажется Мадпаппи дорога далась особенно тяжело. Кайдзю по-прежнему был слишком худ и долгий путь по суше должно быть утомил его огромные мышцы и суставы. Балор нетерпеливо махнул рукой и чтобы привлечь внимание охранника громко постучал по боку кемпера: - Ну и? Рожай уже, не весь же день нам тут торчать?
Солдат не был служащим PPDC - на нём была военная форма США. По пути они видели множество подобных ему, и, несомненно, увидят ещё больше теперь, когда они достигли Сиэтла. Юноша запнулся и растерянно сдвинул свой шлем, вытирая стекающий на глаза нервный пот: - Э-э... Я... Вы... они нам просто сказали, что если вы появитесь, вас надо направить к водоочистительной станции и маяку. Вы же там заночуете, я думаю? Это единственные здания на много миль вокруг... вы их не можете не заметить. Кто-то из представителей высших чинов собирается встретиться с вами прямо возле лагеря... Но гражданские дальше заграждения идти не могут.
Балор нетерпеливо потёр переносицу и шумно вдохнул - последовавший за этим сердитый выдох перешёл в кашель: - Эт какой-то дурдом. Как я могу куда-нибудь пройти со всем этим народом?
После того как фургон покинул Абердин, шедшая за ним толпа лоперов неуклонно набирала последователей. Их приносила каждая передышка в дороге, каждый пройденый город. Они присоединялись десятками - то маленькими группками, то большими компаниями. Неудивительно, что в Сиэтле их уже ждали сотни людей. Сам город был оцеплен частями резервистов. Тем не менее, когда они проезжали мимо кордонов, люди всё ещё присоединялись к ним, пристраиваясь за огромными фигурами Мадпаппи и Возносящегося. Избыток идущих пешком и множество контрольно-пропускных пунктов на дорогах (даже самых захолустных) превратили путешествие по живописной местности в шестичасовую проверку выносливости. Небо уже начало темнеть, когда кемпер въехал на территорию Магнолии.
Из того, что Герман помнил (и позаимствовал из их общих с Ньютоном знаний) Баньши - кайдзю, уничтоживший Магнолию - был слишком крупным для второй категории. Его био-сигнатура была зафиксирована датчиками анкориджского Шаттердома, дав PPDC время для передислокации Ромео Синего с его пилотами - близнецами Гейдж. Сражение кайдзю и Ромео началось не в Сиэтле, но закончилось там. Сначала Баньши появился в Канаде, спустившись вниз по проливу Хуана де Фука, чтобы беспрепятственно атаковать город Викторию в Британской Колумбии. Большая часть Виктории был полностью разрушена во время приземления Ромео. Несмотря на то, что Синий был отличным Егерем - одним из лучших, по мнению Германа - он всё-таки был Мехом первой серии, и возраст давал о себе знать.
Независимо от того, насколько великими пилотами были Тревин и Брюс Гейдж, они не могли сравниться с чем-то настолько огромным, как Баньши.
Они схватились с ним и сумели оторвать одну из конечностей, прежде чем кайдзю отступил к океану. Отмечая свой путь следом ядовитой крови, Баньши переплыл залив Пьюджет-Саунд. Он появилась на самой окраине Сиэтла, в роскошном районе Магнолия. Для отправки второго Егеря просто не было времени. Ромео транспортировали к месту второго выхода на берег, и сражение закончилось гибелью Магнолии, Баньши... и братьев Гейдж.
...............................................................................................................................................................................................................................................
В отличии от других мест, которые Герман и Ньютон видели в своих странствиях, для восстановления Магнолии явно не было приложено никаких усилий - разве что осуществлена небрежная попытка расчистки. Дороги местами были в трещинах, а местами отсутствовали вовсе, здания лежали в руинах, всё покрывала россыпь щебня, и не было ни клочка зелени на заражённой земле, пропитанной кровью Баньши. Парк Дискавери, в сторону которого они ехали, был, вероятно, очень красив во время своего расцвета. Это была большая парковая полоса на самом краю полуострова Магнолия. Неповреждённой осталась лишь малая толика его великолепия. Большая часть деревьев были вырублены в годы, последовавшие за нападением Баньши, многие погибли от пожаров и Кайдзю Блу.
Взглянув в окно кемпера Герман мог увидеть фрагменты колоссального позвоночника и рёбер, которые так никогда и не были вывезены. Ромео Синего доставили в Обливион Бей, но Баньши остался лежать там, где рухнул. Природный заповедник стал могилой.
Улей встревоженно гудел, и Мадпаппи, увидев кости, печально застонал. Он не покинул своего места позади фургона, чтобы рассмотреть останки - слишком на многое можно было наступить, но Герман ощущал его любопытство и скрытый под ним страх. Пока Балор пробирался к очередному куску исчезнувшей дороги, он попытался обнадёжить кайдзю: - Мадпаппи, мы почти на месте... я обещаю, осталось всего несколько минут.
Мадпаппи лающе откашлялся и, сделав очередной шаг, раздавил хрупкие останки нескольких мёртвых деревьев: - Был ли он братом Улья... как он умер?
- Нет, он не был братом вашего Улья. Он был одним из прежнего Улья, того, от которого пострадали люди. Его убил Егерь.
Волны серых и чёрных чувств кружились в Улье, циркулируя между его братьями. Герман рефлекторно поискал Ньютона и вынужден был напомнить себе, что его партнёр сидит в дальней "комнате", присматривая за Соней. Он не любил, когда Ньютон надолго исчезал из виду, даже если он мог его чувствовать. Балор выругался, проводя фургон по краю выщербленной дороги. Издалека были видны огромные скопления людей, за ними мерцали огни костров, высвечивая неуклюжие очертания палаток и припаркованных автомобилей. Говард подался вперёд на пассажирском сидении и шёпотом озвучил свои мысли: - Не думаю, что мы сможем провести Мадпаппи и Сорокопута через это, никого не зацепив...
Балор остановил дом на колесах, но не стал выключать двигатель, прикидывая свой следующий шаг. Люди вокруг них замерли в нерешительности. Те, кто мог, осторожно обходили ноги кайдзю и робко двигались к лагерю на звук голосов и пьянящий запах готовящейся еды. Балор, смирившись, нажал на гудок кемпера: - - Ну... и што нам теперь делать? Мы увязли... нигде не вижу никакого указателя "Маяк", про который он говорил. Мож отправить кайдзю с Сорокопутом оглядеться сверху? Пляж не должен быть далеко. Вон за теми деревьями...
Егерь возник перед ними без предупреждения, его коренастое тело и короткие конечности отражали последний мутный свет заходящего солнца. Он протолкнулся через маленькую рощицу мёртвых сосен и целеустремлённо направился к лоперам. Герман ощутил жалящий укол страха - он сразу вспомнил этого Егеря, хотя и не знал его имени. Это был тот самый приземистый неуклюжий монстр, которого он видел во время разгона митинга протеста в Хельсинки. Тот, что извергал слезоточивый газ и, казалось, был специально оборудован для подавления беспорядков. Угловатый Мех поднял руку, и лишённый эмоций женский голос зазвучал из динамиков, установленных на его бёдрах и спине: - Все гражданские лица, пожалуйста, пройдите в лагерь. Там есть пища и электричество. Пожалуйста, немедленно направляйтесь в лагерь, PPDC и ООН ценят ваше сотрудничество...
Сом спрыгнул с крыши фургона - его ботинки громко ударились об пол. Он сел за кухонный стол напротив Германа и кивнул в окно группе людей, махавшим им. Пешеходы обходили их, покорно направляясь к огням лагеря лоперов. Герман был рад, что их сторонников не развернули. По крайней мере, для них было безопасное место. Михей сложил руки на груди, возмущённо глядя на управляющего толпой Меха. Тот вновь и вновь повторял своё объявление, подгоняя двигающуюся перед ним толпу, словно скот.
- Не удивлён, что он тут. Кило Джаггернаут... до хуя деловые пилоты. Плохая новость - они очень лояльны к PPDC. Я их реально хорошо знаю по Форту II - команда из мужа и жены из Бразилии.
С унылым стоном Балор рухнул на водительское кресло. Он что-то сказал Говарду... а может быть, Сому. Герман больше не мог уделять им внимания. Он застыл, каждая мышца его тела онемела, в его сознании зазвучал шёпот, более громкий, чем крик, пронизывая тело до костного мозга. Улей ответил тем же, и внутри его черепа началась толчея из голосов и приветствий, заставив глаза слезиться.
- М-Мать знает, что мы ... здесь. Она на пляже, но она еще не всплыла. Мы должны быть там...
Mадпаппи сделал огромные полшага, нависнув животом над кемпером. Он испустил длинный гортанный зов, и ответ не заставил себя ждать. Теперь они наверняка знали, в каком направлении лежит океан. Вздрогнув, Говард обернулся к Герману: - Хорошо, ты можешь ей сказать, что мы вроде как в ловушке? Мы выясним, куда нам идти и просто...
Громкий стук в дверь фургона заставил их замереть. Никто не сказал ни слова. Несмотря на то, что в Сиэтл за ними последовало множество людей, ни один из лоперов не постучал в дверь и не попытался войти в фургон, не делали этого и солдаты с контрольно-пропускных пунктов. Теперь же кто-то и в самом деле стучал, и ни один из них, казалось, не знал как поступить.
Сом вытащил нож из заднего кармана джинсов. Это был кухонный нож - маленький и очень острый, вероятно он стащил его в Церкви. Герман понятия не имел, что он у него есть. Он протянул подрагивающую руку, все еще поражённый голосом Матери и бурными приветствиями Улья: - Сом ... Нет. У нас есть неприкосновенность, но мы не можем хвататься за нож каждый раз, мы...
Его прервала вторая серия ударов. Говард поднялся и осторожно шагнул к двери: - Э-э... Заходите. Прощенья просим, что не при параде. Только что из душа.
Михей не отложил нож, его губа вздёрнулась, обнажая зубы. Герман попытался разглядеть стоящего у двери через кухонное окно, но угол и освещение были против него. Прежде, чем он смог поменять позицию для лучшего обзора, Говард осторожно открыл дверь, впустив Тендо Чоя.
Тендо выглядел очень бледным и ещё менее похожим на самого себя, чем во время их последней встречи с Германом в "Холодильнике". Глядя на Чоя, Герман спросил себя, отчего столь многие из старой гвардии PPDC находятся в таком плачевном состоянии. Техник довольно долго оглядывал фургон, прежде чем посмотреть на Германа - на его лице было странное выражение, в котором радость боролась со страхом. Пробормотав что-то через плечо, Чой закрыл дверь кемпера, оставив снаружи окружавших его охранников. Балор и Говард молчали, ожидая, когда Тендо сделает первый шаг. Михей так и не убрал в карман нож.
- Герман... я... - Чой тяжело сглотнул.
Из спальни в глубине фургона вышел Ньют. Герман чувствовал, что его выманила натянувшаяся связь и собственное любопытство. Воздух был заряжен напряжением, в крошечной комнате повисло неловкое молчание. Наконец Тендо сделал по фургону три коротких шага к Ньюту и обнял плечи маленького мужчины. Он близко притянул его к себе, сказав прерывающимся от облегчения голосом: - Ньют ... дерьмо, я так боялся... Мне так жаль.
Он крепче сжал руку, и Ньют закрыл глаза, обнимая его в ответ так сильно, как только мог.
.......................................................................................................................................................................................................................
С помощью Тендо они поняли, куда им надо двигаться. Историческая достопримечательность - Маяк Вест-Пойнт и заброшенная водоочистительная станция были единственными уцелевшими зданиями Парка Дискавери. Место было настолько лишено листвы, что от станции, стоявшей на вершине небольшого холма были чётко видны и маяк и океан. Мадпаппи нашёл дорогу к берегу и сразу рухнул на краю пляжа, слишком усталый, чтобы сделать хоть шаг к воде. Мако и Райли отключили Сорокопута возле маяка, и Балор припарковал фургон рядом с ним. Вест-Пойнт стоял на полоске суши, так далеко выступавшей в океан, что казалось они со всех сторон окружены водой без конца и края. Вокруг было милосердно тихо, и Готлиб упивался этим, наслаждаясь мягким слабым бризом и вездесущим звуком волн, разбивающихся о берег. С трудом, стараясь не слишком нагружать здоровую ногу, Герман спустился по ступенькам кемпера. Он помолчал, прислушиваясь к общему разговору, и наконец-то включился в него.
- Встреча... Кайдзю-саммит, как они это называют. Вот там это завтра будет, - не переставая говорить, Тендо повернулся, указывая на пустующую станцию водоочистки на холме. Он зажал во рту сигарету и зашарил по карманам пальто в поисках зажигалки.
- Они там всё готовили сегодня весь день - настройка мониторов, кого как рассадить... бюрократическая хрень. Кого, чёрт возьми, заботит, что монитор Китая стоит рядом с русским... я имею в виду, если их на самом деле нет в этой проклятой КОМНАТЕ. Не удивительно, что Хансен просто сказал "да пошло оно всё в пизду" и свалил.
Балор подался вперёд, так что Герман услышал, как хрустнул его позвоночник, и прикурил сигарету Тендо от горящего кончика своей собственной - в этом жесте было что-то удивительно интимное.
............................................................................................................................................................................................................................
Герман почувствовал, что Ньют куда-то убрёл раньше, чем заметил его исчезновение. Он огляделся и наконец-то увидел ссутуленные плечи напарника, бредущего к пляжу. Сумерки быстро сменялись ночью, солнце полностью скрылось за горизонтом. Герман ощутил в груди неприятное покалывание, предвещающее беду - маленький уголёк, разгорающийся всё сильнее. Ему не нравилось это жжение и ему не понравилось, как Ньют двигается - всё это были легко прочитываемые сигналы. Готлиб поправил костыль и с трудом заковылял по песчаной тропинке вслед за напарником.
Он прошел мимо Мако и Бекета, шедших ему навстречу всё ещё в полной дрифт-броне, но не остановился поболтать. Когда он, нахмурившись, ковылял мимо, Мако положила руку ему на плечо. После долгой дороги она выглядела измученно, а Райли и того хуже.
- Куда ты, Герман?
Готлиб показал в сторону темнеющего пляжа: - К Улью... найти Ньютона. Я ненадолго. Нам просто нужно немного времени.
Мако с сомнением прикусила нижнюю губу, но Герман решительно двинулся вперёд сквозь мягкую поросль серебристой полыни, выросшей по краю запущенного газона вокруг маяка. Он оглянулся через плечо, улыбнувшись, как он надеялся, успокаивающе: - Идите к остальным... мы тоже скоро вернёмся... Я обещаю.
Райли показал ему большие пальцы и, приобняв Мако за плечи, потихоньку развернул её к их "дому на колёсах".
.............................................................................................................................................................................................................................
Герман захромал вниз по пляжу к огромной фигуре Мадпаппи. Ньют стоял возле хвоста отдыхающего кайдзю, беспомощно прижав к груди руки и потерянно глядя на волны. Уголёк разгорелся до настоящего пламени. Это ощущение было настолько знакомым, что Герман подготовился к тому, что - он был уверен - сейчас произойдёт. Взяв Ньютона за плечи, Готлиб притянул его к себе изо всех сил заставляя дышать. Он задал вопрос, хотя ответ был уже известен: - Ньютон? У тебя паническая атака?
Ноги Ньюта дёрнулись и подломились. Он рухнул на песок, и Герман опустился вместе с ним, держась за костыль, скользящий под рукой.
- Д-да... да...
Ньют сглотнул и уставился на океан, с силой вцепившись в рубашку Германа. Мадпаппи, ощущающий его страдание, осторожно подполз ближе. Подвывая низким, встревоженным голосом, он придвинулся к ним двоим настолько, насколько это было возможно не прикасаясь. Вокруг них из океана поднимались огромные головы братьев Улья - на их до странности разных мордах было общее обеспокоенное выражение.
- Дыши... слушай моё дыхание... Ньютон, насколько это скверно?
Его партнер задохнулся, и огонь в груди Германа разгорелся сильнее, сжигая его лёгкие и горло. Это и было ответом - очень скверно. Настолько жестоких приступов у Гейзлера не было уже очень давно. Пока они пилотировал Оккама, его приступы паники стали редкими и гораздо более управляемыми. Ничего экстремального, вроде той атаки, что Герман наблюдал в Форте I. После выхода из комы Ньют в основном был в приподнятом настроении. Порой у него случалась пара плохих часов, когда их связь становилась зыбкой и... трудно прочитываемой. Чаще всего это было вызвано его провалами в сознании, которые только недавно совсем прекратились. Так или иначе это было нормой для Ньюта - периоды упадка и меланхолии компенсировались маниакальными пиками. Лекарства и близость Германа держали Ньюта в относительном равновесии... до сих пор.
Повалившись на влажный песок, Герман сдвинулся, убирая вес с больной ноги и ближе притянул к себе Ньютона. Глубоко дыша, он посмотрел на звёзды, концентрируясь на крошечных, как острие булавки, алмазных искрах. Это был длинный день... слишком уж длинный.
- Как насчет лекции, Ньютон? Я уже давно не прочитал тебе ни одной... вернёмся к п-простым числам? Или что-то п-попроще, вроде теоремы Пифагора?
Он гладил волосы Ньюта, в глазах у него двоилось, во рту абсолютно пересохло, а в голове роились мысли, не принадлежавшие ему. Его одолевали отчаянные предположения и тревожные предчувствия. Призрак дрифта взорвался беспричинно яркими красками - белая, алая, даже всплески золота - они кипели и мельтешили - и тут же пропадали из виду. Это было похоже на образы в сознании умирающего. Герман вцепился в первую попавшуюся лекцию и начал её, для того чтобы успокоить не только мозг своего партнёра, но и свой собственный. Паника, вливаемая в него Ньютоном была слишком сильной.
- К-красота трансцендентных чисел...
Улей гудел низкими голосами. Герман прижал ладонь над сердцем Ньюта, пытаясь уговорить его дышать, в то время, как они задыхались вдвоём.
- Множество т-трансцендентных чисел бесконечно… неисчислимо. О-он… оно простирается в математической концепции вечности. В нём так много элементов, что разум не может представить его конечность.
Ньютон закрыл глаза, и сделал прерывистый неглубокий вдох, по его лбу струился пот. Он слушал и слушали кайдзю, светящиеся в воде. Мадпаппи притих, и Герман забыл бы о нём, если бы не мягко мерцающие люминесцентные пятна на его коже.
- Трансцендентные числа … не столь уж необычны… напротив, м-многие вещественные числа и ко-комплексные числа являются трансцендентными… но это крайне трудно продемонстрировать… число, которое является… трансцендентным… я…
Ньютон пошевелился и прильнул к Герману, его дрожь медленно утихала. Уткнувшись в шею Ньюта, Готлиб крепко обнял его, растирая спину мягкими круговыми движениями: - Все в порядке... Я здесь. Всё будет в порядке.
Улей негромко позвал, и вода вдалеке от берега начала бурлить. Раздался потрясший землю певучий крик, и остальные кайдзю ушли под воду, пока всплывала Мать. Она была больше, чем грезилось Герману. Она не была десятой категории... она была за пределами системы категорий. Она была островом... сном. Она была как континент или маленькая планета... и это притом, что он мог видеть только её голову. Давление в груди нарастало, у него возникло ощущение, что сердце притиснуло к рёбрам. Утратив дар речи, Герман молча подтолкнул Ньюта, указывая ему на Богиню кайдзю, терпеливо покачивающуюся перед ними.
Ее кожа была прозрачной. Она сияла изнутри, подсвеченная собственной кровью. Каждый из огромных - размером с автомобиль - глаз светился собственным внутренним светом. Она была окрашена нежно-розовым, светло-оранжевым и знакомой синевой Кайдзю Блу. Они могли видеть, как её вены пульсируют под прозрачной кожей, перекачивая реки пламенеющей крови. Контуры ее черепа не напоминали ни о каком земном животном. Её носовой хрящ был словно обрыв утёса, а лицо было столь же симметрично, как тест Роршаха. В этом создании воедино слились красота и опасность. Её кожа была гладкой, словно стекло - при такой величине не было нужды в шипах и острых зубах. Ее функцией было созидание, а не разрушение. Герман был рад, что она не полностью поднялась из воды - мало того что ее сияние и размеры привлекут внимание... он не был уверен, что его собственное сердце это выдержит. Она была слишком огромной, слишком иной... она была Матерью.
- Мои дети... Вижу вас... Люблю вас...
Ньют улыбнулся и шмыгнул заложенным носом, поднимая руку в слабом приветствии. Герману пришлось отвернуться, чтобы растереть ноющую грудь - присутствие Матери смогло низвести паническую атаку от катастрофы до болезненности. Она следила за ними с безопасного расстояния, под волнами океана было видно сияние её тела. Мадпаппи осторожно поднялся на ноги и, словно против силы направился к ней, оценивающе оглянувшись на учёных прежде чем скользнуть в прибой.
Когда Ньютон наконец-то обрел дар речи, он заговорил низким хриплым голосом, глядя как Мать поёт вместе с внимающими ей Братьями: - Х-герман... ты сказал мне, что когда она являлась тебе... ты видел её как женщин... - он остановился посреди этой мысли, изо всех сил стараясь выровнять дыхание. Герман притянув его к себе, прижался к судорожно вздымающейся спине.
- Я был... Она была для меня всеми этими женщинами... Ньютон, она взяла от них то, что помогло ей научиться стать... тем, чем она стала.
Подвижная половина нижней губы Гейзлера дёргалась, когда он старался и не мог сдержать слёзы. Тревога не отпускала его, пытаясь вновь повергнуть в панику.
- Когда она пришла ко мне... в моей г-голове... она не была женщинами.
Герман ещё раз удивлённо взглянул на него и набрался решимости посмотреть на Мать. Она что-то пророкотала, обращаясь к Мадпаппи. Несмотря на то, что он не знал этого языка, он понимал её. Маленький кайдзю уткнулся носом в её голову, что было несложно при размерах его тела.
-Нет?
-Х-х-хермс, она... она приходила, как кайдзю. Все кайдзю. В один миг она была Отачи, в следующий - К-карлоф или Крюгер и... она говорила голосом, который был... не знаю, как его описать. Там было слишком много голосов. Даже твой... и Предшественников. Она взяла образы из моего сознания, она...
Герман погладил растрёпанные волосы Ньюта и прижал его ближе к себе. Он чувствовал, как Гейзлер дрожит, не способный призвать собственные голосовые связки к сотрудничеству.
- Ш-шшш... тебе не нужно говорить. Я не знал, что... это очень интересно...
Ньюту понадобилось ещё несколько вздохов, чтобы ослабить узел стресса, лишивший его способности говорить. В его сознании всё ещё царила сумятица, противоречивые мысли неслись во все стороны сразу.
- Я... э-э... ох... запутался. Она... я-я... з-завтра! И... ох, ёбть...
Герман покачал головой, вытирая загрубевшей ладонью слёзы, собирающиеся в глазах Ньютона.
- Мы знаем, что собираемся сказать. Мать тоже знает. Мы прошли через это, и всё будет хорошо... Слушай.
Под собственную музыку Мать качнулась в воде взад и вперёд - от движений её колоссального тела на берег накатывались высокие волны.
Дети... доверяю... хорошо... люблю...
Ньют угрюмо всхлипнул, вытирая глаза под очками. Они вместе слушали песню, прибой и ветер в траве. Наконец Ньютон заговорил - его голос был хриплым, но ровным: - Закончи то, что говорил о... трансцендентных числах? Не думаю, что я раньше это слышал.
Внутри очистной станции было сыро и пахло ржавчиной. Помещение казалось более высоким. чем широким. Их окружали трубы - достаточно большие, чтобы человек мог войти в них не пригибаясь. Некоторые из труб были выломаны из цементных стен мародёрами - металлы, особенно медь, можно было выгодно продать, если найти подходящего покупателя. Кайдзю были монстрами, пожиравшими во время войны города. но Егеря и Стена были монстрами. поглощавшими ресурсы.
Герман почувствовал как Ньютон тихо взял его за руку, и вернул пожатие, стиснув пальцы друга. Он всё ещё смущался, когда Ньютон на публике прикасался к нему настолько... неофициально. У страха и стыда, которые он лелеял все эти годы, были глубокие корни... но сейчас это было просто глупо. Он раскрылся перед отцом, они с напарником обнимались и прикасались друг к другу перед огромной толпой и близкими друзьями. Больше не было никаких причин это скрывать, и ещё меньше причин заботиться о том, что подумают другие.
Они миновали руины с битыми кирпичами и капающей водой и обнаружили действительно странную сцену: на расчищенном от мусора полу в центре заброшенной насосной станции была воссоздана ООН в миниатюре. Грязный цемент застелили коврами, со скелета потолочных балок свисали цветные гирлянды. Два урчавших поодаль генератора сохраняли безоконное пространство освещённым и позволяли работать десяткам мониторов для прямой трансляции. На каждом экране было лицо делегированного посла или сановника - Китай, Россия, Австралия - все они были здесь. В центре, окружённый этим хаосом и разноцветными флагами, стоял простой непокрытый стол с кувшином воды и пара грязноватых складных стульев.
Ньютон сильнее сжал руку напарника, а Сом, опустив глаза, проворчал себе под нос: - Не вижу камер...
Герман понял, что он прав - здесь не было никаких камер, и это пугало. Эта встреча должна была транслироваться. В этом была вся суть. Без трансляции и при невозможности Улья присутствовать на встрече внутри... получалось, что их с Ньтом будут просто допрашивать.
- Нет... Я тоже не понимаю...
Ньют издал слабый задавленный стон, и Балор положил руку ему на плечо. Из "изначальной церковной команды" здесь не было только Райли, Говарда и Сони. Соня не слишком хорошо себя чувствовала и Говард остался, чтобы присмотреть за ней. Райли боялся оставить Возносящегося, но Мако решила отправиться на встречу.
Герман попробовал разобраться в той шумной неразберихе, что творилась сейчас в комнате его мозга, пытаясь классифицировать всё увиденное и выделить детали. Гиперактивность Ньютона не упрощала задачу, и он чувствовал, как фокусировка сдвигается. Случившаяся предыдущим вечером паническая атака была слишком свежа и болезненна для них обоих.
Герман вновь сжал руку Ньютона: <- Ньютон, успокойся... Все в порядке. Мать и Улей поблизости. Мако, Арп и Балор здесь. Я здесь. >
Ньют прислонился к нему, его голос звучал невнятно, словно он не вполне пришёл в себя: <Я... Смотри....>
Герман взглянул в направлении, указанном Ньютоном, и его сердце прыгнуло в горло от радости. Войдя в гулко звучащий "зал саммита", он не заметил присутствующих здесь рейнджеров. Их небольшая группа стояла, полускрытая отодвинутыми обломками трубы диаметром в человеческий рост - и там были знакомые лица Неты Мелеро и Куша Дегхари. Нета привлекла его внимание, отойдя от группы. Она коснулась руки Куша, и он двинулся вслед с лукавой улыбкой. На ней была униформа, которой Герман никогда не видел прежде - мрачный чёрный комбинезон с тёмно-синими и ярко-оранжевыми деталями. На рукавах и груди, помимо логотипа PPDC, были вышиты фамилии рейнджеров и их идентификационные номера. Это до тревожности напоминало военные знаки отличия. Бесспорно, рейнджеры были воинами, но этот наряд предназначался для устрашения - ещё одна демонстрация силы нервничающими PPDC.
Прежде чем Нета, собиравшаяся поздороваться с Германом и Ньютом, успела пересечь гудящий командный центр, её опередил Барлоу. Сопровождаемый небольшой свитой из военнослужащих, он целеустремлённо встал у Германа на пути, разглядывая рейнджеров от К-науки.
Их попытки выглядеть презентабельно не увенчались особым успехом. Герман надел старый костюм, каким-то чудом оказавшийся в набитом вещмешке - он комично обвис на его костлявом теле. Его лучший коричневый костюм, сшитый на заказ, был залит Блу и, вероятно, сгорел в печи для отходов в Хельсинки. Старый серый костюм, бывший на нём сейчас, почти протёрся на локтях и обтрепался по краям. Воротник его рубашки был измят - и у Ньютона он выглядел не лучше. Однако Готлиб посчитал необходимым снять приметный значок с Джекалопами
со своей рейнджерской куртки и демонстративно приколоть его на край жёваного лацкана. На Гейзлере пиджака не было - только старая белая рубашка и узкий галстук, несколько месяцев провалявшийся в глубине вещевого мешка.
Окинув их взглядом, Барлоу вздохнул и сморщил нос: - Вы выглядите... вы же понимаете, что здесь будет большинство лидеров свободного мира?
Герман хотел бы поспорить. Технически, лидеров здесь не было - они будут картинками на экранах. Здесь были их лакеи, рискующие своими жизнями возле предателей от Кайдзю-науки. Балор взглянул на Барлоу и раздражённо скривил рот: - Да хватит уже нудить.
Герман прервал Балора раньше, чем тот успел сказать что-нибудь, о чём они все бы пожалели: - Прошу прощения, майор. Мы приложили все усилия какие могли при доступных нам ресурсах... Но, боюсь, я не вижу здесь камер, а наше соглашение основывается на том, что встреча будет транслироваться по телевидению... к тому же это закрытое здание, а Ул... кайдзю... должны при этом присутствовать.
Барлоу смотрел на него со смесью гнева и недоверия: - Делегаты считают, что некоторые положения должны быть рассмотрены до того, как включаться камеры.
Ньютон выпятил грудь, его высокий голос стал пронзительным: - Вы собираетесь сказать нам что-то, что не произнесёте в эфире? Вы собираетесь цензурировать то, что скажем мы? Вот почему вы засунули нас сюда? Боитесь сделать это там, где смогут видеть все последовавшие за нами люди?
Герман понимал, что должен немедленно остановить Ньюта, но он был согласен со всем сказанным. Именно это они и пытались сделать.
- Ньютон прав. Вы можете передать представителям, что мы ни с кем не будем общаться, пока не будет трансляции. Мы можем простить закрытое помещени. Я понимаю, что здесь много хрупкого оборудования и поэтому считаю, что с этим мы можем смириться, но всё, что мы скажем, должно быть услышано всеми. В том числе и той довольно нетерпеливой группой людей, ожидающей непосредственно на дороге...
Он послал Барлоу намекающий взгляд, и почувствовал, как сдавило в груди. Это была неявная угроза, но всё же угроза, и майора это явно бесило. Отвернувшись, он быстро и недовольно заговорил по-японски с одним из хорошо одетых людей за соседним столом. К этому моменту на них начали обращать внимание все присутствующие в зале, и большинство правительственных чиновников прервались, чтобы взглянуть на них. Из какого-то тёмного угла комнаты появился Тендо и прошептал извинения. Без дальнейших разговоров он торопливо направил всю команду к их столу, после чего ввязался в горячий спор с Барлоу и несколькими другими мужчинами в костюмах, говоря слишком тихо, чтобы быть услышанным. Когда он вернулся, то заверил их, что камеры будут на месте... и они будут включены.
..............................................................................................................................
Лидеры свободного мира внимательно изучали Ньюта и Германа. Рассматривали их - терпеливо сидящих за раскладным пластиковым карточным столом. Ньют дёрнул ногой и побарабанил ногтями, старательно избегая зрительного контакта. Герман спокойно смотрел в некую точку в пространстве, пытаясь обуздать эмоции, нервно трепещущие в дрифте. Волну за волной он слал Ньютону все успокаивающие мысли, какие мог найти.
Никаких панических атак, не сейчас, мы не можем себе это позволить.
Мать поддерживала их, надёжная, как скала за спиной. Казалось, она подталкивала их вперёд. "Идите" - шептало её присутствие - "делайте то, ради чего сюда пришли
Громкий гул генераторов и металлическое жужжание камер соперничали между собой. Несколько минут только эти звуки наполняли неподвижный воздух, пока учёные и лидеры смотрели друг на друга, не зная с чего начать. Раздалось шипение обратной связи, и президент США нерешительно откашлялась - её голос первым разрушил чары: - Доктор Готлиб, доктор Гейзлер... Я лично бы хотела поблагодарить вас, за то что вы встретились сегодня с нами в качестве представителей... кайдзю.
Ньют стремительно придвинул свой стул ближе к Герману, говоря в установленный перед ним микрофон: - У-улей. Зовите их просто Улей... Это группа лиц, разделяющих коллективный разум... э-э... госпожа президент.
Президент растерянно посмотрела с монитора, и переводчики забормотали в микрофоны.
- Да... Хорошо... Это Улей. Мы рады тому, что вы и Улей сегодня с нами и всем миром...
Со своего монитора громко, с нажимом заговорил британский премьер - его щёки уже побагровели, словно для него стоило большого труда не переходить на крик: - Г-жа председатель, не будете ли вы так любезны просто перейти к сути? Я думаю, все согласятся, что у нас нет лишнего времени для подобных тонкостей... Улей скрывается в наших океанах и представляет собой угрозу для всего человечества в целом. Господа учёные, просто сообщите нам свои требования. Чего вы хотите?
Герман заметил нахмурившуюся Нету. Сом и Мако тоже не выглядели довольными тоном этого человека. Готлиб слегка успокоился. Это лучше, когда ненависть прорывается сразу, а не зреет гнойником под кожей.
- Требования? Нет, сэр. Это неверное определение. У нас нет требований, но есть список запросов. Но, пожалуйста, позвольте мне прежде всего сообщить, что цель этой встречи - показать, что мы хотим только мира. Эти кайдзю не из Улья Предшественников... То есть, они не являются существами, рождёнными за Разломом. Они представляют собой совершенно новую независимую группу - дети беженцев от Предшественников. Технически они рождены здесь и по большинству стандартов являются гражданами Земли.
Это вызвало яростную вспышку бормочущих переговоров между комнатой и мониторами. Заговорил президент СВШ, его голос срывался от негодования: - То есть, они нелегалы в самом буквальном смысле этого слова? Почему Земля должна предлагать им какое-то убежище? Более того, я утверждаю, что они являются военными преступниками, существуют записи их нападений на некоторые заводы и предприятия... не говоря уж о пропавших рыболовецких судах.
Ньют поправил на носу очки, выглядя несколько более уверенным: - Смотри, мужик... э-э-э... сэр. Они никого не хотели обидеть. И если что-то подобное и делали, то только потому что не понимали... это был несчастный случай.
Его слова вызвали громкие переговоры между людьми на разных мониторах. Герман терпеливо ждал, чтобы понять, кто выступает. Победил посол Японии, практически перекричав остальных: - Таким образом, вы ожидаете, что мы простим кайдзю из-за недоразумения?
Герман медленно кивнул, пытаясь лучше сформулировать объяснение - обычная проблема. с которой он привык справляться.
- Мы стремимся дать им знания о мире. Если мы объясняем, то они очень быстро приспосабливаются, и вы можете заметить, что уже несколько месяцев не было никаких нападений ни на сушу, ни на суда. Первоначально инциденты происходили не из-за преступного либо злого умысла, а просто потому, что члены Улья были голодны.
Едва Герман сделал паузу, как Ньют подхватил за ним, отчаянно жестикулируя - как и всегда, когда тема была для него важна: - Вы, ребята, должны понять, какие у них потребности! Я имею в виду, сколько они жгут энергии на каждый фунт, а ещё они должны кормить Мать! Я уверен, что если бы у меня была возможность заняться этой проблемой, я смог бы дать некоторые ответы...
Российский дипломат вскинула руки, что-то говоря себе по-русски, прежде чем вновь внезапно переключиться на английский: - Подождите... Кто такая "мать"? Мать кайдзю? Этих беженцев, о которых вы говорили?
Ньют взволновано взъерошил волосы, и Герману в который раз захотелось протянуть руку и погладить его по щеке, чтобы успокоить нервный тик.
- Да. Мать - матриарх Улья и технически - беженец. Она была создана Предшественниками, создателями кайдзю, чтобы пройти через Разлом и размножаться. Она осталась здесь, чтобы выжить, когда Разлом закрылся. Вот откуда произошёл Улей. Они её дети. Теперь... - он подождал, пока стихнет очередная волна ропота и перешёптываний и глубоко вдохнул через нос, - Ньютон и я получили способность говорить с ней и её детьми и...
Он был тотчас прерван, ошеломлённый множеством одновременно кричащих голосов:
- Дети! О каком количестве мы сейчас говорим, доктор Готлиб?!
- Что помешает этой Матери кайдзю плодиться, как насекомому? Построить армию!
- Это должно немедленно прекратиться!
Поднялся невозможный гвалт, премьер Австралии начала барабанить по столу, крича не на учёных, а на прочих делегатов: - Дамы и господа... Дамы и господа, пожалуйста!
Китайский делегат яростно переговаривался с помощником, США и СВШ тыкали пальцами, камеры, казалось, не знали, на ком сфокусироваться. Ньютон вновь притих, вжав в стол кончики пальцев - их суставы были абсолютно белыми. Он взвизгнул в ответ на что-то, выкрикнутое в его сторону южнокорейским дипломатом, добавив свой голос к хаосу и шуму.
- ПОЖАЛУЙСТА! - произнося это, Герман поднялся, опрокинув свой стул. Внезапная боль в ноге привлекла внимание Ньюта, он вздрогнул, когда её призрак затронул его. Соединение дёрнулось. Улей содрогнулся. Зал притих и камеры развернулись к Герману.
- Боюсь, я не знаю точно, сколько членов насчитывает Улей прямо сейчас... но их количество невелико, не более пятнадцати, если я должен дать оценку. Считая с доктором Гейзлером и мной. Насколько мне известно, Мать прилагает реальные усилия, чтобы прекратить воспроизведение. Однако... она создала детей, чтобы заменить тех, кого она потеряла. Я полагаю, что это общеизвестно - обе смерти получили широкую огласку. Два члена Улья были убиты силами PPDC. Тем не менее, мы не приняли ответных мер.
Он стоял, упираясь ладонями в стол, переводя взгляд с одного монитора на другой, ожидая, что кто-то оспорит его утверждение. Они не могли. Не было никаких недавних нападений кайдзю - не отмечено ни одного, начиная с гибели Везувия - пусть только попробуют опровергнуть. Он продолжал голосом, из которого медленно уходила холодная острота: - Обе стороны имеют потери из-за непонимания. Я считаю, что если мы сумеем быть разумны, то сможем двигаться в направлении взаимовыгодного союза.
Ньют посмотрел на Германа и осторожно потянул его за край пиджака, побуждая сесть обратно. Готлиб снова заговорил, убедившись, что проще обращаться к комнате, глядя на Ньюта.
- Мы хотим помочь. Мы не хотим, чтобы кто-то погиб. Это просто... бессмысленно.
Возникла короткая пауза. Тишина наполнилась неистовыми сигналами полученных текстовых сообщений и негромкими щелчками телефонных камер. Любое из этих мгновений сохранялось оцифрованным. Мир будет переживать каждое из прозвучавших слов. Предидент США ближе придвинулась к камере.
- Господа учёные! Вы должны понять, что мы просто не можем позволить кайдзю свободно перемещаться. Они - причина, по которой был создан PPDC. Причина, по которой мы потеряли столько лет и жили ради войны, истощившей наши ресурсы...
Со всех сторон согласно закивали. Камера Бразилии мерцала, но президента можно было понять и через помехи.
- Вы просите у нас предоставить монстрам права человека. Как это возможно?
Герман наконец-то позволил себе опуститься обратно на стул. Он с трудом удерживал гнев, прорывающийся в голос: - Война закончилась. Мы помогли вам её выиграть... Вот почему мы здесь. Из-за жертвы, принесённой моим партнёром... принесённых нами двоими. Я не буду вдаваться в подробности. Это ещё одна тайна... которых у вас у всех достаточно... и многие из которых нам известны.
Ньют положил руку на плечо Германа, его бессловесный голос пробился сквозь призрак дрифта, напоминая быть осторожнее с угрозами. Готлиб прилагал все усилия, чтобы говорить ровно: - Не смотря ни на что... мы просим очень мало. Мы вернулись на действительную службу, когда нас об этом попросили, и возникает вопрос, как дальше мы можем доказать нашу верность человечеству? Всё, что мы и Улей просим - то, что вы уже слышали в нашем предложении... я понимаю, что такие решения быстро не принимаются, но мы надеемся, что к концу этой встречи мы выйдем на путь какого-то согласия.
Настроение в зале было ледяным. Все собравшиеся понимали, что Герман сказал слишком много, и у прессы будут вопросы. Заговорила представитель от Австралии - голос был громкий и скрежещущий, но ровный: - Итак, господа учёные, мы вас внимательно слушаем. Сообщите свои предложения. Я думаю, мы приложим все усилия, чтобы... не прервать вас снова.
Герман кивнул Ньюту, который слегка вздрогнул, прикусив изнутри щёку. Он начал слегка запинаясь, собираясь с силами - они репетировали эту речь.
- Во-первых, мы... мы хотим амнистию для всех живых кайдзю. Мёртвые нас не волнуют, но живые начинают всё с чистого листа. Мы... мы хотим какое-то место. Может быть маленькую часть страны или остров, который официально будет принадлежать... Улью. Э-э-это означает, что мы получим всю сопутствующую х-хрень, типа как присоединиться к ООН и разработать собственные законы и...
Герман перехватил Ньюта на середине речи, прежде чем недовольное бормотание вокруг перешло во что-то безобразное: - Итак, нам нужно право на официальное представительство. Если кайдзю будет выделена земля, то там будет центр безопасности. Если мы получим собственную землю и у нас будет своё правительство, мы так же хотели бы получить Егерей. Двух, если быть точными - Бритву Оккама и Возносящегося Сорокопута. Нам нужна возможность предоставлять гражданство, и отсутствие каких-либо уголовных преследований тех, кто помогал нам на пути сюда. Пока работают камеры, я не буду называть имён, но есть люди... - Герман не удержался и бросил быстрый взгляд в сторону где - он знал - стоят Балор и рейнджеры. Понимание, что они там, наполнило его ещё большей решимостью, - ... люди, которые были добры к нам и доброжелательны к Улью и Матери.
Зал волновался, под замешательством чувствовался общий гнев. Герман видел, как Барлоу пристально смотрит на него, напряжённо сжав за спиной руки. Он был уверен, что видел своего брата Дитриха, который, ухмыляясь, шептал что-то помощнику майора... но это сложно было разглядеть. Представитель PPDC - маршал, которого Герман не узнал, возмущённо говорил о невозможности потери Сорокопута. Президент СВШ потёр виски и прямо взглянул в глаза Готлиба: - И откуда возьмётся эта земля? Кто решится помощь стаду иномирных захватчиков создать какой-то странный город-государство?
- Ньют негодующе вскрикнул: - Смотри, чувак... СЭР... Ему же не надо быть БОЛЬШИМ, как... да поменьше, чем Ватикан! Если надо, мы согласимся на какой-нибудь занюханный островок посреди чёртова Тихого океана!
Герман изо всех сил старался сохранить доброжелательное выражение лица. Головная боль чудовищной силы появилась где-то позади глаз - Мать внимательно прислушивалась к происходящему и вместе с Ульем это создавало огромное давление.
- Мы бы не просили у вас всего этого, если бы нам нечего было предложить взамен.
Как он и ожидал, это заявление привлекло всеобщее внимание. Было предсказуемо, что какие-то выгоды для собственных стран - единственный способ, которым их можно заинтересовать. Герман махнул рукой в сторону скрытого стенами станции пляжа.
- Кайдзю позволят отслеживать и контролировать себя. В меру своих способностей они постараются оставаться в международных водах, если же им будет нужно просить разрешения для плавания или охоты в прибрежных водах, принадлежащих отдельным странам - мы сделаем это за них на высшем уровне. Если какие-то области будут объявлены для них закрытыми, то мы будем уважать это решение. Мы предлагаем помощь при ликвидации последствий стихийных бедствий, очистке от Кайдзю Блу, а так же при срытии приморских Стен...
Он сделал паузу для пущего драматического эффекта, на мгновение наслаждаясь вниманием своей аудитории. В конце концов, не каждый день тебя слушают первые люди планеты.
- И если... или я должен сказать "когда" откроется второй Разлом и Предшественники вернуться, Улей без колебаний присоединится к нашей борьбе.
Он наконец-то поддался искушению и решительно положил руку на плечо Ньюта. Прямо глядя в ближайшие камеры, Герман надеялся, что его может видеть Ванесса, близнецы... даже его отец.Он подумал об официантке из блинной Кастро. Она будет смотреть и слушать.
- В то время, как размер кайдзю по-необходимости сокращается с каждым последующим рождением, я не сомневаюсь, что вы понимаете, насколько полезны столь мощные союзники. Программа Егерь и Улей могут работать вместе... и, возможно при новом, более свободном общении, мы сможем снизить зависимость от ядерного вооружения... и приняться за решение крупных мировых проблем.
Поколебавшись, Ньют оглянулся вокруг, поправил очки и медленно провёл ладонью по застывшей половине лица. Его голос подрагивал, но в нём был намёк на улыбку: - Народ снаружи пришёл сюда не просто ради кайдзю... Думаю, мы все хотим одного и того же... Типа... если о кайдзю позаботятся... может тогда наши главы государств уже, блядь, расслабятся, и мы наконец начнём всё с нуля, как давно уже было нужно... мы же ради этого боролись, да? Ради второго шанса? Для блага будущих поколений и вся фигня.
Герман ощущал, что Ньюту просто не терпится вывалить всё, что они знали - про контрабанду, проектирование вооружения... всё это. Но они дали слово. Как бы им не хотелось, невозможно было решить все проблемы разом.
Ньют поёрзал и осел на стуле, когда Герман успокаивающе сжал его плечо. Он продолжил свою речь, возвышая голос: - Егеря не должны вовлекаться в пограничный конфликты или... разборки людей. Может это несбыточная мечта, но мы просто хотим жить. Как и Улей... как и все. Так что насчёт того, чтобы дать этому шанс?
Ньют закончил сбивчивую речь и вновь уставился на свои руки на столе. У Германа не было ничего, что он мог или хотел бы добавить. Ньют действительно хорошо сказал... в своей своеобразной, не слишком красноречивой манере.
Камеры жужжали и щёлкали, переводчики бормотали в микрофоны последние слова речи Ньюта. Казалось все лидеры невидимо для Ньюта и Германа общаются между собой. Русский посол кивнул, глядя в камеру, представитель Китая что-то быстро печатал. Вздохнув, президент США медленно кивнула: - У нас ещё много вопросов к вам и к... сообществу, которое вы представляете, однако... - президент посмотрела вокруг и медленно кивнула: - Господа учёные, я думаю, что мы можем прийти к компромиссу.
...................................................................................................................................................................................
Когда они с Ньютоном вышли из очистной станции наружу, небо было ясным и таким ярким, что Герману пришлось зажмуриться. Внутри всё ещё продолжались переговоры, которые, вероятно, продляться ещё не один день - и не только здесь, но и на территории стран-участников, и в залах ООН. Самые бурные дебаты между ними вызвало предполагаемое расположение новой "Родины Кайдзю". Скорее всего, это будет какой-то небольшой кусочек США или Канады... хотя неподатливая представительница Австралии предложила остров неподалёку от Новой Зеландии.
Позади Готлиба быстро собралась свита из знакомых Рейнджеров. Нета и Куш оживлённо болтали с Балором, пока Мако грепко обнимала Ньюта и Германа: - Вы всё правильно сделали. Я вами горжусь. Мы все гордимся.
Балор рассеянно потрепал Ньюта по руке, его взгляд скользил над людской толпой, сжимавшейся вокруг станции водоочистки. Герману было сложно всё это осознать - слишком много всего происходило вокруг. Кроме охрипшей толпы лоперов, журналистов и горажданских зевак, которых с трудом сдерживали вперемешку солдаты и охрана PPDC, здесь были три Егеря, бродящих возле маяка и ветхого серого технического здания. Возносящегося Сорокопута было просто видно. Всё ещё беспилотный, он приткнулся возле белого шпиля Вест-Пойнта. Егерь Джаггернаут следовал за толпой или группами людей, от неё отставшими - нависая, он подгонял их к основной массе словно гигантская пастушеская овчарка.
Огромный Морской Гигант и кричаще выкрашенный Геллион Джаз занимали противоположные точки узкой, лишённой растительности, полоски земли, спускавшейся к маяку и пляжу. Они неподвижно сидели на корточках, терпеливо следя за происходящим... и кайдзю.
Ближе всех к очистной станции был Мадпаппи. Он ждал всего в нескольких метрах от входа, переливчато ворча на множество людей, собравшихся у него под ногами. Как всегда Мадпаппи был "человеческим кайдзю", жаждущим внимания. Полковник развалился в опасной близости к Морскому Гиганту, но казалось совершенно им не интересовался. Кайдзю всегда любил загорать, и сейчас явно старался добыть себе хоть немножко настоящего солнца. Его хвост был смирно обёрнут вокруг маяка, бивни и морда безмятежно подняты к небу. За Полковником было ещё несколько кайдзю, которых Герман не знал, но ни один из них не покинул комфортную воду. Некоторые отчасти выбрались из океана, изменив своими огромными телами линию прибоя. Всего их здесь было пятеро. Вместе с Матерью.
Безусловно, присутствие Матери шокировало сильнее всего. Она неподвижно замерла в воде примерно в миле от берега. Издали Герман почти принял её за вздымающуюся из воды гору. Её чёткие розово-золотые формы слегка размывала дымка расстояния, кожа была такой прозрачной, что он мог разглядеть очертания огромных костей и органов, ясно выделяющихся на фоне просвечивающего сквозь неё безоблачного неба. Она была потрясающей.
От её присутствия людям было неуютно. Он понимал, почему. Сам её размер был невероятен, но вместе с прозрачной кожей и чуждой формой лица она была подобна персонажу из романа Лавкрафта. Что-то настолько великолепное и вместе с тем инородное могло свести людей с ума. Морской Гигант, наблюдающий за Матерью со своего места на пляже, казался полностью поглощённым созерцанием Королевы Улья.
Мако, смотревшая на Мать, сглотнула и наконец-то отвела взгляд. Она быстро заговорила на ухо Готлибу, щекоча ему шею своим дыханием:
- Вы с Ньютоном должны сказать что-нибудь собравшимся... Я понимаю, вы оба устали, но они ждали так долго, и большинство проделали долгий путь, только чтобы вас увидеть.
Ньют кивнул, всё ещё несколько оглушённый многочасовыми переговорами, которые они только что пережили. Местами это напоминало допрос, но дело продвигалось в позитивном направлении.
- Да, Макс, ты права... это нужно сделать.
Герман устало обнял плечи Ньютона, и они повернулись к толпе. Оттуда сверкнули фотовспышки, несколько громких голосов кричали неразборчивые вопросы. Мадпаппи издал тёплое горловое урчание и склонился к Мако, нежно воркуя. Балор посмотрел на Кило, который, казалось приготовился к чему-то... ожидаемому. Сом бродил вокруг - суетливо и нервно. Ему не позволили взять оружие в зал совещаний. Герман задался вопросом, не добыл ли он назад свой нож.
Ньютон шагнул к собравшейся толпе, и прижался, позволяя Герману на себя опереться. Дрифт был тяжёлым, серым и истощённым, казалось, что даже у Улья кончались силы. Герман поднял вверх руку и взмахнул ладонью, пытаясь привлечь к себе внимание. Он сделал глубокий вздох...
Выстрел раздался раньше, чем он получил шанс что-то сказать. Пуля прошла сквозь тело так быстро, не обозначив себя ничем, кроме слабого давления, исчезнувшего так же внезапно, как появилось. Герман прижал ладонь к телу и ощутил поток горячей крови, промочившей жёсткую ткань костюмной рубашки. Он поднял к изумлённым глазам окровавленные пальцы и взглянул на Ньюта, ища подтверждения. На лицах его спутников было то же недоверчивое выражение - ни один из них не осознал только что произошедшего. Герман сделал пошатывающийся шажок в сторону пляжа. Несмотря на кровь, стекающую по ноге и собирающуюся в ботинке, он почти не ощущал боли - лишь тепло. Мир накренился и принялся вращаться. Толпа только начала реагировать или, быть может, всё просто кажется замедленным и расплывающимся по краям...
Шатаясь, Герман шагнул ещё раз и опустился на колени. Толчок боли, которое это движение отправило сквозь его ногу и бедро, показался таким слабым... таким несущественным. Ньют поймал его за плечи, опускаясь на землю вместе с ним. Раздался ещё один выстрел, но пуля, никого не задев, ушла в землю у ног Ньютона. В толпе началась паника. Герман нахмурился, всё ещё недоумевая, когда Ньютон прижал руку к струйке крови, стекающей ниже рёбер.
- Ты в порядке! С-с тобой всё в п-порядке...
Ньютон отчаянно твердил это вновь и вновь, и чем больше он повторял, тем больше Герман понимал, что он не в порядке... совсем не в порядке. Подозрительное онемение начало обволакивать его позвоночник и просочилось в лёгкие. Улей кричал так же громко, как Ньютон. Над их головами жалобно взвыл Мадпаппи, оскалив зубы и топая задними ногами. От рёва кайдзю толпа впала в неистовство. Мако кричала на него, стараясь успокоить. Балор отчаянно вопил, пытаясь перекрыть голосом гвалт и восстановить хоть какой-то порядок. Джаггернаут уже гнал толпу назад, в то время как Геллион угрожающе шагнул в сторону Мадпаппи. Кайдзю был словно не в себе от ужаса и разделённой боли. Герман пытался добраться до дикой путаницы пронзительных голосов в своём сознании, отделить их от безумия снаружи... но думать становилось всё труднее.
- Мадпаппи, прекрати... успокойся...не...
Пока кайдзю кричал, пытаясь защитить братьев Улья, Геллион двинулся к нему медленными расчётливыми шагами. Несмотря на то, что Мадпаппи проявлял удивительную сдержанность, схватка казалась неизбежной. Возле маяка Герман увидел, как возле маяка тяжело поднимается на ноги Полковник и смотрит на Морского Гиганта, угрожающе задрав бивни. Просвистела ещё одна пуля, но Герман не мог сказать - была ли она нацелена не него и Ньюта. Толпа, оказавшаяся между кайдзю, Егерями и неведомым стрелком, не знала куда бежать. Ньют притянул Германа к себе что-то бормоча, слова лились из него бессвязным потоком: - Я здесь, Герман... я здесь... Я здесь..
Мир сузился. Гейзлер втащил верхнюю часть тела Германа к себе на колени, поддерживая ему голову рукой. Другой ладонью он всё ещё с силой зажимал рану от пули, пытаясь остановить кровь. Где-то вдали от их прижавшихся тел кричали люди, опять выстрелил пистолет, ругался Михей Арп, Балор Флуд орал на патруль PPDC, и где-то на самом краю зрения замерла Мако, повидимому разрываясь между желанием бежать за помощью и остаться, чтобы навести порядок. Всё воспринималось таким медленным, смысл ускользал... Он и Ньютон были словно в тумане, и тот смыкался вокруг них... отодвигая окружающий мир, заглушая его шум слоями ваты. Из глаз Ньютона хлынули слёзы. Он улыбнулся Герману, умоляя дрожащим голосом: - Не уходи.
Герман с трудом вздохнул и почувствовал как кровь течёт по подбородку. Он кашлянул... в горле была кровь. Он прижал бледную руку поверх ладони Ньюта, ощущая толчки крови между пальцами.
- Я пытаюсь, Ньютон...
- Они приведут помощь... всё будет в порядке.
Внезапно Герман всё узнал о своём сердцебиении. Он слышал в ушах тяжёлый аритмичный стук. Он сделал ещё один мокрый вздох, всасывая его разрушающимся лёгким.
- Ньютон...я... это очень скверно...
Ньют сглотнул и кивнул, его кадык подпрыгивал, он хрипло прошептал: - Я знаю... Я чувствую это, дружище.
Герман смотрел на небо. Оно было таким синим, что глаза болели - первый настоящий весенний день, увиденный им на северо-западе Тихого океана. Морской Гигант вытолкнул Геллиона Джаз на место. Мадпаппи нигде не было видно. Всё это отходило назад... скрывалось в тумане..
<Ньют... Я так устал.>
Слова прозвучали высоко и слабо... он знал, что ему не хватит воздуха, чтобы заговорить вновь. Это были ужасные последние слова. Ньютон прижался к нему лицом, целуя его в щёку, губы и лоб.
<Я знаю. Я знаю. Только, пожалуйста, останься... Пожалуйста, не уходи. Т-ты мне действительно нужен.>
Сейчас Ньютон не рыдал и не молил. Он был в шоке. Его голос звучал... отдалённо. Готлиб не мог слышать ни Улей, ни Егерей, ни лоперов. Его зрение сужалось, единственным, что он мог видеть, был Ньютон.
Он был последним, что увидел Герман, прежде чем всё скрыла тьма.
И больше ничего не было.
От Ксы Как сами видите - всё не радужно. Зла я, если честно, как чёрт, потом что это даже хуже, чем у Кинга - у него хоть параллельные миры для бегства есть - там умер - тут воскрес. А здесь надежда исключительно на то, что автор передумает добивать героя. Пусть даже из-за этого пропадёт сцена всеобщего примирения над телом.
Глава 29: The Last Canto (Последняя песнь) - 1 часть.
Герман медленно приходил в себя, сознание начало просыпаться во время глубокого вздоха и с каждым подрагиванием пальцев становилось яснее. Мир под ним вибрировал, мощное урчание двигателя передавало пульсирующие толчки сквозь его ноги и позвоночник. Он сидел выпрямившись. Он был... Герман открыл глаза и потратил добрые пять минут на понимание, где он находится. Он был в автобусе.
В салоне было абсолютно темно, если не считать слабого света приборной панели и блеклой полосы подсветки прохода между рядами мягких кресел.
Когда туман в мозгу начал рассеиваться, Герман узнал автобус. Он был тот же, что вёз его и Ньютона через полынные степи Северной Америки. В этом самом кресле он получил свой значок лопера. Это был автобус на Харрикейн.
Герман попытался взять под контроль мутящееся сознание и повернулся, чтобы посмотреть в окно. За холодным стеклом не было ничего, кроме густого серого тумана. Сквозь него не было видно никаких ориентиров - ни дорожных знаков, ни звёзд. Было похоже, что автобус скользит сквозь туманный тоннель, из-за этого салон автобуса ощущался слишком тесным, в нём стояла неподвижная затхлая духота. Напрягая глаза, Готлиб всматривался в туманные завитки, пытаясь разглядеть сквозь них хоть что-то, но через несколько минут бесплодной игры в гляделки сдался и вернул своё внимание салону.
В кресле рядом с ним никого не было. Одеяла Ньютона лежали там скомканной грудой, но сам он отсутствовал. Сперва, исследуя тесное пространство вокруг, Герман решил, что он здесь один, но вскоре понял, что есть и другие пассажиры - в креслах поблизости были видны темные очертания голов. Ехали ли они в Форт Буря? Может быть контрабанда, Церковь Разлома и лоперы существовали лишь в его воображении? Было ли это всё одним длинным сном... его собственным случаем на мосту через Совиный ручей?
Неловко пошаркав ногами, Герман заставил себя подняться. Его тело было странно онемевшим, и, чтобы удержаться на ногах, он тяжело опёрся о спинки кресел. Когда он двинулся к проходу, автобус дрогнул под ним, словно глубоко вздохнувшее животное.
Путь получился длиннее, чем ему казалось, и он запыхался, когда добрался до первого силуэта.
Нервничая и ощущая привкус страха, Герман нерешительно протянул руку к пассажиру на тёмном автобусном сидении. Тот пошевелился, дотянувшись до кнопки лампы для чтения на потолке, и Герман почувствовал, что задыхается.
- Все в порядке, Cariño.
Внезапный свет заливает её лицо, губы миссис Мелеро морщатся в ласковой тёплой улыбке, она смотрит на него сияющим взглядом, и Герман выпаливает первое, что приходит в голову:
- М-мать?
Рейнджер рассмеялась и помотала головой: - Я так не думаю, Герман. Но мне льстит, что ты обо мне так думаешь.
Сразу стало ясно, что она - не Королева Улья кайдзю - не было никакого мерцания тела или отзвуков эха в голосе. Это действительно была миссис Мелеро, одетая потрёпанный фиолетовый свитер и кожаную куртку рейнджера. Он мог разглядеть логотип Наперстянки Юпитера на плече её затёртого от долгой носки рукава.
Герман заподозрил, что этот автобус идёт не в форт Буря. И направляется он вовсе не в Харрикейн.
Нита Мелеро вынырнула из пятна света и сдвинулась на сидение у окна. Она ободряюще похлопала по своему освободившемуся месту - её обручальное кольцо сверкнуло, прежде чем она вновь убрала руку в тень. Герман оглядел автобус, сглотнул комок в горле и опустился в кресло.
- Госпожа Мелеро... я... вы уме...
- Двигайся ближе, Cariño. Ты же наверняка замёрз.
Её рука, нашедшая его ладонь, ощущалась реальной. Не было ничего призрачного в её горячих пальцах или в том, как она утешающе сжала его руку, заставив столкнуться костлявые суставы. Она была права - он замёрз, и даже сам не замечал насколько, пока она ему не сказала. Он судорожно вздохнул. Мелкая дрожь сотрясала его всего - от пальцев ног до стучащих зубов. Миссис Мелеро обняла его: - Потерял куртку? Найдёшь, я уверена.
Готлиб окинул взглядом свой тощий торс, и понял, что одет всё в тот же потрёпанный наряд, в котором был на саммите. Рубашка была довольно древней - Герман не был уверен, принадлежала ли она ему, или нашлась среди хлама, оказавшегося в кемпере, когда Балор его приобрёл. Она была ему велика, впрочем, как и все его вещи. Он ощупал живот и грудь, ожидая найти под пальцами... ну... хоть что-то - кровь, огромную зияющую рану или хотя бы просто дыру в рубашке. Он не нашёл ничего, кроме пуговиц и слегка кривоватых швов.
- Госпожа Мелеро, я-я всё помню несколько смутно, но я уверен, что вы умерли, а я, прежде чем проснуться в этом автобусе, я... - Герман запнулся. Он был практически уверен, что знает, что произошло, но было тяжело вспомнить подробности, - Я говорил с толпой... Я...
Он облизнул пересохшие губы, а она терпеливо следила за ним из темноты, яркие блики мерцали в черноте её глаз. У неё были всё те же приятные цветочные духи, аромат которых он помнил так остро - смесь сирени и розы с едва заметным оттенком жимолости. Она погладила его волосы, и даже в темноте он почувствовал, что она улыбается.
- Ты ещё сильнее похудел. Что я тебе раньше сказала, Cariño? Как ты сможешь пилотировать, если такой тощий?
Герман потянулся к её руке, его страх испарился. Несмотря на обстоятельства, ему было радостно видеть её, слышать её голос.
... я не пилотировал уже несколько месяцев, миссис Мелеро. Ньютон и я попали в ужасную схватку и потеряли Егеря. Оккам погиб на границе США. Вы... ну... После Хельсинки многое изменилось.
За автобусным окном, сразу за туманом, Герман мог разглядеть вспышки неоновых вывесок. Они пролетели мимо и тут же исчезли, вернув дороге, по которой ехал автобус, прежнюю неопознаваемость. Судя по тому, что он видел, они могли быть указателями в чистилище, или к Пицце Хат. За стенами автобуса по-прежнему не было никаких признаков реального пейзажа. Даже в кабине он мог видеть только водителя, едва поворачивающего руль. Госпожа Мелеро вновь сжала его ладонь, подняв и прижав к своей щеке - свет одинокой лампочки едва обрисовывал её лицо.
Ты - по-прежнему рейнджер. Даже без Егеря. Ты должен быть всегда готов. Важно быть в форме, тяжёлое время или нет.
Сидя под этим слабым светом, Герман почувствовал, что находится в центре какой-то непонятной игры. Всё было так странно и запутанно, что его уже ничего по-настоящему не удивляло. Он пережил целые месяцы тревожных причудливых снов, и это просто ещё один. Он замялся, пытаясь решить, о чём спросить сначала, что сказать.
- У нас было тяжёлое время после того, как вы... как вы ушли.
Нита выдохнула, негромко и нежно: -О Cariño, мне так жаль...
Сдвинувшись в кресле, Герман дрожащими пальцами коснулся того места, куда по его ощущениям вошла пуля. Он вспомнил выстрел, сильный толчок, отяжелевшее тело и голос Ньютона...
Герман напряжённо выпрямился, поражённый пониманием. Он не чувствовал в себе Ньютона. Ярких красок и импульсивных эмоций его напарника явно не было. Улей тоже отсутствовал, и раны, оставшиеся после их исчезновений были свежими, холодными и бездонными. Герман судорожно потёр грудь. Он был один в своей голове.
- Миссис Мелеро, я умер?
Довольно долго она ничего не говорила. Свет над ними мерцал, невнятные громоздкие штуки наверху превратились в багажные полки.
- Как дела у Неты?
Герман был сбит с толку - он не ожидал, что она уйдёт от прямого вопроса. Это было не в стиле миссис Мелеро. Она всегда была с ним откровенна. Никогда не простая, но всегда искренняя. Страх вернулся, усилившись десятикратно, засев в груди куском льда.
- У н-неё всё хорошо, насколько я знаю. Она нашла д-дрифт партнёра Куша Дегхари... Но миссис Ме...
Из следующего ряда донёсся шёпот, и Герман вздрогнул.