Всадник наконец отвел саблю. Сантьяго перевел дух
Поосторожней с предсказаниями, - сказал всадник. - Никто не избегнет того, что предначертано.
Я видел войско. Я не знаю, чем кончится сражение.
Всаднику понравился такой ответ, но он медлил спрятать саблю в ножны.
А что здесь делает чужеземец?
Я ищу Свою Стезю. Но тебе не понять, что это такое.
Всадник вложил саблю в ножны. Сокол у него на плече издал пронзительный крик. Напряжение, владевшее Сантьяго, стало ослабевать.
Я хотел испытать твою отвагу. Ничего нет важнее для тех, кто ищет Язык Мира.
Юноша удивился. Всадник рассуждал о вещах, в которых мало кто смыслил.
Кроме того, нельзя расслабляться ни на миг, даже когда одолел долгий путь, - продолжал тот. - И нужно любить пустыню, доверять же ей полностью нельзя. Ибо пустыня - это испытание для человека: стоит отвлечься хоть на миг - и ты погиб.
Его слова напомнили Сантьяго старого Мелхиседека.
Если к тому времени, когда придут воины, голова у тебя еще останется на плечах, разыщи меня, - сказал всадник.
В руке, которая совсем недавно сжимала рукоять сабли, теперь появилась плеть. Конь рванулся, снова взметнув тучу пыли из-под копыт.
Где ты живешь? - крикнул Сантьяго вслед.
Всадник на скаку ткнул плетью в сторону юга.
Так юноша повстречал Алхимика.
На следующее утро под финиковыми пальмами оазиса Эль-Фаюм стояли две тысячи вооруженных людей. Солнце было еще низко, когда на горизонте показались пятьсот воинов. Всадники проникли в оазис с севера, делая вид, что пришли с миром, и пряча оружие под белыми бурнусами. Лишь когда они подошли вплотную к большому шатру вождей, в руках у них оказались ружья и кривые сабли. Но шатер был пуст.
Жители оазиса окружили всадников пустыни, и через полчаса на песке лежали четыреста девяносто девять трупов. Детей увели в пальмовую рощу, и они ничего не видели, как и женщины, которые оставались в шатрах, молясь за своих мужей. Если бы не распростертые тела погибших, оазис выглядел бы таким же, как всегда.
Уцелел только тот, кто командовал конницей, налетевшей на Эль-Фаюм. Его привели к вождям племен, и те спросили, почему он дерзнул нарушить Обычай. Он отвечал, что его воины, измучась многодневными боями, голодом и жаждой, решили захватить оазис и потом вновь начать войну.
Вождь сказал, что как ни сочувствует он воинам, но нарушать Обычай не вправе никто. В пустыне меняется под воздействием ветра только облик песчаных барханов, все же прочее пребывает неизменным.
Военачальника приговорили к позорной смерти: не удостоив ни пули, ни удара сабли, его повесили на засохшей финиковой пальме, и ветер из пустыни долго раскачивал его труп.
Вождь позвал чужестранца и вручил ему пятьдесят золотых монет. Потом снова рассказал историю Иосифа и попросил юношу стать своим Главным Советником.
Когда зашло солнце и на небе тускло (потому что было полнолуние) засветились первые звезды, Сантьяго пошел на юг. Там стоял только один шатер, и встречные говорили ему, что место это излюблено джиннами. Однако он уселся возле шатра и стал ждать.
Алхимик появился нескоро - луна была уже высоко. С плеча у него свисали два мертвых ястреба.
Я здесь, - сказал Сантьяго.
И напрасно. Разве ко мне ведет твоя Стезя?
Алхимик спешился и знаком пригласил Сантьяго войти в шатер, - точно такой же, как и у всех жителей оазиса, если не считать убранного со сказочной роскошью шатра вождей. Сантьяго искал взглядом тигли и горн, стеклянные алхимические реторты, однако ничего не нашел, кроме нескольких растрепанных книг и покрывавших ковер листов с какими-то таинственными рисунками.
Садись, я приготовлю чаю, - сказал Алхимик. - Поужинаем этими ястребами.
Юноша подумал, что это те самые птицы, которых он накануне видел в небе, но вслух не сказал ни слова. Алхимик растопил очаг, и вскоре шатер заполнился ароматом жареной дичи. Он был вкуснее дыма наргиле.