Тема 5. Место народных масс в войне за независимость
Рассмотрение буржуазных революций через призму классической модели в якобинской Франции опиралось в том числе на тезис Маркса и Энгельса о решающем вкладе параллельных народных движений в очищение почвы для утверждения развитых буржуазных отношений. С одной стороны, классики, основываясь на своем формационном подходе, полагали, что, раз капитализм идет на смену феодализму, то в скорейшем разрушении всего феодального, в том числе форм эксплуатации, состоит главный интерес капитала. Но буржуазия класс, в лучшем случае лишенный героизма. Поэтому требовались кровавые действия народа, чтобы стереть сразу, как по волшебству, все феодальные руины с лица Франции и плебейским способом разделаться с врагами буржуазии. С другой стороны, обреченность народных движений на роль лишь вспомогательного момента самой буржуазной революции связывалась ими с незрелостью условий для долговременной победы низов, для перехода к более высокой ступени общественного развития, к коммунизму, но опять же в их собственном, научном понимании.
В теоретических разработках М.А. Барга, Е.Б. Черняка, А.Н. Чистозвонова и др. внесены многие коррективы в офранцуженный образ буржуазной революции вообще. Однако тезис о невозможности чисто буржуазной революции, о слиянии в ней и различных народных движений, а также об обреченности этих параллельных потоков лишь на вспомогательную роль в самой революции остался. По-видимому, это обусловлено тем, что западноевропейские революции в самом деле крайне трудно расчленить на отдельные составлявшие их потоки хотя бы в целях научного анализа.
Поскольку латиноамериканские революции поддаются такой операции гораздо легче, это позволяет более пристально вглядеться в черты народных движений, глубже проникнуть в суть их воздействия на содержание и характер буржуазной революции, а быть может, и уточнить их место в ряду уже известных исторических явлений данного рода. И в этом вопросе мы вплотную подходим к феномену революционного демократизма и к дискуссии 1987 г. о критериях его определения.
В ходе дискуссии известный специалист В.А. Дьяков на основе уже имевшихся результатов исследований данного явления не только в Европе и России, но также в Азии, Африке и Латинской Америке обобщил сущностные черты революционного демократизма: 1) Бескомпромиссная революционность, т.е. готовность бороться против социального, национального и религиозного гнета любыми, в том числе насильственными средствами; 2) Искренний и глубокий демократизм, выражающийся в последовательной и самоотверженной защите интересов трудящихся масс; 3) Вера в необходимость социалистического переустройства общества, как правило, на основе утопических, но иногда и научных теорий.
Какова же основа программы революционной демократии? В наиболее типичной обстановке, характерной для Европы и большей части азиатского материка, писал Дьяков, революционный демократизм является выразителем интересов крестьянства и других социальных слоев, ведущих борьбу против феодализма и его пережитков, за установление общественных отношений последовательно буржуазного характера. В этом качестве революционный демократизм никогда не мог и не может полностью оторваться, с одной стороны, от буржуазно-демократической идеологии, довольно восприимчивой к воздействию либерализма, с другой от различных теорий утопического социализма со всеми свойственными им прогрессивными и реакционными тенденциями (курсив мой. Н.М.).
В.Я. Гросул внес небольшую, но важную поправку к критериям Дьякова. Поскольку в эпоху перехода от феодализма к капитализму большинство населения составляло крестьянство, а его идеалом являлся не социализм, а крепкий мужик, равенство частной собственности, то к революционному демократизму, по его мнению, можно отнести и такие движения, которые, не ставя перед собой цели социалистического переустройства общества, руководствовались идеалом экономического равенства, т.е. эгалитаризма.
Для данного учебного пособия расхождения между Дьяковым и Гросулом не имеют принципиального значения, так как в Латинской Америке конца XVIII-начала XIX в. можно с лихвой обнаружить массовые народные движения как с утопически-социалистическими, так и просто эгалитарными устремлениями. Поэтому все три предложенные критерия, а именно: бескомпромиссную революционность, искренний и глубокий демократизм, а также веру в необходимость социалистического переустройства общества или экономическую демократию, т.е. эгалитаризм, попробуем применить к более или менее четко обозначившимся освободительным движениям индейского общинного крестьянства, негров-рабов, а также свободного мелкопарцелльного крестьянства и городских низов. Цель же этой примерки критериев к народным движениям Латинской Америки состоит в том, чтобы проверить, действительно ли революционному демократизму вообще присущи тяготение к буржуазному демократизму и либерализму, а также к борьбе за общественные отношения последовательно буржуазного характера.