Плакать должна не ты, Белла»

Все плачут на свадьбах», - ответила я.

«Но ты этого хочешь?»

Да».

Тогда улыбнись».

Я попыталась. Он рассмеялся, увидев мою гримасу.

Эдвард не рассмеялся, как и никто из Калленов.

«Я хочу запомнить тебя такой. Притворюсь, что…»

«Что? Что я умерла?»

- Не провоцируй его сейчас, - простонал Эдвард.

Он сжал зубы. Он боролся с собой – с решением сделать свое появление здесь подарком, а не осуждением. Могу догадаться, что он хотел мне сказать.

Нет», - в итоге произнес он. - «Но я буду помнить тебя такой. Розовые щечки. Сердце бьется. Две левые ноги».

Я специально изо всех сил наступила ему на ногу.

Эммет громко засмеялся, даже Эдвард с Розали ухмыльнулись.

Он улыбнулся.

Вот это моя девочка».

Ухмылка Эдвард быстро исчезла, он зашипел.

Он хотел сказать что-то еще, но резко захлопнул рот. Снова сражаясь, сжимая зубы и удерживая слова, которых он не хотел произносить.

Мои отношения с Джейкобом были такие простые. Такие же естественные, как дыхание. Но после того, как Эдвард вернулся в мою жизнь, они превратились в постоянное напряжение. Потому что в глазах Джейкоба, выбрав Эдварда, я выбрала судьбу хуже, чем смерть, ну или, по крайней мере, приравненную к ней.

Что такое, Джейк? Просто скажи. Ты можешь сказать мне все что угодно».

Я… Мне нечего сказать тебе».

Ох, пожалуйста. Говори».

Это правда. Это не… не вопрос. Я хочу, чтобы ты мне кое-что сказала».

Спрашивай».

Еще минуту он сражался, а потом выдохнул:

Я не должен. Это не важно. Просто нездоровое любопытство».

Эдвард вздрогнул, зная, о чем он хочет спросить.

Я поняла, о чем он спрашивал, потому что слишком хорошо его знала.

Не сегодня, Джейкоб», - прошептала я.

Джейкоб даже больше, чем Эдвард, был одержим моей человечностью. Он словно сокровище ценил каждые удары моего сердца, зная, что они сочтены.

- А я нет? – спросил Эдвард.

- По крайней мере, ты знаешь, какой она будет потом, - ответил Карлайл. – Он ведь думает, что той Беллы, которую он любит, больше не будет…

О», - выдал он, попытавшись сгладить свою радость. - «О».

Зазвучала новая песня, но в этот раз он этого не заметил.

Когда, - прошептал он.

Точно не знаю. Через неделю, может быть, через две.

Его голос изменился, в нем послышались оборонительные, насмешливые нотки:

«А в чем причина задержки?»

Эдвард застыл, понимая, к чему все это приведет. Эммет, напротив же, начал смеяться.

Я просто не хочу провести свой медовый месяц, корчась от боли».

А как ты хочешь его провести? В шашки играть? Ха-ха».

Эммет фыркнул, услышав такое предположение.

Очень смешно».

Да шучу я, Беллс. Но я, честно, не вижу смысла. Ты не можешь провести настоящий медовый месяц с твоим вампиром, так зачем притворятся? Называй вещи своими именами. Уже не в первый раз ты откладываешь. Хотя, это хорошо», - проговорил он, резко посерьезнев. - «Тут нечего стеснятся».

«Я ничего не откладываю», - тут же бросила я. - «И, да, я могу по-настоящему провести медовый месяц! Я могу делать все, что захочу! Перестань лезть в мои дела!»

- О, нет, - вздохнула Эсми, качая головой.

- Эта девочка не может контролировать свой темперамент, - ухмыльнулся Джаспер.

- Это же замечательно, - на этот раз Эммет действительно заржал.

Он резко остановил наше медленное кружение. На какой-то момент я думала, что он наконец-то заметил, что музыка поменялась, а я копалась в своей голове и думала, как загладить нашу маленькую размолвку, прежде чем он попрощается. Мы не должны расставаться на такой ноте.

И тут его глаза широко раскрылись, в них я заметила какой-то странный смущенный ужас.

«Что?» - выдохнул он. - «Что ты сказала?»

«О чем…? Джейк? Что не так?»

«Что ты имеешь в виду? Провести медовый месяц по-настоящему? Будучи человеком? Ты шутишь? Это жестокая шутка, Белла!»

Эдвард опустил голову.

- Не слушай его, - закатила глаза Элис. – Ты же знаешь, что он не верит, что ты способен контролировать себя.

- Кажется, сейчас Эдвард желает еще меньше провести медовый месяц, как положено, чем до этого, - заметил Джаспер.

Я смерила его взглядом.

«Я сказала тебе не лезть, Джейк. Это совсем не твое дело. Я не должна… мы не должны даже говорить про такое. Это личное…»