Леготе-вітре з коханого краю!

О том, что должны быть милосердными
столпы государства, кои суть посредники
между царями и подданными и орудия
справедливости или зла
Из поэмы "Четки праведников"

О ты, кто пьян от близости к царям
И распустился так, что стыд и срам,

Перед тобою кравчий смерти скоро
Предстанет с кубком боли и позора!

Когда поднимет царь-убийца меч,
Когда захочет превратиться в меч, -

Ты стань щитом, чья мощь тверда стальная,
От смерти невиновных охраняя!

А если царь страны, рассвирепев,
В грозу и пламя превратит свой гнев,

Ты не дрожи, склонясь перед бедою,
Напротив, ты огонь залей водою.

А если бедняки, чей тяжек труд,
К царю, моля о щедрости, придут,

А царь поступит как жестокий скаред
И ничего несчастным не подарит, -

Свой голос ты бесстрашно подними,
Учи царя, чтоб щедрым был с людьми.

А если царь, что безрассудно правит,
В дареньях расточительство проявит,

Избавь царя от щедрости пустой,
Направь царя к средине золотой.

А если царь, пройдя дорогой срама,
Блюсти не будет правила ислама,

Царя от зла, от пьянства отврати,
К дороге мусульманства обрати.

А если царь, с насильником не споря,
Не устранит причину зла и горя,

Внуши ему, чтоб он борьбу повел,
Чтоб устранил и гнет и произвол.

Лишь так, и только так, ты обнаружишь,
Что государю служишь, с правдой дружишь,

А не служи всем прихотям царя,
С ним вместе беззаконие творя,

А не служи насилью и коварству
И горе причиняя государству.

Тот, кто избрал своим орудьем зло, -
Орудьем стал, несущим людям зло.
Абдуррахман Джами

О том, что не надо тратить время
на излишний сон, и о том, что надо рано вставать
Из поэмы "Золотая цепь"

Сон - это смерть, а жизнь от века - бденье,
И жизнь питает к смерти отвращенье.

Бежишь от жала смерти, страждешь ты,
Зачем же брата смерти жаждешь ты?

Сон - это вор, а жизнь подобна саду:
Чтоб вор не вторгся в сад, поставь ограду.

Пословица известна с давних пор:
"Твое добро пусть охраняет вор".

Тот вор и сон между собою схожи
И дело делают одно и то же.

Нужны, чтобы преграды превозмочь,
Две половины жизни: день и ночь.

Кто спит всю ночь, тот познает кручину,
Тот сокращает жизнь наполовину.

Ты хочешь, чтобы день твой стал длинней?
Часть ночи укради, ко дню пришей!

А если будешь поступать иначе,
То дни твои пройдут в тоске и плаче.

Не горевал ты в гордости своей,
Что жизнь уменьшил ты на сто ночей.

Свой путь к заветной цели сокращая,
Подумай, как нужна пора ночная.

Кто ночью путешествие начнет,
Немало встретит на пути невзгод.

Но вот на отдых он верблюда ставит
И радости пути ночного славит.

Когда вдали, блистая и горя,
Покажется рассветная заря,

Тогда отраду видишь ты воочью:
Недаром путешествовал ты ночью!..

Дыханьем утра ветерок дохнул,
А ты лежишь, как пьяный, ты заснул.
Абдуррахман Джами

О том, что справедливость царей -
основа процветания страны,
а их насилье - причина ее упадка
Из поэмы "Четки праведников"

О, только потому престол мы ценим,
Что ты ступаешь по его ступеням!

От бога должность принял ты царя -
Так царствуй, правду и добро творя.

Опасен, вреден царь ожесточенный,
Поправший справедливости законы.

Венцу и трону в прах сойти дано -
Бессмертно имя доброе одно.

Ушел Дшамшид, ушел с волшебной чашей -
Лишь имя в памяти осталось нашей.

Ты дурно жил? Придет, карая, смерть!
Дурное имя - вот вторая смерть!

Добро всегда творил, смерть попирая?
Знай: имя доброе есть жизнь вторая!

Насилья корень в сердце уничтожь,
Сломай всю ветвь насильников-вельмож.

А впрочем, если не возжаждешь мести,
То ветвь сама погибнет с корнем вместе.

На корень ты топор обрушил свой,
Ужели ветвь останется живой?

На свете том, где приговор выносят,
Пусть за грехи других с тебя не спросят.

Где месть пылает, там сверкает меч, -
Стремись от мести сердце уберечь.

Гной на глазах рассудка - гнев и злоба:
Омыть от гноя надо глаза оба!

Тот пламень гнева, что все злей и злей,
Водою благородства ты залей.

Чтоб у врага сжечь колосок, не боле,
Ужель сожжешь ты собственное поле?

Ты не казни людей. Да помнит шах:
Медлительность нужна в таких делах, -

Тому, кто обезглавлен, нет спасенья
До самого из мертвых воскресенья,

Но, если жизни сохранилась нить,
Преступника успеешь ты казнить.

Будь мягок, не суди сурово, скоро -
У слабых, бедных силы нет для спора:

Посевам нужен мягкий, легкий дождь,
Но губит их жестоких ливней мощь.

Когда, взыскуя правды и защиты,
Твой подданный придет - его прими ты,

Услышь его мольбу, его призыв
И помоги, насилье прекратив,

Все сделай для него, умножь усилья,
Как будто сам ты жертвой стал насилья.

Страшась возмездья Страшного суда,
Ты никому не причиняй вреда.

Да будет пленным милость и пощада:
Чего тебе не надо - им не надо!

К нуждающимся ухо приклони -
Да быстро помощь обретут они.

Покуда в мире есть нужда людская,
Будь счастлив, неимущим помогая,

Не будь самоуверен, властелин,
И не кичись нарядом, как павлин:

Величье обретешь, когда смиренно
И набожно ты преклонишь колена.

Не перстни - украшенье царских рук,
А то, что руки дарят всем вокруг.

Гордись своим служеньем пред всевышним,
А слуг своих число считай излишним.

Надень добра и милости венец
И помни то, что говорил мудрец:

"В стране основа власти - справедливость,
Стране дарует счастье - справедливость.

Не будет подданный служить стране,
Пока не будет счастлив он вполне!"
Абдуррахман Джами

О четырех свойствах,
являющихся условиями царствования
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Честь, мудрость, щедрость, мощная рука -
Вот свойства, при которых власть крепка.

Но мудрость выше низменных пристрастий,
Не терпит благородство женской власти.

Разумный муж высоко честь хранит
И похотью полу не осквернит.

Могучий дух рабом любви не будет
И царственного долга не забудет.

И щедрость ради женщины любой
Не жертвует великою судьбой.

Царь, если он собой не в силах править,
Не сможет царства своего прославить.

Всему, что может мощь твоих опор
Ослабить, ты суровый дай отпор!

И честь, и мужество, и мудрость - в этом.
Прибавить нечего к моим советам.
Абдуррахман Джами

Об истинной любви и
об истинности любящих
Из поэмы "Лайли и Маджнун"

Когда любовь зажгла зарю творенья,
Перо узнало красоту горенья,

Тогда любви отрада и печаль
Предвечности украсили скрижаль.

Любовью создан свод небес высокий.
В столпах небес видны любви истоки.

Любовь есть то, на чем воздвигнут свет,
А без нее ни зла, ни блага нет.

Любовь есть купол голубого цвета,
Что кружится от ночи до рассвета.

В земном саду как лилия любовь,
Смесь мощи и бессилия любовь.

Мы твердо знаем: твердость есть в магните.
Магнит с железом вы соедините -

К железу страсть его воспламенит
И твердым перестанет быть магнит.

Да и железо мягкость обретает:
И млеет от любви оно, и тает.

Не таковы ль познавшие любовь,
Что тянутся друг к другу вновь и вновь?

Хотя любовь и боль, и горе множит,
Влюбленный без нее дышать не может.

От мук, что причиняет небосвод,
Кто без любви спасение найдет?

Простой иль знатный, темный иль ученый
Живут, как им велят любви законы.

Любовь различна: вид один ничуть
Не схож с другим, как с оболочкой - суть.

Тот любит только серебро и злато,
Без них на части жизнь его разъята:

Есть в слове "злато" признак зла и то,
Что жизнь без злата превратит в ничто.

Другой пленен лозою винограда,
Без пиршества чужда ему отрада.

Блажен, кто любит женщину одну,
Кто не стремится к злату и вину,

Блажен, кто жаждет всей душой, глубоко
Красавицы, не ведавшей порока, -

Той, чей подол, как розы лепестки,
Шипы не разодрали на куски.

Но тот блаженней, кто за седокудрым
За старцем следует, святым и мудрым,

Что свежестью и белизной седин,
Свежее и белее, чем жасмин,

Чья красота - безгрешных душ зерцало,
Чья речь - победы разума начало.

Чтоб истины источник обрести,
Любовь на оба ты направь пути.

Любовь есть роза на житейском поле,
Есть мост над морем призрачной юдоли.

Тот, кто любовь не принял всей душой,
Среди людей проходит, как чужой,

Он тайну тайны вечности не знает,
Он сути человечности не знает.

Однажды проповедовал мудрец,
Чье слово - красноречья образец.

Он раскрывал любви рукописанье,
О любящих он сказывал сказанье.

К глаголящему некто подошел
И молвил: "У меня пропал осел".

Мудрец воскликнул: "Кто из вас, рассказу
Внимающих, не испытал ни разу

Любви с ее страданьем и добром,
Кто не был заклеймен ее тавром?"

Поднялся с места некий простоватый,
Огнем любви доселе не объятый.

Сказал он: "Я тот самый человек,
Который не знавал любви вовек".

Тому, кто потерял осла, рассказчик
Сказал: "Вот твой осел, ослов образчик!

Хоть длинных не имеет он ушей,
Ты сбрую на него накинь скорей!"

Стал человеком человек, бесспорно,
Когда любовь познал он чудотворно.

Не любящий - не человек, а зверь,
Такому тайну мира не доверь...

Джами, свяжи себя любви арканом,
Блаженство обрети в плену желанном.

Лишь о любви ты говори стихом
И ни о чем не говори другом!
Абдуррахман Джами

Рассказ о влюбленном, который в
присутствии той, кому он объяснился
в любви, собрался устремить свои
взоры к другой и на которого за
непостоянство перестала взирать
та, кого он уверял в любви
Из поэмы "Дар благородным"

Непостоянный встретил на пути
Луну, которой равной не найти.

Как нимб вокруг луны, фата сияла,
Луну шатром одело покрывало.

Ее запястий пение слилось
С благоуханным мускусом волос.

Воскликнул он: "О мой кумир и счастье!
Остановись, не то сгорю от страсти!

Тобой сражен, спасенье обрету,
Когда твою увижу доброту".

Когда кумир, прекрасный, чистый, нежный,
Услышал ропот страсти безнадежной,

В котором были стоны и хвала, -
Смеющаяся роза расцвела:

"Вот младшая сестра идет за мною,
Поверь, я волоска ее не стою.

Там, где она, другие - не в цене.
Что в пред ней и сотни равных мне?"

Простак, такою речью соблазненный,
Забыл понятий нравственных законы.

В ошибку впав, другой увлекся он,
От прежней верности отрекся он.

Он долго ждал, в смятенье и тревоге, -
Никто не появлялся на дороге.

Тогда свои уста открыл он вновь,
В словах звучали просьбы, лесть, любовь.

Сказала та: "Лгунишка ты ничтожный!
Твоя любовь, твои страданья - ложны.

Один алтарь избрав, ему служи,
Не зная ни двуличия, ни лжи".

Доколе нам страдать от лицемерья?
Джами, к двуличным не питай доверья!
Абдуррахман Джами

Рассказ о горожанине и крестьянине
Из поэмы "Четки праведников"

К садам и нивам, скукой в сердце ранен,
Отправился в деревню горожанин.

И, гостю неожиданному рад,
Повел его крестьянин в щедрый сад.

Плоды дерев подобны были чуду:
Цветенье, изобилие повсюду.

Граната груди девичьи - плоды -
От поцелуя выросли воды,

А лозы винограда на беседках -
Как семьи, полные достоинств редких.

Свисает нахшабийский виноград,
Его плоды как яхонты горят.

Вкусней фахри не знаю винограда -
Сердец услада, языка отрада.

Наш горожанин посмотрел вокруг -
Бык жадности его пришел на луг.

Не отводя от пышных веток взгляда,
Он бросился на них, как волк на стадо.

Срывал он алчно яблоки с ветвей -
Не пожалел и яблони злодей.

Он раскрывал чудесные гранаты -
Ломал ларец, рубинами богатый.

Кисть винограда он сорвал с лозы -
Свалил беседку с бешенством грозы.

Бесчинствовал приезжий горожанин,
С тоскою на него смотрел крестьянин.

"Скажи всю правду, - задал гость вопрос, -
Тебе я огорченье не принес?"

Ответил: "Что тебе скажу я ныне, -
Тебе, в ком чести, правды нет в помине?

Ты посадил хотя б одно зерно?
Взрастил хотя бы дерево одно?

Хотя б одним ростком украсил поле?
Когда листок болел - страдал от боли?

Была ль рука с лопатою дружна?
Ты думал о плодах, не зная сна?

Хотя бы ночь не спал из-за полива,
Всю ночь в земле копаясь терпеливо?

Хотя бы раз подумал ты о том,
Что я свой сад взрастил с большим трудом?

Как можешь проявить ко мне сердечность
Ты, чьи плоды, чей урожай - беспечность?

Больному посочувствует больной,
Когда болезнью болен с ним одной".
Абдуррахман Джами

Рассказ о лисице и лисенке
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

В сады лиса лисенка привела
И наставленье мудрое дала:

"Ешь виноград, но - чур - не объедайся,
Сторожевых собак остерегайся!"

Лисенок ей: "Хоть я и сам не рад,
Но, раз уж я увидел виноград,

Пока все гроздья не пообрываю,
Я даже о собаках забываю!"
Абдуррахман Джами

Рассказ о любителе вина,
который достиг степеней совершенства.
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Жил некто - раб влечения к вину,
И вдруг познал свой грех, свою вину.

И в покаянье - разума и света
Достигши - стал главою вилайета.

Его спросили: "Духом ты велик...
Но, муж, как совершенства ты достиг?

Всю жизнь доныне ты к вину стремился,
Каким же чудом ты преобразился?"

А тот: "Тянулся к чаше я рукой,
Дабы вкусить отраду и покой.

Но редко мысль в душе моей мелькала,
Чтоб, выпив чашу, пить начать сначала.

За чашей мысль во мне жила одна -
Навек отречься от утех вина.

И эта мысль мне счастье подарила
И сто ворот спокойствия открыла".
Абдуррахман Джами

Рассказ о маджнуне, который в пустыне
пальцем, словно каламом, писал на
гадальной дощечке, насыпав на нее песок.
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Какой-то странник средь пустынных скал
Безумного Маджнуна увидал.

Сидел, песок на доску насыпал он,
И что-то пальцем на песке писал он.

И молвил странник, обратясь к нему:
"Что пишешь на песке? Письмо? Кому?

Ты сколько ни трудись, а вихрь повеет -
И письмена твои в степи рассеет.

Опомнись! Кто письмо твое прочтет,
Когда песок с дощечки утечет?"

Маджнун в ответ: "Я сердце утешаю,
Я красоту любимой воспеваю.

Вот имя той, чьим вздохом я дышу...
Я здесь дастан любви моей пишу.

Мне только имя от нее осталось,
И в этом счастье высшее досталось.

Не тронув чистой чаши наяву,
Любовью к имени ее живу".
Абдуррахман Джами

Рассказ о преуспеяниях шаха и
воздержании от неких запретных дел
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Хвала царю, что в юные года
Подобен мудрым старцам был всегда.

И хоть сперва уста вином сквернил он,
Тот грех водой раскаяния смыл он.

Блажен султан, коль радости фиал
С сухими он краями оставлял.

Он - хум, но от запретного свободен
И, как суфий, душою благороден.

Кувшин на темя руки возложил,
Крушась, что в пьяной пляске не кружил.

И кубок тот, не тронутый устами,
От удивления развел руками.

Как пиале к ручью вина пройти?
Теперь плачевны все ее пути.

Дан зверю слух, и взгляд, и обонянье;
Присущи людям разум и сознанье.

И мы вино врагом ума зовем:
Бесчестье - побежденному врагом!

Когда судьба все наше достоянье
Потребует за ползерна познанья,

То лучше все отдать и нищим быть,
Чтоб разума одно зерно купить.

Но если хоть одну осушим чашу -
Вновь потеряем мощь и мудрость нашу.

Коль от границы мудрости уйдешь,
Ты в плен орды безумья попадешь.

Когда ты пил вино, терял сознанье,
Безумные ты отдал приказанья.

Невольник вожделенья своего,
Что приобрел в пирах ты? Ничего!

Сто лет живи! Но коль сто лет ты будешь
Пить, как ты прежде пил, что ты добудешь?

Будь чист, как в прошлом, в будущем году!
Будь в чистоте готов предстать суду!
Абдуррахман Джами

Рассказ о слепой вороне на берегу
соленого моря, которой цапля предлагала
пресную воду, но та не приняла ее
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Ворона стала слепнуть и от горя
Решила доживать свой век у моря;

Морскую воду горькую пила
И к той воде привычку обрела.

Однажды к морю прилетела цапля,
Как с облаков добра участья капля.

И над вороной сжалилась она,
Что ей вода морская солона.

Сказала цапля: "Ты не брезгуй мною,
Я пресной напою тебя водою!

Ведь про запас имеется всегда
В моем зобу прохладная вода".

- "Друг, я боюсь, - ответила ворона, -
Что потеряю вкус к воде соленой.

Коль жажду пресной утолю водой,
Пить не смогу потом воды морской.

Ты улетишь, а я, полуслепая,
Останусь тут, от жажды погибая.

Уж лучше с горькой быть водой в ладу,
Чтоб горшую не испытать беду!"
Абдуррахман Джами

Рассказ о толковании с насмешкой и
глумлением сна простодушного человека
и о том, как это толкование оказалось
правильным без изменений и отклонений
Из поэмы "Саламан и Абсаль"

Раз к толкователю чудесных снов
Пришел бедняк, простак из простаков.

Сказал: "Меня тревожит сновиденье -
Я был один в разрушенном селенье.

Куда бы я ни обращал мой взгляд,
Кругом руины мрачные лежат.

В одной развалине я провалился -
И вдруг в сокровищнице очутился".

С насмешкой толкователь бедняку
Сказал: "Такое снится на веку

Не каждому! Но, чтобы стать богатым,
Ты башмаки свои подбей булатом.

Ты за холмы к развалинам ступай,
Ногою в землю сильно ударяй.

Там, где нога провалится, ты в яме
Рой землю глубже, только рой руками.

И там, когда подземный ход найдешь,
Ты впрямь свое богатство обретешь".

Насмешнику поверил простодушный;
Как тот велел, исполнил все послушно.

Два шага сделав, провалился вдруг -
И тут же клад нашел без всяких мук.

Вам рассказал я это для примера:
Достигнут цели искренность и вера.

Но коль неверье духу твоему
Присуще, поиск будет ни к чему.
Абдуррахман Джами

Рассказ о том, как в царствование
Нуширвана процветала его страна,
в которой совы не могли найти для
жилья развалины, а лачуги были
редки, как сокровища
Из поэмы "Четки праведников"

Когда, добром и правдой осиянна,
Возвысилась держава Нуширвана,

Царь пожелал узнать: его страна
Богата или бедствует она?

И ложный слух распространил он в царстве,
Что болен, что нуждается в лекарстве, -

Так пусть в лекарственный приносят дом
Развалин и лачуг кирпичный лом:

Премудрыми предписано врачами
Лечить царя такими кирпичами.

Все жители кирпич искать пошли,
Как приказал им государь земли.

Но не нашлось у них в стране развалин.
Был каждый житель этим опечален:

Стараясь, цели не смогли достичь
И принести хотя б один кирпич.

Пришли, пустые руки простирая,
И молвили царю родного края:

"Добро - твой зодчий - так воздвигло дом,
Что мы нигде развалин не найдем.

В стране - благоустроенность, порядок,
И нет разрушенных кирпичных кладок.

И совы, что в развалинах живут,
Не знают, где им обрести приют".

Узнав о благоденствии державы,
Стал радостью богат властитель правый,

Сказал: "Как хорошо, что был аллах
Моим наставником в благих делах!

Ему служа, я справедливо правил,
Сынов Адама от нужды избавил.

Лишь для того, чтоб истину постичь,
Я попросил мне принести кирпич:

Какой сырец-кирпич излечит тело,
Что развалилось или ослабело?"
Абдуррахман Джами

Рассказ о том, как Халиф Омар
Второй - да будет доволен им Аллах -
принял совет своего слуги-казначея
Из поэмы "Четки праведников"

Омар Второй, что, как и Первый, вправе
В сердцах потомков жить в бессмертной славе,

Имел детей, украсивших дворец,
Таких же добрых, славных, как отец.

Был праздник. Детвора к отцу слетелась,
Как мотыльки - к свече, что загорелась,

И дети, тая как свеча, тотчас
(А слезы воском капали из глаз)

Сказали: "Ты забыл про наши нужды,
Рассеянный, делам житейским чуждый.

Мы голы, как свеча, о государь,
Раздеты мы, как на ветру фонарь,

На шелк и бархат нет у нас надежды,
Но просим хоть какой-нибудь одежды.

Тебе услышим где-нибудь упрек -
На нас он веет холодом, жесток".

Хоть были жалки плачущие дети,
Омар не принял в сердце слезы эти.

Был у Омара умный казначей,
Постигший суть вещей и суть речей.

Сказал Омар: "Ты к прежнему в придачу
Мне выдай все, что я за месяц трачу,

Дела невинных деточек устрой,
Расход на месяц отнеси другой".

Ответил казначей: "О царь державный,
Ты в книге веры правой - лист заглавный,

Но разве поручителя найдешь,
Что ты еще неделю проживешь?

Ты достоянье подданных истратишь,
Умрешь, а как же долг в казну заплатишь?"

Тогда, слугу за разум восхвалив,
Так молвил детям плачущим халиф:

"Ступайте и роптать не смейте боле,
Не жалуясь, вы ждите лучшей доли.

Увы, минуя трудные пути,
Нельзя блаженство рая обрести".
Абдуррахман Джами

Рассказ о черепахе, которая пустилась
в полет с утками и низверглась
с высоты небесной в бездны земные
Из поэмы "Дар благородным"

Две утки вышли на берег без страха -
И вот их полюбила черепаха.

Дружили трое около реки,
Превратностям судьбины вопреки.

Но был на уток небосвод рассержен
За то, что норов их к земле привержен.

Решили утки: "Пустимся в полет,
Иначе нас накажет небосвод!"

Взмолилась черепаха: "Сестры-птицы!
Ужели вам не жаль своей сестрицы?

Вы стали мне как близкая родня,
Кормили и поили вы меня.

Хоть панцирем спина моя покрыта,
Без вас я буду на куски разбита.

Я в дружбе с вами свой нашла оплот,
Умру, когда вы пуститесь в полет.

Мне не дано наверх подняться с вами,
Мне суждено навек расстаться с вами.

Жестоко я наказана судьбой:
Ведь я к земле привязана судьбой!"

Вдруг палочка на речке безымянной
Всплыла, стреле подобно деревянной.

Две утки палку взяли с двух концов, -
Взгляни на этих хитрых двух пловцов!

А черепаха крепко за середку
Зубами ухватила ту находку,

И вот они втроем взлетели ввысь:
На птицу-черепаху подивись!

Их люди увидали ненароком,
Стремящихся над берегом широким,

И вскрикнули: "О чудо из чудес,
Взметнулась черепаха до небес!"

Услышав эти крики, черепаха
Раскрыла рот, сказала: "Дети праха,

Завистник пусть ослепнет, пусть умрет!"
Но сразу же, едва раскрыла рот,

Она упала с высоты небесной,
Была поглощена земною бездной.

Лишь издала сей бесполезный звук -
Лишилась жизни, счастья и подруг...

Наполнив сердце разумом, любовью,
Джами, не предавайся пустословью,

Чтоб в этом мире, где тоска и страх,
С высот небес ты не упал во прах.
Абдуррахман Джами

Рассуждение восемнадцатое, указующее
на любовь, горестное горение коей есть
соль на дастархане питающихся кровью
своих сердец, а раны, от нее получаемые, -
услада для тех, чьи сердца разбиты ею
Из поэмы "Дар благородным"

Любовь - счастливой молодости свет,
Любовь - осуществившийся завет.

Любовь приводит небеса в движенье,
Любовь есть ангела отбраженье.

Плоть полюбив и слиться с ней спеша,
Окраску плоти принесла душа.

Любовь есть то, что дух и плоть связует,
Любовь несет нам смерть и жизнь дарует.

Величье и падение - любовь,
Тоска и наслаждение - любовь.

Луна, казалось бы, светла, - однако
Лишь свет любви извлек ее из мрака.

Лишь солнцем озаренная любви,
Земля приносит нам дары свои.

То сердце, что не ведает доныне
Любви, - есть черный камень в мертвой глине.

Тот, кто любви для сердца не обрел,
Сам превратил себя в бездушный ствол,

Ему чужда любовная кручина:
Ведь он не более чем древесина!

Жизнь сердца - у любви страдать в цепях,
Цель духа - пред любовью лечь во прах,

Пока с любовью сердце не срастилось,
Его тепло есть некая остылость.

О ты, кого измучила любовь,
Над чьей судьбой, как свод, чернеет бровь,

Чей темен день из-за красавиц томных,
Из-за кудрей и родинок их темных!

Ты из-за них не спишь, и каждый миг,
Молясь творцу, ты думаешь о них.

Встречается ль твой взор с луной небесной -
Ты грезишь о луне иной, прелестной.

Идешь ли к розе - смотришь веселей,
Двустишия творя, как соловей.

Заметишь ли газель в пустыне скудной -
Бежишь ты как безумец в край безлюдный...

Любимая в объятиях гуляк?
Ты плачешь, а в душе - кромешный мрак.

Любимой сластолюбцев речи сладки?
Ты в горький день пылаешь в лихорадке.

К груди другого ей дано прильнуть?
Себя в смятенье бьешь ты камнем в грудь.

Так будь мудрей: стремись к такой любимой,
Чтобы любовь была неколебимой,

Чтобы была любимая - твоей
И в тайне дней и в долготе ночей.

Иль ты сова, чтоб жить на всех руинах?
Иль соловей, чтоб петь во всех долинах?

Чтоб восседать, найти один чертог,
Чтоб воспевать, найти один цветок.

Лишь единичность - радость и услада,
Отринь двоичность, в ней - исток распада.

Себе не выбрав места навсегда,
Нам дерево не принесет плода.
Абдуррахман Джами

Рассуждение девятое, указывающее
на молчание как на основу
спасения и украшения достоинства
Из поэмы "Дар благородным"

О ты, кто тешит сказками народ,
Сверканьем изречений и острот!

Под этой синей высью величавой
Того лишь награждают доброй славой,

Кто молчалив: его молчанье - меч,
Способный мрак невежества рассечь.

В многоречивости - исток обмана,
От пустоты - и грохот барабана.

Жбан собственного голоса лишен,
Но крик твой повторяет, пустозвон!

О, береги от многоговоренья
Раскрывшийся в тебе цветок прозренья!

Тот, кто уста не пожелал замкнуть,
Премудрости не постигает суть.

Бутон, устам уподобляясь сжатым,
Становится рубинами богатым,

А желтый ирис, что болтать привык,
Стоит, как нищий, высунув язык.

За то и держат в клетке попугая,
Что говорит он не переставая,

А ворон вольно в воздухе парит,
Затем что никогда не говорит.

В чем подлость дряхлого сего чертога?
Терпенья мало, разговоров много!

Чесальщик хлопка, почему твой друг -
Воробышек вопит, терзает слух,

А небосвод, простершийся пространно,
Всегда молчит, вращаясь постоянно?

Белеет стройный ряд твоих зубов,
А губы - как завеса, как покров.

Язык - как меч: одно ты скажешь слово -
Разрушит строй, разрубит ткань покрова.

Нет спору, слово - жизнью рождено,
Но и разбить способно жизнь оно.

Пойми, язык есть признак человечий:
Отринь же необдуманные речи!

Следи, чтоб каждый выдох твой и вздох
Никто бессмысленными счесть не мог.

Как создал из материи первичной
Господь сей мир, в котором все различно,

Вот так и ты, едва лишь вздох издашь -
Дурное иль хорошее создашь.

Когда нам явит словосочетанье
Глубокий смысл и внешнее блистанье,

То станет в книге дней, чья цель чиста,
Заставкою заглавного листа.

А если глупость изречешь ты, чтобы
Она пошла путем беды и злобы,

То запятнаешь дней своих тетрадь.
Незряч, не сможешь истину познать.

Уста разверзнув, ты за мыслью следуй.
Не можешь? Так молчи и зла не ведай!
Абдуррахман Джами

Рассуждение пятнадцатое в наставление
тем, для которых после ночи юности
забрежил рассвет старости, но до обоняния
которых не донесся аромат мудрости
Из поэмы "Дар благородным"

Ты таешь как свеча, и взметена
Твоя, как белый пламень, седина.

Ты, как усопший, старости порою
Своих волос осыпан камфарою,

Чтобы камфарный холод охладил
Желанье сна и к пище жгучий пыл.

Как мельничное колесо в потоке,
Небесный жернов кружится высокий,

Тела живых, не пропустив и дня,
Он мелет, словно зерна ячменя.

О, сколько смолото! Ты, поседелый,
С той мельницы осыпан пылью белой;

Вся кожа ссохлась на лице, сходна
С корой березы; согнута спина;

Ты крив, как лук, и в том-то боль и мука,
Что посох твой не стал стрелой для лука!

Ты крив, как буква... В том-то и печаль,
Что бытия покинешь ты скрижаль!

От двух одно не отличишь ты сразу:
Нужны очки, нужны четыре глаза!

Наступишь на змею, подслеповат;
Ты глух: с тобой не говорят - кричат;

Перегрызал и камень ты подростком,
А в старости не справишься и с воском;

Казалось бы, какой простор для слов
Во рту твоем от выпавших зубов,

Но звуки произносишь ты, гнусавя,
Невнятно шамкая и шепелявя;

Нога твоя не двинется, пока
Ей не поможет с посохом рука,

А руки так дрожат, что не в охоту
Им делать даже легкую работу;

Видны повсюду на руках узлы,
А пальцы, словно серебро, белы,

Но, словно ртуть, из них ушла та сила,
Что все держала и, зажав, хранила,

И что-нибудь схватить им тяжело,
Хоть пальцы все от скупости свело.

Кто алчен, разве скупости перечит?
Скупца лишь смерть от скупости излечит!

Как прах, смирись ты, в прах преобразясь,
Душой нечистый, смой корысти грязь.

Ты стар? Так надо с юностью расстаться
И жизнь вести, пригодную для старца.

Не будь томленьем юности томим,
Оставь любовь и юность молодым.

Коль старость самого себя печалит,
Ужели молодость ее похвалит?

Панчатантра,
або
П'ять кошиків житейської мудрості
Переклад Ігоря Серебрякова

© невідомий автор

© І.Серебряков (переклад), 1988

© П.Іванов (переклад віршів), 1988

Джерело: Панчатантра. Шукасаптаті. К.: Дніпро, 1988. 384 с. С.: 11-269.

OCR & Spellcheck: Aerius (ae-lib.org.ua) 2004