Глава XV. Мировая война VII в

Вторжение на Кавказ.Летом 626 г. авары и персы возобновили наступление на Константинополь. Это было именно в то самое время, когда Кат Иль-хан во главе восточнотюркютских всадников вторгся в Китай, и вряд ли такое совпадение могло оказаться случайным. В июне аварская конница достигла Длинных стен, защищавших столицу империи с суши, а персы подошли к лазоревым водам Босфора. Но греки не допустили персов переправиться на европейскую сторону, и авары пошли на приступ одни. 7 августа они потерпели полное поражение и бежали на север, а персидский корпус отступил в Сирию. Ираклий снова получил возможность перейти в наступление и на этот раз обрел долгожданную помощь.
Мир на р. Вэй развязал руки Тун-джабгу-хану. Успокоившись за свою восточную границу, он перекинул часть войск на запад, чтобы поддержать византийцев. Персы не придавали тюркютам большого значения, так как надеялись на неприступность укрепления Дербента, прикрывавших дорогу в Закавказье. Мощная стена, построенная еще Хосроем Ануширваном, тянулась на 40 км от гор до Каспийского моря⁷⁰⁹ и казалась надежным барьером против конного противника.
Персидские регулярные части были заняты на западе, и агванцам пришлось защищаться от нового врага самостоятельно. Агванское ополчение было вооружено довольно примитивно: луками и дротиками, при далеко недостаточном количестве панцирей и даже щитов⁷¹⁰. Пехотные щитоносцы составляли особый вид войска – фалангу, вооруженную копьями⁷¹¹, и только военачальники были экипированы по последнему слову тогдашней военной техники: на кольчугу надевали войлочный кафтан, и тогда стрелы и копья «отскакивали» от нее⁷¹². Так же были вооружены армяне и грузины, и, разумеется, не эти ополченцы могли остановить натиск тюркютской латной конницы.
Дербентская стена была построена из больших отесанных плит и достигала 18-20 м высоты. Ее укрепляли еще 30 башен, обращенных на север. Трое ворот были железными, а восточный конец стены уходил в Каспийское море на глубину, достаточную, чтобы предотвратить обход. Но любая крепость сильна лишь тогда, когда ее хотят и умеют оборонять⁷¹³.
Штурм Дербента чрезвычайно красочно описан Моисеем Каганктваци: "...Гайшах [персидский наместник из агванских князей ] видел, что произошло с защитниками великого города Чора⁷¹⁴ и с войсками, находившимися на дивных стенах, для построения которых цари персидские изнурили страну нашу, собирая архитекторов и изыскивая разные материалы для построения великого здания, которое соорудили между горой Кавказом и великим морем восточным... Видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной, широколицей, безресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремилась на них, содрогание овладело жителями; особенно при виде метких и сильных стрелков, которые как бы сильным градом одождили их и, как хищные волки, потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на улицах и площадях города. Глаз их не щадил ни прекрасных, ни милых, ни молодых из мужчин и женщин; не оставлял в покое даже негодных, безвредных, изувеченных и старых; они не жалобились, и сердце их не сжималось при виде мальчиков, обнимавших зарезанных матерей; напротив, они доили из грудей их кровь, как молоко. Как огонь проникает в горящий тростник, так входили они в одни двери и выходили в другие, оставив там деяния хищных зверей и птиц"⁷¹⁵.
Падение крепости, считавшейся неприступной, вызвало панику во всей Агвании. Агванцы сначала сбежались в свою столицу – Партав, но не надеясь отстоять город, покинули его и пытались убежать в горы. Тюркюты и хазары настигли беглецов у селения Каганкатуйк и частью перебили, а частью захватили их в плен.
Затем, наступила очередь Грузии. Тюркюты и хазары «окружили и осадили изнеженный, торговый, славный и великий город Тифлис»⁷¹⁶. Вскоре к ним присоединился император Ираклий со своим войском.
Встреча вождей была обставлена весьма торжественно: джабгу, подъехав к императору, поцеловал его в плечо и поклонился, а тот обнял его, назвав своим сыном и возложил на него свою корону. Затем для хазарских вождей был устроен пир, и все они получили роскошные подарки – одежду и серьги, а самому джабгу император обещал, что выдаст за него замуж свою дочь Евдокию⁷¹⁷.
Но, несмотря на взаимную нежность предводителей, осада шла плохо. Персидский гарнизон держался в Тбилиси стойко. Храбрый царь Стефан делал ежедневно вылазки и хотя сложил свою голову⁷¹⁸, но его сподвижники не собирались сдаваться. Ни то, ни другое войско не шло на приступ. Ираклий берег своих людей, джабгу жалел своих, и после двухмесячной осады хазарское войско ушло, обещая вернуться будущей осенью⁷¹⁹.
С Ираклием остался отряд в 40 тыс. человек, во главе которого джабгу поставил своего юного сына Бури-шада. Но и эти «начали мало-помалу утекать, и, наконец, все, оставя его, возвратились»⁷²⁰.
В Тбилиси ликовали и издевались над императором, называя его козлом⁷²¹. Ираклий усмотрел в этом доброе предзнаменование, ибо в книге Даниила сказано, что козел с Запада сокрушит рога овна Востока. Осенью 627 г.⁷²² он снял осаду и двинул свои отдохнувшие войска в головокружительный рейд по тылам противника. Отступив на запад до Ахалцыха, он повернул на юг и пересек Араке выше Двина. Оттуда в обход оз. Урмия он вышел к Тигру около развалин Ниневин, где 12 декабря разбил персидское войско полководца Рахзада⁷²³. В начале января 628 г. греки уже громили и жгли шахские дворцы около Ктезифона, и у персов не было сил их остановить.
Внутренние ресурсы Ирана были исчерпаны, и ничто уже не препятствовало победоносному движению Ираклия. Персидские вельможи, видя безнадежность дальнейшей борьбы, 29 февраля 628г. произвели переворот. Они низвергли и казнили Хосроя, возвели на престол его сына Кавада Широе и просили мира, на который Ираклий неожиданно согласился быстро и легко. По сути дела это был сепаратный мир, так как тюрко-хазары продолжали войну.
Анализируя этот странный поступок Ираклия, следует обратить внимание на то, что он целых пять лет не мог нанести смертельного удара врагу главным образом из-за отсутствия надежного тыла. Сирия и часть Малой Азии были оккупированы персами, закавказские христиане были либо монофизитами и уже по одному этому легко мирились с веротерпимым правительством Хосроя Парвиза, либо из политических соображений заключили союз с Ираном, как, например, Стефан Иверский. Только хазарская помощь развязала руки Ираклию; без тюркохазар, подавивших проперсидскую ориентацию в Закавказье, поход на Ктезифон вряд ли был бы удачным.
Что же заставило Ираклия покинуть таких ценных союзников и отказаться от окончательного разгрома исконного врага именно тогда когда этот враг был уже разбит?
В самом деле, единственная реальная сила персов – армия Шахрвараза, осаждавшая Халкидон, – в начале 628 г. возмутилась против Хосроя и, заключив мир с сыном Ираклия, Константином, двинулась обратно на родину для борьбы против шаханшаха. Причиной этому послужило приказание Хосроя казнить Шахрвараза за неповиновение. Письмо это попало в руки греков, которые передали его Шахрваразу, а последний, добавив к приказу еще 400 имен своих офицеров, огласил письмо и вызвал восстание, которое впоследствии поставило его во главе государства⁷²⁴. Второй талантливый персидский полководец, падгоспан запада Шахин, был также в немилости. Хосрой отозвал его из армии и собирался предать суду; лишь гибель шаха спасла Шахина⁷²⁵.
Итак, можно сказать вполне определенно, что не западные события обусловили поспешность Ираклия при заключении мира. Следовательно, ответ может быть только один. Ираклий испугался возможности оказаться покинутым союзниками и потерять плоды своей победы. Это опасение, по всей вероятности, основывалось на восточных событиях 627 г., последствия которых было невозможно предугадать.
Беспокойное перемирие.После заключения мира на р. Вэй на первых порах все обстояло благополучно. «Длинное ухо» разнесло по всей степи весть о подвиге тюркютского хана, и племя сеяньто в конце 627 г. сочло за благо отколоться от Западного каганата и подчиниться Восточному⁷²⁶. С одной стороны, для последнего это был большой успех, потому что Кат Иль-хану подчинилась вся северная Джунгария и опасность с запада была устранена. С другой стороны, это присоединение усилило телеский элемент в Восточнотюркютской державе. Сеяньтосцы снеслись с уйгурами, и уже к началу 628 г. они стали союзниками, а их князья – сеяньтоский Инань и уйгурский Пуса – взаимно поддерживали друг друга.
Наиболее угрожающим для тюркютов в создавшемся положении была численность недовольных подданных. Численность уйгуров, по китайским сведениям, достигала 100 тыс. человек, из которых воинов было 50 тыс. (?!), а сеяньтосцев насчитывалось 70 тыс. шатров⁷²⁷, т.е. еще больше. Управлять столь многочисленными и весьма воинственными подданными можно было только с их согласия, но политическая обстановка не давала таких возможностей тюркютскому владыке.
Мир на р. Вэй оставил Кат Иль-хана неудовлетворенным: сила танской империи еще не выросла настолько, чтобы казаться непреодолимой, а опасность от вторжения западных тюркютов миновала, так как они втянулись в серьезную войну с Ираном и силы их оказались связанными в Закавказье. Уже в 627 г. Кат Иль-хан начал подумывать о новой войне и первым делом воспрепятствовал браку Тун-джабгу с царевной из дома Тан, предупредив, что он не преминет ее задержать, когда она будет проезжать через его земли. Тун-джабгу скорбел, но ничего не мог сделать⁷²⁸. Но счастье оставило тюркютского хана. Зима 627 г. была многоснежной; скот и лошади пали в огромном числе; это вызвало голод. Ханские налоги были тяжелы, и племена сеяньто, уйгуров и байырку восстали.
Кат Иль-хан решил для начала расправиться с уйгурами. Он повелел Толос-хану напасть на них с востока, а с запада большую армию повел сын его Юкук-шад⁷²⁹. Энергичный и талантливый уйгурский вождь Пуса, имея всего 5 тыс. всадников, вышел навстречу Юкук-шаду и у горы Малишань⁷³⁰ разбил его наголову. Во время преследования у Тянь-Шаня, несмотря на помощь, оказанную Юкук-шаду его двоюродным братом Ашиной Шэни, уйгуры захватили в плен много раненых и отставших⁷³¹.
Еще более неудачно было наступление Толос-хана с востока. Сопровождаемый отрядом легкой конницы, он едва спасся от уйгуров⁷³². Кат Иль-хан, очевидно, заподозрил, что полководец виноват в поражении больше, чем неприятель. Переговоры и интимные связи Толос-хана с императором Тайцзуном не были тайной. Раздраженный неискренним поведением своего племянника, Кат Иль-хан приказал, чтобы наследник престола был взят под стражу и побит палкой⁷³³. Трудно осуждать Кат Иль-хана за эту вспышку гнева. Его племянник давно уже вел двойную игру, заискивая перед китайским императором. Ведь именно он дважды срывал удачное наступление на Китай, да и теперь его поражение, по-видимому, было следствием нежелания укрепить мощь верховного хана. Но тем не менее нанесенное оскорбление сыграло решающую роль в развитии событий. Освободившись из-под стражи, Толос-хан поднял восстание и обратился за помощью в Китай⁷³⁴. Подчиненные ему кидани поддержали своего князя и также перешли под протекторат императора⁷³⁵. Это случилось зимой 628 г., а весной 629 г. сеяньтоский князь Инань⁷³⁶ объявил себя ханом и также послал в Чанъань посла с просьбой признать за ним этот титул⁷³⁷. Престол Кат Иль-хана закачался.
И тут, перед надвигающейся неизбежностью, промелькнула тень удачи. Полководец Кат Иль-хана – Ашина Шэни захватил западнотюркютскую крепость Бишбалык, ключ к южной Джунгарии, и поднял против Тун-джабгу карлуков, живших на берегах Иртыша⁷³⁸. Но развить успех он уже не успел.
Что из этого могло быть известно Ираклию весной 628 г.? Только то, что старый грозный враг его тюрко-хазарских союзников выступил в поход. Естественно было предположить, что тюрко-хазары вернуться защищать свои родные кочевья, и так, вероятно, и было бы, если бы удача телеского восстания и измена Толос-хана не толкнули к гибели и Восточнотюркютское ханство, и самого Кат Иль-хана. Предвидеть этого Ираклий, разумеется, не мог; заключая мир, он руководствовался только существующей ситуацией, и нельзя сказать, чтобы он сильно заблуждался. Кроме того, вероятно, ему не хотелось, чтобы по соседству с его границами вместо обескровленной Персии появилась грозная сила тюркютов. Поэтому, с его точки зрения, мир был как нельзя более своевременным.
Но тюркюты лучше разбирались в событиях и не хотели упустить победу над старым врагом. Они продолжали войну с Ираном один на один⁷³⁹.
Один на один.Зимой 628 г., когда на трон Ирана воссел бездарный Кавад Широе, а Ираклий диктовал ему условия мира, джабгу снова вступил в Закавказье и подошел к стенам Тбилиси. На этот раз он не медлил, а после короткой осады пустил свои войска на приступ. «Подняв мечи свои, они все устремились на стены, и все это множество, нагромоздясь друг на друга, поднялось выше стен, и мрачная тень пала на бедственных жителей города; они были побеждены, отступили от стен»⁷⁴⁰ и началась резня. Победители никого не щадили, несмотря на то, что сопротивления уже не было. Взятые в плен иверский князь и персидский воевода были замучены перед лицом джабгу⁷⁴¹. Город был разграблен дочиста⁷⁴².
Любопытно, что крепость, устоявшая перед стенобитными машинами византийских инженеров, пала под напором тюркютов, вооруженных лишь оружием для рукопашной схватки. Так же были несколько ранее взяты укрепления Чора (Дербента)⁷⁴³. Однако надо думать, что это заслуга скорее хазарских, чем собственно тюркютских частей, так как тюркюты ни в Китае, ни в Средней Азии при осадах городов хороших боевых качеств не показали.
Разграбив Тбилиси, Джабгу-хаган вернулся восвояси⁷⁴⁴, а сыну своему, Бури-шаду, повелел завоевать Агванию, дав ему «в руководители мужей храбрых»⁷⁴⁵.
На этот раз целью джабгу было не простое ограбление страны, а присоединение ее к своим владениям. «Если правители и вельможи страны той выйдут навстречу сыну моему, дадут ему страну свою в подданство, уступят города, крепости и торговлю войскам моим, то вы тоже позволите им жить и служить мне»⁷⁴⁶. В этом заявлении отчетливо звучит та программа, ради которой тюркюты ввязались в войну: торговля шелком, который можно было провозить в Константинополь не только через Хорасан, но и через Каспийское море и Кавказ⁷⁴⁷.
Разумеется, персидский наместник Агвании отверг ультиматум, мотивируя это тем, что Агвания не стоит того, чтобы ради нее подчиняться какому-то тюрку. Однако учтя опыт своего тбилисского коллеги, он забрал свое имущество и удрал в Персию.
Бури-шад, выполняя приказ отца, предложил агванцам добровольно подчиниться, но католикос Виро, несмотря на то что персидский марзбан бежал в Персию, боялся равно и тюркютов и персов. Поэтому, не зная, на что решиться, он затягивал переговоры, и терпение тюркютов лопнуло. По заранее разработанному плану они приступили к систематическому разорению Агвании. «В домах и на улицах уста всех взывали: „вай, вай!“. Крики варваров не утихали, и не было никого, кто бы не слышал убийственных возгласов злого неприятеля – и все это в тот же день и в тот же час. Потому что хищники заранее по жребию разделили наши области и села... и все в одно назначенное время простерли свои разрушительные набеги»⁷⁴⁸. Католикос бежал в горную местность Арцах; тюркютские послы отыскали его там и снова предложили капитуляцию. Католикос собрал всех должностных лиц страны и предложил им решить, что делать: сопротивляться или покориться? Все единодушно высказались за покорность, и католикос лично повез дань к шаду, лагерь которого находился неподалеку от Партава. Шад принял католикоса ласково и сказал ему: «что же ты медлил прийти ко мне; тогда бедствие это не было бы нанесено стране твоей войсками моими»⁷⁴⁹. По просьбе католикоса шад приказал освободить всех пленных агван; его тиуны искали пленных в палатках и шатрах; «вытаскивали молодых людей, скрытых под утварью или между скотом, и никто не смел противиться им»⁷⁵⁰.
Режим, установленный тюркютами в Агвании, оказался нелегким. Несмотря на то что после погрома страну постиг голод⁷⁵¹, «князь севера навел страх и ужас по всей земле. Он отправил смотрителей за разного рода ремесленниками, имеющими познания в золотопромывании, добывании серебра, железа и в выделке меди. Он требовал также пошлины с товаров и ловцов на рыбных промыслах великих рек Куры и Аракса, вместе с тем и дидрахму по обыкновенной переписи царства персидского»⁷⁵². В этом памятнике единственный раз в истории тюркютов показана система налогового обложения покоренного народа. Как видно из документа, оно было значительно тяжелее персидского обложения, и теперь становится вполне понятным, почему в тюркютской державе центробежные силы никогда не угасали.
Но одной Агвании тюркютам было мало. В апреле 630 г.⁷⁵³ они напали на Армению, чтобы привести ее в покорность. Войско, посланное в Армению, было весьма немногочисленно; оно состояло всего из 3 тыс. человек «под предводительством некоего Чорпан-тархана, мужа гнусного и кровожадного»⁷⁵⁴. Шахрвараз, фактически военный диктатор Ирана, «выслал против Чорпан-тархана своего полководца Гонагна, начальника, турецкой конницы», с 10 000 храбрых мужей"⁷⁵⁵.
Чорпан-тархан применил обычный прием кочевников: часть войска притворным бегством заманила персов в засаду, где они были поголовно уничтожены. Тогда «всякий воитель и тот, кто носит меч на бедре своем, узнали, что для них ничего не значит власть царей и сила военачальников»⁷⁵⁶.
Характеристика тюркютского государства как примитивной военной деспотии у армянского автора вполне совпадает как с вышеприведенными высказываниями Ян Цзяня⁷⁵⁷ и Ли Ши-миня⁷⁵⁸, так и с ходом истории. Держава была основана копьем и держалась на копье; «солью земли» были воины, и только очень энергичные ханы умели держать в руках эту силу, грозную не только для врагов, но и для них самих. Всякое ослабление центральной власти вызывало смуты, подобные тем, которые погубили Западнотюркютскую державу. Победоносное войско Джабгу-хагана не было монолитным, как и сам каганат. Соперничество племенных группировок не могло не отразиться на настроениях воинов, и обострение противоречий внутри страны повлекло за собой события, которые спасли Иран и уничтожили все достижения Бури-шада.
Катастрофа.Воинственный хан Тун-джабгу всю свою жизнь последовательно выполнял волю племен нушиби, добывших для него престол. Охраняя их интересы, он дружил с Китаем и Византией, ссорился с восточнотюркютскими ханами и ввязался в кровавую войну с Ираном. Но для войны всегда и везде нужны деньги и люди. Людей приходилось брать с севера, у племен дулу, которые в этой войне не видели для себя ни пользы, ни смысла. Явное предпочтение, которое ханская семья оказывала их соперникам – нушибийцам, также не располагало дулу к лояльности. Когда же хан, нуждавшийся в средствах, стал взыскивать с них большие штрафы⁷⁵⁹, то они вспомнили, что меч на бедре значит больше, чем власть царей и военачальников⁷⁶⁰. Тун-джабгу не придал значения росту их недовольства, и это было непоправимой ошибкой. Как только восточные тюркюты отняли у него Бишбалык, карлуки, жившие на Черном Иртыше, восстали, а вслед за тем поднялись и другие племена союза дулу. Их возглавил дядя хана⁷⁶¹, носивший прозвище Богатырь-князь (Моходу-хоу). Ему удалось убить Тун-джабгу, после чего он принял титул Кюлюг Сибир-хан (Кюйли Сыби-хан).
На западной окраине каганата дулуской ориентации держались болгары-унногундуры, вождь которых Кубрат, посетив в 610 г. Константинополь⁷⁶² и получив там сан патрикия, от крещения воздержался⁷⁶³. Болгар толкало в партию дулу соперничество с хазарами. До 630 г. они охраняли западную границу каганата от возможного нападения аваров, но восстание кутургуров против аварского хана отодвинуло эту границу с Дона до Карпат. В новом положении держать в тылу прекрасные войска не имело смысла, и болгар перебросили в Закавказье для пополнения действующей армии.
По-видимому, Тун-джабгу, не доверяя своему дяде, хотел передать его удел своему брату Джабгу-хагану, но тот потерпел поражение, и погиб⁷⁶⁴. Во всяком случае после переворота в орде, дулу, находившиеся в армии, тоже восстали и жизнь Бури-шада была в опасности⁷⁶⁵. Однако он спасся и впоследствии оказался в Средней Азии, в стране нушибийцев⁷⁶⁶. Происшедшие потрясения заставили тюркютов уйти из Закавказья, которым немедленно овладели персы⁷⁶⁷.
Нушиби были застигнуты врасплох, но сдаваться и покоряться они не собирались. Переворот вызвал внутреннюю войну, и она наполнила собой всю дальнейшую историю Западнотюркютского каганата. Новое правительство сразу растеряло завоевания, сделанные Тун-джабгуханом. Вслед за Закавказьем отпали Гибинь и Тохаристан, а телесские племена Джунгарии восстали и начали войну против тюркютов. Но самым тяжелым для Сибир-хана было резко отрицательное отношение к нему императора Тайцзуна, который направил специальное посольство с дорогими подарками для торжественных похорон Тунджабгу-хана⁷⁶⁸. Этот сам по себе незначительный шаг показал, что наиболее могущественная держава Азии высказалась против переворота.
Выиграл от распри только один болгарский вождь Кубрат. Сначала он избавился от тюркютов и хазар, поддерживая своего дядю Сибир-хана. Затем, используя отдаленность от центра каганата, он превратился в самостоятельного владетеля и занятые внутренней войной тюркюты оставили его в покое. Около 635 г. Кубрат нанес поражение аварам и одновременно снарядил посольство в Константинополь. Ираклий отправил ему дары и наградил саном патрикия⁷⁶⁹. Восстание кутургуров против аваров отдано Кубрату причерноморские степи, так как в летописи Феофана он выступает как «обладатель Болгарии и котрагов», т. е. кутургуров⁷⁷⁰.
Несмотря на то что кутургуры деятельно помогали аварам во всех войнах, авары относились к ним как к покоренным, т. е. весьма плохо. В 630 г. кутургуры восстали, но были побеждены. Те, которые находились в Европе, бежали в Баварию, но были там предательски перерезаны по приказу франкского короля Дагобера. Восточным повезло, и они присоединились к единоплеменным утургурам, образовав вместе с ними болгарский народ. Новая Болгария была враждебна на востоке хазарам, продолжавшим держаться за тюркютов, на западе – аварам и на юге – Византии; сил ее хватало на все. Могущество же аварского каганата начало с этого времени падать, пока сам аварский народ не обрел гибель под мечами латников Карла Великого.
Болгарская держава, основанная Кубратом, просуществовала до 679 г., но дальнейшая ее судьба не имеет никакого отношения к тюркютскому каганату. Поэтому, оставив в стороне Европу, вернемся в Центральную Азию.
Последняя война с Китаем.Самым досадным для танского правительства было то, что тюркютский хан продолжал оказывать покровительство суйским эмигрантам, не оставившим надежд на реставрацию. Трудности, которые принуждена была преодолевать новая власть при восстановлении нормальной жизни страны, в любой момент могли быть использованы эмигрантами. Только что потушенная внутренняя война могла вспыхнуть снова, если бы тюркютский хан сумел, сокрушив императорскую гвардию, привести в Китай «законного» монарха. Поэтому не использовать кризис Восточного каганата для Тайцзуна было бы непростительным легкомыслием, на которое он был не способен. С 628 г. в Китае начались приготовления к войне⁷⁷¹, и первой жертвой оказался Лян Ши-ду, до тех пор державшийся в крепости Шофан⁷⁷².
Когда беспорядки охватили тюркютскую державу, Тайцзун попытался вступить в переговоры с Лян Ши-ду, но последний от них отказался. Тогда император направил против него пограничные полевые войска. Захваченные в плен сторонники Лян Ши-ду были освобождены и направлены в Ордос, чтобы восстановить народ против мятежника. Легкая конница табгачей уничтожила посевы вокруг Шофана. Там начался голод, и подданные Лян Ши-ду стали переходить в Китай, где встречали хороший прием. В среде соратников Лян Ши-ду возникла атмосфера взаимного недоверия, и некоторые полководцы составили заговор, чтобы схватить своего вождя, но успеха не имели и были казнены.
В 628 г. Тайцзун приказал начать наступление на Шофан. Тюркюты выступили на его защиту, но были отброшены табгачами. После этого императорские войска осадили Шофан. Потеряв надежду на спасение, соратники Лян Ши-ду принесли осаждающим голову своего вождя и покорность. Они были помилованы и награждены. Объединение Китая под властью династии Тан закончилось. Вслед за тем в 629 г. тюркюты были выбиты из крепости Май и весь Ордос перешел в руки китайского императора.
Первая же неудача оказалась для Кат Иль-хана роковой. Подданные, его родственники и даже соратники начали перебегать к «Табгачскому хану», с их точки зрения бывшему китайским императором «по совместительству»⁷⁷³. Сначала передались девять командиров (сыгиней) со своими отрядами. Затем в Чанъань приехали с изъявлениями покорности вожди племен⁷⁷⁴ байырку, бугу, тонгра, си и татабов (хи)⁷⁷⁵. Когда же табгачская армия разбила тюркютские войска у Линчжоу (в Ганьсу), то в Китай прискакали Толос-хан Шибоби, племянник Кат Иль-хана Юйше– шад и Иннай-тегин⁷⁷⁶, назначенный наследником после измены Шибоби, но также потерявший веру в возможность успеха.
Да и было отчего. Шесть китайских армий наступали фронтом от р. Луаньхэ до Биньчжоу⁷⁷⁷. В ночном бою у гор Оянлин (в Шаньси) Кат Иль-хан снова потерпел поражение и в начале 630 г. отступил через пустыню на север. Тогда его приближенные изменили⁷⁷⁸ и выдали победителю императрицу из дома Суй и принца-претендента. Однако Кат Иль-хан еще имел «несколько десятков тысяч войска»⁷⁷⁹, на верность которого можно было надеяться, и попытался начать переговоры о почетном мире.
Император хотел было принять предложение хана, но главнокомандующий решил дело сам и нечаянным нападением разгромил остатки тюркютских войск. Кат Иль-хан успел ускакать, но был пойман и доставлен в Чанъань. Вслед за тем сдался последний верный ему князь – Ышбара Шуниши-шад⁷⁸⁰, и Восточнотюркютская держава перестала существовать.
Крушение было быстрым и полным. За какие-нибудь полтора года тюркюты превратились из господ степных просторов в беглецов, стремившихся как можно скорее сдаться китайцам, пока их не поймали восставшие телесцы. Власть Тайдзуна распространилась до оазиса Хами на западе и до границ сибирской тайги на севере, но нельзя не заметить, что решающим моментом победы была не сила оружия, а добровольное признание кочевниками своим ханом императора. По сути дела Китай оказал табгачам гораздо более упорное сопротивление, чем Великая степь, и теперь объединение их под одной державой было началом создания восточноазиатской империи, включившей в себя народы разных культур и разного психического склада. Во главе этой империи стояли соратники полководцев Ли Юаня и Ли Ши-миня, а среди них были не только китайцы, но и уйгуры, тюрки, согдийцы, корейцы. С этого 630 г. мы будем называть их имперцами до тех пор, пока империя Тан не превратится снова в китайское царство.
Ритмы эпохи.Рассматривая падение Восточнотюркютского каганата и создание на его обломках империи Тан, мы не можем не задать себе вопроса: было ли это явление вызвано исторической закономерностью или тут проявилась роль случайности, обусловленной лишь обстоятельствами момента?
Этот вопрос чрезвычайно мало освещен в исторической литературе. Только Йоллыг-тегин, автор орхонских надписей, дает объяснение для его времени вполне основательное. Он осуждает ханов за то, что они были «неразумны и трусливы», бегов и народ – за неверность ханам, табгачей – за обман и подстрекательство младших братьев против старших, и, что самое существенное, он винит китайскую роскошь, изнеживающую тюркский народ. Но Йоллыг-тегин не считал, что поражение было неизбежно. Наоборот, вся надпись составлена как предостережение на будущее. Йоллыг-тегин вполне уверен, что если жить на изрядном расстоянии от Китая и не слишком тесно общаться с табгачами, то все может быть благополучно⁷⁸¹. Итак, по мнению Йоллыг-тегина, поражение 630 г. было результатом ошибочной политики, т. е. исторической случайностью. Посмотрим, прав ли он.
Китайские историки, составители старой и новой хроник династии Тан⁷⁸², держатся диаметрально противоположной точки зрения. Для них победа над варварами – естественное явление, не требующее объяснений. Вот если бы победили тюркюты – это надо было бы объяснить повреждением обычаев или бездарностью императора. Исходя отсюда, они спокойно перечисляют события, не пытаясь их осмыслить. Поэтому в аспекте научного подхода они стоят ниже даже Йоллыг-тегина.
Теперь попробуем подойти к разрешению вопроса на базе современных достижений науки. В VII в. и китайцы и кочевники имели простое товарное хозяйство и обмен между ними был относительно невелик. В самом Китае вместо денег использовали шелк и зерно, и отнюдь не китайские крестьяне были заинтересованы в том, чтобы плоды их трудов уплывали за границу. Точно так же рядовой кочевник обходился молоком и мясом, шкурами для одежд и войлоком для юрт, и тесное общение с иноплеменными китайцами было ему не нужно.
Но ханы и ваны, беги и гуны (??) смотрели на это по-другому. Для тюркютских ханов шелк, предмет роскоши, был богатством, дающим власть. Для китайских императоров кони и наемные стрелки были орудями насилия, средством удержания власти. В обоих случаях интересы правящей верхушки предпочитались желаниям народных масс. А народы Китая и Великой степи в VII в., как мы видели выше, желали жить в мире и порознь. Поэтому объединение двух чуждых по культуре и экономике народов путем прямого насилия правильнее рассматривать как временное нарушение хода исторического процесса, т. е. как проявление исторической случайности. С этой точки зрения становятся понятными и те постоянные сверхусилия, которые поддерживали целостность империи Тан, и ее страшный конец. Исходя из принятой посылки, мы сможем объяснить причины постоянных мятежей и заговоров, убийств и предательств, недовольства китайского народа, жившего несравненно лучше, чем при старой династии, а также кочевых племен, ублажаемых богатыми подарками. Подобно тому как Александр Македонский пытался слить воедино Элладу и Восток, Тай-цзун Ли Ши-минь хотел примирить Китай и кочевой мир. Хотя оба замысла потерпели неудачу, они оставили после себя в первом случае эллинизм, а во втором – блестящую культуру Тан, подарившую человечеству шедевры искусства, литературы и мысли.
Но вернемся к ходу событий и посмотрим, какими средствами Ли Ши-минь закрепил свой успех и упрочил свою империю.
Сила милосердия.Побежденные тюркюты ожидали жестокой расправы, но ее не последовало. Пленный Кат Иль-хан был приведен к императору, который, укорив его в нескольких, на его взгляд аморальных, поступках: неблагодарности по отношению к дому Суй, ради которого надо было бы драться до конца; нарушении договоров; войне вопреки желанию народа, грабеже китайских крестьян; бегстве во время переговоров, простил Кат Иль-хана и вернул ему всех его домочадцев, захваченных вместе с ним. Впоследствии император зачислил своего пленника в гвардию и пожаловал ему земли, но тот «был задумчив и печален; пел заунывные песни и проливал слезы»⁷⁸³. В 634 г. Кат Иль-хан умер от тоски и был похоронен по тюркютскому обычаю.
Обласкан был и Шибоби, хан толосов. «Он был удостоен царского стола, получил военный чин, княжеское достоинство и 700 семейств для содержания»⁷⁸⁴. Прочие тюркютские царевичи и вожди были зачислены в императорскую гвардию⁷⁸⁵.
Как только «длинное ухо» разнесло по степи весть об обращении императора с побежденными и сдающимися, сразу погасли последние очаги сопротивления. Подчинился Ышбара, шад племени сунитов⁷⁸⁶, в то время обитавших к западу от Ордоса. Сдался Юкук-шад, сын Кат Иль-хана, кочевавший со своим уделом между Турфаном и Хами⁷⁸⁷. Предоставив племенам и оазисам самоуправление и подарки, Тайцзун приобрел в степи такой авторитет, который помог его империи справиться со всеми затруднениями, возникшими как сразу после падения Восточного каганата, так и в последующие полвека. Чрезвычайно важной задачей для победителей было выловить попрятавшихся в тюркютских кочевьях китайцев, сторонников реставрации династии Суй. Тайцзун и тут нашел выход: он объявил награду золотом и шелком за каждого выданного ему китайца, и тюркюты быстро доставили ему 80 тыс. человек обоего пола. Их ожидала тоже милость: по возвращении домой они были амнистированы за уход из Китая и только зачислены в податное сословие⁷⁸⁸.
Победа поставила перед императорским правительством еще один крайне важный и неотложный вопрос: что делать с покорившимися тюркютами? Одни предлагали по китайскому закону обратить их в рабство и использовать внутри Китая на земледельческих работах. Другие советовали отправить их обратно в степи и разделить на множество мелких, независимых друг от друга владений. Третьи считали целесообразным поселить их вдоль границы в степях Ордоса и Алашаня и использовать их как вспомогательные войска для дальних походов, а в мирное время поручить им охрану границы⁷⁸⁹. Император принял последнее мнение н учредил два новых военных губернаторства: на востоке Динсян, а на западе Юньчжун, оба под управлением одного наместника.
Снова границей Империи стала пустыня Гоби, а земли к северу от нее, от хребта, Алтаин-нуру до Байкала и Большого Хингана, захватил без сопротивления сеяньтоский князь Инань. Многие тюркюты примкнули к сеяньтосцам.
Количество тюркютов, подчинившихся императору Тайцзуну, достигало 190 тыс.⁷⁹⁰. Никто не препятствовал им сохранять свой быт и нравы, но близость Китая не могла не оказать на тюркютов влияния, силу которого отметили они сами: «У народа табгач, дающего без ограничения столько золота, серебра, спирта и шелка, была речь сладкая, а драгоценности мягкие (изнеживающие); прельщая сладкой речью и роскошными драгоценностями, они столь сильно привлекали к себе далеко жившие народы. Те же, поселяясь вплотную, затем усвоили себе там дурное мудрование»⁷⁹¹. «Тюркские правители сложили с себя свои тюркские имена и, приняв титулы табгачские, подчинились кагану народа табгач. Пятьдесят лет они отдавали ему труды и силы»⁷⁹².
За 50 лет, с 630 по 679 г., с кочевниками, поселившимися в Ордосе, произошли такие изменения, что они из тюркютов превратились в голубых тюрок, мало похожих как на своих северных собратьев – телесов, так и на своих предков – тюркютов. Но об этом речь впереди.

Глава XVI. Десять стрел

Гражданская война.Государственный переворот, совершенный союзом племен дулу, и узурпация Сибир-хана имели успех лишь потому, что явились для всего Западного каганата полной неожиданностью. Убийство Тун-джабгу-хана настроило против новой власти не только племена нушиби, но и самих тюркютов. Сибир-хан, чувствуя непрочность своего положения, признал отложение Болгарии⁷⁹³, чтобы иметь хотя бы одного союзника, но это его не спасло.
Восстание племен нушиби возглавил Нишу Кана-шад, сын погибшего Бага-джабгу-хана (Мохэ). Удел Нишу был в г. Пайкенде, и ему подчинялась богатая Бухара.
Для ведения войны всегда нужны деньги, а их не было у Сибир-хана. Зато Нишу имел достаточно золота и серебра. Бухарские мастера отлили ему нужное количество монет⁷⁹⁴, перед блеском и звоном которых таяли доблесть и верность соратников Сибир-хана. К тому же в стан нушибийцев бежал сын Тун-джабгу⁷⁹⁵, законный наследник престола⁷⁹⁶. Его участие в восстании придало движению силу законности. Нишу возвел его на престол под именем Ирбис Болун джабгу-хан⁷⁹⁷. После этого дело Сибир-хана было проиграно, так как народ подчинился его сопернику, за которого стояли закон и деньги. Сибир-хан бежал к Алтайским горам, но в 631 г. был настигнут нушибийцами и убит.
Восшествие на престол Ирбис Болун джабгу-хана носило характер реставрации тюркютского господства над племенными союзами, но новый хан не оправдал возлагавшихся на него надежд. Он оказался недоверчивым, упрямым, высокомерным и подозрительным⁷⁹⁸. Вероятно, за эти качества он заслужил свое малопочтенное прозвище Сыджабгу⁷⁹⁹, т. е. «вероломный». Его попытка привести к покорности сеяньто и восстановить былые границы каганата окончилась полным поражением. Казни по наветам возмутили народ. Нишу был принужден бежать в Карашар, спасаясь от подозрительности хана. Но нушибийские вожди не для того возводили хана, чтобы сносить его гнет. Некий Муби Тархан составил заговор, и Ирбис бежал из своей ставки с отрядом легкой конницы. Всадники, последовавшие за изгнанным ханом, надо думать, принадлежали к потомкам тюркютских завоевателей, которым победа аборигенов не сулила ничего доброго. Единственный путь к спасению лежал на юг. На левом берегу Аму-Дарьи в долине Кундуза правил племянник Ирбиса, и он мог оказать помощь своему дяде и его соратникам⁸⁰⁰. Последнее сведение об Ирбисе сообщает Сюань Цзан. По его словам, этот хан осадил Балх, чтобы разграбить находившийся там буддийский монастырь, но умер в первую же ночь осады⁸⁰¹, а его воины рассеялись.
Это событие было важной переломной датой в истории Западного каганата. До сих пор тюркюты занимали в нем главенствующее положение; теперь же инициатива перешла в руки вождей местных племен. Создалась новая расстановка сил, определившая развитие дальнейших событий. Власть оказалась в руках нушиби, которые не стремились менять династию. Они вызвали из Карашара Нишу и возвели его на престол. Нишу принял титул Дулу-хана⁸⁰², очевидно для того, чтобы расположить к себе и северные племена. Те также его признали, и гражданская война утихла.
Новый хан понимал, что он сможет усидеть на престоле лишь при полной поддержке своих подданных, и, будучи крепко связан с торговым центром Согдианы – Пайкендом, знал, что им нужно. Поэтому в переговорах с Китаем он довел свою уступчивость до того, что она походила на добровольное подчинение. Но цели своей он достиг и спокойно скончался на троне в 634 г., передав престол по тюркютскому закону своему младшему брату Тонг-шаду, который воцарился под именем Ышбара Толисшад⁸⁰³.
Десять стрел.Покой, к которому стремились нушибийские ханы, был достигнут за счет отказа от широких политических задач. Война с Ираном не возобновлялась. Болгар и угорские племена не пытались вернуть к покорности. Все силы были обращены на обратное покорение Джунгарии, и это осуществилось. В 632 г. мятежное племя киби под натиском западных тюрок (называть их тюркютами уже нельзя) покинуло привольную долину Юлдуза и откочевало в Хэси, во владения империи Тан⁸⁰⁴.
Затем наступила очередь Бишбалыка. Там сидел храбрый и благородный Ашина Шэни⁸⁰⁵, сын Чуло-хана. Храня верность традициям Восточного каганата, он поднял свои войска против сеяньто, нанесших тюркютам удар в спину. Напрасно соратники указывали ему на необходимость сначала укрепить свое положение, так как, если двинуть войска в дальний поход на восток, «сыновья и внуки джабгу захватят наше царство»⁸⁰⁶.
Но Ашина Шэни возразил им, что отказаться от продолжения борьбы – значит забыть сыновнее уважение и что если его постигнет неудача, то он согласен умереть.
В 634 г. он перебросил все свои силы, около 50 тыс. всадников, на северную сторону каменистой джунгарской пустыни, но после четырехмесячных боев потерпел полное поражение. С отрядом в 10 тыс. всадников он отступил к Гаочану, где правил его двоюродный брат Юкукшад, подчинившийся императору Тайцзуну.
Тем временем посол танского императора намекнул западнотюркютскому хану, что настало время вернуть отторгнутые земли Ышбара-хан не преминул этим воспользоваться и занял Бишбалык. Для Шэни остался только один выход – в Китай. В 636 г. он прибыл с остатком своих войск в Чаньань и предложил свои услуги. Ему были оказаны великие почести: он получил чин гвардии генерала, земли для размещения своей орды, невесту-царевну и должность при дворе⁸⁰⁷. Но за это Тайцзун приобрел надежного друга.
Воссоединение Джунгарии укрепило международное положение Западного каганата, но это укрепление повлекло за собой обострение внутренних противоречий, вызвавших новые потрясения. По существу победы над Сы-джабгу и Шэни были торжеством местных племен над тюркютами. Сохранение династии еще цементировало державу, но Ышбара Толисшад-хан уже не имел реальной силы и опирался лишь на добровольное подчинение бегов, что было крайне ненадежно. Как только беги дулу и нушиби почувствовали, что им извне ничто не угрожает, они продиктовали хану свою волю. Ему пришлось провести реформу, еще более ослабившую верховную власть; в 635 г. племена дулу и нушиби добились самоуправления; пять племен дулу и пять племен нушиби получили по начальнику не из рода Ашина, а, по-видимому, из местной племенной знати. Каждый из этих начальников был по достоинству приравнен к шаду, т. е. принцу крови. Каждому из них была вручена стрела как символ власти, и отсюда возникло название «тюрки десяти стрел». Границей между двумя союзами, дулу и нушиби, стала р. Чу⁸⁰⁸.
Уступка сепаратистским тенденциям, естественно, не могла спасти разваливавшееся государство.
Недовольные.Новый порядок удовлетворил многих, но не всех. Разумеется, от него пострадали жившие в Западном каганате тюркюты. Они лишились своего преимущественного положения, и уменьшилась их доля власти. Но помимо них недовольны оказались также и те племенные вожди, которые не получили стрелы, а их было немало, особенно среди северных и джунгарских. В число избранных не попали карлуки, ягма⁸⁰⁹, кипчаки⁸¹⁰, басмалы⁸¹¹, а также потомки хуннов – чуюе, чуми и шато⁸¹². Этим последним было особенно обидно, потому что родственные им чуму-гунь и чубань вошли в число привилегированных. Когда же Ышбара Толисшад-хан задумал в 633 г. отнять власть у их вождя, то эти племена откочевали на восток, стали лагерем в степи Шато, около оз. Баркуль, и предложили императору Тайцзуну принять их в подданство. Однако сложная политическая обстановка, сложившаяся в это время в восточном Тянь-Шане, повлекла эти племена и их вождя⁸¹³ по иному пути.
В это время политическое положение в Восточном Туркестане было крайне острым и напряженным. Еще в 20-х годах китайцы, сторонники свергнутой династии Суй, бежали к тюркютам, надеясь с их помощью продолжать борьбу с династией Тан. Выше говорилось, что когда Кат Иль-хан был разбит, то по требованию Таицзуна 80 тыс. китайских эмигрантов было возвращено в Китай⁸¹⁴, но самые отъявленные враги танского правительства бежали в Гаочан (Турфан) и были приняты его правителем Кюй Вэнь-таем⁸¹⁵.
Гаочанская династия была китайского происхождения, но издавна породнилась с тюркютскими ханами. Гаочанские правители были вынуждены заигрывать и с Китаем и с Западным каганатом, чтобы сохранить от разграбления свое маленькое государство. Они были в прекрасных отношениях с Суйской и Танской династиями до 630 г., но, как только Тайцзун приступил к созданию своей империи, традиционная дружба нарушилась.
Кюй Вэнь-тай имел все основания быть недовольным новым китайским правительством. Княжество Иву (Хами), находившееся в подчинении Гаочана, в 630 г. стало союзником Китая⁸¹⁶. Кюй Вэнь-тай обратился за помощью в Западный каганат, и в 631 г. Сы-джабгу⁸¹⁷ пришел ему на помощь. Союзники разгромили Хами, и император был вынужден ограничиться дипломатическими упреками, на которые гаочанский князь не обратил внимания.
Дружба Кюй Вэнь-тая с Сы-джабгу вызвала обострение отношений Гаочана с Карашаром, на который опирались опальные князья Нишу и Ышбара Толис-шад. В 632 г. карашарский лун⁸¹⁸ Тукичжи⁸¹⁹ и хотаньский царь Уми⁸²⁰, также соперники Гаочана, вступили в союз с Китаем. Одним из наиболее важных источников дохода для Гаочана был караванный путь, проходивший через него. Подобно Пайкенду на западе, Гаочан был перевалочным пунктом на востоке. Желая ослабить Гаочан, Тукичжи предложил Тайцзуну провести новую трассу через Карашар, в обход Гаочана. Тайцзун согласился. Выполнение этого плана грозило Гаочану потерей экономического и политического преобладания в Восточном Туркестане, и Вэнь-тай вместе с тюркютами в 632 г. разграбил Карашарскую область. Тукичжи обратился с жалобой в Китай.
Тайцзун вызвал Кюй Вэнь-тая для объяснений, но тот отказался приехать. Он полагал, что многочисленное войско не сможет пройти через пустыню, отделявшую Гаочан от Китая, из-за невозможности снабжения, а с небольшой армией до 30 тыс. человек он рассчитывал справиться⁸²¹. Карашарский владетель, не видя помощи от Китая, заключил союз с Ышбара Толис-шад-ханом. Этого оказалось достаточно, чтобы племена чуюе и чуми вступили в союз с Гаочаном и сообща разгромили Карашарскую область⁸²² (638 г.). Окрыленные этим успехом, чуюе и чуми двинулись на родину для возобновления борьбы с нушиби, причем во главе их стоял Юкук-шад⁸²³ за значительное вознаграждение вступивший с Вэнь-таем в тесный союз⁸²⁴.
Переворот.Ышбара Толис-шад хотел быть хорошим для всех⁸²⁵, но не стал таковым ни для кого. Своеволие бегов оказалось не легче твердой руки тюркютов. Народ обвинял во всем хана и тем самым лишал его своей поддержки⁸²⁶. Тогда подняли голову обделенные западные тюркюты. Зимой 638 г. Тун-тудун⁸²⁷, глава заговора, организовал неожиданное нападение на ханскую ставку. Военачальники, составлявшие окружение хана, покинув его, разбежались. По-видимому, они сочувствовали мятежникам. Ышбара Толис-шад с сотней верных воинов отбился, но, не видя нигде поддержки, бежал к своему другу, карашарскому владетелю, сопровождаемый младшим братом Буришадом, бывшим командующим закавказской армией.
Тун-тудун созвал старейшин⁸²⁸ и предложил им пригласить на опустевший престол Юкук-шада. Западные тюркюты хотели восстановить свое господство, поставив ханом энергичного царевича из рода Ашина, но это отнюдь не устраивало местных вождей. Ассык Кюль-сыгинь – глава союза нушиби, – видимо, возглавил оппозицию и предложил компромисс: поставить Юкука верховным ханом, а Ышбара – малым. Но во время этого спора Тун-тудун был убит, а Юкук-шад, уже двинувшийся на запад, чтобы воссесть на трон, был остановлен военной силой и отброшен назад. Он отплатил за это разгромом Карашара⁸²⁹. Ышбара Толис-шад вернулся в свою страну, где нушиби приняли его с радостью, но «западные племена» тюркютов⁸³⁰ снова призвали Юкук-шада. Они поднесли ему почетное имя «Ирбис Дулу-хан», очевидно стремясь привлечь на свою сторону племена дулу.
Война между претендентами была весьма кровопролитной, но силы были равны, и на р. Или соперники заключили мир, согласно которому Или становилась границей их владений. Однако мир был непрочен. В том же году против Ышбары, в пользу Юкук-шада был составлен заговор. Титулы заговорщиков были «тудуны» и «сылефа»⁸³¹, т. е. титулы тюркютской чиновной аристократии. Совершенно терроризированный Ышбара Толис-шад бежал в Фергану, где умер в декабре 639 г.⁸³². Нушибийские вожди поставили ханом сына покойного, Иль-кюлюг-шада Ирбис-хана⁸³³, а когда он год спустя умер, то ханом стал его двоюродный брат Багадур, с титулом Ирбис Ышбара джабгу-хан⁸³⁴.
Новый хан навел некоторый порядок. Ему подчинились Куча, Шань-шань (к югу от Лобнора), Гюймо (к востоку от Хотана), Тохаристан, Карашар, Шаш (Ташкент), Кеш, Хэ (в долине Зеравшана), Амуль и Кан (Самарканд)⁸³⁵. Таким образом, на борьбу с тюркютской реакцией выступили все оседлые княжества и все купцы, связанные с караванной торговлей. В их числе оказались многие люди из племен дулу, а именно обитатели междуречья Чу и Или. В их землях поставил свою кочевую столицу Ирбис Ышбара джабгу-хан и назвал ее «южной ордой». Тайцзун признал его законным ханом и попробовал оказать на Юкука дипломатический нажим, чтобы склонить его к миру и разделу территории, но безуспешно. Мира быть не могло, ибо вокруг Юкука скопились все антикитайские и антиимперские силы степи. Они еще не верили в свое поражение, и им казалось, что после нескольких побед они смогут восстановить грозный тюркютский каганат и «сравниться с Сыном Неба и прочими»⁸³⁶. И действительно, удача сопутствовала им. Южный хан попал в плен и был казнен в мае 641 г.⁸³⁷.
Попытка реставрации.Юкук был достойным потомком ханов-объединителей. К 641 г. его власть распространялась от р. Или до сибирской тайги. Ему подчинились басмалы⁸³⁸ в Джунгарии, кипчаки на Алтае⁸³⁹, кыргызы в Минусинской котловине, бома⁸⁴⁰ на Енисее и чумугань в южном Тарбагатае. Невозможно представить, что эти сильные, многочисленные и воинственные народы могли быть завоеваны за три года, наполненных ожесточенной войной на юге Семиречья, которая связывала небольшие силы Юкука, состоявшие из чуюе и чуми. Очевидно, мы видим здесь процесс консолидации кочевых племен перед непосредственной угрозой роста империи Тан и перехода ее к политике завоеваний. За исключением чумугунь, все эти племена не входили в состав десятистрельных тюрок, но, за исключением бома, они были некогда подданными тюркютских ханов. И вот они снова стеклись под знамя с волчьей головой, влекомые отчасти силой традиции, отчасти перспективой грабежа богатых городов Согдианы. Но там прекрасно понимали, какая судьба им приуготована. Племена нушиби, утратив хана, не потеряли голову. Они продолжали упорно сражаться. Юкук со своими войсками прошел всю страну насквозь и подчинил себе Тохаристан⁸⁴¹, но Согдиана на западе и горы вокруг Иссык-Куля на востоке были вне его власти.
В 642 г.⁸⁴² Юкук послал свои войска, состоявшие из чуюе и чуми, в набег на Хами, но двухтысячный отряд имперской регулярной конницы не только разбил их, но и преследовал до их собственной территории, причем особенно сильно пострадали чуми⁸⁴³. Сам Юкук, видимо, в этом походе не участвовал. Он «соединенными силами»⁸⁴⁴ ударил на Самарканд и Май-мург⁸⁴⁵ и разгромил эти богатые города. Но в момент наивысшего торжества счастье покинуло Юкука. Произвол и жадность поссорили его с вождями племен дулу, которые нашли, что Юкук берет больше добычи, чем ему положено.
Юкук решил разом прекратить беспорядки и казнил для острастки зачинщика – Нишу-чура (чур – титул вождя раздела дулу). В ответ на это вспыхнуло военное восстание дулусцев, с которым Юкук не сумел справиться, потому что его соратники, обделенные добычей, разбежались. Западные вельможи, ранее пригласившие его, видя, что дело проиграно, советовали ему вернуться на восток в свои исконные владения, но для Юкука это было невозможно, так как его главная опора – Гаочан – был взят китайскими войсками в 640 г. Юкук решил пробиться на запад, в только что покоренный Тохаристан, который он считал для себя безопасным прибежищем. Однако даже последние его сторонники отказались последовать за ним. Юкук остался со своей тюркютской дружиной⁸⁴⁶. Он попробовал уговорить отпавших вернуться, но подвергся внезапному нападению своих врагов – нушиби, был разбит и укрылся в г. Байшунху (Исфиджаб, несколько восточнее Чимкента⁸⁴⁷).
Нушиби, заручившись поддержкой Китая, немедленно поставили своего хана, внука Ышбара Толис-шада – Ирбис Шегуй-хана⁸⁴⁸. Все ранее задержанные китайцы получили разрешение вернуться домой. В Китай была послана дань и просьба о браке. Традиционный союз Согдианы и Китая не пресекся. Нушибийские войска обложили Юкука в Байшунху, но из тюркютов еще не выветрилась военная доблесть. Латники Юкука под музыку литавр и труб бросились в атаку, и нушибийцы побежали. Множество из них было изрублено и взято в плен.
Юкук обратился к своим старым союзникам – дулусцам – с приглашением вернуться к нему, но те заявили весьма решительно: «пусть убьют тысячу человек на войне, а останется один, то и тогда не пойдем к нему»⁸⁴⁹. Видя невозможность удержаться в стране, народ которой высказался против него, Юкук с остатками своей дружины ушел на левый берег Аму-Дарьи, в Тохаристан. Там он нашел поддержку у тюркютов, осевших в Кундузе еще со времен Тун-джабгу-хана⁸⁵⁰. Их глава носил титул Ышба-ра-джабгу, и, очевидно, он гостеприимно приютил своего родственника. Юкук умер в 653 г.⁸⁵¹, оставив орду своему сыну Чженчу⁸⁵², последнему князю из рода Ашина, которого мы имеем право называть тюркютским ханом.
Умиротворение.Как только западные тюрки покончили с тюркютской опасностью, сразу же вспыхнула старая вражда между нушиби и дулу. Нушиби заняли первое место по праву: в непрестанных боях они отстояли свободу десяти племен, тогда как дулу постоянно связывали свою судьбу с узурпатором и только в последний момент покинули его. Но дулу вовсе не собирались нести кару за свои прегрешения. До тех пор, пока император Тайцзун поддерживал нушибийского хана, им приходилось мириться с создавшимся положением, но, как только в этой дружбе появилась трещина, они немедленно воспользовались случаем.
В 646 г. Ирбис Шегуй-хан отправил посольство в Чанъань, чтобы браком с принцессой из дома Тан скрепить союз. Но император потребовал за принцессу пять городов: Кучу, Хотан, Кашгар, Чжукюбо (к югу от Яркенда) и Цунлин (там же). Эти города уже подпадали под власть Империи: Куча в 630 г., Хотан в 632 г., Кашгар и Яркенд в 635 г., но затем отложились и вернулись под покровительство западного хана. Требование было наглое, и хан прервал переговоры, но вместе с ними был порван и союз. Тут-то опять выступили на сцену дулу. Характер этого движения ярче всего вырисовывается в личных качествах выбранного дулусцами вождя. Это был царевич из рода западных Ашина, сын Бури-шада и потомок Истеми-хана⁸⁵³. Во время узурпации он примкнул к Юкуку и получил от него чин джабгу и должность надзирателя над всеми восточными территориями. Личное имя его не сохранилось; он остался в истории под прозвищем Халлыг⁸⁵⁴. Карьеру ему помогли сделать его двоюродные братья Мише и Бучжень⁸⁵⁵. Они ненавидели друг друга, и Бучжень интригами заставил Мише, главу племени чуюе, бежать в Китай Затем, сочтя положение Юкука безнадежным, Бучжень изменил ему и тоже передался Империи. Но он просчитался: Юкук еще побеждал своих противников, и на «вакантную должность» вождя дулу был приглашен царевич Халлыг.
После бегства Юкука Ашина Халлыг оказался в отчаянном положении. Ирбис Шегуй-хан послал войска, рассеявшие его орду, и сам он скрывался в степи⁸⁵⁶. Но тут за него вступилось три дулуских вождя и просили хана его помиловать. Разъяренный хан хотел казнить непрошенных заступников, и, надо сказать, не без основания. В самом деле, Ашина Халлыг был по всем данным наиболее подходящим человеком для того, чтобы возглавить недовольных дулу. Его принадлежность к местной ветви Ашина гарантировала ему популярность; вместе с тем он сам был достаточно скомпрометирован связями с Юкуком, и можно было не опасаться, что он будет ставить подобные связи на вид подчиненным. Его личные качества – мужество, энергия, предприимчивость – делали его опасным coперником для хана и желанным вождем для племен дулу. Три вождя, видя неуспех своего ходатайства, предпочли мятеж ханской немилости и вместе с опальным царевичем перекочевали на восток, где в 648 г. поддались империи Тан⁸⁵⁷. Это было зерно новой смуты, погубившей Западный каганат. Не прежде чем говорить о пятом акте тюркютской трагедии, обратимся на восток, где за истекшие двадцать лет произошли события, изменившие на сто лет политическую карту Азии.