САТИРА НА СМЕРТЬ ИМПЕРАТОРА КЛАВДИЯ 13 страница

Каково же извращение не считать себя состоящим в долгу у кого-либо по той причине, что он бывает благосклонен даже и к тому, кто не признает его благодеяний,— и самую продолжительность и непрерывность даров называть доказательством необходимости даяния?

«Не хочу. Пусть имеет для себя! Кто его просит?»

Присоедини сюда и все другие возгласы бесстыдного ума; однако благодаря этому еще не заслуживает меньшей благодарности с твоей стороны тот, чья щедрость достигает тебя даже и в то время, когда ты отрицаешь ее, и из чьих благодеяний самое великое есть то, которое он будет давать даже тому, кто жалуется!

Глава24

Разве ты не видишь, как родители заставляют терпеливо принимать полезное своих детей, находящихся в нежном младенческом возрасте? Несмотря на их плач и противодействие, они согревают их тела и, чтобы неразумная свобода не искривила членов тела, связывают эти последние, дабы они вышли прямыми. И вскоре, затем, начинают влагать в них (детей) познание свободных искусств ⁴¹, к нежелающим применяя страх.

Наконец, и смелую юность, если она мало повинуется, посредством принуждения приучают к щедрости, стыдливости и добрым нравам. Даже и к тем юношам, которые имеют право

==142

распоряжаться собою ⁴², применяется насилие и порабощение, если из страха или нетерпения они отвергают целебные средства. Таким образом, величайшие из благодеяний суть те, которые мы получаем от родителей тогда, когда сами не знаем или не желаем этого.

Глава25

На людей неблагодарных и отвергающих благодеяния не потому, что не желают их, но с целью не быть в долгу похожи бывают, с другой стороны, люди, имеющие обыкновение вымаливать для тех, кому они обязаны, какой-нибудь невзгоды, какого-нибудь несчастья, в котором бы могли проявить свою память о полученном ими благодеянии.

Спрашивается "³, справедливо ли и с добрым ли намерением они это делают, становясь очень похожими душой на тех, пылающих безрассудною любовью ⁴⁴ людей, которые желают своей возлюбленной изгнания, чтобы сопровождать ее, покинутую и бегущую; желают бедности, чтобы в нужде больше дарить ей; болезни, чтобы сидеть при ней; и, любя ее, желают всего того, чего пожелал бы недруг. Таким образом, почти один и тот же бывает исход и ненависти, и безрассудной любви.

Нечто подобное делают и те, которые желают своим друзьям невзгод, приносящих им вред, и приходят к благодеянию при помощи несправедливости, тогда как лучше даже (совсем) отступить, чем искать места выполнению долга посредством преступления.

Что, если бы кормчий стал просить у богов страшнейших бурь и волнений для того, чтобы в опасности его искусство стало более достойным благодарности? Что, если бы полководец стал молить богов о том, чтобы громадная сила неприятеля, рассыпавшись вокруг стана, внезапным натиском наполнила рвы и потрясла вал ⁴⁵ при трепете войска и поставила враждебные знамена при самых вратах, дабы тем с большею славою явиться на помощь, когда дело (казалось) уже пропало и проиграно?

Гнусным путем ведут свои благодеяния все, призывающие богов против тех людей, которым сами бывают намерены помочь, и желающие, чтобы эти люди прежде пали, чем восстали.

Бесчеловечно такое свойство извращенно благодарной души — желать зла тому, от помощи которому не можешь честно отказаться!

Глава 26

«Не вредит ему моя молитва,— возражают нам,— потому что я в одно и то же время желаю ему и опасности, и средства против нее».

Ты высказываешь (только то), что допускаешь некоторую погрешность, но меньшую, чем допустил бы в том случае, если бы желал опасности без средства против нее.

==143

Преступно топить для того, чтобы извлечь, повергать — чтобы поднять, заключать в темницу — чтобы выпустить. Прекращение обиды еще не есть благодеяние, и никогда не бывает заслугою избавление от того, что причинил тот же самый, кто избавил. Твоему лечению я предпочитаю, чтобы ты меня не ранил!

Ты можешь заслужить (от меня) благодарность, как скоро лечишь меня, потому что я ранен, но не как скоро ранишь меня, чтобы лечить. Легкая царапина никогда не доставляла удовольствия, исключая тот случай, когда ее сравнивали с раною; мы радуемся, что это так сошлось, но лучше бы желали, чтобы этого не было.

Как скоро желание твое было бы бесчеловечно и в том случае, если бы ты желал этого лицу, от которого не имеешь никакого благодеяния, то насколько будет бесчеловечнее желать этого тому, кому ты обязан благодеянием?

Глава 27

«Вместе с тем,— говорят,— я молюсь и о том, чтобы иметь возможность оказать ему помощь».

Но ведь, прежде всего, если я захвачу тебя на первой половине твоей молитвы, то ты уже оказываешься неблагодарным. Я еще не слышу о твоем желании помогать, но знаю, что ты желаешь ему страдания. Ты вымаливаешь ему беспокойства, страха и какого-нибудь другого, еще большего бедствия. Ты желаешь, чтобы он нуждался в помощи: это желание направлено против него; желаешь, чтобы он нуждался именно в твоей помощи: это направлено в твою пользу. Не поспешить ему на помощь ты желаешь, а уплатить долг. Кто так торопится, тот, очевидно, хочет сам освободиться ⁴⁶, а не вознаградить другого.

Таким образом, и то единственное, что могло казаться в твоем прошении благородным, само по себе является бесстыдным и неблагодарным: это именно нежелание быть в долгу. Ведь не того ты хочешь, чтобы иметь возможность вознаградить, а того, чтобы твой благодетель был поставлен в необходимость со слезами выпрашивать этой награды. Ты делаешь себя стоящим выше его и, что безбожно, заставляешь припадать к твоим стопам человека, оказавшего тебе добрую услугу. Насколько лучше с благородным намерением оставаться в долгу, чем дурным способом вознаграждать? Если б ты отрекся от того, что получил, то погрешил бы менее, так как тот (благодетель) ничего бы не потерял, кроме того, что дал, а теперь ты желаешь от него подчинения себе ценою расстройства в его делах и желаешь вымолить такой перемены в его положении, при которой он оказался бы ничтожнее своих благодеяний ".

Стану ли я считать тебя благодарным? Выскажи свои пожелания вслух пред тем, кому хочешь помогать!

==144

Ты называешь молитвою то, что может быть разделено между человеком благодарным и врагом "⁸, что произнес бы, как и сам ты не сомневаешься, и противник, и враг, если бы умолчаны были последние слова этой молитвы ⁴⁹. Ведь и неприятели имели желание взять некоторые города с целью сохранить их и победить некоторых врагов — с целью простить им; тем не менее такие пожелания еще не перестают, благодаря этому, быть пожеланиями враждебными, пожеланиями, в которых наиболее мягкое приходит уже после жестокого!

Затем, каковы должны быть, по твоему мнению, те мольбы, J успеха которых никто не желает тебе менее того, за кого они совершаются? Весьма дурно ты поступаешь с тем, кому от богов желаешь вреда, а от себя — помощи; несправедливо поступаешь и с самими богами, потому что на их долю предоставляешь самую жестокую сторону предприятия, а на свою — самую благодетельную: боги будут вредить для того, чтобы ты помогал.

Если бы ты стал подсылать обвинителя, которого затем удалил, если бы запутал кого-нибудь тяжбою, которую затем разрешил, то никто не стал бы сомневаться в твоей преступности, но какая разница в том, достиг ли ты этого благодаря обману или благодаря молитве?

Не говори: «Какую я причиняю ему обиду?» Твоя молитва или неуместна, или беззаконна; нет, она скорее беззаконна, хотя бы и безуспешна. Все, чего ты не достигаешь, есть милость Божия, а все, чего желаешь,— беззаконие. Довольно, в этом случае мы также должны гневаться на тебя, как и в том, если б ты (действительно) причинил (обиду)!

Глава 28

«Если бы молитвы,— говорят нам,— возымели силу, то они возымели бы силу и в том отношении, чтобы ты был невредим».

Но, прежде всего, ты желаешь мне верной опасности при неверной помощи. Затем, положим, что то и другое верно, однако предшествует ведь то (пожелание), которое приносит вред! Кроме того, ты сам содержание своей молитвы знаешь, а меня буря застает среди сомнения относительно пристани и помощи. А какое, подумаешь, мне мучение — потерпеть нужду, хотя и получу помощь, испытать трепет, хотя и буду спасен, вести процесс, хотя меня и освободят?

Никакое прекращение страха не бывает настолько приятным, чтобы постоянная и ненарушимая безопасность не казалась еще более приятною!

Моли о том, чтобы иметь возможность воздать мне за благодеяния, когда это будет нужно, а не того, чтобы представлялась эта нужда. А то ведь, если бы исполнение твоего желания находилось в твоей власти, ты сам причинил бы мне эту нужду!

==145

Глава 29

Насколько благороднее такая молитва: «Молю, да пребывает он в таком положении, чтобы всегда иметь возможность оказывать благодеяния и никогда в них не нуждаться. Пусть всюду за ним следует тот материал ⁵⁰, которым он так добродетельно пользуется, щедро раздавая его и оказывая помощь,— так чтобы у него никогда не было недостатка в дарах для раздачи и раскаяния в данных!

Пусть натуру его, которая и сама по себе расположена к человеколюбию, состраданию и милости, одушевляет и привлекает многочисленность благодарных, пусть представляются ему случаи приобретать этих последних и не будет необходимости их испытывать. Да не окажется он тлу\ ни к чьей просьбе, а сам да не будет иметь нужды к кому-нибудь обращаться с нею. Да сохранит судьба столь постоянное к нему благоволение, что никто не будет иметь возможности в чем-либо ином выражать ему свою благодарность, кроме своей признательности!» Насколько справедливее такие пожелания, которые не подвергают тебя никакой случайности, но делают благодарным немедленно? В самом деле, что мешает тебе отплачивать благодарностью и счастливым? Как много есть такого, при помощи чего мы имеем возможность возвращать всякий долг даже баловням фортуны: верный совет, усердное обхождение, любезная и приятная, без лести, беседа, слух, готовый слушать, если пожелаешь совещаться, и безопасный, если захочет поверить (тайну), приятное сожитие. Никого счастье не возносило так высоко, чтобы, благодаря отсутствию в чем-либо недостатка, он тем более не ощущал бы недостатка в друге.

Глава 30

Необходимость гнева богов для того, чтобы иметь возможность быть благодарным, представляет собою печальное условие, которое надо удалять и далеко устранять от всякой молитвы. '

Не усматриваешь ли ты своей погрешности уже из того обстоятельства, что лучшим оказывается положение того человека, в отношении к которому ты решаешься остаться неблагодарным?

Представь в душе своей темницу, оковы, нечистоту, рабство, войну, бедность: вот о чем ты просишь в своей молитве, и кто заключает с тобою дружбу, тот подвергается всему этому!

Не лучше ли тому лицу, которому ты всего более обязан, пожелать еще большего могущества? В самом деле, что препятствует тебе, как я сказал, воздавать даже людям, одаренным величайшим счастьем, награду, для которой тебе представляется обильный и разнообразный материал? Разве не знаешь, что долг уплачивается и богачам?

==146

Я не буду обязывать тебя против твоей воли и укажу все, чего лишает соединенное с богатством счастье, каким недостатком страдают люди, занимающие высокое положение, и чего недостает обладателям всего. Недостает им, разумеется, того, кто говорил бы правду и освободил от потакания и ласкательства фальшивых людей человека, коснеющего среди лжецов и, благодаря привычке слушать лесть вместо правды, доведенного до неведения истины.

Разве не видишь, как подавленная свобода и низведенная до рабского повиновения преданность (друзей) доводит этих людей до опасного положения, так как никто не убеждает и не разубеждает их согласно своему задушевному убеждению ⁵¹, но (вокруг них) происходит состязание в лести и единственная обязанность всех друзей, единственное стремление их заключается в соревновании о том, кто всех льстивее солжет.

Такие люди не знали своих сил и, считая себя действительно так великими, как об этом слышали, навлекали совершенно ненужные и все приводящие в расстройство войны, нарушали полезное и необходимое согласие, следовали влечению своего гнева, которого никто не удерживал. Они проливали кровь многих людей, имея в самом непродолжительном времени после того пролить свою собственную; нерасследованное карали за несомненное, уступку считая так же позорной, как поражение, и питали уверенность в постоянстве того, что, будучи доведено до наибольшей высоты, приходит (обыкновенно) в сильнейшее колебание. Они ниспровергли вслед за собою и своими (приверженцами) великие государства, не понимая того, что на этой, блистающей суетными и скоропреходящими благами, сцене — они, кроме несчастья, ничего не должны были ожидать себе с тех пор, как перестали иметь возможность слышать правду.

Глава 31

Когда Ксеркс " объявлял войну грекам, то всякий старался возбуждать его надменную и забывшую о непрочности человеческих надежд душу. Один говорил, что они (греки) не вынесут известия о войне и при первом появлении слуха обернут тыл; другой (утверждал), будто нет никакого сомнения в том, что такой массою Греция не только может быть побеждена, но и уничтожена, что более надо опасаться того, как бы не найти городов пустыми и покинутыми и как бы после бегства врагов победителям не остались одни безлюдные пустыни, где не будет места для упражнения таких громадных сил.

Иной говорил, что для (царя) едва ли будет достаточно места в природе, что моря будут тесны для флотов, лагеря — для войска, поля — для размещения конницы и едва ли небо будет достаточно открыто для пущенных рукою каждого воина стрел.

Когда, таким образом, отовсюду с похвальбою говорилось много такого, что возбуждало дух человека, безумствовавшего

==147

от чрезмерно высокого мнения о себе, один Демарат лакедемонянин сказал, что та самая многочисленность массы, которая так нравилась царю, беспорядочна и тяжела, что вождю надо ее опасаться, потому что она обладает не силой, а тяжестью, что чрезмерною массою никогда нельзя управлять, а все, что не может быть управляемо, не может и долго держаться.

При первой же горе ^5Э, говорил он, лаконцы, вышедши навстречу, дадут тебе испытать себя. Триста человек выдержат напор стольких тысяч народов, останутся неподвижно на своем месте, будут охранять вверенные им теснины и заградят их своими телами. Вся Азия не сдвинет их с места; ничтожнейшее количество устоит против таких грозных военных сил и вторжения всего почти человеческого рода. После того как сама природа пропустит тебя, изменив свои законы ⁵⁴, ты будешь задержан на горной тропинке и как скоро подумаешь, сколько стоили термопильские теснины, оценишь предстоящие потери. Узнав, что можешь быть задержан, узнаешь, что можешь быть и обращен в бегство. Правда, во многих местах тебе и уступят, будучи как бы увлечены потоком, первый сильный напор которого проносится, внушая великий ужас, но затем они появятся оттуда и отсюда и будут теснить тебя твоими же собственными силами ⁵⁵. Правду говорят, что твои военные снаряжения больше, чем могут выставить те области, на которые ты решил напасть. Но и это обстоятельство против нас: Греция победит тебя тем самым, что не выставит (такого количества). Тебе нельзя пользоваться всеми своими силами. Кроме того, ты не будешь иметь возможности предпринять того, что является единственным спасением в таких обстоятельствах: не будешь иметь возможности ни приготовиться к первому натиску (врагов), ни устроить расстроенного, ни поддержать и укрепить того, что падает. Ты будешь побежден гораздо раньше того, чем почувствуешь себя побежденным. Вообще не думай того, будто войско твое не может быть удержано по той причине, что его количество неизвестно даже вождю. Ничего не бывает до такой степени великим, чтобы не иметь возможности погибнуть; причина гибели для такой массы обусловливается самой величиною ее, хотя бы другие причины и бездействовали ⁵⁶.

Случилось то, что предсказал Демарат. Триста человек заставили остановиться того, кто гнал божеское и человеческое " и подвергал изменению все, что попадалось ему навстречу; рассеянный мало-помалу во всей Греции Ксеркс понял, насколько толпа отлична от войска.

Тогда Ксеркс, более несчастный от стыда, чем от потери, воздал Демарату благодарность за то, что только он один сказал ему правду,— и позволил ему просить, чего хочет. Тот просил позволения въехать на колеснице в Сарды, величайший город Азии, с прямою повязкою (тиарою) на голове ⁵⁸, что было позволено одним только царям. И он был достоин этой награды

==148

прежде, чем просил ее; но как жалок тот народ, в котором никого не нашлось сказать царю правду, кроме того, кто говорил ее ради собственной пользы.

Глава32

Покойный Август отправил в ссылку дочь, бесстыдство которой превзошло всякое порицание ⁵⁹, и таким образом обнаружил пред всеми позор императорского дома, обнаружил, как целыми толпами допускались любовники, как во время ночных похождений блуждали по всему городу, как во время ежедневных сборищ при Марсиевой статуе ⁶⁰ его дочери, после того, как она, превратившись из прелюбодейцы в публичную женщину, с неизвестными любовниками нарушала законы всякого приличия, нравилось избирать местом для своих позорных действий тот самый форум и кафедру, с которой отец ее объявлял законы о прелюбодеяниях.

Плохо владея своим гневом, он (Август) обнаружил эти похождения, которые государю столько же надо карать, сколько и умалчивать о них, потому что позор некоторых деяний переходит и на того, кто их карает.

После, когда по прошествии некоторого времени стыд заступил место гнева, сожалея, что не покрыл молчанием того, о чем не знал до тех пор, пока не стало об этом стыдно говорить, Август часто восклицал: «Ничего этого не приключилось бы со мною, если бы живы были Агриппа или Меценат ⁶¹!»

Так трудно было человеку, имевшему (в своем распоряжении) столько тысяч людей, снова приобрести себе двоих. Были истреблены легионы — и немедленно навербованы вновь; разрушен был флот — ив течение немногих дней стал плавать новый; среди общественных построек свирепствовало пламя — и возникли новые, лучше истребленных: только место Агриппы и Мецената оставалось праздным во все время остальной жизни (Августа).

Что же, мнится ли мне, что не было подобных людей, которых бы императору можно было набрать (снова), или то был недостаток, заключавшийся в нем самом, так как он лучше желал жаловаться, чем снова поискать их?

Не надо думать, будто Агриппа и Меценат имели обыкновение говорить ему правду: если бы они были живы, то находились бы в числе льстецов. В характере царей есть привычка ^- хвалить потерянное в обиду присутствующих и приписывать добродетель правдивости тем, от кого уже нет опасности слышать правду.

Глава33

Но, дабы возвратиться к своему предмету речи, скажу: видишь, как легко делать воздаяние счастливцам и людям, находящимся на вершине человеческого могущества. Говори им не то, что они желают слышать только в настоящий момент, но то, что

==149

со временем они пожелают слышать всегда ⁶²: пусть до их слуха, исполненного лести, по временам имеет доступ голос истины: давай (им) полезные советы! Ты спрашиваешь, что можешь сделать для счастливца? Сделай так, чтобы он не доверял своему счастью, знал, что это последнее надо удерживать при помощи многих и верных рук. Разве мало сделаешь для него, если однажды навсегда изгонишь из него безрассудную уверенность в неизменности его могущества и внушишь, что дарованное случаем бывает преходяще и уходит скорее, чем приходит, что назад возвращаются не теми малыми степенями, какими достигают высоты могущества, но что часто не бывает никакого расстояния между самою высокою и самою низкою долею. Ты не знаешь, какова цена дружбы, если не понимаешь, что многое даешь тому, кому дашь друга, предмет редкий не только в семьях, но и в поколениях, предмет, которого там всего более и недостает, где бывают уверены в его изобилии. Что же, разве именами друзей, думаешь ты, бывают наполнены те книги, которые едва обнимает память или рука номенклаторов ^6Э? Те не друзья, что великим роем толкаются в дверь и которых распределяют на первые и вторые приемы.

Набирать толпу друзей — древний обычай, бывший в употреблении у царей и подражателей царям. Гордости свойственно высоко ценить доступ и прикосновение к своему порогу и дарить в виде почести (дозволение) садиться ближе к своей двери и прежде других вступать в дом, где, в свою очередь, есть много и таких дверей, которые гостей, принятых внутрь, выпускают и наружу.

Глава 34

У нас Гай Гракх и вскоре затем Ливии Друз первые установили распределять толпу своих приверженцев (на разряды) и одних принимать наедине, других — вместе с большинством, а иных — всех вместе. Таким образом, у них были друзья первого и второго разрядов, но никогда не было истинных. Ты называешь другом того, чье приветствие определяется известным сроком? Может ли быть открыто для тебя доверие того, кто не входит, а врывается сквозь едва приотворенную дверь? Можно ли дойти до развязно-свободного обращения тому, чье обычное, пошлое и в отношении ко всем безразлично употребляемое приветствие: «Здравствуй!» произносится не иначе как только в свой определенный черед?

Итак, к кому бы ни пришел ты из тех, торжественное приветствие коих потрясает воздух, ты должен знать, хотя бы и увидал занятые громадными сборищами улицы и пути, стесненные туда и сюда бродящими толпами, что ты, однако, приходишь в место, наполненное людьми, но лишенное друзей.

В сердце, а не в приемной отыскивают друга: туда надо принимать его, там удерживать и хранить его в своих чувствах!

К оглавлению

==150

Научи этому (баловня судьбы) и ты воздал ему! Плохо думаешь о себе, если полагаешь, что бываешь полезен только удрученному (несчастьем), а в счастье — не нужен. Подобно тому как ты умеешь разумно вести себя и в сомнительных обстоятельствах, и в несчастье, и в радости, умеешь благоразумно относиться к неизвестному, мужественно к несчастью и умеренно к радости, так точно можешь сделать себя на все полезным и для друга. Если даже ты не станешь ни способствовать его несчастью, ни желать его, тебе тем не менее против воли представится много такого, что даст случай для проявления верности. Подобно тому как желающий кому-либо богатства с целью самому получить в нем долю на самом деле заботится о себе, хотя, по-видимому, и высказывает пожелание в пользу другого, так поступает и тот, кто желает своему другу какого-нибудь затруднения с целью устранить это последнее своей помощью и преданностью. Самого себя он предпочитает другу, что свойственно человеку неблагодарному, и считает друга своего достойным такого несчастья с целью самому явиться благодарным, желая, таким образом, как бы облегчить себя и освободить от тяжелого бремени. Большая разница: спешишь ли ты расплатиться ради того, чтобы воздать за благодеяние, или ради того, чтобы не быть в долгу. Кто желает вознаградить своего благодетеля, тот будет приспособляться к обстоятельствам этого последнего и желать наступления благоприятного времени. А кто ничего иного не желает, как только самому освободиться, тот будет стараться достигнуть этого каким бы то ни было способом, а это признак самого дурного настроения воли.

Глава 35

Такая излишняя поспешность, говорю, составляет свойство неблагодарности. Выразить это яснее я не могу ничем иным, как только повторением сказанного мною. Не вознаградить ты хочешь за полученное (тобою) благодеяние, а убежать от него. Ты как будто говоришь: «Когда я буду свободен от этого благодеяния? Мне надо каким бы то ни было способом стараться не быть обязанным этому человеку!»

Если бы даже ты желал уплатить благодетелю из своих собственных средств, то и в таком случае представлялся бы во многих отношениях непохожим на человека благодарного; а то, чего ты желаешь теперь, еще беззаконнее. Ведь ты предаешь его проклятию и жестоким заклинанием поражаешь священную для тебя главу! Никто, полагаю, не усомнился бы в жестокости твоей души, если бы ты открыто стал вымаливать ему плена, бедности, голода и страха,— а разве ты желаешь чего-нибудь лучшего? Ступай же и почитай свойством благодарности то, чего не сделал бы даже неблагодарный, который не доходит до ненависти, а только до непризнания сделанного ему добра!

==151

Глава 36

Кто бы стал называть добродетельным Энея, если бы он желал своему отечеству пленения, дабы изъять его из этого плена? Кто бы стал называть добродетельными сицилийских юношей, если бы они желали, чтобы изверглась Этна, горя и сверх обыкновенной меры пламенея необъятною силою огня, дабы доставить им удобный случай проявить свою доблесть, вырвав из среды пламени родителей? ⁶⁴

Ничем бы Рим не был обязан Сципиону, если бы он поддерживал Пуническую войну с целью закончить ее; ничем бы не был он обязан и Дециям за то, что те своей смертью спасли отечество ⁶⁵, если бы они предварительно высказали желание, чтобы крайне критическое положение обстоятельств дало им случай произнести свой мужественный обет!

Самое тяжелое бесславие для врача — искусственно подготовлять себе работу. Многие не смогли прогнать тех болезней, которые сами предварительно усилили и возбудили, чтобы тем с большею славою их излечить; а если и одолели их, то с великим мучением для несчастных пациентов.

Глава 37

Говорят, что, когда Каллистрат (автор этого рассказа, конечно, Гекатон) отправлялся в ссылку, в которую вместе с ним мятежное и необузданно свободолюбивое государство изгоняло многих, и когда кто-то выразил желание, чтобы афинянам представилась необходимость возвратить изгнанников, он с негодованием отказался от такого возвращения ⁶⁶.

А наш Рутилий ⁶⁷ поступил еще великодушнее. Когда кто-то утешал его и говорил, что наступает междоусобная война ⁶⁸и скоро настанет время, когда все изгнанники возвратятся, он отвечал: «Какое я тебе сделал зло, что ты желаешь мне худшего возвращения, чем был выход. Я лучше желаю, чтобы отечество стыдилось моего изгнания, чем огорчалось моим возвратом. То не изгнание, которого всех меньше стыдится сам осужденный». Насколько исполнили обязанность добрых граждан те, которые во время всеобщего бедствия не пожелали возвращения себе своих пенатов, потому что лучшим представлялось двоим пострадать от незаслуженного бедствия, чем всем от всеобщего, настолько напротив, оказывается не сохраняющим чувства благородности тот, кто желает своим благодетелям подвергнуться гнету неблагоприятных обстоятельств с целью самому устранить эти последние: если даже он имеет и добрые мысли, его молитва тем не менее дурна. Не будет ни благодеянием, ни славным подвигом потушить тот пожар, который сам же произвел!

==152

Глава 38

В некоторых государствах нечестивое пожелание считалось за преступление. Демад ⁶⁹, конечно в Афинах, осудил продавца необходимых погребальных принадлежностей, доказав, что тот пожелал себе большого прибытка, чего не могло случиться без большой смертности людей. Тем не менее имеют обыкновение спрашивать, заслуженно ли этот продавец был осужден"^ Быть может, он не желал продавать своего товара многим, а желал только продавать его по дорогой цене так, чтобы ему недорого обходилось то, что он хотел продавать. Как скоро торговля состоит из купли и продажи, на каком основании ты направляешь его желание на одну сторону ее, тогда как выгода получается и от той, и от другой стороны?

Далее (руководясь рассуждением Демада), можно осуждать всех, занимающихся этим предприятием, так как все желают того же самого, т. е. питают про себя это желание. Придется осудить большую часть людей, ибо кому не бывает выгоды от чужого убытка? Если воин желает славы, то желает войны; земледельца радует дороговизна хлебных продуктов; цену красноречия возвышает количество тяжебных дел; тяжелый год бывает для медиков доходным; торговцев предметами роскоши обогащает развратная молодежь; если ни буря, ни огонь не станут разрушать домов, то будет бездействовать ремесленный труд. Подверглось осуждению желание одного человека, между тем как желания всех на него похожи!

Разве, по твоему мнению, Аррунций и Атерий ⁷⁰ и прочие, занимавшиеся искусством выманивания в свою пользу духовных завещаний, не имеют тех же самых желаний, что и устроители похоронных процессий, и торговцы погребальными принадлежностями? ⁷¹ Эти последние, однако, не знают тех людей, смерти которых желают, а первые желают смерти всякому, кто находится с ними в приятельских отношениях и на кого, по причине дружбы, ими возлагается всего более надежды. Первым своею жизнью никто не причиняет убытка, а вторых — разоряет всякий, кто медлит умереть ⁷². Таким образом, эти последние (искатели наследств) желают получить не только то, чего заслужили своей позорной службой, но и освободиться от тяжелой дани.

Итак, несомненно, что то пожелание, которое подверглось осуждению в одном лице, в гораздо большей степени свойственно тем, которым наносит своею жизнью убыток всякий, от смерти которого они надеются получить пользу. Однако, хотя желания всех подобных людей и бывают известны, они тем не менее остаются безнаказанными.