Глава 13 Улица Угрюмых Непостояльцев
Улица Угрюмых Непостояльцев была неестественно узкой. Казалось, что если человек повыше и покрупнее, стоя посередине улицы, расставит руки, то уткнется обеими ладонями в стены домов.
Мила и Ромка нашли нужный дом и, зайдя в подъезд, поднялись по лестнице к квартире номер одиннадцать. Ромка постучал — дверь открылась почти сразу.
Перед ребятами стоял худой, сутулый старик с тянущейся ото лба лысиной, короткими седыми волосами и чисто выбритым лицом, которое поразило Милу в первое же мгновение. На этом лице все было очень заметным: выпуклые и круглые, как у рыбы, глаза, светло-голубые и очень блеклые; длинный, раздвоенный на конце нос; сильно выступающий вперед подбородок с очень глубокой ямкой размером с крупную фасолину.
— Господин Мезареф? — неожиданно оробев, спросила Мила.
Старик окинул их быстрым изучающим взглядом.
— Студенты? — сиплым, усталым голосом спросил он.
Мила с Ромкой, переглянувшись, кивнули.
Старик хмыкнул и озадаченно потер пальцами подбородок.
— Меня действительно зовут Эш Мезареф, — наконец ответил он на вопрос Милы, разглядывая их пытливым взглядом. — С трудом представляю, какое у вас ко мне может быть дело, но… если вы абсолютно уверены, что пришли по адресу, тогда заходите.
Он отошел в сторону, раскрывая пошире дверь и пропуская своих гостей в помещение. Мила с Ромкой по очереди переступили порог. Когда дверь за ними закрылась, Эш Мезареф вытянул вперед руку в приглашающем жесте и без особого радушия пригласил:
— Проходите, молодые люди.
Ребята прошли на середину комнаты и удивленно замерли.
Комната была освещена сиреневым светом, растекающимся вокруг матовой дымкой. Мила и Ромка, оглянувшись по сторонам, мгновенно обнаружили, откуда исходит этот свет. Их было много — небольших прозрачных пузырей бледно-фиолетового цвета, летающих по комнате. Одни, зависнув под потолком, мерно покачивались там, словно спали, другие медленно плыли вокруг комнаты, как будто совершали некий ритуал. Эти пузыри были единственным источником света: ни люстр, ни ламп, ни даже подсвечников нигде не было видно.
— Это мое собственное изобретение, — не без гордости сообщил Эш Мезареф и тут же, хмыкнув, добавил: — Правда, получились они как побочный эффект некоторых моих алхимических опытов, но здесь, на улице Угрюмых Непостояльцев, лучшего освещения и не придумаешь. — Он махнул рукой куда-то в неопределенном направлении. — Сами поймете…
— Алхимических опытов? — переспросила Мила, недоумевая, что общего у этого человека с алхимией.
Эш Мезареф, кажется, тоже немного удивился.
— Ну разумеется, — ответил он. — Чем же еще заниматься алхимику, как не алхимическими опытами?
— Вы алхимик? — на этот раз с интересом спросил Ромка.
Господин Мезареф хмыкнул, переведя взгляд с Милы на Лапшина.
— Магистр алхимических наук, бывший профессор Думгрота и не менее бывший декан Золотого глаза, — официально представился господин Мезареф и снова хмыкнул, окинув гостей озадаченным взглядом. — Я думал, вам это известно, раз уж вы здесь.
Мила с Ромкой растерянно переглянулись, не зная, что ответить.
— Нет, мы не знали, — робко сказала Мила. — Мы не знали, что вы бывший профессор Думгрота.
— Тогда позвольте поинтересоваться, что вас сюда привело, если это не связано со школой? И откуда вам вообще известно мое имя?
Господин Мезареф хмуро разглядывал ребят, и Миле показалось, что он вот-вот выпроводит их за порог.
Ромка с Милой опять переглянулись, нервно переминаясь с ноги на ногу, и пока Мила думала, что сказать, Ромка — была не была — честно ответил:
— Ваше имя мы узнали из архива дома номер тринадцать, во Внешнем мире. В ящике с родословной Бледо Квита.
Мила вытаращилась на Ромку огромными глазами, недоумевая, зачем он выложил все, как есть. Теперь Эш Мезареф точно не захочет с ними разговаривать! Ведь информация, которая хранилась в архивах Акулины, наверняка была секретной!
Но, к ее огромному удивлению, господин Мезареф, вместо того чтобы возмутиться и выставить за дверь подростков, которые суют свой нос, куда им не положено, неожиданно успокоился. Неодобрительно покачав головой, он пробормотал себе под нос:
— Уже и детей впутывают в дела тайного сыска. Да уж что там — не впервой. — С неохотой подняв глаза на ребят, господин Мезареф скривился, словно у него заныло под ложечкой. — И что вам от меня нужно?
Мила настолько опешила, что застыла с открытым ртом, не в состоянии ничего сказать — только часто-часто моргала, глядя на хозяина квартиры во все глаза. Первым нашелся Ромка.
— Мы хотели узнать о Бледо Квите, — выпалил он.
Эш Мезареф закивал, словно именно этого от них и ждал.
— И что же вы хотите о нем узнать? — уточнил он.
— Все, — с присущей только ему наглостью заявил Лапшин.
Бывший профессор Думгрота с интересом посмотрел на Ромку, потом отвел взгляд и тяжело вздохнул.
— Значит, о Квите? — словно бы переспрашивал он, но было ясно, что ответа он не ждал. — Ну что ж, тогда присаживайтесь — рассказ не на пять минут.
Ромка, не привыкший к излишней скромности, тут же опустился на ближайший стул возле стола. Мила уже собиралась было присесть на второй стул, как вдруг услышала сначала слабый, а потом все нарастающий шум: по мощеной булыжником улице тарахтели колеса и, судя по тому, что совершенно одинаковые звуки словно накладывались друг на друга, на улицу въезжала, как минимум, небольшая вереница карет.
И тут вдруг пол под ногами Милы ожил и самым неестественным образом начал куда-то уползать. Причем это происходило так быстро, что Мила не смогла удержаться на ногах и, коротко, глухо вскрикнув, упала, успев выставить вперед руки, чтобы не клюнуть носом в непокрытые ковром половицы.
— Что это?! — крикнул Ромка.
Мила взглянула на него и непроизвольно открыла рот, потрясенная происходящим: стул, на котором сидел Ромка, словно на рельсах, поехал в сторону дальней стены. А следом туда же устремился круглый деревянный стол. Ромка даже не делал попыток встать со стула. Секунда — и стул с треском ударился о стену. Ромка только успел прикрыть голову руками, чтобы не стукнуться о стену затылком, как увидел едущий на него стол. Глаза его стали огромными от испуга, но в последний момент Лапшин догадался, чем чревата такая встреча, и ловко съехал со стула на пол. Стол радостно поцеловался со стулом, а заодно и со стеной.
Господин Мезареф, еще не успевший далеко отойти от входной двери, вцепился обеими руками в стойку массивной металлической вешалки, которая, судя по ее удивительной неподвижности, была крепко-накрепко вделана в пол.
Колеса за окном тарахтели уже очень громко, казалось, что кареты прямо сейчас проезжают под окнами квартиры господина Мезарефа.
Мила бросила беглый взгляд вокруг и заметила, что почти все предметы в комнате катятся в ту же сторону, куда уехал Ромка со стулом. Скользили по полу кресла и шкафы. Кувыркались свитки. Катились чернильницы, разбрызгивая по полу чернила. С подоконника рухнул на пол горшок с кактусом. Черепки глиняного горшка разлетелись в стороны, а кактус вместе с землей беспомощно шмякнулся на деревянные доски и так и остался лежать.
Тут пол под Милой опять вздрогнул, и все вокруг понеслось в обратную сторону. Свитки, чернильницы, стулья и стол, из-под которого вовремя успел выбраться Ромка, устремились к окну — прямехонько на горемычный кактус. Мила опять потеряла равновесие и плюхнулась на спину. Ромка вначале героически упирался руками об пол, но не смог сопротивляться силе толчка и кубарем полетел к окну.
— Ай! — сказал Ромка, приземлившись на мягкое место почти в центре комнаты.
Мила осторожно повела глазами. Из окружающего беспорядка ее взгляд выхватил сморщенный под окном в горке земли кактус и остановившийся от него в полуметре круглый деревянный стол. Движение в комнате замерло.
Господин Мезареф с невозмутимым видом отпустил вешалку и, не обращая внимания на поднимающихся с пола Милу и Ромку, подошел к окну.
— Дилижансы, — усталым голосом сказал он, отодвигая стол поближе к центру комнаты. — Вечерний рейс из посольства.
Он протянул руку с волшебным перстнем в сторону кактуса. Перстень сверкнул яркой вспышкой, и тут же черепки глиняного цветочного горшка поползли к горстке земли и словно срослись друг с другом. Землю вместе с кактусом при этом засосало внутрь восстановленного горшка. Господин Мезареф наклонился, поднял горшок с пола и водрузил его обратно на подоконник.
— И так каждый день, — по-прежнему не глядя на гостей, пробурчал он с утомленным видом. — В лучшем случае это происходит раз в день. Но чаще за день мимо проезжает две, а то и три шеренги. И это только из посольства. В другой раз и одинокая какая-нибудь карета проедет.
— Что… — еле дыша, спросил Ромка, — что это значит?
Господин Мезареф с упреком посмотрел на Лапшина.
— Н-да уж… Кто здесь не живет, тот и не замечает. — Он неодобрительно качнул головой. — Что ж тут непонятного? Улица узкая. Дилижансам по ней не проехать. Вот дома и выгибаются дугой, чтобы проезд сделался шире. — И ворчливо добавил: — Ездят, ездят и даже не обращают внимания.
Теперь ребята поняли, почему господин Мезареф так ценил свои светящиеся пузыри. Лампы при такой качке просто разобьются, а горящие свечи, упав на пол, устроят пожар.
Когда усилиями хозяина комната была приведена в порядок и ребята сели на предложенные им стулья, господин Мезареф тяжело вздохнул, возвращаясь к началу их беседы.
— О Бледо Квите я вам ничего не расскажу, — сообщил он. — Я никогда не видел этого мальчика. Мне ничего не известно о нем, кроме самого факта его существования.
Ромкино лицо разочарованно вытянулось.
— Но я могу рассказать вам о его отце — Терасе Квите, — продолжал господин Мезареф. — По большому счету, в случае с семейством Квит только история Тераса и имеет значение.
Он по очереди посмотрел на своих гостей.
— Хотите ее услышать?
Мила с Ромкой быстро переглянулись и дружно кивнули в знак согласия.