Глава 6. Белая, новая кровь 5 страница
– А какое это имеет отношение ко мне?
– Я думал, что ты будешь рада, что я позаботился о тебе и привёз сюда. В конце концов, я мог оставить тебя на Мадагаскаре с Принцем, чтобы он позаботился о твоём питании после пробуждения, – на этом месте он как-то странно умолк, а после продолжил более быстрым голосом. – Ты же хочешь повидать своего мальца? Я знаю, что его создатель ещё не увёз мальчика из города.
– Подожди-подожди, – прошептала я, чувствуя подвох в его словах.
Поднявшись с постели, прошла через комнату и подошла к окну. Бездумно водя пальцем по стеклу, лихорадочно перебирала слова вампира, пытаясь найти подсказку. Что же я упустила…
– Почему я не голодна? – холодно спросила, полностью разворачиваясь лицом к вампиру, – я была мёртвой больше месяца, моему телу, моему паразиту нужна кровь! Так почему я её не хочу?
– Ты уже поела, – спокойно ответил вампир, отводя взгляд от меня, и с преувеличенным интересом рассматривая свои ногти.
– Что? Что я ела, Константин? – тихо спросила я, – и почему я этого не помню?
– Ела не ты, а вампир внутри тебя. Ты его называешь монстром, я же – истинной природой твоего естества, – не смотря на веру в свои слова, Константин так и не посмотрел в мою сторону.
– Что я ела? – закричала я, сжимая пальцы вокруг края подоконника и выпуская когти, – что?!
– Это был подросток, – наконец, поднял глаза вампир и посмотрел в мою сторону. Он театрально взмахнул рукой, как бы придавая ситуации налёт игры и нереальности, – просто какой-то парнишка с улицы, бродяжка. Такого никто искать не будет – сгинул и сгинул.
– То есть? – переспросила я, – я убила его?
– Да, София, убила. Что тут такого?
Быстро преодолев разделявшее нас расстояние, я залепила ему пощёчину.
– Я ненавижу тебя! Ты выкормыш своей расы, сидишь и гордишься этим?! Тебе доставляет радость моё поражение? Ублюдок, я хочу, чтобы ты сдох! И никогда больше не видеть тебя, слышишь? Никогда! – горько прокричала я, выскакивая из комнаты, в чём была.
Слёзы жгли горло, оставляя кровавые следы на щеках, пачкая руки и губы. Привкус меди, железа въелся в кожу, заставляя ещё сильнее плакать. Ничего не видя, выбежала на крыльцо дом, судорожно цепляясь за перила, за колонны, поминутно спотыкаясь. Яркий свет солнца ослепил, вызвал лёгкую дурноту и потерю ориентации. Сквозь призму слепоты, я увидела машину Даниэля. Она стояла там же, где я её оставила. Пыльная и грязная, она показалась самой родной на свете, и я опрометью ринулась к ней.
Дёрнув за ручку дверцы, открыла дверь и рухнула на водительское кресло. Ключи от машины с облегчением нашла в бардачке. Повернув ключ зажигания, мельком посмотрела в сторону дома, а именно своих окон. Моё сердце лихорадочно забилось, когда сквозь занавески, я увидела стоящего Константина. Мне показалось, что он что-то говорит, так что я напрягла слух:
– Моя малышка…
Это всё, что я смогла услышать, но от этих слов меня всю скрутило, и я положила на мгновение лоб на руль. Как же я ненавидела, когда он так говорил. Это заставляло меня чувствовать себя дешёвой шлюхой, пустышкой, никчёмной, неспособной быть умной. Глупой! Ударив рукой по рулю, я завела машину и тронулась в путь.
Меня ждёт Даниэль. Мой Даниэль.
***
Подъезжая к дому Даниэля, на мгновение прикрыла глаза, стараясь собраться с мыслями, и прикусила губу. Сейчас, спустя час после мучительной дороги в свете яркого солнца, я осознала всю глупость своего поступка. В одной ночнушке, босая, с кровавыми разводами под глазами, без солнцезащитного крема, без очков, слепая от усталости и внутренней боли – покинуть дом? Как я могла додуматься до этого? Что же это со мной? От обиды захотелось ударить себя. Пожалуй, меня и правда нужно называть малышкой – настолько я была глупа!
Но дело сделано, и ничего уже не вернуть. За стеклом крыльцо дома Даниэля, мотор остановлен, слёзы высохли. Но паника в груди осталась, паника и страх. Казалось бы, я говорила себе – что сильная, что со всем справлюсь сама – и вот, первое же испытание сломило, заставило бежать за помощью.
Выбравшись из машины, нерешительно замерла возле порога дома новообращённого вампира. Казалось бы, ничего не изменилось, но всё стало другим.
Не решаясь позвонить, просто толкнула дверь, помня, что в таких тихих местах мало кто запирается. И дверь открылась. Пройдя внутрь, сразу почувствовала перемену этого места. И в первую очередь запах – тяжёлый запах крови, заставивший мои ноздри возбуждённо расшириться. Реакция на еду. Второе, что я заметила – все шторы были опущены, и в комнате царил лёгкий полусумрак. Я нерешительно позвала парня:
– Даниэль! Ты здесь?
Из спальни тотчас же раздалось тихое ворчание.
– Это я, София, – голос дрогнул, и я приложила к горлу холодные руки. Не хотелось сейчас расплакаться, это было бы уж слишком.
Наконец, на пороге спальни появился заспанный силуэт, чьи глаза холодно сверкнули в темноте.
– София? – голос неожиданно оказался приятным, тембр стал более глубоким, похожим на голос Константина.
Это сравнение, мелькнувшее в голове, заставило недовольно поморщиться. Неожиданно поняла, что не знаю, что ему сказать, ведь я ехала сюда за спасением, но вполне возможно, что спасение здесь нужно не мне. И от этого стало горько, а в горле неуместно запершило.
– Я приехала, как и обещала, – нерешительно пробормотала я, чувствуя, как молчание затянулось.
– Я вижу, – сухо кивнул парень, проходя к дивану.
Теперь, когда он приблизился ко мне, сумела разглядеть все изменения, которые произошли с парнем. И они впечатляли. Его фигура, рост, телосложение, черты лица, длина волос, брови, скулы, губы, пальцы, плечи, глаза… Всё стало пронзительным. Ярким, тяжёлым, как чёрная смола. Но в тоже время лёгким. Если раньше он походил на ангела, невинного, красивого юношу, то теперь превращение придало ему мужественности, сделало его старше и увереннее. Из-за крови я плохо видела парня – глаза слипались, но то, что на миг почудилось, заставило невольно отпрянуть. Я увидела Константина в чертах Даниэля. Также как видела его в своих чертах, теперь он проявился и в моём мальчике. Это печать вампиризма, печать крови на наших лицах. Метка схожести – резкие скулы, большие глаза, высокие брови, одинаковый рост… Теперь Даниэль стал братом, а я его сестрой по крови. Я почувствовала то, что не чувствовала в Константине – родство, близость, доступное национальности при встрече на чужбине. Теперь это было в Даниэле и во мне.
– Чего замолчала? – неожиданно резким голосом Даниэль вытащил меня из плена раздумий. Он бросил на меня косой взгляд, а затем вытащил из-под груды старых журналов пачку сигарет и одним движением вытащил сигарету и раскурил её. – Давай, присаживайся. В ногах правды нет.
– Ты изменился, – неловко ответила я, садясь напротив молодого вампира.
– Что? Я перестал тебе нравиться? – с хитрой усмешкой спросил он.
– Я не об этом… хотя, ты должен был понять, что как раз это не играет роли.
– Знаешь, а ты тоже изменилась, – задумчиво протянул он, – что с тобой произошло?
– Мой создатель убил меня, – стараясь, чтобы голос звучал как можно более спокойно, ответила я, – всадил в сердце отравленный серебром кинжал, – с минуту помолчав, я добавила, – это было больше месяца назад.
– Ах, вот почему до тебя не доходили мои сообщения, – понимающе кивнул он, – и как там, после смерти?
– Я не помню. Хоть Константин и говорит, что прошёл месяц, для меня всё случилось вчера, – тускло ответила я. Мне казалось, что Даниэлю просто любопытно… это настораживало, ведь я ехала не за этим. Я никак не могла понять, что не так, но ведь что-то изменилось! Почему он так холоден со мной? Что случилось? Я говорю ему, что мой создатель убил меня, а он лишь вежливо интересуется подробностями послесмертия? Это что за шутки?
– Как ты? – нервно сглотнув, спросила я, уводя разговор в сторону.
– Хорошо! – удовлетворённо кивнул парень, сильно затягиваясь и выпуская облако дыма в потолок, – наконец, хорошо. Признаться, мне было страшно в первые мгновения превращения, но когда очнулся вампиром… ух! Это было так свежо, так ново и чисто! Кайф!
– Рада за тебя, – медленно сказала я, попытавшись вложить в голос радость. – Ты… убил кого-нибудь?
– Да, кажется, – на миг его лицо нахмурилось, но он сделал очередную затяжку, и оно разгладилось, – не помню, да я и не интересовался особо – мне это не важно.
– Не важно? – непонимающе спросила я, – как такое может быть не важно?
Тут я, наконец, почувствовала, что было не так в этом доме. Я услышала сердцебиение, раздававшееся из комнаты Даниэля, а затем и тихий женский стон.
– Ты не один? – резко спросила я, кивком головы указывая в сторону его спальни.
– Один, – усмехнулся парень, – а там просто лежит какая-то девчонка, туристка. Я подцепил её в центре.
– Что?
– Мне захотелось есть, а она была очень даже ничего, – равнодушно пожав плечами, ответил он, – и я загипнотизировал её и привез сюда.
– Надеюсь, ты не собираешься её убить? – едко спросила я, чувствуя какую-то тяжесть на сердце. В голове пронеслись слова Константина: Спящая кукла очень быстро адаптируется к своему новому состоянию.Неужели это сейчас и происходит?
– Создатель пока ещё не научил, как правильно прятать тела, так что нет, она будет жить, – мне почудилось или в голосе Даниэля проскользнули какие-то новые нотки? Те, которые можно отнести в разряд недовольных?
– Ты спал с ней? – я постаралась, чтобы голос звучал ровно, кажется удалось.
– Прости, а тебе какое до этого дело? – и он выпустил дым прямо мне в лицо.
Краем глаза я заметила, что сигареты, которые он курил, из тех, что покупает мне Константин и горько усмехнулась про себя – быстро же он адаптируется! Как быстро всё меняется…
– Мне казалось, что мы… – боже, я не хочу краснеть!
Почему такие вещи всегда так трудно говорить? Это так больно!
– Вместе, что между нами…
– Ты о том, что я лишил тебя девственности? – парень презрительно хмыкнул, – признаться честно, даже не думал, что ты никогда не была с мужчиной, это было неожиданно.
Я не знала, что сказать на его слова, поэтому молча стояла и смотрела на него.
– Эх, София, – он глубоко вздохнул и недовольно поморщился, – если честно, то после своего пробуждения и твоего отсутствия, я было решил, что этот разговор не состоится… жаль, что я ошибся.
– Какой разговор? – дрогнувшим голосом, спросила я.
– Понимаешь, София, когда я увидел тебя в первый раз, то решил познакомиться без всякой задней мысли. Мне было интересно встретить другого вампира, кроме моего создателя, – он улыбнулся и затушил сигарету, после чего сразу же вытащил из пачки новую и раскурил её, – потом я, разумеется, рассказал о тебе своему создателю. Его это безумно заинтересовало, особенно после того, как он узнал, что ты тоже была спящей куклой… а когда он понял, что ты, мягко говоря, необычный вампир, у него родилась одна идейка. Видишь ли, моему создателю не очень нравилось, что я никак не превращаюсь в вампира. Ему было тяжело жить с мыслью, что я останусь человеком. Ты, как спящая кукла, знаешь, с чего начинается этот процесс?
– Сильные эмоции, – прошептала я.
– Вот именно, сильные эмоции, – кивнул он, подняв указательный палец вверх, – всё наше с тобой общение велось именно к этому – эмоции. Но, знаешь, есть и другой способ запустить процесс – спящие куклы. Эту связь проследить было трудно, но некоторые ученые подтвердили, что нахождение двух спящих кукол рядом – может спровоцировать процесс. Это мне и предложил мой создатель. Моя цель была испытывать сильные эмоции, находясь рядом с тобой! Как, например, поход на нелегальное мото-представление. Когда же он понял, что это не работает, он предложил мне переспать с тобой. Ради этого избил, чтобы ты исцелила меня. Сексуальная связь – связь плоти и кровь – лучший рецепт! Твоё состояние в тот день – было следствием. Как и моё. И процесс пошёл.
– То есть ты использовал меня? – с трудом сдерживая слёзы, проговорила я, смотря прямо ему в глаза, – все наши разговоры, наша связь, близость – ничего для тебя не значат?
– И я удивлён, что ты так бурно реагируешь! – скептически нахмурившись, пробормотал парень, – кстати, спасибо, что вернула машину. А теперь, когда все точки расставлены, давай простимся… друзьями? Но я не настаиваю – просто прощай. Кстати, напоследок, я давно хотел сказать – как же ты мне надоела! Когда я был человеком, немного понимал, о чём ты говорила – надо мной висела угроза остаться смертным, теперь же все твои напыщенные речи предстали передо мной в весьма глупом свете, так что мой совет – завязывай хандрить и наслаждайся жизнью. Когда избавишься от комплексов – звякни, хорошо? – и он вновь обвёл взглядом моё тело, концентрируя своё внимание на крови, после чего недовольно хмыкнул, – даже знать не хочу, что с тобой произошло.
– Да пошёл ты, – холодно сказала я, гордо подняв подбородок, – маленькое ничтожество, обряженное в вампирское тряпьё, вот ты кто!
– Эй, попрошу без оскорблений! Я, между прочим, так тебя не называл! – запротестовал парень.
Я тотчас же ускорилась и нависла над ним, обхватив руками его горло и прижимая к дивану.
– Слушай сюда, ты мелкий ублюдок – я старше тебя, пускай и ненамного, но старше! И никто не помешает мне свернуть твою милую шейку, а затем отрезать голову! – по-змеиному шипя, сказала я, наблюдая, как парень пытается вырваться, – так что не стоит меня злить и мешать с помоями!
– Ты не посмеешь! – прохрипел он, – вампиры не убивают друг друга, это запрещено!
– Да ты что? – усмехнулась я, – а кто узнает? Твой создатель ведь не в курсе, что я в городе? Он наверняка думает, что я уже не вернусь, а как прятать трупы, мой создатель в отличие от твоего, рассказал и показал, так что… как видишь, я могу это сделать!
– Тебя вычислят! – предприняв последнюю попытку вырваться, просипел он.
– Пусть попытаются – я слишком ценное вложение для моего создателя – он найдёт способ меня защитить. Да и потом – ты всего лишь блажь какого-то вампира, без способностей, без денег, без таланта… а у меня есть дар. Пускай, я не знаю, что это, но видать что-то очень нужное, раз Константин так трясётся надо мной, – и я кровожадно усмехнулась, после чего наклонилась к парню и медленно провела языком по его шее, наслаждаясь тем, как его сердце забилось сильнее.
– Не трогай меня, – я услышала в его голосе мольбу, и тотчас же поняла, что сломала мальчика.
И я сразу же ослабила хватку и отпустила его.
– Живи уж, ничтожество. Слабак, ты всегда будешь таким и никакой вампиризм не исправит этого. Изнеженное создание, неспособное на силу. Пустышка. Мне даже не хочется тебя жалеть. Сейчас я спрашиваю себя – что же я в тебе находила? Наверное, я просто перепутала слабость и сострадание, глупо, но будет мне уроком. А теперь действительно прощай, – и я быстрым шагом пересекла комнату, лишь на пороге на секунду задержавшись, – и да, кстати, машину я пока заберу. Я думала, что приехав сюда, получу помощь, и не думала, что так всё получится. Ты уж прости, но я не хочу тащиться под палящим солнцем домой. Машину оставлю в городе, когда придёт время уезжать. А теперь – прощай, вампирчик, и добро пожаловать в новую жизнь, уверена, она тебе быстро разонравится, – и, кивнув, я вышла из дома.
***
Мне не хотелось, чтобы он слышал мои слёзы, ей-богу, я уже достаточно показала своих слабостей, не хочу больше так унижаться.
Вновь пересекая мир сквозь это тяжёлое, отупляющее пекло, мне приходилось себя сдерживать. Я боялась расплакаться по дороге, боялась, что слёзы, застилающие глаза, приведут к аварии. Поэтому тупо гнала вперёд, стараясь, как можно скорее добраться домой. Мне было больно, очень больно и одиноко. Единственный в мире, кто мог меня понять, кто мог просто обнять и сказать, что всё будет хорошо – оказался предателем. Оказался подлецом, мерзавцем, ублюдком! Последнее слово прокричала, пытаясь не слышать тех милых слов, которые он говорил в нашу последнюю ночь. Чёрт, лучше бы я никогда не встретила его, лучше бы наши дороги никогда не пересеклись! Мне было бы проще справляться, зная, что я абсолютно одна. Но теперь всё изменилось, стало другим, холодным, не смотря на эту духоту. Что-то внутри умерло – какой-то очередной маленький кусочек, из которых и складывалась когда-то человек София.
Поэтому, когда я увидела голосующую девушку на дороге, ни секунды не раздумывая, затормозила.
Гораздо позже, обдумывая этот маленький эпизод жизни, я никак не могла понять, что побудило меня напасть на человека. В тот день я не убила эту девушку, но искалечила так сильно, что лучше бы убила. Я заставила её резать своё тело, слизывала с неё кровь, щурясь от яркого солнца и облизываясь, как кошка. Помню, что тогда не внушила ей не бояться, просто парализовала, так что в полной мере смогла насладиться страхом девушки и настоящей, физической болью. Она не понимала, что происходит с её телом, почему она наносит себе такие сильные порезы. Всё время, безостановочно, она что-то лопотала на незнакомом языке… до того момента, когда увидела мои клыки и глаза. Тогда она прокричала всего одно слово, такое родное и узнаваемое на всех языках мира: – Moroi!
В своё время, Константин подарил одну книжку, посвящённую нам, вампирам. В ней содержалось краткое описание всех легенд, верований, преданий, сказок, рассказывающих о кровососущих тварей нашего мира. Все эти сказания были о нас. Во всех культурах мира мы оставили свой след, и Константин заставил меня запомнить названия всех видов на всех языках мира.
Значит эта девушка из далёкой Румынии, родине самого известного вампира человечества. Помню, я спрашивала о нём у охотников, тогда они рассмеялись над моим вопросом, и сказали, что каждый новичок интересуется этой личностью. И как ожидалось – это миф. Но не для этой девочки, раз она назвала меня именно так.
Громко рассмеявшись, я заставила её замолчать, в то же время потроша дамскую сумочку.
Забрав её деньги, и убрав их в бардачок, я, наконец, впилась ей в шею, и долгими и жадными глотками, стала пить кровь. А затем приказала ей броситься под колёса первого попавшегося грузовика. Также внушила забыть всё, что здесь произошло. У меня была мысль отдать ей её вещи, но потом решила, что она больше удивиться отсутствию денег, чем сумочки целиком, поэтому лишила её всего. И напоследок, я приказала ей:
– Никогда не верь мужчинам, – и содрала с её пальца обручальное кольцо, – помни, каждый из них когда-нибудь предаст тебя.
***
Подъезжая к дому, чувствовала себя опустошённой. Очень хотелось вернуться на дорогу, найти эту девушку и извиниться перед ней, убрать своё внушение. Боже, да что я наделала! Она с огромным трудом вылезла из машины, боюсь, если она попадёт под грузовик, то умрёт…
Но в глубине души, чувствовала, как во мне растёт безразличие. Вы все так сильно хотите, чтобы я перестала страдать из-за людей? Так сильно хотите, чтобы я относилась к ним, как к бурдюкам с кровью? Ну, вот она я! Гордитесь, сволочи. На этом месте я прикусила язык, мама меня правильно воспитала – ругаться плохо, это некультурно. Но, чёрт побери, почему тогда становится немного легче?
Выбравшись из машины, направилась прямо к дому, чувствуя, что иду на закланье. Поэтому, каково же было моё изумление, когда никого не обнаружила. Быстро обойдя все комнаты в доме, включая подвал, поняла, что осталась одна. Удивлённо пожав плечами, прошла на кухню. Захотелось сварить себе крепкого кофе, когда на глаза попался бар Константина. Бар, в котором самая дорогая и крепкая выпивка в мире. Бар, благодаря которому, я могу забыться и немного расслабиться.
***
На расслабление ушло гораздо больше времени, чем я думала. Мне пришлось залпом осушить несколько бутылок, чтобы почувствовать опьянение. И тогда я начала танцевать. Включив старенький музыкальный центр, который нашла в закромах чердака, я закурила самые крепкие сигареты, сбросила с себя кровавую ночнушку и надела свободное чёрное платье, хорошо облегающее талию. Мне стало хорошо.
С бутылкой в одной руке и с сигаретой в другой, танцевала и кружила по всему дому, благо слух позволял усилить музыку без подручных средств. Она оглушала меня, завораживала, и я пела во всю мощь своего голоса:
When you're alone and life is making you lonely
You can always go – downtown
When you've got worries, all the noise and the hurry
Seems to help, I know – downtown
Just listen to the music of the traffic in the city
Linger on the sidewalk where the neon signs are pretty
How can you lose?
(Petula Clark – Downtown)
И когда на пороге появился удивлённый Константин, я, ни слова не говоря, подхватила под руки и закружила в танце, продолжая распевать эту незамысловатую песенку, хоть она уже давно закончилась:
The lights are much brighter there
You can forget all your troubles, forget all your cares
So go downtown, things'll be great when you're
Downtown – no finer place, for sure
Downtown – everything's waiting for you
– Вижу, ты добралась до моего бара? – рассмеялся вампир, поворачивая меня вокруг оси, – с чего такие смены настроения?
– Я не хочу с тобой говорить, пока ты трезв, – весело ответила я, – так что либо ты присоединяешься, либо я ухожу танцевать на пляж.
Вампир, с минуту молча меня рассматривая, забрал бутылку и сделал приличный глоток прямо из горла, потом перехватил у меня сигарету и сделал затяжку.
– Так будем танцевать!
Позже он достал откуда-то старые кассеты с хорошей музыкой, и веселье продолжало набирать обороты. Время от времени на пороге появлялся Принц, он молча смотрел на наше горькое веселье, точно подмечая мои опухшие от слёз глаза и странные искорки в глазах Константина. Он ничего не говорил, просто заглядывал проверить, не нужно ли нам что-нибудь. Мне – ничего не было нужно, я уже была достаточно пьяна, чтобы весело шутить и вспоминать незамысловатые анекдоты про вампиров, услышанные в стенах базы охотников. Константин поддерживал моё своеобразное молчание и также шутил и смеялся, как и я. В первый раз за долгое время мне было хорошо. По-детски хорошо, я пила, курила, танцевала, смеялась. Мне было плевать на то, что может принести завтра, чем я буду расплачиваться за сегодня. Просто хотелось забыться и это неплохо удавалось. Вплоть до того момента, пока за окнами не сгустились сумерки, а мы обессиленные лежали на диване и моя голова покоилась на коленях Константина. В тот момент я уже была достаточно пьяна, чтобы задать один очень волнующий меня вопрос.
– Константин, можно тебя кое о чём спросить?
Вампир в это время рассеянно смотрел в никуда, и думал о чём-то своём, так что когда я задала вопрос, он не сразу понял, что я сказала.
– О чём ты хочешь спросить?
– Знаешь, это, наверное, прозвучит глупо… но скажи мне, это ты убил моих родителей и свёл с ума брата?
– Почему ты так решила? – его голос прозвучал спокойно, но лицо, мгновенно превратившееся в каменную маску, сказало мне больше слов.
Я подняла голову и переместилась на другой конец дивана.
– Мне об этом говорили. Мол, чтобы спровоцировать обращение, нужны сильные эмоции… и что это стандартная практика убийств… смерть – достаточная причина для нужных эмоций. Так что, это правда? Ты это сделал?
– А что это меняет? – он, наконец, посмотрел на меня, и то, сколько холода было в его взгляде, заставило мигом протрезветь и собраться. От моего ответа зависело очень многое.
– Я просто хочу знать правду. А как это меня волнует – да никак, правда, никак. Я уже дошла до точки невозврата, теперь меня это не шокирует и не убьёт.
– Да, это сделал я, – ровно ответил он и скрестил руки на груди, – по правде сказать, сейчас я немного жалею, что сделал это. Ведь процесс так и не пошёл. Насколько я понимаю, его запустила авария? Нужно было действовать в этом направлении, и сейчас у тебя не появился бы ещё один повод меня ненавидеть.
– Знаешь, что я хочу сказать? – сейчас нужно быть очень осторожной. Любое неверное слово может привести меня в очень плохое место. Соберись! Пусть твой голос звучит невозмутимо.
– Я хочу сказать, что мне всё равно. И по-настоящему я уже давно не испытываю к тебе никаких сильных эмоций. Мне просто плевать. Мою семью месть не вернёт, да и потом, единственная достойная причина тебя ненавидеть, так это самая главная – ты обратил меня, вот и всё. Остальное, лишь рябь на воде, она не сможет меня потревожить. Я просто хотела узнать правду.
– Понимаю, – кивнул вампир, и хоть мне всегда было тяжело понять, о чём он думает, по-моему, он поверил. Странно, что так, но теперь можно перевести дух.
Теперь можно сосредоточиться и придумать, как же его убить.
***
По словам Константина, эту неделю он будет сильно занят и не в этом городе. Сначала он хотел предложить поехать с ним, но потом передумал, и я осталась одна. Принц, разумеется, поехал вместе с хозяином. И это было мне на руку.
Честно говоря, я долго не решалась сделать это, просто сидела и смотрела на экран монитора, курила сигареты одну за другой и думала. Я не лгала, когда перестала сопротивляться. Мои эмоции были яркими в ту ночь, но позже постепенно затухали. Боль превратилась в лёгкое жжение возле сердца, но Алису этим не вернуть. Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять себя. Понять к чему я медленно, но неуклонно иду, понять и принять. Ох, как же это было нелегко. И ещё труднее вытащить из этой мешанины по-настоящему важные вещи и цели. Одна из которых – смерть того, кто всё это начал.
Знаете, что такое настоящая месть? Значение фразы «зуб за зуб, глаз за глаз»? Конечно, знаете. Но знать и понимать – две разные вещи. Понимание приходит обычно после свершения мести, до – очень редко. Надеюсь, что я в списке счастливчиков. Первое и самое главное правило мести – не думать о ней. Не делать её целью своей жизни, не подчиняться, а трезво и здраво осознать её и начать готовиться. К сожалению, в классическом смысле, у меня не получиться отомстить – боюсь превратить его в вампира – будет сложно. Я про себя тихо улыбнулась. Значит, должна просто убить его. С трезвой головой и холодными руками. Вопрос как это сделать, стоял перед глазами очень долго, на протяжении всего нашего знакомства, а наиболее остро встал в тот момент, когда в первый раз направила против него пистолет. И даже если учесть, что я, в конце концов, всё-таки смогла это сделать – увы, но убить по-настоящему – не смогу. В ближайшие пятьдесят лет. И тут встаёт вторая проблема, как уже говорила – мстить нужно вовремя. Легче всего подождать и освободиться от создателя… или от другого вампир, если Константин всё-таки продаст меня, насчёт чего уже возникают сомнения. Но вот в чём вопрос, что изменится за эти пятьдесят лет? Я стану очень сильной? Смогу убить вампира, который старше меня в несколько раз? Вряд ли, такую силу было бы сложно спрятать, и об этой способности я уже знала бы. Но могу сказать кое-что другое, что измениться за эти годы – я закончу своё превращение и стану настоящим вампиром. Полноценным, полнокровным. И вот в чём вопрос – а захочу ли мстить? Мою проблему нужно решать сейчас, пока ещё есть время. И, кажется, у меня созрел план.
Перво-наперво, я затушила очередную сигарету и сделала глубокий глоток виски, после чего зашла на сайт и вошла под своим логином. С этой минуты начинается обратный отсчёт. Я не знаю точно, кто отследит мой «ip», Дион или же другие охотники. Главное, что сейчас я нахожусь на страничке своего бывшего наставника, и мне предстоит сделать ему предложение, от которого он вряд ли откажется.
***
Прошли сутки с того часа, как я написала Диону. И вот, я стою возле тех самых скал, где когда-то веселилась с Даниэлем. Эти воспоминания были болезненными, но полезными – что не убивает, делает сильнее.
Одета я была по-боевому – удобные мешковатые штаны, облегающая, в мелкую сетку, кофточка, кроссовки. В карманах штанов спрятан нож. Нет, не то, чтобы я думала, что это меня спасёт, если не помогут клыки и когти, но придавало определённую дозу уверенности. Позавчера, Константин отдал этот кинжал, которым убил меня и сказал, чтобы я носила его всегда с собой – он будет напоминать о моей силе и слабости – ведь я умерла, но выжила. Это был сильный довод. И, пускай, я не хотела принимать этот нож, но всё-таки взяла его. Теперь же только он помогал держаться и чувствовать в себе уверенность. Помнить через какой путь прошла, какой была и какой стала. Несмотря на то, что мой путь ещё не окончен.
Наконец, на горизонте появилась точка, быстро увеличивающаяся в размерах. Дион предупредил, что приплывёт на лодке, поэтому я скинула ему координаты этого места. Теперь главное собраться с мыслями и не показать своих страхов. Только деловое отношение, никак иначе. Между нами было кое-что, но это должно остаться в прошлом, как и он сам, как и Даниэль и прочие мужчины, когда-либо попадавшие в мою жизнь. Слишком тяжело им приходится рядом со мной, слишком больно.
***
– Здравствуй, София, – невозмутимо поздоровался Дион, сходя на берег.
Он совсем не изменился за прошедшее время. Тот же безумно-холодный взгляд, те же сухие движения, да и шрамы остались на своих местах. И появились новые, как например рассечённая надвое бровь правого глаза. Но что-то всё-таки стало другим… более холодным? Да. Более озлобленным? Несомненно. Это касается меня? Боюсь, что да.