ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ КРЕТИНИЗМ И ТУПОГРАФИЧЕСКАЯ КАРТА
Первую половину жизни человек тратит, придумывая для себя отговорки и самооправдания. Вторую же половину пытается понять, почему они не сработали.
Великая Зуби
– Что главное для мага? Для мага главное – не страдать географическим кретинизмом! Если же он им уже страдает, ему нужна тупографическая карта! – заявил Ягун, извлекая из перчатки одеревеневший нос.
Таким образом, засовывая в перчатку нос и выдыхая теплый воздух, играющий комментатор пытался спасти нос от обморожения. Ванька промолчал, сохраняя тепло.
Он ощущал себя сугробом, которому вздумалось постранствовать для собственного удовольствия. Они с Ягуном летели впереди. За ними, двумя сотнями метров выше, следовал клин из восьми драконов.
Правда, видны были только семь. Крошечного Тангро, пристроившегося в центре клина сразу за вожаком, сумел бы разглядеть только мидийский лучник. К Ваньке Тангро почти не подлетал, ощущая себя частью большого драконьего сообщества.
Ваньке уже ясно было, что Ягун сбился с пути. Сюда-то он долетел, настроившись на мысли Ваньки, а обратно этот способ уже не срабатывал. Грааль Гардарика препятствовала Ягуну поймать мысли кого-нибудь из тибидохцев. Использовать же заклинание нити Ариадны мешали сплошные облака.
Ягун ворчал и ругал дебильную облачность, дебильную магию и дебильную погоду. Для Ваньки это было не в диковинку. Когда играющий комментатор злился, дебилами у него вечно оказывались все, кроме самого Ягуна.
– Давай положимся на драконов! У них чутье, – предложил Ванька, когда Ягун с кучей отговорок наконец признал, что заблудился.
Они снизились и медленно двигались на небольшой высоте.
– Чутье-то чутьем. Но и лебеди не каждый день на юг мотаются. Откуда мы знаем, когда драконам надоест разминать крылышки? Может, через две недели? – огрызнулся Ягун.
– А если связаться с Таней по зудильнику? Она проскочит сквозь Гардарику , ты настроишься на ее мысли и поймешь куда лететь!
– Дохлый номер! Таньки в Тибидохсе нет, – замотал головой Ягун.
– А где она?
– Сарданапал куда-то услал. Можно, конечно, Катьке звякнуть, но она на меня, во-первых, дуется, а во-вторых… гм… неважно.
Ванька догадался: Ягун не хочет, чтобы в Тибидохсе узнали, что он, король дальних перелетов, сбился с пути.
– Давай Пипенцию дернем! Она нам Бульона через гардарику вышлет! – заявил наконец Ягун.
– А Пипенции ты не боишься?
– Пипенция – клад. Она все мгновенно забывает, что не про нее! Проверенный вариант! – радостно хихикнул Ягун, пытаясь выудить из-под куртки зудильник.
Что-то со свистом рассекло воздух. Дорогу им преградила длинная четырехугольная тень. Пришлось резко тормозить. Едва не улетев с обледеневшего пылесоса, Ванька обнаружил перед собой склеп Магщества Продрыглых Магций.
Над склепом завывала сирена проблескового ужаса. В синих всполохах было видно, что сглаздаматчики держат их на прицеле, а пепелометчик, шипя на помощника, спешно разворачивает короткий ствол. Круглоголовый боевой маг, напротив, упорно смотрит не на них, а в свой шар. Верный признак, что ожидает только приказа.
– Поднять фаш рукк! Никаких таких искров! – в рупор приказал магфицер.
Он был немолодой, печальный, с короткими седыми усами и пористым носом умеренно употребляющего алкоголика. Ягун как телепат мгновенно определил, что зовут его Людвиг Минелли. Немец с итальянскими корнями, служит в дислоцированных в Европе частях Магщества.
– Вы что оглохнуть уши от серный пробокк? Поднять рукк, чтобы мы быть в возможность зреть фаш перстни! – вновь рявкнул магфицер. Судя по деревянности его речи, он обучался русскому в позднем возрасте методом магического зомбирования.
Склеп завис так близко, что Ваньке почудилось, будто ветер донес до него каплю кислой слюны. Пепелометчик наконец развернул ствол. Он был еще зеленый, с коротким темным ежиком волос, стрелкой наползавших на низкий лоб. В круглых глазах читалось бешеное желание пальнуть.
Сглаздаматчики тоже вели себя напряженно. Пальцы дрожали на курках. Крайний левый сглаздаматчик ощутимо нервничал, что проявлялось в заметном дрожании ствола. Причем выцеливали все только Ваньку. В Ягуна целился один помощник пепелометчика, да и то из карманного двухзарядного сглаздалета , равного по мощности искрису фронтису .
– Поднять фаш рукк, я изрекнуть! – повторно взвизгнул магфицер. Его седые усы подпрыгнули, атаковав снизу нос.
Ванька понял, что если не послушается, то секунды через три поднимать будет уже нечего. Пришлось подчиниться.
– И фаш друкк тоже пусть поднимет рукк! – приказал магфицер.
– Еще чего! – буркнул Ягун, но, заметив, что на него перевели ствол пепеломета, смирился. Он уже просчитал, что газануть не удастся. Петля пепла подсечет пылесос раньше, чем он успеет развернуться. Боевой маг же позаботится, чтобы заклинание Ягуна не сработало. С усиливающим шаром в руках это не сложно, так как шар сильнее кольца. Да и Ванькин пылесос, увы, способен участвовать только в ветеранских гонках на приз дома престарелых.
Людвиг Минелли всмотрелся в Ваньку и озабоченно произнес:
– Перстень я видеть! Зер гуд! А где фашш тросточка?
Стоило ему упомянуть про тросточку, как сглаздаматчики вновь прильнули к прицелам.
– Да нет у меня никакой трости! – с досадой сказал Ванька, догадавшийся уже в чем дело. Ох уж это зеркало Тантала!
– Здесь, между прочим, Россия! Чего тут забыли склепы Магщества? – громко спросил Ягун, который даже в плену не умел сидеть тихо.
Он уже пересчитал противников глазами. Магфицер, пепелометчик с помощником, боевой маг и три сглаздаматчика. Итого, семь – нечетное число. Ягун почти уже произнес экспроприациум магистикус , когда вдруг сообразил, что, включая Ваньку, магов рядом восемь, а это означает, что он рискует остаться без перстня.
– Мы получать необходимый аккредитаций от Безcмордник Костчеев! – произнес Минелли, тщательно проговаривая бессмысленные для него звуки иностранного имени. – Он разрешил нам патрулировать и искать Клепп Пей-Фарш! Кто из фас есть Клепп Пей-Фарш?
– Никто, – сказал Ванька, про себя подумав, что фамилия Пей-Фарш подходит Бейбарсову ничуть не меньше собственной.
Людвиг Минелли недоверчиво покачал головой. В его сознании уже составился отчет, начинавшийся со слов: «Людвиг Минелли, магйор, с риском для жизни задержал опасного международного магориста».
– Фы есть меня обманыфать! Мы располагать факт, что фы есть он! Фот он – наш факт! – произнес он.
В его вытянутой руке Ванька увидел нечто вроде флюгера в форме человеческой ладони. Стрелка флюгера – металлический указательный палец – была нацелена точно в грудь Ваньке. Она непрерывно вспыхивала и издавала вой.
– Мой дадчик показывать, что Блопп Мой-Фарш и фы есть один лицо! – выпалил магфицер, вновь забывая чужеродное для европейского слуха имя.
«Людвиг Минелли, магйор, уничтожил международного магориста Мой-Фарша при попытке к бегству», – мысленно прикинул он, однако остался недоволен. Если этот полоумный пепелометчик пальнет, то от Мой-Фарша и праха не останется. Кто потом поверит, что Блопп был в его руках? Нет, все же лучше взять живым.
– Разве я похож на Бейбарсова? – спросил Ванька.
Ответ магфицера прозвучал неожиданно логично.
– Нам изфестно, что Хлепп Пой-Марш ранен, а фы есть похож на дохляк из камнедробилка! Мы арестофываем фас дфоих! Пусть начальство расфирает, почему дадчик показаль на фас!
– Откуда вы знаете, что Бейбарсов ранен? Я никому об этом не говорил! – не удержавшись, спросил Ванька и тотчас спохватился, что этим нелепым вопросом как минимум признал, что видится с опасным преступником, находящимся в международном розыске.
– О, фы есть осведомлен?.. Зер гуд! – умилился магфицер.
Служебный отчет в его голове мгновенно принял следующую форму:
«Людвиг Минелли, магйор (нет, уже магковник!), задержал сообщников международного магориста и раскрыл международную магористическую сеть».
– Нам сказать об этом упырь! Позвониль в Магщество по телефон доверий! О да! Он есть образцовый гражданин! Мой мама тоже всегда осведомлять маглиций, когда сосед играль на скрипка после десять вечер! Как это называться по-русски?
– Стучать, – подсказал Ванька.
– О, да-да! Настукивать! – Людвиг Минелли моргнул, затопленный родственными чувствами.
Родственные чувства, однако, не помешали ему наблюдать за экипажем. Заметив, что ствол у одного из сглаздаматчиков отклонился, он пальчиком заботливо навел его на грудь Ваньке.
– Разве упыри и маги из Магщества – заодно? – шепнул Ягун Ваньке.
– Обычно нет. Но когда нужно выступить против русских, то заодно. Упыри – это те, кем они заселили бы нашу землю, если бы им удалось нас уничтожить, – пояснил Ванька.
– Арестмэны! Возмолкните! Не перебалтываться между два себе! – гневно крикнул Минелли.
– И как интересно фы нас заберете? Погрузите в сфой склеп-п-п? – передразнил Ягун, успевший прикинуть, что в склеп Магщества они с Ванькой точно не помещаются. Тот и так уже был нагружен под завязку.
Пепелометчик мерзко ухмыльнулся. Он явно знал правильный ответ. Людвиг Минелли сунул руку под скамейку и достал два ошейника. Они были похожи на собачьи, с повернутыми внутрь шипами.
– Фы сами полетите за нами, когда мы наденем фам это! Это есть ошейниг, полный подчинений, – сказал он ласково. – Поднимите голофу, Клепп… э-э… нефажно, как ви себя называль!
– Это вы поднимите голову! – мягко посоветовал Ванька, который уже около минуты незаметно наблюдал за чем-то, происходящим наверху.
Магфицер недоверчиво вскинул голову. Над ними кружили Гоярын и шесть его сыновей. Драконы зависают на одном месте плохо. Они для этого слишком тяжелые. Между ними шмелем метался Тангро.
Усы Людвига подпрыгнули и провисли, как у запорожского казака, который только что написал письмо султану и теперь в задумчивости, не написать ли продолжение. Ванька с удовольствием уверился, что Людвиг Минелли относится к числу тех, кто предпочитает наблюдать за драконами через толстый и надежный купол магического поля, а то и вообще по зудильнику.
– Проклятий! Что делать тут драконы?
– Летают, – пояснил Ванька.
– О да! Мы видеть! Но почему фы думаль, что они фам помогать?
Отвечать Ванька не стал. Во всяком случае, словами.
В Тибидохсе Ванька не раз по просьбе Соловья отрабатывал с Гоярыном команды, которые могли пригодиться на драконболе. Уникальность команд состояла в том, что они отдавались не голосом, но неприметным движением пальцев. Зрение у драконов достаточно острое, чтобы на расстоянии метров в сорок разглядеть усики у муравья, не говоря уже о почти незаметном для других жесте.
Вот и сейчас Ванька быстро открыл кулак и тотчас его сжал. Эта команда означала «предупреждающий огонь». Гоярын мгновенно выдохнул пламя. Отвесная стена огня прошла в десяти сантиметрах от склепа Магщества.
В магическом спецназе этот метод называется: «огненный веер и две тумбаретки». Почему «веер» Ванька понимал и раньше, а вот почему «тумбаретки» разобрался только теперь. Первая и последняя вспышка Гоярына были почти четырехугольными – точно Гоярын ставил две точки: начальную и завершающую.
Людвиг Минелли позеленел. Служащие Магщества все до единого прагматики. Прагматизм же учит, что на работе не умирают, особенно незадолго до желанной пенсии, когда можно спокойно посидеть в подвальчике с большим бокалом баварского пива и тремя поджаристыми венскими колбасками.
А вот глупой молодежи не понять таких радостей! Ей все битвы подавай! Пепелометчик стал быстро разворачивать пепеломет, пытаясь взять на прицел Гоярына. Людвиг вцепился ему в руку. У него хватило ума сообразить, что если пепеломет выстрелит, то только один раз, после чего канцелярия смело сможет записать в некрологе: «Людвиг Минелли, магйор. Прожарен русским драконом. Погиб при исполнении».
«Э-э, нет! А как же венские колбаски?» – внутренне взбунтовался бедняга.
– Не стрелять! – завопил магйор Минелли, больше прочих опасаясь прихрамывающего на все извилины пепелометчика. Давно надо было написать рапорт, чтобы этого остолопа куда-нибудь перевели.
– Полетели! Мне холодно! – устало сказал Ванька Ягуну.
Убедившись, что стволы сглаздаматов опустились, а боевой маг наконец оторвался от шара, Ягун неторопливо развернулся и последовал за Ванькой. Перед этим он потрудился забрать у Людвига Минелли голосящий датчик в форме человеческой ладони с вытянутым пальцем.
Когда драконы, вытянувшись клином, направились за ними, пепелометчик вновь схватился за свою адскую машинку, однако Людвиг сердито толкнул его локтем. Нет, ну вы видели! Не терпится парню сыграть в ящик! Тут надо иначе, строго по инструкции.
– Дай-ка мне свой зудильник! Свяжись с центром! – велел он боевому магу.
«Людвиг Минелли, магйор. Вступил в неравный бой с русскими магористами, усиленными неполным отделением драконов. Попал под интенсивный обстрел. Вызвал подмогу, которая и задержала магористов», – прикинул он.
Внезапно боевой маг издал горлом предупреждающий звук. Минелли уже протянул за зудильником руку, когда что-то зашевелилось у него на коленях. Он озадаченно посмотрел вниз и увидел мелкого, не крупнее котенка дракончика, старательно выцеливающего его любимые усы. В следующий миг Тангро дохнул – впрочем, весьма скромно, чтобы не опалить кожу, – и усов у Людвига Минелли не стало.
Это было уже слишком. Минелли завопил и ласточкой выпрыгнул из склепа, повиснув на платке-парашюте. Тангро сделал вокруг него круг почета и удалился.
– А без усов вы моложавее! Военное бритье! Поджигаешь щетину, после чего быстро тушишь ее полотенцем, – издали крикнул ему сделавший петлю Ягун.
Людвиг Минелли не прислушивался, что кричит ему этот сумасшедший русский. Покачиваясь на платке-парашюте, он деловито опускался в сугроб, прикидывая:
«Людвиг Минелли, магйор, ранен при попытке героического задержания некромага Клебба и его сообщников. Получил денежное пособие в связи с утратой здоровья и психологическим шоком. Награжден орденом Орла третьей степени. Отправлен в шестимесячный отпуск на Гавайские острова».
Что ж, тоже неплохо! В конце концов, правильно гласит армейская поговорка: не того хвалят, кто заколол вилкой великана, но того, кто упомянул об этом в рапорте.
* * *
Через час Ягун окончательно уверился, что погони за ним и нет. Драконы вели себя спокойно. Тангро, давно настигший их, не захотел лететь в хвосте и пристроился позади Гоярына, как второй дублирующий вожак.
– А Хлепп Шагом-Марш – это сильно! Мощная творческая жилка у парня! – в голосе у играющего комментатора сквозили ревнивые нотки. Он не знал, как Людвиг Минелли любил составлять отчеты, что не могло не развить его способности.
– Он не называл его Хлепп Шагом-Марш! – поправил Ванька.
– А как называл?
– Максимум Хлепп. Шагом-Марш – это уже ты, – поправил его Ванька.
– Что, в самом деле я? – умилился внук Ягге. – То-то я гляжу, что мне понравилось!
– Слушай, прости меня! Я тут все себя грызу! Из-за меня у тебя будут неприятности! – извинился Ванька.
– Неприятности? – не понял Ягун. – Ты о чем?
– Ну как? Мы не подчинились приказу, улетели от склепа Магщества, обстреляли его.
Играющий комментатор возмущенно повернулся к нему всем корпусом.
– Кто обстрелял? Мы? Не искажайте факты, господин маечник! Мы вели себя послушно, как мальчики-зайчики. Не нападали, остановились, когда нас вежливо попросили! Ты только сказал этому усатому: «Поднимите голову!» Команду Гоярыну ты не подавал – во всяком случае, вслух. Придраться можно только к тому, что мы улетели от склепа Магщества, ну и чего дальше? Не знаю, как ты, но я умчался, потому что испугался драконов и полетел звать на помощь маглицию!
– Но тогда получается, что виноваты драконы! Нет, я так не согласен!
– Я тебя умоляю! На драконов никто в Магществе не взбухнет. Себе дороже станет. На Западе полно всяких обществ защиты зверушек. Там муху в кафе газетой прихлопнешь – тебя обвинят в садизме и надругательстве над трупом! Все, тема закрыта, забита гвоздями и завинчена шурупами! – оборвал его Ягун.
Ванька кивнул, хотя и не разделял оптимизма. Флюгер в форме ладони, который комментатор оставил у себя как трофей, продолжал противно верещать, ябеднически указывая на Ваньку кованым пальцем.
В душе у Ваньки все взбунтовалось от обиды. За что? Ему захотелось отобрать у Ягуна эту ладонь и зашвырнуть в первое попавшееся болото. Остановила его лишь мысль, что злиться на глупый прибор бесполезно. Эта настроенная на конкретного человека железка ни в чем не виновата. Она только свидетельство того, что судьба его и судьба Бейбарсова связаны. Яд личности Глеба, впрыснутый в Ваньку зеркалом Тантала, продолжает разъедать его.
Тем временем Ягун, в сознании которого любая забота удерживалась не дольше, чем мокрый обмылок на закругленном краю ванны, уже рассуждал о Лотковой. Это задумавшийся о чем-то Ванька обнаружил не сразу, а лишь когда Ягун был уже где-то на середине фразы.
– …мы с ней оба буки, и это тупик для развития отношений. Надо, чтобы один был бука, а другой, к примеру, бяка. Понимаешь, всякие отношения имеют свою скорость утраты совершенства. Это как новый пылесос. Вначале он такой сияющий, хромированный – прям бы расцеловал и съел. Но вот прошел год, появилась первая царапина. Теперь это просто надежный, довольно новый, спокойно-любимый пылесос. Еще через год спокойно-любимый пылесос превращается в рабочую лошадку, и так до тех пор, пока не докатится до постылой машины.
– Да не лезь ты со своими пылесосами! Ты что, разлюбил Катю? – резко оборвал Ванька.
Его конкретный, не любивший лишних абстракций, слух уловил в путаных рассуждениях Ягуна внутреннюю трещину. Играющий комментатор забеспокоился.
– Ну нет, почему? Я и мизинца ее не стою. Просто чего она все время давит, как танк? Все эти фокусы, истерики… Мне же неприятно. Я ведь могу в сторонку отойти и под гусеницей бутылочку с зажигательной смесью забыть! – сказал он.
Ванька вскинул голову, отыскивая между драконами Тангро.
– Да ну вас! Вы с Катькой просто два эгоиста. А как поступает эгоист, когда ему дают кашу с изюмом? Сразу выковыривает из нее весь изюм! Вот и вы повыковыривали друг у друга изюм, а теперь и каша вам противная, и небо недостаточно синее, и мама какая-то орущая! И вот начинаются эксперименты, дурь всякая. То перцу в кашу подсыпать, то сахара пять ложек, то из носа чего-нибудь наковырять и в ту же кашу отправить…
– С кашкой-то у тебя наболело… – хихикнул Ягун. – И что нам делать, если мы весь изюм уже съели? Другие тарелки искать?
– С другими тарелками повторится та же история, только раза в два быстрее. Лучше Кати тебе нигде никого не найти – ты это сам прекрасно понимаешь.
Ягун не стал спорить.
– Тогда что?
– Перестаньте быть эгоистами! Откажитесь от эгоизма – и все! Единственный способ радоваться всегда и всему – это радоваться радостям другого так же, как собственным! Не усложнять, а упрощать! Не ковыряйте изюм – радуйтесь всему, что посылается! – сказал Ванька.
Играющий комментатор задумался. Заметно было, что такая мысль ему самому еще не приходила.
– Да пожалуйста! Я обеими ногами – за! Ну а если я откажусь от эгоизма, закину свою вредность в кустики, а Катька не откажется и не закинет? Оставит себе дробовичок и – пуххх! Да только не каждый пуххх – Винни!
– Тогда один должен терпеть ровно столько, сколько нужно другому, чтобы успокоиться. Не умножай зло злом! Не отвечай криком на крик. Пусть зло пресечется на тебе и в тебе погаснет. Не передавай его дальше! – сказал Ванька.
Когда-то эти слова были его девизом. Он даже записал их маркером на обоях.
– А мне вот не хочется идти ей навстречу первым! Пусть сама идет, только тапочки не потеряет! – заявил Ягун.
– Делать надо лишь то, что не хочется. Если чего-то не хочется делать очень сильно – значит, ты на верном пути, – уверенно сказал Ванька.
– А если мне, допустим, не хочется есть пирожки из помойки – что, тоже надо? – уточнил коварный Ягун.
– Пирожки из помойки есть нельзя. Нельзя и не хочется – два разных понятия. «Нельзя» – это жесткое табу, а «не хочется» – чаще наша лень и черствость, – сказал Ванька.
Играющий комментатор стряхнул перчаткой наледь, подтаявшую на горячей трубе пылесоса.
– Надо и мне в лес. Глядишь, тоже философствовать начну, – пробурчал он, но все же заметно было, что слова Ваньки его зацепили.
Наудачу они летели еще часа четыре, сопровождаемые эскортом драконов. Играющий комментатор все чаще поглядывал на датчик горючего и вполголоса ругал пылесосы за прожорливость.
– И почему мой дед не Гроттер? Завещал бы мне какую-нибудь пикирующую балалайку! Тренькаешь себе и никаких заправок! – бурчал он.
Ягун уже собирался постепенно сбрасывать высоту, чтобы не заглохнуть в самый неподходящий момент, когда в сплошных тучах появился разрыв. Ягун спикировал в него, вгляделся, а затем вновь вернулся к Ваньке.
– Хочешь хохму? – спросил он с радостным лицом.
– Ну!
– Знаешь, что там внизу?
– Многоэтажки какие-то, – сказал Ванька, тоже успевший уже заглянуть в облачный разрыв.
– Можно и так сказать. Но ставлю свой новый пылесос против твоего хронического насморка, что эти многоэтажки называются «столица нашей Родины город-герой Москва»! Это ж сколько мы с тобой пролетели, мамочка моя бабуся!
Ванька фыркнул и перевел задумчивый взгляд на желтоватое брюхо летящего Гоярына. За Гоярыном, распластав крылья, тянулись его сыночки. Огнеметный и тут не мог успокоиться и обстреливал Дымного короткими зажигательными плевками. Философски настроенный Дымный не огрызался, но мирно и грустно дымил, выпуская из ноздрей колечки дыма.
Глава 11