ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ ДУШИ ДО ВСЕОБЩЕГО СУДА 9 страница
Духовно-нравственные существа, духи (добрые и злые) и души, как пребывающие еще на земле в теле, так и разлученные с телом и пребывающие в мире загробном, в царстве, вполне соответствующем их природе, - взаимно действуют одно на другое, где бы ни находились. Загробный, духовный мир и настоящий (земной) взаимно влияют друг на друга. Следовательно, и существа духовно-нравственные, души, пребывающие в загробном мире, взаимно действуют друг на друга.
Слово Божье открыло нам, что Ангелы Божьи живут не уединенно, а находятся между собой в общении. То же слово Божье, а именно свидетельство Господа Иисуса Христа, гласит, что за гробом праведные души в царстве Его будут жить как Ангелы; следовательно, природа души подобна природе Ангелов, а потому и души будут между собою в духовном общении.
Общительность есть природное, естественное свойство души, без которой бытие души не достигает цели – блаженства; только при общении, взаимодействии душа может выйти из того неестественного ей состояния, о котором сказал Сам ее Творец: «не хорошо быть человеку одному» (Быт. 2: 18) Эти слова относятся ко времени, когда человек был в раю, где нет ничего кроме райского блаженства. Для совершенного блаженства, значит, недоставало только одного – ему однородного существа, с которым он был бы вместе, в сожительстве и в общении. Эту истину засвидетельствовал Сам Бог в раю, а потом Дух Святый повторил ее устами св. пророка царя Давида: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе» (Пс. 132: 1). Значит для полноты блаженства нужно сожительство с душами благочестивыми, по свидетельству того же Давида, говорящего и повелевающего не пренебрегать общением с людьми вообще, но избегать общения только с неблагочестивыми: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в собрании развратителей» (Пс.1:1). Отсюда ясно, что блаженство требует именно взаимодействия, общения. Сказано, что взаимодействие есть общение, основанное на единении, союзе и взаимном отношении.
Душа, отрешившись от своего тела, продолжает свою деятельность как существо живое и бессмертное. Если общение составляет естественную потребность души, без которой, следовательно, невозможно и самое блаженство души, то эта потребность совершеннейшим образом удовлетворится за гробом, в обществе избранных угодников Божьих – в Царстве Небесном. После всех свидетельств Божественного Откровения о сожительстве и общении в загробной жизни праведников (в раю), и сам наш разум приходит к тому же заключению о сожительстве и общении избранников Божьих в загробной жизни. Сам Господь Иисус Христос это взаимодействие душ в первый период загробный жизни представляет в притче о богаче и Лазаре.
Настоящая глава должна показать, в чем заключается единение, союз, отношение и общение преимущественно со стороны загробного мира относительно пребывающих еще на земле. А именно будет рассматриваться отношение душ, пребывающих в состоянии нерешенном, с живыми.
Внешняя жизнь (деятельность) загробного мира состояний спасенного и нерешенного основана, проникнута и управляется одним общим законом, связующим все духовно-нравственные существа с их Творцом-Богом и между собою: законом бессмертия, который есть – вечная любовь.
Души обоих состояний загробного мира, спасенного и нерешенного, если они были соединены еще на земле (и в особенности почему-либо близкие сердцу друг друга, скрепленные тесным союзом родства, дружбы, знакомства), и за гробом продолжают искренно, чистосердечно любить: даже более, чем любили во время земной жизни. Если же любят, то, значит, и помнят своих оставшихся еще на земле. Помня своих, на земле оставшихся, перешедшие в загробный мир думают о них. Зная жизнь живых, загробные жители принимают участие в ней, скорбя и радуясь с живыми. Имея общего единого Бога, перешедшие в загробный мир надеются на молитвы и ходатайство живых и желают спасения равно как себе, так и живущим еще на земле, ожидая их ежечасно к себе на покой в загробное отечество. Ежечасно, потому что знают обязанность всех живущих на земле быть готовыми к переходу в загробный мир в любой час.
«Бог есть любовь»(Ин. 4:8), - учит апостол Иоанн. А Спаситель Сам о Себе сказал, что Он есть жизнь; следовательно, жизнь есть любовь, и наоборот, любовь есть жизнь. Как вечна жизнь, потому что вечен Бог, так, следовательно, вечна и любовь. Поэтому-то апостол Павел и учил, что любовь никогда не отпадает, т.е. не умирает любовь, а переходит в иной мир вместе с душой, для которой любовь, как жизнь, - необходимость, потому что душа бессмертна. Следовательно, любовь для живой души есть естественная принадлежность, без которой она – мертва, как свидетельствует и само слово Божье: «не любящий брата пребывает в смерти» (Ин. 3: 14). Итак, любовь вместе с душой переходит за гроб в царство любви, где без любви никто существовать не может. Любовь – божественное свойство, естественное, данное душе от рождения, - по учению святого апостола, остается принадлежностью души и за гробом. Любовь, зароненная в сердце, освященная и укрепленная верою, горит и за гробом к источнику любви – Богу – и к ближним, оставшимся на земле, с которыми была Самим Богом соединена крепким союзом любви. Если мы, христиане, все в различных отношениях связаны крепкими священными узами неумирающей любви, то сердца, исполненные этой любви, разумеется, и за гробом горят той же любовью к Богу и ближним, и особенно к тем, с которыми были соединены, при благословении Божьем, особыми, частными, родственными союзами любви.
Здесь, кроме общей заповеди Христа Спасителя: «Любите друг друга, как Я возлюбил вас», - заповеди, данной не телу, а душе бессмертной, - присоединяются и другие виды святой родственной любви. «Пребывающий в любви пребывает в Боге» (Ин. 4: 16), - учит апостол любви Иоанн. Значит, умершие, пребывающие в Боге, любят нас, живых. Не только пребывающие в Боге – совершенные, но и не удаленные еще совершенно от Бога, несовершенные, сохраняют любовь к оставшимся на земле.
Только одни погибшие души, как совершенно чуждые любви, которым еще и на земле любовь была тягостна, сердца которых постоянно были полны злобы, ненависти, - и за гробом чужды любви и к своим ближним. Что душа усвоит на земле, любовь или ненависть, с тем переходит в вечность. О том, что умершие, если имели только истинную любовь на земле, и после перехода в загробное состояние любят нас, живых, - свидетельствуют евангельские богач и Лазарь. Господь ясно высказывает: богач, находясь в аду, при всех своих скорбях, еще помнит о своих оставшихся на земле братьях, печется об их загробной участи. Следовательно, Он любит их. Если так любит грешник, та какою нежной родительской любовью любят переселившиеся родители своих оставшихся на земле детей-сирот! Какою пламенною любовью любят перешедшие в иной мир супруги своих оставшихся на земле вдовствующих! Какою ангельской любовью любят переселившиеся за гроб дети своих оставшихся на земле родителей! Какою чистосердечной любовью любят отшедшие от этой жизни братья, сестры, друзья, знакомые и все истинные христиане оставшихся на земле братьев, сестер, друзей, знакомых и всех, с которыми их соединяла христианская вера! Св. апостол Петр, отходя от этой земной жизни, обещал современникам помнить их и после смерти: «Буду же стараться, чтобы вы и после моего отшествия всегда приводили это на память» (2 Петр. 1: 15). Итак, и находящиеся в аду любят нас и заботятся о нас, и пребывающие в раю молятся за нас. Если любовь есть жизнь (что несомненная истина), то можно ли допустить, что наши умершие нас не любят? Часто бывает, что мы судим о других, приписывая им то, что находится в нас самих; сами не любя ближнего, думаем, что и все люди не любят друг друга, тогда как любящее сердце любит всех, не подозревая и в ком вражды, ненависти, злобы, и в самых недоброжелателях видит и находи себе друзей. Следовательно, не допускающий любви умерших к живым обнаруживает в подобных умозаключениях собственное холодное сердце, чуждое божественного огня любви, чуждое жизни духовной, далекое от Господа Иисуса Христа, соединившего всех членов Своей Церкви, где бы они ни были, на земле или же за гробом, неумирающей любовью.
Не все люблю, что помню; а все что люблю, то и помню, и забыть не могу, пока люблю, а любовь – бессмертна. Память есть сила, способность души. Если для деятельности душе необходима была и деятельность ее памяти на земле, то лишится же душа памяти за гробом! Память земной жизни или успокоит душу, или предаст суду совести. Если допустить отсутствие памяти за гробом, то каким же образом может быть и самопознание, и самоосуждение, без которых немыслима загробная жизнь с наградой или наказанием за земное странствие? Сообщники земной жизни не могут поэтому изгладиться из памяти, поскольку они соучастники деятельности души. О том, что усопшие помнят своих оставшихся еще на земле, свидетельствует притча Спасителя о богаче и Лазаре, да и просто здравый ум. Богатый в аду, несмотря на свое горькое состояние, помнит о своих пяти братьях, оставшихся на земле. Следовательно, почившие наши, дорогие нашему сердцу, помнят нас, оставшихся еще на некоторое время, на земле.
Душевное состояние человека составляют: мышление (думы), желания (хотения) и чувствования; это – деятельность души. Бессмертие души делает бесконечной ее деятельность. Деятельность доброй либо злой души относительно близких продолжается и за гробом. Первая, т.е. добрая душа, думает, как спасти близких и всех вообще. А вторая – злая, - как погубить. Добрая душа думает: «как жаль, что оставшиеся на земле верят, да мало, или вовсе не верят; думают, да мало, или вовсе не думают о том, что Бог за гробом приготовит человеку». Евангельский богач, в аду любя и помня своих братьев, думает о них и принимает участие в их жизни. Воскресение мертвых, в момент смерти Господа Иисуса Христа на кресте, есть пример участия мертвых в жизни живых.
Если же любят, помнят, думают о нас отошедшие наши, то естественно, что их любовь принимает живое участие в нашей участи. Умершие ясно видят плоды земной жизни, а потому и принимают в судьбе живых трепетное участие. Они скорбят и радуются вместе с живыми.
Могут ли умершие знать жизнь оставшихся на земле? Почему же евангельский богач просит Авраама послать из рая кого-нибудь к своим братьям, чтобы предохранить их от загробной горькой участи? Из прошения его открывается, что он доподлинно знает: братья живут, как и он сам жил, в беспечности. Откуда же он знает? А может быть, братья живут добродетельно? Сам Спаситель научает в этой притче, что земная наша жизнь имеет влияние на загробное состояние умерших. В какое душевное состояние приводила умершего богача жизнь его братьев? Он сокрушался от неправильной жизни их. Как сильно тревожила она несчастного богача в аду! Ничего не сказал Спаситель, заботились ли живые братья об усопшем. А их попечение об умершем было бы куда как необходимо! Быть может, две причины побуждали несчастного богача просить Авраама подвигнуть их к жизни нравственной, богоугодной. Первая: он не думал на земле никогда о спасении своем и своих братьев; любя себя, он и жил для себя. Здесь же, видя нищего Лазаря в славе, а себя в уничижении и скорби, и как бы испытывая уколы самолюбия и чувство зависти, он просит у Авраама посланничества на землю из-за гроба. Вторая причина: спасая братьев, он надеялся и на свое собственное спасение – уже через них. Разумеется, если бы они переменили образ жизни, то вспомнили бы и о нем, а вспомнив, приняли бы и участие в его загробном состоянии молитвами и жертвами к Богу.
Благочестие живых доставляет умершим радость, а нечестивым доставляет скорбь. Покаяние, а с ним и исправление жизни грешника (на земле) доставляет радость Ангелам; а потому все ангельское воинство, а с ним и все сообщество праведников, - радуется и веселится на небе. Св. Писание свидетельствует, что причиной радости на небе является исправление грешника на земле. Небожители и так блаженствуют, но к их блаженству еще присоединяется новая радость, когда мы, еще пребывая на земле, начинаем отрешаться от суетного, временного, плотского и входить в сознание того, как далеко удалились от своего назначения, удалились от Бога.
Устанавливая предел беззакониям, неправдам, мы вступаем в новую деятельность, основанную на учении Христовом. Итак, наша земная жизнь во Христе и для Христа, жизнь богоугодная, нравственная – доставляет радость и небожителям. Не одни небожители будут иметь отраду, но и не достигшие еще совершенства умершие, и даже уже осужденные, по признанию черепа одного жреца св. Макарию Египетскому, имеют отраду от жизни живых, боящихся Бога, молитвы которых Господ приемлет.
Умершие найдут в нас, живых, своих благодетелей, постоянно улучшающих их загробное состояние. Теперь понятно, что на было на небе радости для несчастного богача от земной жизни братьев, да и его самого участь была безотрадная в аду, по свидетельству Евангелия, именно от того, что не было причины, производящей радость в загробной жизни, не каялись и не исправлялись братья. А ведь они могли бы улучшить загробное состояние своего несчастного брата!
Что богатый в аду знал жизнь своих братьев на земле, может подтвердить и разговор св. Макария Египетского с черепом жреца. Череп свидетельствовал: «Когда ты о нас молишься, то мы получаем некоторую отраду…» Следовательно, евангельский богач мог знать о состоянии жизни братьев на земле из своего собственного загробного состояния, - не видя никакой загробной отрады, как повествует Евангелие, он и делал заключение об их беспечной жизни. Если бы они вели жизнь более или менее набожную, то не забывали бы и своего умершего брата, и чем-нибудь помогали бы ему; тогда и он мог бы сказать, как череп жреца, что получает некоторую отраду от их молитв за него. Не получая же никакой отрады за гробом, богач прямо заключает об их беспечной жизни, и потому просит Авраама, чтобы он послал к ним кого-нибудь из-за гроба. Вот первая и главная причина, почему умершие знают нашу земную жизнь, добрую и злую; из-за влияния ее на их собственное загробное состояние.
Деятельность души, нуждающейся в теле, во многом ограничивается им, грубым и вещественным. Горизонт деятельности души от тесного ее соединения с телом, подчиненным закону пространства и времени, находится в зависимости от того же закона пространства и времени, и потому деятельность души ограничена возможностями обыкновенного плотского существа. Отрешившись же от тела, делаясь свободной и не подчиняясь уже закону пространства и времени, душа, как существо тонкое, эфирное, вступает в деятельность, выходящую уже за пределы вещественного мира. Она видит и познает то, что скрывалось от нее. Душа, вступив в естественное свое состояние, и действует уже естественно; и чувства ее вступают в их присущую деятельность. Так как прижизненное состояние чувств было состоянием неестественным, болезненным – следствием греха. Некоторые сновидения (разумеется, не все), экстаз, сомнамбулизм, - подтверждают сказанное.
Следовательно, после отделения от тела душа вступает в естественные пределы своей деятельности, когда пространство и время уже не существуют. Если совершенные знают (видят, чувствуют) загробное состояние несовершенных, несмотря на неизмеримое пространство (существующее, например, между Авраамом и богачом) и вступают в общение между собою, - то они знают и наше земное состояние, несмотря на еще более непреодолимое пространство между раем и землею. Если же и несовершенные знают (видят и чувствуют) состояние совершенных, то отчего же первые, в аду находящиеся, не могут точно таким же образом знать и состояние живых на земле, как знал несчастный богач в аду состояние своих пяти братьев, еще на земле пребывающих?
Итак, три основания, по которым несовершенные умершие знают жизнь живых: 1) собственное загробное состояние, 2) совершенство чувств за гробом и 3) сочувствие живым.
То, что называют истинно прекрасным, мы сознаем в творении Божьем. Сам Творец- Господь говорит о своем творении. что все – «весьма хорошо» (Быт. 1: 31). Мир духовный, нравственный, физический составляет одно целое, стройное, гармоническое. Не могло из рук Бога-Создателя выйти нечто уродливое. В творении Божьем все произошло и происходит не случайно (как учат материалисты, ни признающие ничего, кроме материи), но совершилось и совершается по известному плану, в стройной системе, для известной цели, по неизменным законам. Все участвует в общем, все служит друг другу, все зависит одно от другого; следовательно, все влияет друг на друга, и состояние чего-либо одного состоит в союзе и отношении с состоянием другого и с состоянием целого. Развитие миров духовного, нравственного и физического – идет параллельно, рука об руку: по закону жизни, однажды данному и неизменному. Состояние целого, общего – отражается на состоянии его частей. Состояние частей целого, взаимодействуя друг на друга, приводит их к согласию, к гармонии. Согласие, гармония состояния духовно-нравственных существ называется сочувствием. Т.е., чувствуя состояние другого, и сам невольно приходишь в то же состояние.
В царстве Бога, в царстве духовно-нравственных существ, каковы духи и души человеческие, властвует единая природа, одна цель бытия и один закон единомыслия, вытекающий из закона любви, связующий все духовно-нравственные существа и души. Бытие – жизнь души не только для нее одной, но для ее Творца-Бога и для ближних. Ева сотворена для Адама, и бытие ее души предназначено не только для нее одной, но и для полноты бытия Адама.
Итак, состояние души обуславливается состоянием ее окружающих душ, с которыми она состоит в различных отношениях. Скоро же отозвалось на Адаме падшее состояние Евы! Самолюбие – противоестественно душе: полнота жизни души обуславливается ее отношением к Богу и к существам ей подобным. Жизнь души тесно связана с жизнью существ ей подобных и состоящих с ней в разных отношениях, а потому и невозможно чтобы один и тот же дух, животворяющий их, не был проводником, приводящим души к согласию, единомыслию – при разных состояниях, особенно в радости, печали и в других сильных состояниях.
Чувство радости, печали и вообще состояния души, принимаемые близко к сердцу другой душой, составляют чувствования. Сердцу принадлежат: чувства, предчувствия, сочувствия. И потому радость и печаль тоже неотъемлемо принадлежат сердцу. Если в народе поговорка, не лишенная истины, что «сердце сердцу весть подает». Не значит ли это проявлять сочувствие? Сочувствие есть естественное свойство души; и плакать, и радоваться вместе с ближними свойственно душе. Нравственное падение человека исказило природные свойства души, и прирожденная любовь и ненависть стали действовать превратно. Уменьшение веры и любви, плотское мудрствование, испорченность сердца – сочувствие обратили в нечувствие. Человек так мало знает в сравнении с тем, что он в состоянии познать (насколько ему это будет дозволено Богом), что ныне имеющееся знание равняется почти незнанию. Истина эта, подтверждаемая здравым умом, высказана и св. апостолом Павлом, избранным сосудом Святаго Духа. Сколько таинственного в человеческой природе, которую составляют плоть, душа и дух! Душа и тело сочувствуют друг другу, и душевное состояние тела отражается на состоянии души.
Итак, для существ духовно-нравственных сочувствие есть природное свойство. Из сочувствия друг другу частей малого тела, каково – наше, безошибочно заключаем о сочувствии частей, членов большого тела – Церкви Христовой, царства Божьего, которое «добро зело», потому что только в нем – правда, мир, радость, высокое, прекрасное и доброе.
Смерть поначалу производит скорбь – по причине видимого разлучения с любимым лицом. Сила, степень скорби зависит от силы любви, связующей двух лиц, и от взаимных между ними отношений: в плаче, слезах. Говорят, что скорбящей душе бывает гораздо легче после пролития слез. Скорбь без плача сильно гнетет душу. А поскольку душа находится в тесном, таинственном союзе и отношении с телом, при посредстве которого, как орудия, душа может изъявлять свои различные душевные состояния, то слезы выражают душевную скорбь. Плач, слезы поэтому – требование природы. А верою предписывается только воздержанный умеренный плач. Итак, природа требует плача, слез. А вера утешает: дескать, духовный союз с умершим не расторгнут смертью, умерший с нами, живыми, пребывает своим духом, он жив.
Закон сочувствия состоит в том, что плач, слезы одного производят скорбное состояние в душе другого, и нередко слышим: «твои слезы, твой плач, твоя скорбь, твое уныние наводят тоску и на мою душу». Уезжающий куда-нибудь далеко и надолго прости того, с кем разлучается, не плакать, а молиться Богу. Умерший в этом случае, совершенно подобен уехавшему, удалившемуся; с тем только различием, что разлука с первым: т.е. умершим, быть может, наиболее коротка, и каждый следующий час может стать опять часом радостного свидания – по заповеди, данной Богом, быть готовым к переселению в загробный мир во всякий час. Поэтому неумеренный плач бесполезен и вреден разлучившимся; он мешает молитве, через которую верующему все возможно.
Молитва и сетование о грехах полезны обоим разлучившимся. Души через молитву очищаются от грехов. Эту истину засвидетельствовал Сам Господь Иисус Христос, говоря в одном случае: «Не плач!» а в другом ублажая: «Блаженны плачущие!» Поскольку любовь к отошедшим не может угаснуть, потому и повелено проявлять сочувствие к ним – носить тяготы друг руга, ходатайствовать за грехи умерших, как бы за свои собственные. А отсюда рождается плач о грехах усопшего, через что подвигается Бог на милости к умершему, по непреложному обещанию услышать просящего с верою. Вместе с тем Спаситель доставляет блаженство и ходатаю за умершего.
Эта психическая истина – сочувствие души – должна быть свойственна и душам отошедшим. Они, умирая, уже просили не плакать о них, как о якобы не существующих, а молиться за них Богу, не забывать и любить. И потому неумеренный плач об умершем вреден и живому, и умершему. Плакать нужно не о том, что наши близкие переселились в иной мир, (ведь тот мир лучше нашего), а о грехах. Такой плач и Богу приятен, и умершим доставляет пользу, и плачущим готовит верную награду за гробом.
Но как же помилует Бог умершего, если живой не молится о нем, не благодушествует, а предается неумеренному плачу, унынию, а быть может и ропоту? Итак, не чувствуя на себе милосердия Божьего, ушедшие скорбят о нашей беспечности.
Усопшие на опыте узнали о вечном житии человека, и нам, еще оставшимся здесь, остается только стремиться к улучшению их состояния, как заповедано нам Богом: «ищите прежде всего царствия Божьего и правды Его» и «тяготы носите друг друга». Наша жизнь много поможет состоянию умерших, если мы принимаем участие в них.
Чтобы ясно представить себе загробное состояние умерших, еще в Ветхом Завете слово Божье предписывало для удержания человека от зла постоянно помнить смерть, неизбежность перехода в загробную жизнь. Имея перед внутренним взором загробную жизнь, тем самым мы уже как бы не разлучались с умершими, а, уклоняясь от всего земного, греховного, прилеплялись к загробному состоянию. А так как все грешны перед Богом, и умершие и живые, то по необходимости мы должны разделять участь усопших, которая и нас ожидает после смерти. Состояние умерших есть будущее наше состояние, а поэтому оно и должно быть близко нашему сердцу. Все, что только может улучшить это скорбное состояние загробное – приятно умершим и полезно нам.
Иисус Христос повелел быть готовым к смерти во всякий час. Значит, быт в постоянном союзе и общении с опередившими нас на пути в загробную жизнь. Нельзя исполнить этой заповеди (помнить о смерти, представлять и предощущать – суд, рай, ад, вечность), если не представляешь себе и обитателей загробного мира; следовательно, память об умерших находится в тесной связи с этой заповедью. Нельзя представить суд, рай и ад без людей, в числе которых находятся и наши родственники, знакомые и все любезные сердцу нашему. А что же это за сердце, которое не тронулось бы состоянием грешных в загробной жизни. Видя утопающего, поневоле спешишь подать руку помощи, чтобы спасти. Живо представляя загробное состояние грешников, невольно станешь искать средств к их спасению. Итак, если заповедана нам память о смерти, то, значит, и память об умерших заповедана.
Если, видя погибающего, я стал бы только плакать, не употребляя никаких возможных для меня средств к его спасению, стоял бы перед ним и, - чем бы улучшил его состояние? И Спаситель о таких бесполезных слезах наинской вдовы, хоронившей единственного своего сына, опору старости, утешение вдовства, сказал ей: «не плачь!» Эту истину подтвердил и святой апостол Павел христианам, плачущим о своих умерших. «Не скорбите!» - учил он. Понятно, что запрещается нам только вредное, а повелевается полезное. Плач запрещается, а великодушие повелевается. Сам Иисус Христос объяснил, почему плач бесполезен, сказав Марфе, сестре Лазаря, что брат ее воскреснет, а Иаиру, что дочь его не умерла, а спит; и в доругом месте учил, что Он Бог не мертвых, а Бог – живых; следовательно, перешедшие в мир загробный все живы, что же плакать о живых, к которым и мы в свой час придем? Златоуст учит, что умершему честь творят не рыдания и клики, но песни и псалмопения и житие изрядное. Хочешь ли почтить умершего? Твори милостыни, благодеяния и литургии. Какая польза от многих рыданий? Такой плач Господь запретил, сказав: «не плач». Но молись и рыдай о грехах умершего, что и доставит ему радость вечную. Господь такие рыдания о грехах похваляет, и за спасение умершего спасающему также обещает блаженство: «блаженны плачущие!» Плач неутешный, безнадежный, не проникнутый верою в загробную жизнь, - запретил Господь запретил и апостол Павел. Но плач, выражающий скорбь от разлучения сожития на земле, плач, который явил и Сам Иисус Христос на могиле Лазаря, - такой плач не воспрещен.
Златоуст умоляет нас верных, чтобы мы не подражали неверным, не знающим, как христиане, обещанного воскресения и будущей жизни. Чтобы не раздирали наших одежд, не били себя в грудь, не рвали волос на голове и не делали бы тому подобные бесчиния, и тем самым не творили бы пакости и себе, и умершему. Из этих слов Златоуста понятно сочувствие умерших к состоянию живых. Ясно и то, насколько бесполезен, и даже вреден и тягостен, неблагоразумный плач живых о перешедших за гроб.
Явление во сне священнику-вдовцу умершей жены открыло, как тягостно умершим нашим от нашей дурной жизни и как сердечно умершие желают, чтобы мы, живые, проводили жизнь по-христиански, имея обетование воскресения и вечной жизни за гробом.
Итак, если и в аду души, участь которых еще не решена, при всем своем горестном состоянии, помнят своих любезных сердцу, оставшихся на земле, и заботятся об их загробной участи, то что же сказать о пребывающих в преддверии блаженства, об их заботливости, попечении о живущих на земле? Их любовь, теперь уже ничем земным, никакими скорбями и страстями не умаляемая, горит еще сильнее, и их покой нарушается лишь любвеобильным попечением о пребывающих на земле. «Они, - как говорит св. Киприан, - уверившись в своем спасении, беспокоятся о спасении еще пребывающих на земле».
Дух человека, имеющий божественное происхождение, уверяет человека в несомненном получении от Бога просимого, желаемого, оставляя для человека спасительную надежду на Бога. Итак, надежда есть успокоение человеческого сердца в Боге, в получении от Него просимого или желаемого. Можем заключит, что надежа есть понятие общечеловеческое, как состояние души, основывающееся на вере, составляющей естественную принадлежность души и, следовательно, всего человечества.
Не было и нет ни одного народа, который не имел бы каких-либо верований, с тем только различием, что у диких, необразованных племен религия не составляет, как у нас, последовательного учения. Если вера естественна человеку, то, следовательно, «надежда» есть понятие общечеловеческое. Успокоение сердца в достижении чего-либо составляет надежду вообще. Люди на земле находятся в таких отношениях друг к другу, что в различных обстоятельствах надеются друг на друга, например, имея нужду в защите, в помощи, в утешении, в ходатайстве. Так, например, дети надеются на родителей, жены на мужей и мужья на жен, родственники на родственников, на знакомых, друзей, подчиненные на начальников, общества на общества, подданные на государя и государь на подданных; и, далее, государство надеется на государство. И такая надежда согласна с волею Божьей, если только надежда на человека или государство не превышает надежды на Бога. Любовь ест основание надежды и, связанные любовью, мы надеемся друг на друга. Мысли, желания и чувствования составляют содержание невидимой деятельности души, деятельности, носящей в себе отпечаток нематериального.
Душе присуща надежда на Бога и на себе подобные существа, с которыми она находится в различных соотношениях. Разлучившись с телом и вступив в загробную жизнь, душа сохраняет при себе все, что ей принадлежит, в том числе и надежду на Бога и на оставшихся на земле близких и дорогих ей людей. Блаженный Августин пишет: «Почившие надеются получить помощь через нас; ибо время делания отлетело от них». Ту же истину подтверждает и св. Ефрем Сирин: «Если на земле, переселяясь из одной страны в другую, мы имеем нужду в путеводителях, то как это станет необходимо, когда будем переходить в жизнь вечную».
Надежда – принадлежность бессмертной души. Мы надеемся через ходатайство святых пользоваться благословением Божьим и получить спасение, и, следовательно, имеем в них нужду. Так точно и умершие, не достигшие еще блаженства, имеют в нас, живых, нужду и на нас надеются.
Как уже было сказано, душа, переходя за гроб со всеми силами, способностями, привычками, наклонностями, будучи живой и бессмертной, продолжает и за гробом свою духовную деятельность ее отдельных сил. Следовательно, и желание, как способность души, продолжает свою деятельность за гробом. Предмет деятельности желания – истина, стремление к высокому, прекрасному и доброму, поиск правды, мира и радости, жажда жизни, стремление к дальнейшему развитию, совершенствованию жизни. Жажда жизни – стремление к естественному источнику жизни, к Богу – ест изначальная принадлежность духа человеческого.