Глава 12. Скрудж, часы и дом
часть вторая
Эдвард никогда не забивал голову мыслями о подарках. Для этого у него были секретарши, которые заботилась о таких вещах. Вот и Белла еще до того, как уволиться из «Империала», закупила подарки от Эдварда семье. Однако в этом году ему пришлось поломать голову, придумывая один подарок, не имея возможности перепоручить это той, кому он предназначался. И вот теперь он пыхтел над ним, пытаясь упоковать его в украденную, точнее, как считал Эдвард – одолженную, из комнаты Элис оберточную бумагу. Около четверти часа спустя мужчина прикрепил к обернутой вещице аккуратно завязанный бантик и осторожно надписал: “Белла”.
А в это время его будущая жена сидела в соседней комнате на широкой постели и смотрела на зажатую в руках коробку. В ней прятался подарок, который теперь казался Белле до невозможности глупым и неуместным. А на полу, у ее ног столпились не менее идиотские подарки для остальных Калленов. Сегодня, увидев очередной дом этой необыкновенной семьи, Белла задалась вопросом: «Какого черта я здесь делаю?»
В комнату постучали, и Белла резко выпала из забытья, бросив нервное: «Д–да, да, открыто!»
– Можно? – заглянула в комнату вечная “малышка” семьи.
– Конечно, – кивнула Белла.
– Мама послала меня за тобой, нужно начинать украшать дом, поможешь?
– Да–да, – тут же сдуло гостью с корвати, – разумеется!
Она не думала, что Каллены возьмуться своими силами наряжать дом, всетаки они могли позволить себе целую армию слуг. Но раз семья сама готовила свой очаг к Рождеству, Белла определенно не позволила бы себе отсиживаться в спальне, пока другие хлопотали по дому. Она отложила подарок и, улыбнувшись Ренесме, последовала за ней. Девушка как–то странно посмотрела на нее и, кажется, собиралась что–то сказать, но промолчала. Однако когда они миновали один пролет лестницы, Несс все же заговорила.
– Это правда, что ты устроила Джейкоба на свое место? – быстро спросила она, будто выдохнула.
– Не совсем, после Рождественских каникул он начнет практику, – не растерявшись, отозвалась Белла, – если хорошо проявит себя, то, может быть, займет мое место, а, возможно, мистер Каллен предложит ему что–то ближе к его увлечению, я имею в виду, автомобилестроение.
– Мистер Каллен? – удивленно глянула на нее Несс.
– Эдвард, – поправилась Белла и прикусила губу, досадуя о таком глупом промахе.
– Так зачем ты хлопотала о Джейкобе?
– У меня было несколько причин, – ушла от прямого ответа Белла. – Например, я думаю, этот опыт пойдет на пользу и ему, и Эдварду. А что?
Ренесме помотала головой, так ничего и не ответив.
До Беллы уже дошли слухи, что она рассталась с Джейком. Точнее, во время ее отпуска с родителями Каллен в один из бесконечных звонков торжественно сообщил эту новость. Он так же предложил Белле пересмотреть ее условие касательно Джейкоба, раз уж теперь ему все равно не нужно тянуться к уровню Ренесме. Но Белла наотрез отказалась, после чего выслушала целую лекцию на тему: какой надлежало быть примерной жене мистера Каллена и что строптивости Свон уже пора бы начать изживать себя. Белла бросила трубку, надеясь, что этим отобьет желание Эдварда названивать хотя бы несколько следующих дней. Однако Каллен тут же перезвонил и, поворчав о помехах связи, продолжил нравоучения и напутствия.
Как только Белла и Ренесме вошли в большую гостиную, обставленную мебелью из темного дерева и отделанную в красно–зеленых тонах, в руки Свон прилетели золотистые бусы, которые она каким–то чудом успела поймать.
– Поможешь мне с рамами? – прозвенела Элис, подзывая Беллу к себе. – Нужно украсить их вот этим, – указала она на искусственно заснеженные еловые ветки, – и протянуть бусы между этими картинами.
Поняв, что от нее требуется, Белла привычно отдалась делу и с педантизмом, который особенно развился за месяцы работы на Эдварда, принялась исполнять порученное ей дело. По дому лилась мелодия традиционной рождественской песни Гарри Белафонте. Что поделать, супруги Каллен являлись поклонниками классики во всех ее проявлениях. Ренесме украшала большой камин, который обещал собрать вокруг себя и согреть всю семью. Эсме суетилась на кухне, используя для сегодняшнего ужина кое–какие заготовки, взятые из дома. Эммета отправили за елкой в ближайший городок. А Розали, которая собиралась дожидаться ель у камина, Эсме вытолкала вслед за МакКартни, показать дорогу и помочь выбрать подходящее деревце.
На Карлайла и Джаспера возложили задачу “осветить” дом тысячами огоньков снаружи и установить во дворе семью оленей, сооруженную из ярких гирлянд. И только Эдвард сидел в гостинной за своим ноутбуком и, как обычно это бывало, дорабатывал документы по бизнесу, готовя семейную “империю” к новому году.
И только порой подмечал, что бусы между картинами висят несимметрично, а сосновые ветки источают слишком сильный аромат хвои.
***
Спустя два часа Розали и Эммету пришлось признать, что они не справились с отведенной им задачей: они нашли настоящие ели лишь в двух местах этого крошечного городка, но и там остались маленькие хилые елочки, которые просто невозможно принести в Каллен–Холл.
– Остается, конечно, один вариант, – прищурившись, проговорил Эммет.
Роуз нахмурилась, не представляя, что он мог иметь в виду.
– Уехать подальше в лес и срубить подходящую.
– Это штраф в несколько тысяч, – напомнила Розали. – И если нас увидит кто–нибудь из местных, им это точно не понравится, а родители очень пекутся о репутации семьи.
Эммет пожал плечом: ему эта елка вообще не сдалась. У него в семье вовсе не отмечали Рождество, так что он в принципе не понимал этой суеты у Калленов из–за двадцать пятого декабря. Очередной надуманный праздник, устроенный только для того, чтобы оправдать несколько выходных и погреться дома.
Однако Розали не могла представить Рождество без высокой пушистой ели, которую украсит семья. Недолго думая, она дала согласие на авантюру. Прикупив в одном из “мужских” магазинчиков пилу и молоток (для отвода глаз), Эммет и Роуз поехали в сторону леса, подальше от людских селений.
***
Крик заставил Эммета вздрогнуть, и пила застыла в его руках. Он резко повернулся, но там, где раньше стояла Розали, ее не было. МакКартни сорвался с места, но, добежав, выдохнул; «задание» провалилось в глубокий сугроб и теперь взбешенная девушка барахталась в снегу, проклиная все на свете.
– На вашем месте, – нагнувшись над ямой, проговорил мужчина, – я бы радовался, что это не медвежья берлога.
– А мне плевать, что бы ты делал на моем месте, засунь свои нравоучения себе в задницу, проклятый гризли, вытащи меня отсюда, черт возьми! – сорвала на охраннике злость Розали.
МакКартни выпрямился, получив очередной дозу стервозного блонда от своей протеже, и оглядел местность, убеждаясь, что вокруг нет никаких следов зверей.
– Да–да, конечно, – бесстрастно отозвался он, не слишком впечатленный пламенными речами мисс Каллен, к которым успел привыкнуть. – Только допилю елку.
– Исполняй мой приказ! – взвизгнула взбешеная Роуз.
– Именно это я и делаю, каждый по очереди, сначала закончу с елкой для вашего семейного гнездышка, затем засуну свои нравоучения себе в задницу и после вытащу вас из ямы.
МакКартни зашагал к ели, игнорируя проклятья, которые посылала ему в спину злобная Барби. Спустя минут двадцать, ель уже была привязана к джипу, и оставалось только надеяться, что никто не увидит их по дороге к дому. Эммет вернулся к яме, Розали стояла, обвив себя руками, и мелко дрожала от холода и начинающейся клаустрофобии, но по–прежнему шипела разные гадости. МакКартни невольно восхитился тому, что несмотря ни на что, испорченная девчонка все же не сникла, и ей хватило духа просидеть здесь и не начать звать его, уговаривая поскорее вытащить. Эммет лег животом на снег и протянул Роуз руки, она отпустила еще несколько язвительных замечаний и, потянувшись, вложила в его ладони свои. Розали попробовала ступить наверх по сугробу и подпрыгнула, но снег провалился под ней. Она вскрикнула, ожидая, что упадёт, однако во время прыжка Роуз, Эммет успел подхватить девушку, и сильные руки, обвив ее, потащили наверх. Еще какое–то время Розали плотно прижималась к нему, выдавая ранее скрываемый страх.
– Испуглась? – спросил Эммет, понимая, что никому не понравилось бы сидеть в яме столько времени, уповая лишь на чью–то милость.
Розали отрицатильно покачала голвой, чем вызвала беззлобную усмешку МакКартни.
– Была б ты чуть менее строптивой, я бы давно усадил тебя в теплую машину, а, возможно, мы бы уже мчались домой.
Розали не отозвалась.
– Хочешь домой? – чуть отстранившись, глянул на обиженное лицо девушки Эммет.
Роуз кивнула.
– Тогда поехали, – поднялся МакКартни и, подхватив Розали на руки, понес к дожидающемуся их джипу.
***
– Давай я это сделаю, – уже в который раз предложил Джаспер, но Элис упрямо мотнула головой.
– Я сама!
Ей приспичило украсить самую большую люстру в доме, и теперь, стоя наверху стремянки, она изводила нервы кружащего по комнате Джаспера, готового в любой момент поймать ее.
– Дорогая, может, и, правда, предоставь это брату? – предложила выглянувшая из кухни Эсме.
– Ну, почему, ма–а–ам? – простонала Элис, чувствуя, что давление на нее удвоилось.
– Потому что он в два раза выше тебя и крепче. Если ты упадешь, мы тебя не соберем, Элли.
– Не в два раза, – буркнула себе под нос дочь, чем вызвала усмешку Джаспера.
– Хорошо, что вы здесь, – раздался голос вышедшего в прихожую Эдварда.
Элис и Джаспер удивленно переглянулись: обычно старший брат не слишком радовался, обнаруживая вокруг себя людей. Даже странно, что за весь день он ни разу не заперся в кабинете и все бродил по дому со своим ноутбуком, попутно отстегивая домашним замечания по поводу их работы. Хотя теперь, если подумать, Элис осознала, что обычно Эдвард находился там, где была Белла, они мало разговаривали при других домочадцах, но Каллен, как тень, следовал за ней.
– Двадцать седьмого тебе нужно будет выехать в Ванкувер, – уведомил он Джаспера. – Там назревает забастовка.
– Почему ты сам не выедешь? – спросила Элис, которую совсем не прильщали рождественские выходные без Джаспера.
– Во–первых, мне не хочется, чтобы они подумали, что их забастовка настолько существенна для «Империала», что глава бросил все дела и приехал к ним. Это может подтолкнуть их к дополнительным требованиям. Во–вторых, у нас в гостях Белла и я бы не хотел оставлять ее одну. В–третьих, я президент «Империала» и если я сказал, ехать – нужно ехать.
– По мне: лучше бы поехал ты, Скрудж, – сверкнула глазами Элис.
– Не расстраивайся, тебе не придется проводить эти дни без своего любимого брата, – успокоил Эдвард сестру, которая всегда тяготела к Джасперу больше, чем к нему. – Вы отправитесь в Ванкувер вместе.
Элис и Джаспер посмотрели друг на друга, затем оба уставились на Эдварда.
– Ты отвечаешь за связь с общественностью и поможешь Джасперу уладить этот вопрос, чтобы как можно скорее вернуться в Каллен–Холл.
– Есть ли такая острая необходимость ехать именно в эти дни? Все–таки рождественские каникулы… – проговорила Эсме.
– Рождество мы встретим вместе, и если Джаспер с Элис по–умному и по–быстрому решат вопрос в Ванкувере, они успеют присоединиться к нам и на Новый Год.
Спорить с Эдвардом бесполезно, он принял решение и просто уведомил о нем семью, к тому же Джаспер не мог перекинуть на брата дело, отведенное ему. В конце концов, Эдвард не меньше, а может, и больше них с Элис заслужил отдых и, похоже, точно так же хотел остаться в Каллен–Холле на рождественские праздники в этом году. Оставлять назревающую забастовку в одном из крупнейших заводов «Империала» было нельзя, поэтому Джаспер просто принял слова Эдварда как данность.
Глянув на Элис, он увидел, что она уже спустилась на несколько ступеней вниз и теперь их с Джаспером лица были на одном уровне. Одного взгляда не нее хватило, чтобы понять: она думала не столько о паре дней вдали от семьи, сколько о том, что проведет их наедине с Джаспером. Как только Элис увидела, что он смотрит на нее, то тут же отвела взгляд и, спустившись на пол, принялась собирать стремянку. Джаз перехватил инициативу, так как Элис все равно не унесла бы складную лестницу, и сестра, поблагодарив, отступила.
– По крайней мере, мы проведем Рождество с семьей, – проговорила она.
Джаспер утвердительно кивнул.
– Надеюсь, вы поспеете и на Новый Год, – подойдя к детям, приобняла их обоих Эсме.
– Все–таки, ты Скрудж и не иначе, – раздались с порога слова Розали, обращенные к Эдварду.
– Елка! – в один голос воскликнули Эсме и Элис, увидев роскошную красавицу.
– Мне кажется, я не видел таких высоких и пышных в продаже, – подметил Джаспер.
– Тебе не кажется, – поддержал его старший брат.
– Вы срубили елку?! – прикрыла рот рукой Эсме.
– Вас кто–нибудь видел? – уточнила Ренесме, вышедшая в прихожую.
– Нет, – отозвался МакКартни.
– Ну, и славно. Замечательная елочка! – подлетев к дереву, вдохнула Несси запах хвои.
По обыкновению Карлайл укрепил рождественское дерево на подставке и ели дали отогреться. Эсме отправила дочерей принести игрушки и прочие украшения из кладовой комнаты. Хозяйка дома предложила всем выпить чай или кофе со свежеприготовленными на скорую руку творожными слойками.
– Жаль, что твои родители не смогли к нам присоединиться, – улыбнулась Эсме, накладывая на десертную тарелку порцию для Беллы.
Девушка неуверенно улыбнулась в ответ, понимая, что едва ли миссис Каллен переживала о том, что на Рождество в их семье не прибавилось еще два чужих человека. Как ни крути, но они толком не знали Беллу, и принять ее было сложнее, чем Таню – дочь старых друзей. Чего уж говорить о родителях Беллы. Ещё слишком рано для семейной идилии между Калленами и Свонами.
– Мне тоже жаль, – отозвалась Белла, благодарная Эсме за ее внимательное отношение. – К сожалению, у них слишком много работы под конец года.
На самом деле, капитан Свон просто не захотел ехать в Каллен–Холл, а мать Белла не пригласила, боясь, что некоторые ее повадки могут не понравиться Эдварду и это спровоцирует ненужный конфликт. К тому же, если б Рене была здесь, Белла б не смогла расслабиться ни на секунду; а провести две недели, ежеминутно следя за матерью, не хотелось.
Через пару часов семья снова собралась в гостиной, на этот раз вокруг еще не наряженной елки. По традиции сначала Эдвард оформлял макушку, далее Джаспер украшал ель огнями, после вся семья наряжала ее игрушками и прочим, а в конце – Ренесме сбрызгивала некоторые веточки искусственным снегом. Эсме протянула Эдварду ангела с позолоченными крыльями и, пристав на нижний выступ камина, старший сын прикрепил его на макушку дерева. Когда пришла пора всевозможных украшений, хозяйка следила за тем, как осторожно и со вкусом Белла выбирала место для очередной игрушки; ей нравились спокойные манеры девушки. Эсме хотелось, чтобы в жизни сына появилась женщина, способная усмирять его нрав хоть немного. Интуиция подсказывала, что Белла не так проста, как кажется, и что под хрупкой внешностью прячется стальной внутренний стержень.
Однако мать не слышала те тихие перешептывания между будущими супругами, которые предназначались только для ушей друг друга.
– Сюда не подойдет свечка, – сказал Эдвард, увидев, что Белла собирается установить свечу за недавно прикрепленным им бантом, который скрыл бы ее наполовину.
– Да, – согласилась она, подавляя раздражение от очередного замечания, – я знаю намного более подходящее место, куда можно ее вставить, но раз уж сегодня мы ограничиваемся елкой…
– Но эту свечу почти не будет видно из–за моего банта, – взывал к ее здравому смыслу Эдвард.
Белла отвязала бант и бросила его обратно в ящик с украшениями.
– Вы правы, – поправляя свечу на ветке, проговорила Белла, – бант и правда мешал.
В таком духе проходило украшение елки между ней и Эдвардом. За пару часов, что ушло на декорацию, случилось и несколько более громких стычек между Розали и Эмметом и Роуз с Эдвардом. Карлайл и Джаспер нивелировали такие моменты разными шутками и остротами, и как–то незаметно дерево превратилось в волшебную рождественскую ель.
Вскоре после того как огонь в камине начал затухать, все потихоньку разбрелись по комнатам, готовясь к завтрашнему не менее хлопотному дню – кануну Рождества. Белла попрощалась с родителями Эдварда, которые обняли ее и пожелали спокойной ночи. Так же тепло к ней отнеслись и Джаспер с Ренесме, а Элис поцеловала ее в обе щеки. Даже Розали приобняла Беллу и посоветовала набраться сил для следующего дня: им предстояло приготовить праздничный ужин. Уже не в первый Белла почувствовала легкую зависть; как бы ей хотелось вырасти в такой любящей полноценной семье. Она не могла вспомнить, чтобы они с Чарли и Рене наряжали елку вместе, хотя отец говорил, что такое случалось однажды, но Белла тогда была совсем крошкой. Она смотрела на то, с какой любовью Эсме прижала к себе такого взрослого и самостоятельного мужчину как Эдварда, в котором до сих пор видела ребенка. От нее так же не укрылось выражение гордости за старшего сына на лице Карлайла, который, как бы то ни было, делал очень многое для семьи и позволял отцу заниматься своим призванием, снимая с того управление семейным бизнесом.
– Они очень любят вас, – тихо проговорила Белла, когда Эдвард поднимался с ней по лестнице, провожая ее до спальни.
– Я тоже их люблю, – отозвался Каллен. – Но не вижу смысла постоянно говорить об этом.
– Знаете, Чарли тоже редко говорит мне о том, как я дорога ему, но, несмотря на это, я чувствую его заботу постоянно, – улыбнулась Белла, останавливаясь у двери своей комнаты.
– Я окружу тебя не меньшей заботой, не сомневайся, – посмотрев на нее сверху вниз, проговорил Эдвард.
– Главное не задуши меня ею, – усмехнувшись, попросила Белла. – Никому из нас не станет лучше, если ты будешь контролировать каждый мой шаг, мое образование, манеры и изменишь меня настолько, что я перестану быть собой.
– Ты слышала про овечку Долли? – завел старую песню бывший шеф. – Она была почти как оригинал, но превосходила его в качестве шерсти, сообразительности…
– Спокойной ночи, Эдвард, – развернулась Белла и, войдя в комнату, захлопнула дверь перед носом мужчины.
Девушка сняла с себя свитер, оставшись в тонкой футболке и джинсах.
– Мисс Свон, я еще не все сказал! – тихо зашипел на нее голос из–за двери.
– Идите спать, сэр, – бросила она в ответ.
– Белла! – громче позвал он.
Побоявшись, что его услышит кто–нибудь из членов семьи, девушка все же приоткрыла дверь, и в щель тут же просунулась голова Эдварда.
– Спокойной ночи…
– Спокойной ночи, – пожелала в ответ Белла.
– Приятных снов, – чуть ниже склонился мужчина.
Приподнявшись на цыпочки, Белла легко коснулась его губ, но, почувствовав, что он намерен углубить поцелуй, надавила ему на грудь, выталкивая за дверь. О том, чтобы предаваться страстям в доме полном родных Эдварда не могло быть и речи, но он, будучи мужчиной, похоже не видел никаких преград.
– Приятных снов, Эдвард, – оторвавшись от него и сделав вдох, проговорила Белла.
– До завтра, Долли, – улыбнулся Каллен, оставшись верным самому себе, и дверь снова захлопнулась перед его носом.
***
Канун Рождества
Белла села на кресло и, откинувшись на спинку, выдохнула. Последние пять часов она провела на кухне вместе с семьей Каллен, готовя праздничный ужин. Мужчинам отводились основные заботы с мясом: Карлайл и Джаспер занялись индейкой, а Эдварду досталось приготовление ветчины. На сестер легла ответственность за салаты и гарниры, а Белла помогала Эсме со всевозможной выпечкой и прочими десертами.
Каждый год хозяйка Каллен–Холла обходила ближайшие дома, поздравляла с этим священным праздником и дарила рождественский пудинг. Кто–то из соседей навещал самих Калленов, в общем, обмен выпечкой являлся неотъемлемым ритуалом кануна Рождества.
Белла оказалась застигнутой врасплох, когда Эсме позвала ее с собой, чтобы обойти соседей.
– Мне бы очень пригодилась твоя помощь, – улыбнулась женщина.
Разумеется, дело было не в помощи, в конце концов, Эсме могла позвать мужа или кого–то из своих детей. Беллу тронул жест миссис Каллен, хотя и заставил немало понервничать. К счастью, все соседи приняли ее весьма радушно и только одна дамочка, живущая с двумя пуделями, вскользь упомянула Таню, сказав, что второй выбор Эдварда кажется несколько спонтанным, но более удачным.
Рождественский ужин назначили на семь и к тому времени, порядком проголадавшись, хлопоча на кухне и по дому, Каллены с аппетитом напали на разнообразные угощения. Белла к собственному удивлению ела, словно в последний раз, пробуя то одно блюдо, то другое, удивляясь, как удачно они вышли.
– Эсме шлифует рождественское меню с самого моего рождения, – поведал Белле Эдвард. – Каждый год, кажется, что лучше уже нельзя, но она меняет какие–то специи, овощи или время приготовления и блюда обретают новый вкус. Лучше прежнего.
– Спасибо, дорогой, – широко улыбнулась Эсме, тронутая многословными комплиментами старшего сына, которые были редкостью.
– В этом вся Эсме, – поддержал сына Карлайл, – постоянное стремление к самосовершенствованию плюс любовь к семье – и получаются вот такие чудеса, – обвел он руками стол, украшения и рождественскую елку.
Именно Эсме настаивала на том, чтобы вся семья принимала участие в приготовлениях, и это играло немалую роль в том, что все оставались довольными результатом.
– Елка и украшенный камин – это, конечно, здорово, – вступила в разговор Розали, – но вот то, что этот ужин осчастливит меня парой–тройкой лишних фунтов – это, знаете ли повод, для депрессии.
– То что три лишних фунта, по–твоему, повод для депрессии, – отозвался Эдвард, – вот это действительно причина посетовать на то, что мозги распределяются так неравномерно между людьми.
– Эдвард, – глянула на него Эсме.
– Но ведь это несправедливо, – пожал плечом старший сын, – почему, таким как ты или я – все, а таким как Роуз – три блондинистых волосинки и дырка в башке?
Он подпрыгнул на месте, когда получил мощный пинок под столом.
– Кто это сделал? – выставив нож, которым резал ветчину, требовательно спросил Эдвард, переводя его с одного члена семьи на другого.
Розали сидела слишком далеко от Эдварда, чтобы достать его под столом, но и те, кто сидел достаточно близко, смотрели на мужчину с, казалось бы, искренним недоумением. Что ж, Калленам всегда была свойственна хитрость, да и Белле с МакКартни она, похоже, не чужда. Учитывая, с какого угла ему прилетело, он подозревал троих: Джаспера, Элис и Ренесме, так же сбоку сидел МакКартни, но он бы не посмел поднять ногу на того, кто, черт возьми, является его прямым руководителем и обеспечивает ему весьма щедрую зарплату.
Ужин продлился до половины одиннадцатого, потихоньку вылезая из–за стола, все перебрались на диваны и кресла, где вспоминали предыдущие празднования Рождества. А ближе к полночи они разбрелись по своим комнатам.
***
Рождество
– Сегодня Рождество! – только распахнув глаза, воскликнула Белла.
– Да, и внизу нас ждут подарки, так что поторопись, – раздался сбоку от нее голос Эдварда и она вздрогнула от неожиданности.
Повыше подтянув одеяло, Белла смотрела на лежащего поверх него Эдварда, все еще плохо соображая спросонья.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Белла, придя в себя.
Эдвард лежал, подперев голову рукой, он был в пижаме в бордово–зеленую клетку, а поверх нее одел красивый темно–зеленый халат.
– Жду, пока ты проснешься, – пожал он плечом, – без тебя не начнут открывать подарки.
– Подожди меня внизу, я только почищу зубы, расчешусь и переоденусь.
– Нет нужды переодеваться, все будут в пижамах. Но поторопиться стоит, без тебя…
– Не начнут открывать подарки, – закатив глаза, закончила за него Белла. – Я поняла.
– Тогда почему ты все еще в постели?
Спустя минут десять Эдвард и Белла спустились в гостинную, где собралась почти вся семья. По комнате тут же зазвенело: «Счастливого Рождества!» Несколько минут спустя к семье присоединились и Джаспер с Элис, и звон повторился. Все расположились на мягком бежевом ковре вокруг ели, под которой члены семьи и гости вчера сложили подарки друг для друга.
– Кто начнет? – улыбнулся Карлайл.
– Думаю, нет смысла изменять традиции, – отозвался Эдвард, глянув на Ренесме.
Она смущенно улыбнулась, но все же потянулась к первому подарку. За ней последовали и все остальные.
– Что это? – прикрыв рот рукой, смотрела Элис на изящную папку.
– Месячные курсы изобразительного искусства, – отозвался Джаспер.
– В лучшей школе Парижа! – все еще не веря глазам, поразилась Элис. – А как же работа? – покосилась она на старшего брата.
– Я договорился с Эдвардом, – ответил Джаспер, – тебе осталось только подобрать гардероб, но, думаю, до февраля у тебя достаточно времени.
Эсме никогда не была поклонницей дальних или долгих поездок детей. В конце концов, они жили в Нью–Йорке, и у них не было острой необходимости переезжать ради каких–то перспектив. Поэтому, несмотря на то, что заграничное обучение было доступно для Калленов, никто из них так и не уехал из дома. Что поделать: у любой медали две стороны, и дети Каллен понимали, что даже после того, как они создадут свои семьи, им стоит постараться остаться хотя бы в одной стране с родителями. Расставание даже с одним из детей, стало бы серьезным ударом для Эсме. Зачастую их и не беспокоила привязанность к Нью–Йорку или Америке вцелом, но, например, Элис не отказалась бы перебраться в Европу, хотя с трудом представляла себе жизнь вдали от своей семьи, особенно от одного ее представителя.
Тем временем вскрывались новые и новые подарки, дом наполнился вскриками и смехом. МакКартни выглядел наиболее спокойным, кажется, Рождество совсем не проняло его, хотя несколько раз он все же не смог сдержать ухмылки, наблюдая за неподдельной радостью и восторгом других. Белла же почувствовала, как свело ее живот, когда Эдвард потянулся к очередному подарку.
– Настенные часы? – непонимающе взглянул мужчина на свой подарок.
В центре находился циферблат, однако минутная и секундная стрелки мчались в обратном друг к другу направлениях. Вокруг циферблата находилось двенадцать искусно оформленных рамок, каждая из которых должна была бы соответствовать цифре от одного до двенадцати, но вместо этого – из–за тонких стекол на Эдварда смотрели лица родных. Шесть рамок было отведено портретам родителей, сестер и брата, а в остальных стояли фото, где Эдвард был запечатлен с каждым из членов своей семьи.
– Механизм сбился? – уточнил Каллен.
– Поверни, сзади есть гравюра, – отозвалась Белла.
Эдвард повернул часы и увидел тонко выведенную надпись: «Жизнь состоит не из часов, а из счастливых мгновений».
Если бы у Беллы была такая семья как у Эдварда, она непременно находила бы для них время. И, несмотря на то, что она понимала: насколько важно благополучие «Империала» для Калленов, девушка все же считала, что Эдвард не совсем осознавал, насколько ему повезло иметь таких близких, и что он мог бы уделять им чуть больше времени.
– Чудесный подарок, Белла, – проговорила Эсме, коснувшись ее плеча.
– Спасибо, – поблагодарил невесту Эдвард, все еще размышляя над посланием, оставленным на часах.
Белла кивнула, надеясь, что если ее подарок и не порадовал Каллена, то хотя бы не разозлил. Но когда он взглянул на нее, едва заметно улыбнувшись, она поняла, что так или иначе, но часы и, правда, пришлись Эдварду по душе.
– Тогда теперь твой подарок, – сказал Каллен, достав из–под елки один из свертков, и протянул его Белле.
Девушка приняла его, поблагодарив, и начала открывать упаковку, подмечая, что буквально каждый край был тщательно заклеен десятками маленьких кусочков скотча. Белла поразилась, с трудом веря, что Каллен собственноручно завернул ей подарок, но педантизм, с которым это было сделано, безошибочно указывал на него.
Вскоре девушка извлекла на свет маленький чудесный домик, он умещался у нее на ладони и выглядел сказочно.
– Крыша таит секрет, – подсказал Эдвард.
Белла, улыбнувшись, глянула на него, затем начала осматривать крышу и вскоре обнаружила, что она поднимается. Домик представлял собой нечто вроде футляра, в котором прятался ключ. Белла достала его и вопросительно посмотрела на Эдварда.
– Это миниатюра нашего дома и ключ от него, – поведал Каллен. – Внутри только черновая отделка, ты сможешь оформить его на свой вкус.
Белла с трудом верила, что когда–нибудь могла бы жить в таком волшебном доме, а уж то, что Эдвард доверил ей обустроить все на своё усмотрение, и вовсе было чем–то из ряда фантастики.
– Правда? – переспросила она.
– Правда, – подтвердил Каллен. – Только кабинет я оставлю за собой, на случай, если это будет единственная комната без обоев в цветочек, – добавил он.
За это ему прилетел щелбан от Эсме и сын, проворчав, потер ушибленное место.
Дом снова наполнился шутками, подколами и смехом. Держа в руках миниатюру чудесного домика, в котором однажды могли бы жить они с Эдвардом, Белла не могла ни мечатать о том, чтобы у них была такая же большая шумная и любящая семья. Конечно, жизнь с Калленом будет не простой и ей предстоит немало борьбы, чтобы не позволять ему превращать себя в тень. Но если раньше Белла сомневалась, что их отношения стоят того, то теперь, увидев Эдварда в кругу семьи, она осознала: этот дух большой семьи живет в Каллене, пусть даже приглушенный ежедневными заботами «Империала».
У Беллы никогда не было такого шумного, теплого дома и в Каллен–Холле она остро ощутила эту пустоту внутри, которая теперь жаждала быть заполненной. Возможно, однажды она и правда создаст свою большую семью вместе с Калленом, и они с детьми будут так же вскрывать подарки и радоваться любой безделушке. Белла не помнила, чтобы когда–нибудь верила в Санту, но все же ей казалось, что Рождество окутано дымкой чудес. Поэтому, посмотрев на Эдварда, который тут же перехватил ее взгляд и улыбнулся, Белла закрыла глаза и загадала желание.