Не тревожься своим самочувствием
Сегодня ты очень резко устремился Вверх и потому обжёгся, но всё уладится…
Приближаются важнейшие для Человечества События,
но люди продолжают грешить и сползать в погибель свою…
Нам нужны Посредники между нами и людьми, чтобы подготовить их,
хотя бы тех, кто ещё способен слышать…
Не отворачивайся от людей, ибо Спасения в одиночку нет и не может быть…
Но и сам удерживай Радость и Любовь в Душе своей постоянно,
и тогда будешь чувствовать, что надо тебе делать, как правильно поступить…
А пока Освящай жилище своё, уже знаешь как, и молись постоянно,
чтобы сперва самому выстоять в Свете и не оступиться…
Бог тебе в Помощь!»…
Когда Женщина растворилась, я ещё долго сидел, окутанный Светом, и пытался сообразить происшедшее…
Конечно, я записал всё на бумагу и множество раз читал и перечитывал, пытаясь удержать в груди своей приятнейшее Чувство Благоговения от одного только воспоминания о Явлении удивительной, какой-то необъяснимо мудрой Женщины!..
Но всё же сомнения, этакие твари червячные, подкрадывались ко мне, как к ядрёному яблоку, исподтишка и задавали, как вгрызались в плоть мозгов моих, уйму каверзных вопросов, на которые не мог ещё ответить себе.
Лёжа в темноте хижины, так же продолжая созерцать свет вокруг себя, да терпеливо перенося неприятное физическое самочувствие, сообразил всё же, что это из-за прикосновения моего сознания к Свету, благодаря, конечно, неожиданному и неконтролируемому молитвенному состоянию, или Экстазу, ещё в храме, теперь испытывал так называемую слишком резкую трансмутацию физического тела своего, ещё не готового к таким срочным изменениям.
Ведь Мысль-то материа-а-альна!
Но это переживаемо, то есть трансмутация.
Другое беспокоило куда более: почему на меня, пингвина этакого, свалилось всё то, что свалилось за последние дни?!..
Жил - не тужил себе мужичок косолапый в лесах, никого не трогал и сам не давался никому трогать, не обижал и не ел никого одушевлённого, довольствуясь тем, что выращивалось на огороде, да в лесу собиралось, ну немножко молочка попивал, если козочка не обижалась, но больше ничего скоромного, ни ни… И не потому, что постился или там в секте вегетарианцев состоял. Нет, просто противно было видеть себя, жующим, как людоед какой-то, плоть живых существ!.. Да и любил я больше мучную стряпню в любом виде, хоть с капустой, хоть с мармеладом, хоть… Гм, да уж.
И общения-то хватало с бабульками хуторскими, с этими божьими одуванчиками, пусть и про козочек их любимых, которые, черти рогатые и бородатые, не одиножды в капусту залезали, пусть и про картошечку, которую заморозок побивал, или про сенокос трудный, вечно в не в меру дождливую погодку, но зато без чванства и агрессии, но в гармонии друг с другом и со всем окружающим лесным великолепием, и с Богом, конечно!..
И не надо нам было никаких революций-поллюций и митинговых демонстраций-менструаций, выборов и евростандартов, как и всего остального цивилизованного мракобесия… Ну зачем нам вся эта кутерьма обезумевших гуманоидов, скажите-ка на милость? Не можете сказать? Так чего мне тогда лезть в это безумие людское лишь потому, что «так надо»?.. Кому надо-то?
Мне уж точно не надо, пингвину лесному.
Я что, на хвост себе наступил, чтобы по доброй воле лезть в загаженный муравейник людской?!.. Да там, кроме оплеухи и насмешек, ничего хорошего мне ждать не приходилось.
Не-е-ет, я конечно о-о-очень любил людей, но только не видя их, или только если иногда по старому телевизору у соседки, когда мы с ней, важно сидя за круглым столом, из огромного самовара наливали в цветные пиалы горяченный чай и хлебали с громким отсосом в прикуску с розовыми карамельками, наблюдая, как человекообразные гуманоиды почему-то с вывернутыми наизнанку кровавыми рожами крушат друг друга машинами, пистолетами и всем, чем попало, как потом с остервенением блудят ― прости Господи! ― с кем попало и как попало, да ещё и приправляя весь этот винегрет жутких фантомов и образов бесконечными рекламами, что создалось у нас, наивных хуторян, впечатление, будто все там только и озабочены чисткой зубов, крашением ресниц, памперсами, да какими-то, как выразилась перекрестившаяся бабуля, летательными прокладками!..
Тьфу ты, будь оно неладным, перевернулся я на бок, чтобы уснуть, наконец, после стольких впечатлений какого-то непомерно долгого дня.
Однако, вдруг вспомнил слова Прекрасной Женщины, что «Спасения в одиночку нет и не может быть»…
Но маленький мой ушастый «я», прямо как ожидал, когда тут вмешаться ему, и сразу спорить ринулся, мол, а спасаться с гуманоидами, погрязшими в болоте грехов и наступающих друг другу на глотку, лишь бы выжить любыми средствами, можно, что ли?!..
Да-а-а, ещё успел подумать, так в ватном свете и засыпая: что ожидало меня в будущем?..
Глава 19
…И снилось мне, что барахтаюсь в мутной воде и никак не могу выплыть, без конца погружаясь во тьму и до самого дна… А там ― какой ужас! ― полно всяких ползающих и извивающихся, никогда мне невиданных мерзостей, да ещё жаб, раков, змей клубками и подобных подводных тварей, которые всегда были мне неприятны…
Пытаясь не наступить на этих пакостей, я подгибал свои ласты и, чувствуя, что уже задыхался без воздуха, в очередной раз из последних сил выплывал к поверхности, чтобы глотнуть воздуха, пытаясь хоть как-то за что-то зацепиться, чтобы больше не тонуть…
Так продолжалось долго, но потом всё же нащупал руками бревно или плотик и вцепился в него что было мочи, чтобы с подогнутыми ногами отдышаться, наконец, но не забывая, что там на дне было, и боясь опять погрузиться под воду…
Несколько раз за ночь просыпался, видимо, лишь для того, чтобы зафиксировать в Памяти весь сюжет сновидения, а потом опять засыпал без задних ног…
Заснув, продолжал жить во сне прерванным сюжетом, чтобы по достижении в нём какого-то важного для меня момента, опять проснуться и его запомнить…
Так продолжалось несколько раз, пока не наступило утро, когда, проснувшись, я помнил всё сновидение до самых мелочей, чтобы весь день и анализировать его.
Надо сказать, что я и раньше отнюдь не страдал отсутствием прелюбопытнейших сновидений и всегда цветных, но то, что, после последних бурных событий в моей жизни, пришлось видеть во сне и, тем более, как ощущал себя действующим лицом, поразило бы любое человеческое воображение! Вот это «фэнтэзи»!.. И любопытно, и интересно, хотя порой жутковато.
Но главное, что теперь уже не только помнил все ночные виртуальные события, но и совсем по иному стал их понимать!..
Если раньше барахтанье во сне в грязном водоёме, переполненном омерзительными существами, воспринимал, как глупости, которые не стоят внимания, то после событий в храме и той ночи, уже прекрасно знал, что это моё собственное сознание ещё тонуло в грязных грехах с отвратительными по форме своей вожделенными мыслями и неконтролируемыми чувствами, а душа моя, лапочка родненькая, всё же пыталась от них избавиться, всплыть на поверхность, чтобы глотнуть Чистоты свежего воздуха Праведности…
Когда же в том сновидении ухватился, наконец, за плотик, словно за Ковчег, то после этого и библейский Миф о Ное и спасении разных тварей по паре представился мне совсем в ином свете, совсем не так, как его обычно понимают иудеи и христиане…
Прекрасно зная Библию, которой в бесконечных когда-то поисках Знания и Истины никогда не отвергал, как, впрочем не отвергал и другие многочисленные Откровения, эзотерические или экзотерические, теперь же сообразил, что в действительности как всемирного Потопа, так и неправильно представляемого верующими людьми Ноя никогда не было на привычном нам уровне Жизни. Что Потоп ― это такие же грехи Человечества, в которых они тонули, как и моё личное барахтанье в мутной воде в сновидении…
Более того, после той ночи, мне вдруг открылся Смысл и остальных библейских Мифов, и я всем Сердцем своим осознал, что в них описываются события далеко не всегда земные, вернее, не нашего трёхмерного Пространства, а в, так называемых, Тонких Сферах, но не менее РЕАЛЬНЫХ, даже скорее более реальных, чем в привычной нам Жизни!..
Потому, трезво мыслящий человек никогда и не поверит, что только от того, что Моисей простёр руку над морем, и вода вдруг по Божию мановению расступилась, а Израильтяне, сверкая пятками, шустренько перебежали по дну и спаслись от злобных гоблинов Египтян, утопленных потом водою.
На самом деле, Спасению моисеева Народа в библейском Мифе способствовало то, что люди «весьма устрашились» грехов своих и «возопили», наконец, ко Господу В ПОКАЯНИИ, что и отразилось в Тонких Сферах их Чувств и Мыслей переходом посуху целого моря и так далее…
Так как Жизнь в Библии, как и в других Писаниях религий, а также в Легендах и даже народных Сказках не делится на земную или тонкую, как не отделимы от человека, матрёшки этакого, его Тела разной материальной плотности, или тонкости, в которых он существует каждый миг!.. Только одни, правда очень редкие люди, это осознают и умеют видеть, понимать и жить сразу всеми Телами-голограммами своими во всех им соответствующих Сферах, а другие, даже очень религиозные, невежественно пребывают сознаниями лишь во плоти, а бога своего представляют в стороне от себя, как идола в образе старичка и не более того…
Однако, каков именно уровень сознаний людских, мне уже пришлось созерцать в храме такими же омерзительными голограммами их чувств и мыслей, какие видел и в сновидении своём!
«А ну их», - меня даже передёрнуло от отвращения… Интереснее другое.
Занимаясь хозяйственными делами по дому и во дворе, не мог уже не размышлять о Беспредельности Жизни и возможности одновременного существования во всех Сферах, видимых и невидимых простым человеческим глазом… И Жизнь такую многомерную, после столь удивительных событий, стал ощущать всем своим существом и страстно желал видеть всё и бывать везде, даже в самых укромных уголках Мироздания!.. Желал общаться со всеми Сущими всех Планет всех Звёздных Систем и всех Уровней материальности, СУЩЕСТВОВАНИЕ КОТОРЫХ ТЕПЕРЬ БЫЛО ДЛЯ МЕНЯ РЕАЛЬНЕЕ РЕАЛЬНОГО !
Но главное, поражался самим собой, что, как мне наивно казалось тогда, БЫЛ ГОТОВ к такой жизни, и при том без оглядки как на своё наскучившее хуторски-земное бытие, так и тем более без оглядки на жуткое, опасное и даже отвратительное существование людское!.. И за такими размышлениями я совсем позабыл, что мне говорил светлый Юноша, что слышал восхищённый в храме, о чём говорила Прекрасная Женщина, позабыв даже про освящение хижины своей…
Мой маленький «я», гадёныш этакий, и тут не дремал, так и цепляясь за свою эгознáчимость и свой корыстный интерес даже в звёздных масштабах.
И как ловко он соблазнял, переворачивал всё с ног на голову, что даже не замечал, как сползал со своего спасительного плотика обратно в мутную воду грехов, а потом опять во сне боялся наступить на гадких жаб и всяких иных копошащихся мерзостей на дне, как оказалось, СВОЕГО всё ещё далеко не совершенного сознания!..
И если сперва несколько ночей бодрствуя с любопытством наслаждался светом вокруг себя, то потом заметил, что он стал мутнеть, тускнеть и постепенно исчезать, пока однажды, выключив лампочку и улёгшись спать, не заметил, что он и вовсе пропал…
А когда ночью опять проснулся от топота и гогота, то вмиг сообразил, что именно опять я вытворял САМ ЖЕ НАД СОБОЮ !..
«Ах ты увалень паршивый» - злился на себя, то есть на своего гнусного лилипута «я», который дрожал всем телом во плоти земной, и со страху готов был опять вопить о Помощи. «Ты сперва пудришь мне мозги всякими желаниями, а потом кто-то должен тебя спасать?!».
«Ну погоди, вонючка плешивый, ты у меня ещё попляшешь, ещё узнаешь, на что способен я… Ой, постой», - смутился, - «а какой это «я» рычит на маленького «я»?.. Средний, что ли? А в каком тогда он, этот средний, Теле? Интере-е-есно…».
Но, раз уж слово сказано, надо его делом подтвердить, а потом уже разбираться со своими многочисленными по величине и по знáчимости «я».
И первое дело ― Освятить жилище, чтобы твари рогатые не лезли в него со всех щелей, когда ни попадя… Потом Молитва постоянная и, неплохо бы, небольшой Алтарчик соорудить в уголке красном, чтобы постоянно видеть и чувствовать укор душе моей грешной от святых Образов, и чтобы Стыд вместе с Госпожой Совестью никогда больше не покидали дома моего, чтобы Свет Любви и Жертвенности опять окутал меня, а то иначе, как говорила Прекрасная Женщина, Спасения нет, ну никак не может быть и всё тут!.. Таков уж Зако-о-он Божий, оказывается, или Мироздания.
С другой стороны, раз уж душа не лежала связываться с христианством, извращённым людским фанатизмом, да и с маленьким «я» нашего милейшего батюшки, всю «прелесть» души которого пришлось созерцать в храме, то, следуя хотя бы Совету своего большого «Я», надо было идти к родничку лесному, притаившемуся в овражке и пополнявшего Чистою Водичкою нашу извилистую речушку, во многих местах перегороженную плотинами вездесущих бобров.
Не только прогулки по лесу, но и обычная работа даже по заготовке дров всегда доставляли мне удовольствие, и являлись неотъемлемой частью всей моей жизни.
Потому, предвкушая Радость от предстоявшей прогулки по любимым лесным местам, однажды и надел на косолапые ноги свои широкие самодельные еловые лыжи, закинул на плечи котомку с трёхлитровой стеклянной банкой для Водицы, взял в руки палку-посох и покатился с горки, крещённый язычник, навстречу заре утренней…
Е-е-е-х-х!..
Глава 20
… К роднику добраться лучше всего было по льду речки, протекавшей в долине и местами разливавшейся на небольшие озёра, поросшие камышами. Эти озерки-бусинки ― плод трудов бобровых, ещё в давние времена перегородивших речушку. Высокие, в рост человеческий хатки-домики этих неведомых и неутомимых тружеников всё ещё торчали копнами рядом с плотинами, но современные «цивилизованные» бобры предпочитали строиться на плавучих островах, кочевавших по озеркам по направлению ветра…
Мне нравилось посещать владения бобрового племени, и летом часто тихо сидел неподалёку от какой-нибудь плотины или хатки, наблюдая, как неопытная молодёжь зубастая при дневном свете училась проверять уровень воды, или таскала тальниковые веточки с места на место…
Зимой жизнь бобровая перемещалась под воду, и я, проходя мимо заснеженных хаток, мог только представить, как бобры копошатся в них, суетятся вокруг малышей, писк которых, если прислушаться, припав ухом к самому снегу, даже можно было услышать.
Овражек, по дну которого протекал никогда, благодаря родничку, незамерзающий ручеёк, располагался как раз напротив старой бобровой плотины, но был завален снегом, от испарений так обледеневшим на морозе, что пришлось до родничка пробиваться с помощью лыжи.
Пока копал, вспомнились слова Прекрасной Женщины о постоянной Молитве и, возбуждённый красотой девственного леса, не мог удержаться от подступившего к горлу комка, обычно предвестника слёз…
Никак не мог понять, что в последнее время творилось со мною: прямо-таки по-женски возбуждался по всякой приятной мелочи, или это болезненная истерика из-за проблем с моей крышей плешивой?.. Никогда раньше такого не было. А тут Сердце, обмываемое обильными слезами, готово выскакивать наружу всякий раз, как только вспоминал о Боге, о Прекрасной Женщине, о светлом Юноше, о Беспредельности Жизни!.. Если же учитывать, что обо всём этом думал постоянно, то и постоянное ощущение участившегося сердцебиения заставляло поступать совсем неадекватно тому, что подсказывал холодный здравый рассудок…
И после того, как омыл лицо своё Водой в Покаянии и Молитвою к Духу Святому, в моём представлении почему-то всегда ассоциировавшемся с женской Ипостасью Святой Троицы и этим родником в частности, опять надел лыжи и, с рюкзаком и с полной банкой на плечах, готов был повернуть обратно домой, но почему-то ноги мои развернули меня совсем в другую сторону…
Пыхтя и обливаясь пόтом, поднимался я по глубокому снегу вверх по склону самого высокого в наших окрестностях холма, на лысой вершине которого, давно знал, лежал огромный валун, неведомо, как туда попавший или кем-то мифическим занесённый…
Летом я частенько приходил на эту вершину и, сидя на солнце пригретом, серебристыми лишайниками обросшем и птицами помеченном валуне, с Восторгом оглядывал внизу распростёршиеся еловые леса, изрезанные долинами ручьёв и речек, любовался красотою ярких цветов и пастельных оттёнков, какими Природа окрашивалась всевозможными проявлениями своими… Иногда лежал, глядя на синее небо и белоснежные облачка, вдыхая умилительный запах хвойной смолы и опýшковых цветов, которые нежный ветерок поднимал к вершине холма, и не мог нарадоваться Свободе своей… СВО-ОБО-ОДЕ-Е!..
Свободе-то от чего?.. Наверное, от суеты, забот, неприятностей, страха… Вот-вот, от того самого страха, лохматого и грязнолипучего, который, если прилипнет, то выскрести из души уже трудновато…
А откуда он берётся этот страх кудлатый? Да от собственных желаний, милок, и от дурости твоей, от порабощения системой ложных ценностей, которые с детства окружают человека, которые так скомкивают или зомбируют сознание его и держат потом в крепких кандалах во мраке, что не остаётся бедолаге прыщавому ни малейшей щелочки, чтобы узреть хоть проблеск света, к которому можно и нужно было бы стремиться, чтобы сохранить себя, как мыслящее существо, призвание которого, как Творения, быть Со-творцом с Создателем своим, но не теней в страхе, а Свободным в Свете Вечной Жизни в Красоте и Гармонии!..
И страх-то этот я ведал, ещё ка-а-ак ведал…
Не сразу избавился от него, и свободным стал не сразу, даже поселившись на лесном хуторе.
Уйти из города после многих годов суетной жизни в нём, учёбы и даже работы ― это не через верёвочку перепрыгнуть… Даже скитания по белому свету не гарантировали Свободы, ибо система подавления вольности человеческой работает везде и всюду, где только существует общность людей, подчинённых тем же самым вампирическим канонам самими же придуманной власти над ближним своим.
И желудок, дракон ненасытный, провоцирующий голод, рано или поздно заставляет подчиниться системе теней людских, которая хотя и накормит от пуза, даже обогреет и уютно спать уложит, но платы потребует непомерной ненасытными желаниями ТВОИМИ, через наркотическое потребление барахла всевозможного, а также погоней за модой в подчинении чужому мнению, воспитанию, общепринятым нравственно-моральным устоям, даже если они тебе и совсем не к душе… Система также заставляет зависеть от ЖКХ и их сантехников, квартирной платы и налогов, транспорта, работодателя и достойной пенсии, даже от общепринятого церковного фанатизма и т.д. и т.п.
Именно от всего этого безумия и бежала душа моя бедная, кое-как уговорив благоверную вместе с нашими детьми поселиться на хуторе, чтобы жить в чистоте и покое свободными и радостными на Природе. Но не получилось.
Отскрестись от коросты, наращиваемой годами, даже мосластому Гераклу не под силу. И тот же самый желудок, как, впрочем, и порочная система людских взаимоотношений заставляли на них работать с выпученными глазищами по часам от сих и до сих, снисходительно давая побездельничать лишь по воскресениям, праздникам и коротким отпускам…
А так как в деревне кроме колхоза или леспромхоза никаких предприятий обычно не подразумевалось в те советские ещё годы, то система как-то мгновенно всосала нас в себя, и не успели оглянуться, как уже трудились от зари и до зари на молочной ферме, да за гроши, конечно, чтобы концы с концами сводить, и чтобы постоянно желали пряника, но не забывали и про кнут…
Это ж насколько надо быть рабом в душе своей, чтобы терпеть подобное измывательство над собою, который сотворён ведь не рабом, надо полагать, а всё-таки свободным Творцом и для свободного существования, одной только Верою в Творца!..!..
Слава Богу, что бунтарский характер заставлял буянить и не соглашаться с кандалами.
Однако, только когда наступил период всеобщего демократического одурения, тогда уже и сам готов был урезать свои желания, придавить косолапой ногой хотенчики свои всевозможные и жить, удовлетворяясь тем, что сам посадил на земле и вырастил, что собрал и подобрал в лесу…
Но, как оказалось, совсем неблаговерная половина моя, увлечённая евростандартными прелестями и открывшимися возможностями подгребать под себя, сколько руки достанут и ноги оседлают, да прикрываясь, мол, необходимым детям образованием и воспитанием ― однако, в той же вампирической системе, которую сама же когда-то и критиковала! ― учесала вприпрыжку обратно в город, только пятки из-под подолов засверкали…
Что же оставалось делать, если Правда тебе важнее, чем бабий гонор?..
Библейская Ева яблоко надкусила и заставила слопать его тугоумного Адама, чтобы потом и оказаться на пару изгнанными из Рая в систему одурманивания друг друга и с лицемерным прикидом о благополучии не где-то, а в аду земном!..
И тогда я решил: сдохну, но никогда больше не дамся надеть на себя кандалы!..
Решить-то можно запросто, раз - и в глаз… А вот реализовать решение долгими годами одиночества, никаких глаз не хватит, какие бы они выпученные не были.
В Рай вернуться оказалось куда как сложнее, чем вывалиться из него кувырком следом за голозадой Евой…
Но решимостью настолько переполнен был, что перемучился расставанием с семьей и перестал на стены лезть, вовремя оседлав забор, когда гонялся за соседской козой в капусте, и, как говорится в подобных случаях, от души насладившись яичницей глазуньей, что потом долго-долго в сторону слабого пола даже глядеть не хотелось …
Вторым шагом предпринял избавление от работодателя, когда однажды, вместо того, чтобы тёмным раним утром линять на ферму и материться со звонкоголосыми ядрёными доярками, я, довольный собою и выпялив грудь, бодро пошагал в лес за грибами и пропал в нём на целый месяц!..
Итог поступку ― запись об увольнении по статье 33 трудового кодекса в моей трудовой книжке, которую благополучно зашвырнул в огонь и отряхнул свои ладони, стряхивая навсегда и свой будущий гарант против страхов ― пенсию...
«Вот так-то», - сказал многозначительно сам себе, будучи голым и нищим, но свободным, как ветер: теперь и проверим твою Веру, милок, и твою Силу Воли, эзотерик обчитанный.
И проверил, ещё как проверил, по сей день зубы ноют и уши вянут от одних только воспоминаний…
Глава 21
…Так сидел я на лыжах у валуна на холме высоком и, глядя в даль лесную, вспоминал о первых своих потугах полностью раствориться в Вере в Свободу и Истину, которой никогда не видел, но что-то в душе моей всё же заставляло не игнорировать её!..
Однако, первый блин и впрямь получился комом. Сжечь трудовую книжку особого ума не требуется, но вот остаться без наличных денег, когда надо и за трактор платить, чтобы привезти дрова, и за электричество рассчитываться на почте поселковой, и налоги платить за землю, на которой стояла хижина моя, да и без соли с сахаром как-то не очень комфортно было-о-о…
С голоду не пух. Всё-таки своя картошка-маркошка, капустка-редиска, тыквы-кабачки, лучок-чесначок, да клюквочка с брусничкой витаминчиков добавляли, хотя, надо признаться, особой силы не прибавляли, но изрядно живот раздували и только что в желудке не сосало… Чай тоже собирал на разнотравных лесных полянках, и он мне более нравился, чем именитый индийский!
И тем не менее, тем не менее…
Проблем прибавилось, и не только внешних.
Странно, но когда никому ничего не был должен и никто никуда не гнал, почему-то исподтишка подползала лень и необязательность перед самим собой, почему-то терялся смысл существования!..
Отсутствие рабских кандалов в первое время прямо-таки ошарашило и, с непривычки, даже злило. Такое свободное одиночество навевало отвратительное, как понос, чувство собственной бессмысленности, никому ненужности, особенно по вечерам…
Как ни прикидывался жизнерадостным и озабоченным текущими хозяйственными делами, но как только приседал передохнуть, тут же тоска, короед усатый, вгрызалась в Душу, сверлила её вдоль и поперёк, как трухлявое дерево, и впору было накинуть на шею петлю и удавиться!..
А что больше было делать?
К счастью, гонор с задранным носом не позволял сдаваться. Видимо, чтобы выстоять, надо было преодолеть гадкую ломку из-за отсутствия привычных кандалов, как наркоману, решившему лечиться, но как это сделать?..
Было два способа, которые оказались вполне реализуемы в моей ситуации и хуторских условиях.
Во-первых, работа, работа и ещё раз работа, даже если всё переделано и делать больше нечего. Тогда с остервенением чеши голову, скреби под мышками или хотя бы лижи, что коты обычно делают, или усердно груши околачивай!..
Когда же выдохся, тогда сразу же применяешь способ второй для преодоления тоски, уныния и чувства полной своей ненужности уже во всём Мироздании: наедаешься до отвала и, сытый как удав, ложишься спать, и не только похрюкивая и отрыгиваясь, с онемевшими конечностями и уже пустой, как барабан, головой…
Спустя несколько месяцев, обычно девять, как у беременной женщины, подобной прилежной терапии, вдруг замечаешь, особенно после горячей баньки, что сам уже превратился лишь в оболочку или чайный пакетик, готовый раствориться в окружающей среде, чтобы самому и стать этой средой, неотделимой от себя самой!..
И тогда, если однажды видишь, как по хутору проезжает до невозможности облизанный и сверкающий чернотой джип, и из него вылезают напудренные назойливые дачники, то воспринимаешь их уже с безразличием, как временную непогоду, как небольшой смерч, в жару неожиданно поднимающий на дороге пыль и всякий пересохший хлам, кошачий в том числе, но который вскоре затихнет и о нём никакой памяти не останется…
Твоё тело-пакетик к тому времени очищен от всего прошлого и сформирован только из того, что соответствует окружающей среде, в данном случае хуторски-лесной или естественно-природной, а всё чужое, из того позабытого цивилизованно-рабского мира, уже воспринимается чужеродным вирусом страшной чумы, от которой, если иммунитет ещё не выработан, срочно надо спасаться, делая инъекции антибиотиков!..
Лучшее из лекарств в таком случае, лично для меня, оказалось спешно ретироваться в лес, в тишину и покой, с которыми уже свыкся и сросся, и широкой своей, как у воробья, грудью вдыхать чистейший воздух, попить водички из родничка и посидеть в покое с думами о Беспредельности Мироздания, которые мучили ещё с пелёнок…
Именно в такой момент срочной инъекции однажды и упёрся в этот холм с валуном на вершине.
Поначалу долго и часто приходилось сидеть на пригретом солнцем валуне, созерцая себя вокруг себя, и постепенно Радость, словно мощное лекарство в крови, вытесняла остатки вирусной заразы, чтобы наполнить и обезопасить не только душу, но и тело прививками благоухающих лесных запахов, свежести ветерка, великолепных пейзажей, по сравнению с которыми шишкинские музейные картинки всего лишь дешёвая безжизненная мазня, которой восхищаются только больные в кандалах, не ведающие оригиналов!..
Распластавшись на тёплом и каком-то уже ставшем родным валуне, глядел на мимо проплывавшие облака, вдыхая упоительную лесную «прану», и, прокручивая свою прошлую жизнь, не мог не удивляться собственной глупости или безрассудству, что столько лет тупо гонялся за какой-то призрачной синичкой, пытаясь ухватить её своей отмытой шампунями ладошкой, совсем не ведая о Журавле в Небе!..
И никто ведь не подсказывал о его существовании, но всячески предлагали бегать лишь за синичкой, а она оказалась не только неуловимой, но и хитрой, и даже подленькой…
Из-за этой хитрой синичкиной неуловимости чёрт же дёрнул полезть учиться в экономическом факультете, добровольно грызть мозгами всевозможную печатную чушь, да слушать на лекциях, как похитрее кандалы друг другу надевать, да ещё трястись перед экзаменами и как перед надзирателями-преподавателями вывернуться!..
А дальше?
Та же каторга, названная цивилизованной, только тоже добровольная.
И в чём образованность и интеллигентность проявляется с кандалами неуёмных скотских желаний своих, зависимости от всех и всего!..
Как крякнет какая электроподстанция по вине природных катаклизмов или по тупости недоноска образованного, так ни на лифте, ни на трамвае, ни в метро не прокатиться, не говоря о том, чтобы помыться или облегчиться в своём туалете евростандартном, пусть и запёршись решётками на окнах, да железными дверями…
И всё-то образование, оказывается, и используется, чтобы ублажать животные интересы собственной волчьей персоны, прикидываясь ягнёнком, дабы оторвать кусок посочнее от живой плоти ближнего своего. А чтобы выглядело понравственнее и покультурнее, то с серебрянными инкрустированными вылочкой, да ножичком и с салфеточкой под нежным подбородком…
Образо-о-ованность…
С этой образованностью уже завалились мусором по самые глаза и уши, что ничего не способны ни видеть, ни слышать, заплевались, захаркались, что ни попить, ни поесть без того, чтобы вслед за едой не глотать таблетки или не свалиться в обморок…
От этой образованности-цивилизованности страшно детей на улицу одних отпускать, чтобы не стибрили их и не повырезали кишки дяденьки с тётеньками в белых халатах для крутых лысых бабуинов в смокингах, жаждущих вечных тáсок во плоти земной, а если пожалуешься в органы, то чины в мундирах и самому оторвут всё, что имелось или ещё оставалось…
«Преле-е-есно», - только и изрекла бы вечная Ворона, сидя и греясь у трубы на крыше, если б пожила в цивилизованном гадюшнике!..
После таких приятных размышлений на камне, обычно любой, даже заблудившийся вирус залесной цивилизации мигом выскакивал из души моей и нёсся вприпрыжку с холма обратно в свои джипы и уезжал, пыля по дороге, что видно было даже за самыми высокими елями…
А я возвращался домой здоровый и полон сил гнуть свою линию только на своём жизненном Пути, стремясь к чему-то, о чём тогда лишь смутно догадывался, но совсем неожиданно стало проявляться, что вот, даже зимой заставило сидеть на холме у валуна, покрытого снегом, и гадать о предстоящих событиях, о чём ни в каком ВУЗе, даже в духовной семинарии, как бы не образовывался чужими знаниями, всё равно не узнáешь, пока сам не перестрадаешь…
Глава 22
…Однако, шлёпая лыжами обратно домой, думал думу свою, что всё-таки далёк ещё я от совершенства, злобный какой-то, раздражённый и всё время с выпущенными колючками, как у ежа… Мне это совсем не нравилось.
Если живёшь сам один, так нечего и плеваться направо и налево на всех, кто ни попадутся тебе на глаза. Им тоже твоя жизнь не нравится, а ничего, не окочурились из-за твоих столь праведных тараканов, что скорее любого грешника стошнит, как только глянет на тебя, нашёлся, мол, ещё один христосик шелудивый, гуру недобитый…
Если сам не доволен пребыванием среди себе подобных, то во-о-он верёвочка висит, у рукомойничка мыльце лежит, и вперёд на веточку висеть с вываленным языком и выпученными глазищами…
Ой, хорошо, ой как хорошо было бичевать себя, как в бане веником!.. После каждой такой порки по самолюбию своему чувствовал, как душа облегчалась и светлела, что и мир вокруг себя замечал опять, и людей целовать хотелось взасос!..
«Ладно», - в очередной раз решал про себя, - «будем, в конце концов, жить правильно, в Любви и Гармонии ко всему живому, ну и себя не забывая, что уж там…».
И в самом-то деле, что за блажь такая думать о жизни других, оценивать, а при этом, своих собственных брёвен в глазу не замечая?!..
У людей свои ценности, быть может, тебе и совсем непонятные по твоей, а не других причине.
Вот торчишь ты в захолустье один-одинёшенек со своими, не пойми какими, идеями, а люди общаются между собою, и не обязательно только с помощью пистолетиков. Многие люди любят друг друга, помогают друг другу, сострадают, детей рожают и выращивают, переживают и радуются, и это есть насыщенная Жизнь, а не пресная перекисшая стряпня твоя.
Люди придумывают и созидают прекрасные творения руками своими, совершенствуя и превращая в искусство не только изобразительный или архитектурный труд, но и любую работу и занятие…
Да, они предпочитают смотреть на свою протезную природу черед телевизоры дома или на картинах в музее, но это не значит, что потому все они нехорошие. Каждому своё и на то Дар Свободы Выбора от Того же Бога, к Которому ты так стремишься, ибо люди тоже Им сотворены, как и ты сам!..
А вот сумей, пингвин безмозглый и сердитый, их полюбить такими, какие они есть, а не какими ты их хочешь видеть по своим, почему это ты решил, что правильным, представлениям!..
По большому счёту, тебе ведь самому на этой Земле отпущено, по сравнению с Вечностью, совсем немного годиков, так стόит ли тратить драгоценное время для осуждения людей, когда собственная душа томится в грязи?..
А что делать, если паршивый маленький «я» всё время как-то незаметно так и норовит выйти из под контроля, испачкаться в мысленных нечистотах и потом брызгать грязной слюной вокруг себя!..
Прижать его, гада, надо, прищемить ему вертлявый хвост и держать не отпуская, пусть тогда попытается извиваться, так Покаянием отмой. А упрётся рогом, так отнеси, паршивца, к родному батюшке, а тот вмиг усмирит, да так, что потом месяц будет, как шёлковый, как пушистый барашек!..
Видимо, последний довод подействовал сильнее остальных, так что домой пришлёпал полный уверенности и решимости бороться за чистоту души своей до конца. А для этого, как говорила Прекрасная Женщина, нужно постоянно молиться.
А что такое Молитва?
Молитва, милок лапчатый, это сосредоточение и тот самый контроль за своим карапузом «я», заставляющий его находиться в положенных рамках, чтобы от нечего делать не блуждал он по сторонам мысленными фантомами и не щекотал нервы ни мне и ни людям.
То есть, Молитва ― это труд для «я», земного мытаря, чтобы он подрос и через забор увидел и мой большой «Я», существующий в Беспредельности, чтобы стало ему, лилипуту, стыдно, наконец, за свои глупости, животно-скотские вожделения и просто за удивительную вредность свою, приводившую меня только к страданиям и унынию.
Но просто так, с бухты барахты, Молитва к Богу-Творцу не получалась, нужно было возбуждение, а оно, например, почему-то сразу возникало, когда входил в храм и погружался в обстановку, где всё говорило и шептало только о Всевышнем, и Сердце моё трепыхалось тогда, как былинка на ветру у крутого обрыва…
Или возбуждался, когда опасность прижимала душу так, что лишь одна мысль оставалась в извилинах мозговых ― срочно вопить о Помощи…
И ведь вопил, и помощь приходила!..
Так что же делать, чтобы Сердце ёкало и услышано было Богом не только в храме, но и дома, но не потому же, что в очередной раз черти прижали?..
Во первых, как давно собирался, надо освятить жилище своё, чтобы рогатые и хвостатые черти полосатые ещё издали обходили его стороной.
Во вторых, соорудить, как задумал, небольшой домашний Алтарик, раз уж тебя так легко возбуждают святые Образы Небесных Персон, которых, однако, уже знал не по книжкам...
В третьих, следовать правилу ритма, чтобы необходимость постоянной Молитвы въелась в сознание и требовалась она не только наяву, но и во сне.
Допустим, с первым и вторым справиться несложно. Но засомневался, что так уж легко получится заставить себя следовать ритму не только физического поведения, но и мысленной сосредоточенности.
Для того, чтобы хоть как-то приструнить человеческое поведение и таким образом отвлечь его от блуждания мозгов и, следовательно, от грехов, в таком случае и существуют религии со своими строгими правилами. Надо признаться, очень удобная придумка!..
Но я не собирался постригаться в монахи, чтобы постоянно и торчать в монастыре и храме…
Я хотел жить на Природе и свобо-о-одным от правил любой чужой системы.
«Тогда создай для себя свою собственную систему, что ли», - ехидничал наглый мой «я»!..
«То есть», - размышлял, приготавливая берёзовую веточку для окропления Водицей своего жилища, «мне свою среду обитания нужно превратить в некую природную обитель с определёнными правилами и символами? То есть, необходимо посещать те места, где быстрее всего мог возбудиться для совершенствования своего вредного «я», холм с валуном, например, родничок или ту же бобровую хатку, у которой так любил сидеть в задумчивости, да мало ли ещё где…».
Однако, мысль такая мне очень даже понравилась, и когда уже, после того, как окурил жилище своё благоухавшим ладаном, с громкой Молитвою брызгал Водицей родниковой по всем углам хижины, куда только мог достать, и смачно мазал Крестики припасённым из храма елеем окна и дверь во Имя Святой Троицы точно так же, как однажды ещё в юности моей пришлось наблюдать подобное же действо, совершаемое толстенным и обрюзгшим, видимо, от постов, православным батюшкой, то почувствовал в груди, как Сердце сжималось спазмами, и опять ручьём потекли слёзы по щекам… Ну не мог я спокойно молиться Богу и всё тут…
Да-а, уж очень хотелось мне пощупать Беспредельность Жизни!.. Но вместе с тем, почему-то ни на секунду не забывал сказанное Прекрасной Женщиной, что СПАСЕНИЯ В ОДИНОЧКУ НЕТ, И НЕ МОЖЕТ БЫТЬ… То есть, моё желание Спасения и Жизни в Беспредельности не может быть лишь моё? Но почему?!..
А с кем Спасение возможно тогда? С какими-то людьми? Тогда какими?...
С теми, от которых сбежал в глушь лесную? С теми, кто и придумал всю ту канитель цивилизованную, что впору удавиться, глядя на ужасы даже только по телевизору у соседки?..
Или с теми, кто, не взирая ни на что, даже в городах остаются чистыми Душою Людьми с большой буквы, к которым не прилипает никакая внутренняя грязь, как бы их ни поливали натуральными и мысленными помоями; с людьми, которые созидают и украшают Жизнь вокруг себя не прячась напыщенно, а смиренно и жертвенно в гуще событий, пусть и самых неприятных, но тем и удерживая своей Благодатью в Единстве с Духом Святым весы Мудрости в Равновесии?!..
Но тогда, причём тут я, эгоист отпетый, от которого даже жена с детьми слиняла подальше?..
И в честь чего, однако, это мне, такому паршивцу, торчать тогда в храме, ибо кому-то это надо, непонятно зачем?..
Вопросов возникало множество, но с ответами-то напряжёнка, пожимал я плечами в недоумении, сооружая в углу хижины свой домашний Алтарь, на который прикрепил Образки Христа и Богородицы, приобретённые ещё когда-то женой в православном храме, и Образ того самого седого Дедушки с митрой на голове и книжкой в руках, который находился рядом со мной на стене в храме, и которого почему-то чувствовал всем существом своим…
Мог ли я сообразить тогда, что ответы будут приходить только по мере совершенствования моего сознания, что процесс этот длителен годами и сопровождается отнюдь не песнопениями, а терниями и очень даже болезненными испытаниями на вшивость души и прочность Духа человеческого…
И тернии эти не заставили себя долго ждать…
Глава 23
…Но не всё сразу, иначе человек сломается раньше времени.
Никогда не думал, что Вера в Жизнь Вечную и Стремление Вверх или в Бытие неописуемой словами Беспредельности в Единстве всех Сущих Мироздания может быть столь сложным и даже опасным трудом!..
Это со стороны казалось экзотичным и заманчивым сидеть в позе Лотоса бородатому и голому, как умудрённый Сиддха, у подножия Гималаев и созерцать Нечто, при этом, не чешась о куске хлеба и завтрашнем дне.
Лично мне почему-то совсем не хотелось торчать полузасохшей мумией остаток своего плотского существования на этой Земле, но хотелось жить и тут и Там сразу, одновременно и в полную силу, и почему-то именно так я понимал Рай, правда, непонятно было, почему?.. Или это какая-то глубинная Память во мне давала о себе знать, или то было Предначертанием в жизни моей земной?..
Но решимость следовать по Пути Света и Истины во мне засело крепко, хотя не всегда получалось без сползания в грязные кюветы...
Заметил, что как только намечу себе какую-нибудь внутреннюю установку, например, день попоститься, дабы без клизмы вычиститься от скверны, так обязательно искушения навалятся с такой силой, что готов был сожрать всё, что только под руку попадётся!.. Господи, ну почему именно в э-этот день соседке-бабульке стукнет в голову печь мои любимые пирожки с капустой, что наисладчайший запах из печной трубы распространялся по всей округе, и даже в хижину мою закупоренную проникал, будто и стен не было?!..
Или, если надумал помолчать весь день, чтобы подлечить рахитичную волю свою и успокоить непомерно длинный, как ремень брючной, язык свой, то обязательно появлялись назойливые люди, от которых просто спасу не было, даже в лесу!..
И так всегда и всюду. Ведь не прикуёшь себя цепями дома и не навесишь на губы амбарный замок…
И не так уж редко бывало, что не выдерживал и срывался, когда бабулька, божий одуванчик, так засядет со своими приглашениями в слезах и причитаниях, что, мол, соседушка её, худенький заморыш этакий, скоро совсем ласты откинет, что сердце моё разрывалось от жалости к самому себе, и плёлся я за сердобольной соседкой к столу её накрытому, а на нём тазик пирожков и огромный медный самовар посредине, а в тарелочке ещё и сладкое варе-е-еньице к чаю…
После столь обильного поста я только к вечеру выползал из-за стола, чтобы кое-как и донести свой набитый пирожками бурдюк до кровати, а там и заснуть без чувств, как сытая свинья в хлеву, чтобы утром только и плеваться от досады на самого себя и, чтоб ей, на бабульку…
В другой раз, когда после того, как нечаянно трёхэтажно выругался и возлагал на себя обет молчания, можно было, конечно, и дома запёршись просидеть, но тогда какой смысл обета, если и так не с кем говорить и не на кого позлиться?..
В том-то и соль с перцем, чтобы среди болтливых людей и в разных жизненных ситуациях суметь промолчать в полной безмятежности к происходящему и не нести всякую чепуху, когда язык змеиный так и чешется посплетничать, поёрничать, подколоть кого-нибудь, а то и загнуть, чтобы аж черти икали…
С другой стороны, а зачем мне сила воли? Чего это мне надо было мучиться по своей же глупости?.. И так уже жил «робинзонкрузом», куда ещё более запираться!..
Но мне-то прекрасно известно было, что это мой несовершенный карапузик «я» так спрашивал исподтишка, чтобы потом подтолкнуть меня и к бо-о-олее серьёзным слабостям, а там, глядишь, и ко греху и даже порокам!..
И потом, если я и жил отшельником на Земле, то это совсем не значило, что и в Раю должен быть одинок, но Туда ещё надо было попа-а-асть… А вредный неподкупный апостол Пётр так хитроумно прятал ключи от Врат Рая, что никакая, даже самая крутая контрразведка ничем не могла бы помочь, такие многочисленные условия ставил он перед человеком, пожелавшим возвращения и Единения с Богом в Саду Эдемском, что припарочки с «асанами» да с эзотерическими книжками ― лишь детский лепеток…
«Так что не-е-ет, заяц ты ушастый», - грозил пальцем своему «я»,- « не получится тебе соблазнить меня: как бы не упирался, всё равно вытащу тебя из-за укрытия и заставлю светлеть», - грозился ему, зажигая и ставя свечку на свой Алтарик, да окуриваясь ладаном, а потом, глядя на святые Образы, начинал Молитву, постепенно отключаясь от всего окружающего и шальных мыслей в первую очередь…
Сперва произносил Прославление святой Троице, по порядку обращаясь к каждой Ипостаси персонально…
Самое удивительное, что я действительно не только ВЕРИЛ к кому обращался, но и ДО-ВЕРЯЛ всем Сердцем своим, испытав и осознав ещё в храме свою сопричастность к Ослепительному Свету, который исключительно и возможен в Мироздании, как и само Мироздание, лишь благодаря Жертвенной Любви и всем из неё вытекающим Информационно-энергетическим качествам сердечных Чувств человеческих!..
Потому, хотя Бога-Отца я и понимал умом, как Закон Мироздания в Творчестве Жизни, игнорировать Который, как Огонь, невозможно без наказания, но Сердце моё воспринимало Его всё же ЛИЧНОСТНЫМ также, как и Сына и Святого Духа!
И, глядя на рублёвские Святые Образы Троицы, вырезанные из журнала и собственноручно освящённые на моём Алтарике, я также, как и в храме, не мог оставаться бесстрастным, понемногу закипая душою своею, что даже трудно становилось дышать…
Тем не менее, я дальше стойко произносил слова Молитвы, обращаясь к Сыну Божиему, как Свету Огня, представляя его и воспринимая Сердцем хотя и в разных Образах Христа, Кришны, Будды и других Учителей Человечества, в разные века воплощавшихся среди людей, но предпочтение всё же отдавал христианскому Символу, но лишь потому, что жить-то приходилось среди христиа-а-ан.
В действительности, Сын Божий для меня, как уже говорил, олицетворял качества души моей, а потому, обращаясь в Молитве-Прославлении ко Господу Иисусу Христу, обязательно упоминал и все составные качества его Любви во мне, как Покаяние, Радость, Мудрость, Терпение, Смирение, Скромность, Кротость, Всепрощение, Милосердие, Сострадание, Нежность, Бесстрашие, Знание, Безмятежность, Воздержание и т.д. и т.д., стараясь их не только произносить словами и звенеть ими в мозгах своих, но и обязательно ПРОЧУВСТВОВАТЬ всеми моими нервными клеточками...
Правда, прочувствование это во мне происходило настолько бурно, что уже никакого платка не хватало, чтобы высморкаться и утереться от обильных соплей и слёз!..
Тогда переходил вниманием своим к третьей Ипостаси Святой Единой Троицы ― к Духу Святому, рублёвский оранжево-розовый Образ которого воспринимался мною не только Белым и Голубем, а Богородицей в представлении христиан, и в Образе Белой Тары, например, как у буддистов, ибо для меня она важна и Знáчима была не своей внешностью в представлении людском, а сперва теми же психическими качествами Матери Мира в душе моей неспокойной, как Сила Радости Творчества Форм Жизни в Вере, Красоте и Гармонии!..
Конечно, из-за непривычки, Молитва моя поначалу сбивалась, Святые Образы путались значениями, трудновато было удерживать мысли в узде сосредоточенности, но постепенно ритмичность молений возымела действие и стала в привычку по утрам и вечерам пред Алтариком скромным.
И прежде, чем, продрав глаза от сна, заняться делами, сначала зажигал свечу на Алтарике и, помолившись троекратно, как в храме, Благословлялся на все Чувства, Мысли и Дела свои дневные не только Крёстным Знамением, но и Святою Водою или даже Елеем, чтобы черти рогатые даже пискнуть боялись рядом со мною и вдалеке. Ведь эти заразы грязные, как информационно-энергетические голограммы, боялись-то не косы моей, или оглобли, а именно Силы моих по-Божиему ПРАВИЛЬНЫХ Чувств и Мышления, усиленных многократными повторениями!..
Иначе говоря, Молитва так вошла в привычку в моей отшельнической жизни, что если что-либо мешало мне сосредоточиться пред Образами, или даже на улице представить их закрытыми глазами, чтобы испросить у Всевышнего Благословения, то уже было такое чувство, что чего-то мне не хватало, что-то потерял, обронил и теперь беззащитен перед легионом тварей рогатых, коварность которых мне ой как хорошо известна была-а…
Более того, увлечённый Молитвой сердечной и приобретя вкус её постоянства, вдруг сообразил всем существом своим, что приобрёл ПРЯМОЙ Путь к Богу, не в пример самомнительной грызне множества пыльной религиозной и эзотерической литературы, не в пример торчанию в позах с закрученными в узлы руками, ногами и ушами…
Оказалось, что зачем мне, например, дорόга из Москвы в Питер через Владивосток, если можно напрямую добраться до города на Неве!..
Так во-о-от что имела в виду Прекрасная Женщина однажды, когда пыхтел и кряхтел я, пытаясь дышать животом, чтобы просветить, наконец, мозги свои тугодумные, что мне этого уже не надо, ибо окольному пути для меня есть и ДОЛЖЕН БЫТЬ Путь Прямой к Богу и Свету Сына Его и Теплу Духа Святого простой Сердечной Молитвою в Искренней Вере и, обязательно, безоговорочном Устремлением в Миры Высшие!..
Правда, конкретный эффект от такой Молитвы проявился лишь через пару месяцев, но как-то своеобразно, хотя не менее интересно и поучительно…
Глава 24
…Как-то однажды вечером, когда по обыкновению, стоял пред домашним Алтариком и, после покаянной Молитвы за грехи свои дневные, которые, ну надо же, каким-то образом сами по себе совершаются, обливался слезами, упёршись взором в Образок Иисуса Христа, еле освещённый дохленькой свечкой, вдруг заметил, что Лик его жидкобородатый стал шевелиться!..
Сначала мелькнула мыслишка, что это из-за обильных слёз на глазах картинка искажалась, но когда вытерся платком и, глядя, не отрываясь, прямо в глаза Иисусу Христу, продолжал причитать, то опять заметил, как Образ его стал светиться и Лик повернулся прямо в мою сторону и БЫЛ АБСОЛЮТНО ЖИВОЙ !..
Как бы я не вытирал глаза своим огромадным платком и не тряс головой, словно конь гривой, ужаленный в летний зной жирным оводом, Иисус Христос не только продолжал светиться и смотреть на меня живыми глазами, но и улыбался, видимо, из-за моей, с отвисшей челюстью, растерянности!..
И как бы долго я ни молился в тот раз, мой любимый Учитель терпеливо выслушивал все мои причитания, даже кивал в согласии и с одобрением, что я усердно выковыривал в душе своей самые потаённые уголки и выуживал из них самые потаённые грешки свои!..
А от осознания, что Учитель столь милостив ко мне, не взирая даже на мою ежедневную греховность, в конце концов, я не выдержал и, глядя на его чистые, всепонимающие, столь милосердно взиравшие на меня глаза, с воплями готов был провалиться сквозь землю от сильнейшего стыда за своё скотство, суету, мелочность, раздражительность, пустословие, слабость в воздержании и посте, да мало ли ещё в чём, когда торчишь на этой бренной Земле и всё вокруг только и тянет вниз, в клоаку бесовских грехов и погибель вечную…
Когда же спустя какое-то время очнулся и замеил, что валялся на полу, то Образ Учителя опять был обычным, а свечка ― прогоревшая и потухшая, даже стеарин застывший уже …
Однако, в душе моей, чувствовал, было удивительно чисто, светло и как-то непривычно легко, что я даже не шёл к постели своей, а словно парил по воздуху!.. И засыпáл уже, как безгрешный младенец у сладкой груди матери, причмокивая губками и посапывая носиком…
Но начинался очередной день, и опять как-то незаметно забывались покаянные причитания, как только наступал в бане на мыло и так грохался с полным горячей воды тазиком на пол, что вся сажа с потолка обсыпалась на меня… Или когда летом пакостная соседская коза, исчадие ада, в очередной раз забиралась в капусту мою… А то комар так присасывался в самый неподходящий момент и зудился столь отменно, что приходилось бросать вилы с сеном в сторону, чтобы, упёршись голой спиной о мощную берёзу, как кабан, чесаться битый час, что крона дерева как от урагана колыхалась, сопровождаемая при этом изрыганиями проклятий в три этажа на всё племя комариное … Ну хоть бери и язык свой поганый колуном тупым во-о-он на той осиновой колоде отрубай, а вместе с ним и всё остальное, что торчало и висело без дела, чтобы не вводило во грех больше…
И опять молился и каялся, и тут же опять грешил, и карусель эта продолжалась бесконечно, что меня наводило на мысль, что, видимо, спастись-то мне, как той козе, всё-таки не суждено было, во всяком случае, в ближайшее время…
«Но что-то ведь надо было предпринимать, в конце-то концов!..» - с досадой и в отчаянии стучал я по совсем невиноватому кухонному столу и по бестолковой голове своей.
Видимо, одному грехи никак не преодолеть…
Учитель-то мой, как бы я перед ним ни плакался в Покаянии, но он лишь улыбался на Алтарике Образом своим сострадательным, а мне, как следовало догадаться по его многозначительному взгляду, уже просто необходим был хороший кнут по мягкому месту!.. А где ж его найти?
Да-а, милок, да-а, именно, что в хра-а-аме… Милейший батюшка так свято отхлещет, что банный веник покажется лишь нежной и робкой девичьей лаской на брачной постели!..
«Действительно», - осенило меня, - «чего же ждать от моря погоды, тем более, что метеоролог в душе моей никак не мог приспособиться угадывать неожиданные циклоны и ураганные вихри в ней, чтобы вовремя объявить штормовую погоду и оградить меня от наползающей чёрной тучи грехов?..».
А вот батюшка, МЧС родненький, своё дело туго знал, и рука у него набита была, чтоб кнутом махаться со свистом и лихим прищёлкиванием…
Так что на Спас яблочный самое время было попариться в храме!.. Тем более, что вспомнил и слова лучезарного Юноши, моего дорого «Я», мол, не отворачиваться от людей, ибо так почему-то и кому-то надо было… Ну а там поглядим-посмотрим, как дальше быть, если выживу».
И в одно августовское воскресение, спозаранку надёжно забаррикадировав капусту от паршивой козы, я, нагруженный ядрёными жёлтыми и красными яблоками, чтобы освятить их в храме, и сопровождаемый длинным плаксиво-прощальным вороньим «…ррр» и подгоняемый хуторскими бабулями, бодро потащился по такой уже знакомой тропинке лесной в соседнюю деревню…
Идти было одно удовольствие, даже с тяжёлым мешком на спине, которым так прилежно нагрузили меня, как ишака, закутанные в платки наши ретивые древние христианки.
Лес благоухал запахами позднего лета, ранних ягод и утренней росой, звенел голосами птичек и шелестел в листве и хвое лёгким ветерком… По дороге то там то сям попадались на глаза сочные ягодки поздней чернички, а то уже и ранней бруснички, но сорвать их, закинуть в рот себе и блаженствовать от выжатого языком кисловато-сладковатого сока не позволял мне мешок…
После недавних дождей приходилось аккуратно чавкать и чмокать ногами по сырой землице, чтобы не свалиться в неё раньше времени, пока сердобольный батюшка не отхлестал надёжно мне бока кнутом строгого назидания не только на жизнь временную эту, но и на потустороннюю вечную…
Когда же подходили к деревне, я уже еле плёлся, поддерживаемый с боков бабульками, которых, как мне показалось, самих можно было нагружать, да по три мешка с яблоками каждую…
Сидя в храме верхом на мешке с яблоками и переводя дух, долго пытался отдышаться я и успокоить разбушевавшееся сердце, глядя на христиан, постепенно наполнявших собою храм и заваливая его корзинами с яблоками чуть ли не до сводов потолка, будто просто так дома съесть яблоки никак нельзя было… И гомон разноголосицей стоял в предвкушении праздника, как на восточном базаре… Но так уж принято в этом религиозном мире и всё тут. Видимо простое яблоко всё-таки отличалось от Яблока Освящённого!.. Но чем же?
Когда, шелестя подолами, в храм большими шагами ввалился батюшка и обвёл всех своим пронзительно обжигательным взглядом, вдруг стало так тихо, что слышно было, как за стёклами окон важно гудели кастрированные синие мухи, пригревшиеся на солнцепёке!..
Я же удачно вовремя завалился за мешок и избёг преждевременного испепеления.
Раз уж с приходом настоятеля храмового предполагалось начало службы, то, когда батюшка скрылся, наконец, в Алтаре, а на клиросе завыли певчие, я забрал свечку, в благодарность за мою роль ишака предложенную мне моими сердобольными проводницами, и опять пристроился к знакомому Образу Дедушки в митре, висевшему на стене у пожарного выхода.
Странно, но почему-то вокруг меня опять собрался тот же самый контингент, как и в прошлый раз моего первого Причастия… Сбоку слева так же пристроился тот самый смешливый не в меру толстяк, по всему виду которого заметно было, что он с удовольствием предвкушал очередное цирковое представление с моим, как примадонны, неизменным участием, а впереди зашелестели уже знакомые подола женщины-шкафа!..
Православные любят предстоять пред Богом в привычных им местах.
Потому, предвидя неизменный конфуз, я не стал дожидаться своего под аплодисменты и хохот публики выхода на сцену, но зажёг разогретую в руках и потому кланявшуюся во все стороны свечку, и заблаговременно прижался лбом к Образу Дедушки с книжкой, чувствуя его понимание и защиту…
Зажмурившись, стал молиться про себя, как умел, по наработанной уже привычке, поочерёдно и троекратно повторяя христианские Молитвы и личную Мантру свою, стараясь так сосредоточиться над сюжетом произносимых слов и понятий, чтобы напрочь исключить всякое фантомное блуждание моего маленького «я» по сторонам… И это мне удалось.
Но когда в сильном волнении молитвенном я глянул на Образ Дедушки, почему–то он уже был без митры!.. Как это, как это?..
Глава 25
…А вот так, стоял я и смотрел на ЖИВОГО Дедушку!..
Однако, внутренне он был немножко не таким, как на Иконе, суровее, что ли, и внешне объёмный, а не плоский…
Он некоторое время строго смотрел на меня, хотя видно было, что не осуждал, а просто, чувствовал я, его натура была такой… Потом стал он что-то говорить, но из-за, как мне показалось, пения на клиросе, мне ничего не было слышно… Тогда Дедушка, не переставая смотреть на меня и безмолвно говорить, обвёл широким жестом своей руки присутствовавших в храме прихожан, Благословил меня Крёстным Знамением и опять превратился в обычный Образ на Иконе…
Но я никак не мог сообразить, что означал его жест, и очнулся от раздумий только, когда огонёк свечки стал обжигать пальцы…
Тут и заметил, что у многих людей, присутствовавших в храме, в руках были Иконки, видимо, только что купленные, и которые они держали перед собою. Когда же я подкрался, чтобы посмотреть, что за Образы на них, то моему удивлению не было предела: на всех Иконках был изображён тот самый Дедушка и без митры!..
Но самое удивительное, что и одна из бабулек, с которыми я пришёл в храм, подошла ко мне, сунула в руки такую же Иконку и прошептала в ухо, что это Образок Святого Николы НАШЕГО!..
Оставалось только удивляться Провидению…
Стоял я, однако, прижавшись спиной к стене у Образа Святого, чтобы больше, не дай Бог, не смешить народ своим присутствием. Бедный толстяк прямо-таки скис от разочарования.
Мне же было не до смеха…
Вспомнилось, что где-то уже приходилось читать, в какой-то религиозно-православного толка книжке, что Святой Николай не спроста является человеку или как-то иначе проявляется в его сознании, и это означало, что от человека он ожидал каких-то поступков, чего-то такого, что пока от меня ускальзывало…
…А наш бравый батюшка, тем временем, продолжал праздничную службу в битком набитом людьми и заваленном яблоками храме, от удовольствия и усердия чуть не приплясывая.
Я же продолжал стоять на своём месте, задыхаясь от духоты, и присматривался к лицам прихожан, с удивлением замечая за собою, что видел их уже какими-то не такими, как в прошлый раз… Теперь они были почему-то не чужими, не страшными, не уродливыми…
Что-то в них, пусть не во всех, но хотя бы в тех, кто держал в руках Иконки Святого Николы, проглядывалось мне уже давно знакомое, близкое, даже родно-о-ое!.. Но что именно, так и не понять было…
Такое странное, никогда раньше не испытанное Чувство к людям меня и удивляло, и, вместе с тем, беспокоило, но почему?.. Что особенное случилось со мною и с этими людьми?..
Когда же в этот день как-то не в меру возбуждённый батюшка вышел с Потиром из Врат Царских, чтобы с пафосом Благословить присутствовавших, то, к моему удивлению, он мне тоже показался совсем не плоским и даже не строгим, а над ним явно увидел белый светящийся Треугольник!..
Что внутри Треугольника мерцало, так и не успел, ошарашенный, толком разглядеть, так как батюшка с выпученными от усердия глазами резко развернулся и торжественно уплясал обратно в Алтарь…
И опять это странно тёплое-претёплое Чувство волной окатило меня, во все глаза глядевшего на любимого батюшку!..
Я вдруг осознал и даже увидел, что во время Литургии священник был уже не человек!.. Что он, ведя общую Молитву в храме, в действительности являлся олицетворённым Информационно-энергетическим Божественным Символом, наделённым Полномочиями от Бога, что за зрачками священника и руками его действовал Сам Бог!.. И что все Благословения Богом через священника ДЕЙСТВЕННЫ и ОЧЕНЬ ВАЖНЫ для человека!.. Что черти и всякая нечисть действительно боятся Священнодействия в храме!.. Что лишь глупейшее неверие людское и потрясающее невежество, даже с дипломами и учёными степенями, способны отказаться от Благодати Литургии, Исповеди и Причастия Священных и Целительных Крови и Тела Вечного Христа, исцеляющих души и тела людские!..
Какой ужас, какой ужас!.. Ведь многие и многие люди этого не знали, и даже в храме, предстоя пред Алтарём, не осознавали!..
И когда я нечаянно глянул в окна храма, то за их стёклами увидел такое, что мне стало совсем плохо, и я завалился на пол, как тот мешок с яблоками… Но пред глазами моими продолжали маячить фантомы ужасных личин всевозможных мерзких тварей, которые не могли проникнуть в храм из-за Освящения его и сильного Молебна, проводимого необычно возбужённым в тот день батюшкой!..
Эти мерзости, готовы были разорвать на мелкие кусочки всех предстоявших в храме, и только нетерпеливо ожидали, когда служба закончится, и обалдевшие люди буду выходить на улицу, чтобы тут же ими и заняться!..
И я знал, даже видел, как многие и многие, кто поверхностно, лишь по обычаю или от скуки воспринимал Литургию, будут непременно опять одержимы невидимыми простым глазом бесами, и опять будут грешить, как и до посещения храма… И болеть будут, и пьянствовать, блудить и пакостить ближнему своему и т.д. и т.п.
Но я потрёс головой, как тот сивый мерин, чтобы избавиться от видений, и поднялся с пола, прикинувшись, что, мол, оступился, чтобы не смущать людей…
Ну что бы я мог им сказать? Кто бы мне поверил? Да и опасно было, чувствовал, о таких необычных вещах говорить людям, которые в большинстве своём находились под влиянием тех же самых омерзительных и жутких бесовских голограмм, которые сделают всё, чтобы высмеять и опорочить меня за глазами людей, шевеля их мозгами и языками…
Потому, я зажмурился и сосредоточился над общей Молитвой, проводимой и руководимой нашим милейшим батюшкой. Я даже каждый раз своим прекрасным, как считал, баритоном с удовольствием подпевал «Господи, поми-и-илу-у-уй!», и при этом вибрируя всем телом, всею душою своею, что волосы поднимались дыбом и глаза закатывались куда-то выше сводов…
Однако, как оказалось, не всем предстоявшим в храме мой визг понравился. Люди оглядывались на меня, заставляя смущаться, а мне, как тому волку на свадьбе под столом, ну о-очень хотелось выть «Господи, поми-и-илу-у-уй!»…
И я выл, что даже батюшка с перекошенным, как от зубной боли, лицом обратил на меня пристальное внимание...
А ведь мне всего лишь так сильно хотелось испросить Прощения у Бога, светившего Треугольником над головой настоятеля храма, что готов был не только выть, но и отбивать чечётку…
Правда, я не собирался Исповедоваться и Пичащаться, да, видимо, и Смысл посещения храма, как почувствовал, в тот раз был иным…
Потому, когда перед самым Причастием в храме как-то неожиданно стало тихо после песнопений и даже обычного в таких случаях базара, как говорится, будто в этот миг Ангел пролетал, то я, прекрасно помня, что видел в окнах, сам про себя стал молиться, стоя, зажмурившись, пред Образом Святого Николая…