Психодиагностика жертв сексуального насилия
Ювенальная юстиция. Психодиагностика жертв сексуального насилия
Психодиагностика жертв сексуального насилия
С.С.Шипшин (Южный РЦСЭ Минюста РФ, Ростов-на-Дону)
Человек, переживший насилие, нуждается в серьезной, комплексной помощи различных специалистов, поскольку в результате насильственных действий ему, во-первых, причиняется физический вред; во-вторых, - психическая травма. При этом действиями насильника нарушаются фундаментальные права человека (в частности, право на жизнь, здоровье, свободу, честь, достоинство, половую неприкосновенность и т.д.). Самым тяжелым последствием насилия, по-видимому, является разрушение «внутренней картины мира» жертвы. В частности, по мнению С.Эпштейна, краеугольными для любого человека являются четыре убеждения, которые позволяют успешно адаптироваться в окружающем мире. Во-первых, убеждение в том, что мир доброжелателен, не несет угрозу. Во-вторых, - что мир осмыслен, предсказуем, контролируем и стабилен. В-третьих, окружающие являются доброжелательными по отношению к человеку, не несут для него угрозы. Наконец, в-четвертых, сам человек представляется стоящим, ценным. Насилие способно не просто поколебать эти убеждения, но и разрушить их, дестабилизировав, тем самым, структуру личности. Это приводит к дезадаптации, глубина которой зависит как от степени причиненного ему вреда, так и от индивидуально-психологических особенностей (в частности, потенциала совладания с экстремальными ситуациями). Так, человек, переживший насилие, на определенном этапе пытается избежать осознавания факта реальности, стремится уйти в себя, в алкоголь, наркотики, что нередко сопровождается яркими отрицательными эмоциями, расстройством сознания. Как правило, этот этап сменяется длительным перио-дом навязчивых воспроизведений, когда появляются кошмарные сны, повторяющиеся картины происшедшего и реакции страха при незначительных ассоциациях с пережитыми событиями. Это приводит к отчаянию, нарушению способности работать, общаться. Часты состояния тревоги, депрессии, проявляются физиологические расстройства, что, в конечном счете, ведет к расстройству личности. Человек утрачивает способность работать, творить, испытывать эмоции и этот процесс может длиться довольно долго (по Вахову). Выйти самостоятельно из подобного состояния даже сильной личности крайне сложно. Если же жертвами насилия являются дети или подростки, то медицинская, психологическая и юридическая помощь являются не просто желательными, но исключительно необходимыми.
Рассмотрим некоторые вопросы психологической помощи жертвам насилия. Психолог по-разному может быть востребован в работе с жертвами насилия. Если речь идет о судебно-психологической экспертизе, предмет исследования и, соответственно, психодиагностический инструментарий будут определяться задачами, поставленными перед психологом (который выступает в подобном случае в качестве эксперта) в вопросах следствия/суда и объектом исследования. В тех случаях, когда психологическое исследование проводится с целью дальнейшей психотерапевтической работы, предмет может быть иным.
Судебно-психологическая экспертиза жертв насилия. Если остановиться на принятой в современной экспертологии классификации судебно-психологической экспертизы (СПЭ) (Коченов, Сафуанов, Ситковская, Енгалычев-Шипшин, Шипшин), то можно выделить два вида СПЭ, которые непосредственно исследуют психическую деятельность жертвы как в период совершения насилия, так и после него (в частности, на этапе предварительного расследования и судебного разбирательства). Это – судебно-психологическая экспертиза свидетелей и жертв преступления, а также отдельный вид экспертизы – жертв преступлений против половой неприкосновенности и половой свободы личности. Основной задачей первого из упомянутых видов СПЭ является установление факта способности жертвы в момент совершения адекватно воспринимать обстоятельства дела, понимать их внутреннее содержание, запоминать их и давать о них адекватные показания. Задачей СПЭ жертв сексуального насилия является установление с помощью специальных психологических познаний факта нахождения потерпевшей по факту сексуального посягательства в состоянии беспомощности, т.е. неспособности правильно понимать характер и значение ситуации и действий окружающих людей, а также руководить своими действиями. Беспомощность (или беззащитность) могут быть обусловлены внутренними причинами, такими как малолетний и престарелый возраст, физические недостатки, психическое расстройство, опьянение алкогольное или наркотическое. Однако к внутренним факторам могут быть отнесены и экстремальное психическое состояние, такие индивидуально-психологические особенности, как низкий уровень интеллектуального развития, социальная незрелость, тревожность, неуверенность, эмоциональная неустойчивость, пассивность и др. Кроме того, беспомощность может быть обусловлена и внешними факторами (внезапность посягательства, превосходство посягателя в силе, нахождение в зависимости от посягателя, изолированность места происшествия и т.д.). Как правило, подобная СПЭ на-значается в отношении малолетних или несовершеннолетних жертв сексуального насилия. Объектом данного вида экспертизы является психическое состояние жертвы в период посягательства, особенности познавательных процессов, социальный интеллект, эмоционально-волевая сфера, индивидуально-психологические и личностные особенности, а предметом - способность понимать характер и значение действий посягателя и оказывать им осознанное сопротивление в период посягательства.
Таким образом, основным объектом экспертного исследования жертвы насилия (незави-симо от его специфики) является психическое состояние (как в момент насилия, так и по-сле него). Согласно Левитову Н.Д., “психическое состояние - это целостная характеристи-ка психической деятельности и поведения за определенный период времени, показываю-щая своеобразие протекания психических процессов в зависимости от отражаемых пред-метов и явлений действительности, предшествующего состояния и психических свойств личности”2 . То есть, образно говоря, психическое состояние представляет собой «своеоб-разную призму», преломляющую устойчивые индивидуально-психологические особенно-сти, актуальный психосоматический статус, с одной стороны, и особенности ситуации, с другой, определяя психическую деятельность и поведение человека.
внутренние факторы внешние факторы
(физиологические, психо- (ситуационные)
логические особенности)
Специфика психической
деятельности и поведения
Как показывает экспертная практика, ситуация насилия, являясь в высшей степени психо-травмирующей для человека, вызывает у него возникновение экстремальных состояний, к которым относятся психическая напряженность, фрустрация, растерянность, эмоцио-нальное возбуждение и некоторые другие.
Остановимся подробнее на этих состояниях.
Говоря о психической напряженности, многие авторы называют это состояние стрессом. На бытовом уровне психическая напряженность также давно и прочно отождествилась с этим понятием. В то же время, представляется, что при производстве экспертиз необхо-дима высокая корректность в использовании научных понятий. Если мы рассматриваем психическое состояние, характеризующееся специфическим, прежде всего дезорганизую-щим влиянием на психическую деятельность, то следует говорить о психической напря-женности (ПН). По мнению К.К.Платонова, «выраженная отрицательная эмоциональная реакция, возникающая в необычной, новой или угрожающей ситуации, нередко несоизмеримая с опасностью, называется эмоциональной напряженностью»3. Это состояние может вызывать эмоционально-моторные, эмоционально-сенсорные и эмоционально-интеллектуальные нарушения. Платоновым К.К. выделяются 4 уровня напряженности: от незначительной до длительной резко выраженной.
Вместе с тем, влияние психической напряженности на деятельность неоднозначно. Дезор-ганизация психической деятельности в результате ПН может наступить сразу (в зависимости от конкретных условий, а также индивидуально-психологических особенностей человека), однако, может быть и отсроченной. То есть, в известных обстоятельствах при нарастании психической напряженности до определенного уровня человек обнаруживает относительную устойчивость к стрессогенным факторам, но впоследствии, при дальнейшем нарастании напряженности, насупит дезорганизация деятельности (как результат наступления фазы истощения в структуре общего адаптационного синдрома).
Состояние фрустрации характеризуется наличием стимулированной потребности, не на-шедшей своего удовлетворения. Существует точка зрения, согласно которой фрустрация не имеет своего специфического содержания, что фрустрацию следует рассматривать как препятствие, блокировку тех или иных целей субъекта, а те феномены, которые мы на-блюдаем как следствие этого, охватываются спецификой психической напряженности.
Тем не менее, фрустрация отличается от других экстремальных состояний, о чем свиде-тельствует множество исследований. Если рассмотреть причины возникновения фрустра-ции, то здесь необходимо выделить: во-первых, помехи, исключающие возможность дос-тижения субъектом своих целей; во-вторых, унижение, оскорбление при невозможности (реальной или субъективной) действовать соответственно мотивам; в-третьих, фиаско, не-адекватность, разочарование в себе. Субъективные переживания в состоянии фрустрации, как и при аффекте, прежде всего, связаны с эмоциями гнева, страха, отвращения, презре-ния.
Фрустрация вызывает известную дезорганизацию в протекании психических процессов. Это выражается в ошибках восприятия, и в том числе, преждевременном распознавании, переоценке угрозы извне. Отмечается также снижение умственной продуктивности, уси-ление тенденции к фантазированию.
Выделяется несколько видов фрустрационного поведения. Это, прежде всего бесцельное двигательное возбуждение; во-вторых, агрессия и деструкция; в-третьих, апатия; и, нако-нец, стереотипия и регрессия (примитивизация поведенческих реакций, соответствие их поведенческим реакциям более раннего уровня, снижение качества исполнения)1. Можно выделить и способ поведения, лежащий на стыке агрессии, апатии и регрессии, такой как суицид.
Таким образом, в отличие от состояния психической напряженности, которую, как уже отмечалось, нередко отождествляют с фрустрацией, собственно состояние фрустрации имеет однозначно негативное влияние на сознание и психическую деятельность в целом. С другой стороны, в отличие от состояния аффекта, которое также дезорганизует психи-ческую деятельность человека, спектр дезадаптационного поведения и его направленность в состоянии фрустрации значительно шире.
Рассматривая экстремальные состояния, нельзя не остановиться и на растерянности. Гло-точкин А.Д. и Пирожков В.Ф. противопоставляют растерянность аффектам, приближая ее к депрессивным состояниям4. По мнению Платонова К.К., растерянность является близ-ким к напряженности состоянием и характеризуется первичными нарушениями воспри-ятия, внимания и мышления и вторичностью (производностью) эмоционального компо-нента5. Угрехелидзе М.Г рассматривает растерянность как расщепление психики на не-сколько установок, направленных на разные действия. Эти установки нейтрализуют друг друга и в результате человек проявляет пассивное поведение в ситуации, требующей ак-тивности, либо одна из установок начинает доминировать и человек действует в соответ-ствии с ней, производя нередко ошибочные действия6.
Говоря о растерянности, следует рассмотреть такое понятие, предлагаемое Леоновой А.Б. и Медведевым В.М., как “динамическое рассогласование”. Оно было введено для класси-фикации функциональных состояний по принципу адекватности ответной реакции чело-века требованиям выполняемой деятельности. Динамическое рассогласование характери-зуется несоответствием ответа организма требованиям среды. Оно встречается также в тех случаях, когда требуемый ответ превышает актуальные психофизиологические возможности человека. Иными словами, можно сказать, что динамическое рассогласование - результат отсутствия адекватной готовности к действиям в конкретных условиях1.
Следовательно, растерянность является самостоятельным феноменом и его можно опре-делить как психическое состояние, характеризующееся несоответствием между готовно-стью субъекта к действию и требованиями конкретной ситуации, что обусловливает пас-сивность, снижение волевого контроля, потерю гибкости поведения, вплоть до полной его дезорганизации.
Ф.С.Сафуанов выделяет сильное эмоциональное возбуждение как особое психическое со-стояние, способное дезорганизующе влиять на психическую деятельность и поведение че-ловека.
Таким образом, если исходить из понимания психического состояния как интегральной характеристики психической деятельности, производной от внутренних (индивидуально-психологических) и внешних (ситуативных) факторов, то диагностика психического со-стояния требует: во-первых, анализа ситуации насилия с точки зрения ее стрессогенно-сти/фрустрабельности; во-вторых, исследования устойчивых индивидуально-психологических особенностей жертвы насилия; в-третьих, анализа специфики психиче-ской деятельности и поведения жертвы как в период насилия, так и в последующий пери-од.
Анализируя ситуацию насилия, следует выделить такие ее особенности, как конфликт-ность, неожиданность, экстремальность, реальность, динамизм. Как правило, ситуация насилия включает все эти компоненты и потому является в высшей степени стрессоген-ной, а в ряде случаев фрустрирующей.
Рассмотрим пример. Девочка-подросток в вечернее время возвращалась с дискотеки до-мой. В пустынном месте ее встретил незнакомый человек средних лет, который остановил ее и потребовал идти с ним для того, чтобы она вызвала его знакомую женщину. Девочка отказывалась, но незнакомец грубо схватил ее за руку и повел в сторону оврага. Там он, применяя физическое насилие и угрозы убийством, совершил в отношении нее действия сексуального характера.
В данном случае в ситуации отмечаются факторы неожиданности, конфликта мотивов участников ситуации, экстремальности (физическое и психическое насилие; интенсив-ность воздействия со стороны насильника; объективная трудность достижения цели (со-хранения половой неприкосновенности и половой свободы), учитывая изолированность места происшествия и превосходство насильника в физической силе; неопределенность исхода, учитывая характер действий насильника). При этом жертва не могла усомниться в реальности его угроз. То есть объективно ситуация носила не только стрессогенный, но и фрустрирующий характер, поскольку была блокирована потребность девочки в безопасности, половой неприкосновенности, чести и достоинстве. Однако она была и субъективно безвыходной для жертвы в силу недостаточности потенциала совладания с фрустрирующими ситуациями. Это было связано, во-первых, с тем, что ранее девочка никогда не сталкивалась с подобными ситуациями и у нее отсутствовал специфический опыт их разрешения. Во-вторых, ей присущи индвидуально-психологические особенности, которые также определяют дефицит «совладательного потенциала»: скрытность, пессимистичность, мнительность, замкнутость, зависимость, мягкость, конформность, недостаточность активности при разрешении проблемных и конфликтных ситуаций. Это привело к легкости возникновения у нее состояния фрустрации, обусловившей неспособность к оказанию сопротивления и пассивность поведения.
Таким образом, при диагностике психического состояния обязателен анализ ситуации с точки зрения ее стрессогенности/фрустрабельности. Наличие стрессово-го/фрустрирующего характера ситуации является необходимым внешним условием (фак-тором) для возникновения экстремального эмоционального состояния жертвы.
Как отмечалось ранее, психические состояния детерминируются стабильными чертами личности, которые и определяют специфику симптомокомплекса психического состояния человека в неблагоприятных условиях. По данным Махнач А.В., наиболее важными при-способительными чертами к комплексу неблагоприятных факторов являются общитель-ность, стабильная эмоциональность, интроверсия, доверительность в отношениях, устой-чивость к неблагоприятным внешним воздействиям, самодостаточность, независимость, решительность, сдержанность, доверие (Махнач А.В., 1995). Следовательно, диагностика психического состояния предполагает исследование индивидуальных особенностей (внутреннего фактора), обусловливающих возникновение экстремального психического состояния в ситуации насилия.
Очевидно, что на данном этапе исследования возникает проблема психодиагностического инструментария, адекватного поставленным задачам. Рассматривая конкретные методы экспертного исследования, Сафуанов Ф.С. выделяет их в три группы. К первой им относятся методы, позволяющие получить L-данные (life record data), отражающие жизненный путь и особенности поведения субъекта (в частности, наблюдение, анализ материалов дела, иной документации). Ко второй – методы, позволяющие получить Q-данные (questionnaire data), такие как различные опросники (в том числе мультифакторные), шкалы и другие методы самооценки и самоотчета. К третьей группе относятся методы, позволяющие получить Т-данные (objective test data), являющиеся результатами непосредственно экспериментального исследования (18).
Необходимо особо подчеркнуть, что вряд ли возможно составить определенный, раз и на-всегда закрепленный комплекс методов, который может и должен быть использован при производстве СПЭ, поскольку эксперт как носитель специальных познаний имеет право самостоятельного выбора метода исследования в зависимости от задач, поставленных пе-ред ним в вопросах следователя (суда). Главное, чтобы эти методы были валидными и со-ответствовали целям и задачам экспертного исследования.
Как показывает экспертная практика, нередко жертвы насилия (в том числе сексуального) в силу имеющейся психотравмы далеко не всегда готовы к длительной работе с психоло-гом-экспертом (отмечаются повышенная истощаемость, невысокая продуктивность ин-теллектуальной деятельности и т.п.). В ряде случаев из-за того, что испытуемый или ис-пытуемая живут в отдаленных районах и по другим объективным причинам они также не имеют возможности работать длительное время. Это исключает возможность применения «больших» опросных методов (MMPI, 16-PF, ПДО Личко). В таких случаях весьма информативными могут быть Индивидуально-типологический опросник (ИТО) Л.Н.Собчик, имеющий две модификации (для взрослых и для детей), опросник акцентуаций Леонгарда-Шмишека (также имеющий детский вариант).
Если опросник Леонгарда-Шмишека достаточно подробно описан в литературе, широко применяется в психологической практике, то ИТО является относительно новым мето-дом, заслуживающим особого внимания практических психологов.
Опросник базируется на концепции личности и теории ведущих
тенденций Л.Н.Собчик и позволяет диагностировать индивидуально-типологическую принадлежность и оценивать степень адаптированности конкретного испытуемого с раз-личной степенью выраженности пограничных невротических расстройств. Представляет собой достаточно лаконичный и простой по содержанию опросник, который легко обра-батывается с помощью специального "Ключа-шаблона", после чего выявляются количест-венные оценки степени выраженности каждого индивидуально-типологического свой-ства (лабильность, экстраверсия, спонтанность, стеничность, ригидность, интроверсия, сензитивность, тревожность) и их сочетания. Графическое изображение соотношений этих свойств позволяет также понять степень компенсированности выплеснувшихся за границу нормы тенденций, трансформировавшихся в дезадаптивные проявления в виде клинических симптомов, Кроме того, приведенная схема позволяет судить о преобладающих социально-психологических тенденциях, выводимых из максимальных баллов соседствующих индивидуально-типологических свойств, а также об индивидуальном когнитивном стиле обследуемого испытуемого. Опросник отличается от большинства других малым количеством (всего 91) и простотой включенных в него утверждений, не вызывающих настороженности со стороны испытуемых, а также наличием шкал достоверности, позволяющих судить о надежности полученных результатов.
Следует отметить, что наши данные показали, что факторы ИТО и опросника Леонгарда-Шмишека обнаруживают достаточно высокую корреляцию.
Помимо ИТО, опросника Леонгарда-Шмишека, представляется целесообразным примене-ние фрустрационного теста Розенцвейга, который позволяет выявлять тенденции разре-шения конфликтных и затруднительных ситуаций, уровень социальной адаптации в про-блемных ситуациях.
Если вернуться к упоминавшемуся примеру, то по данным ИТО, испытуемой свойственны слабый тормозимый тип нервной системы, выраженная интровертированность, социальная пассивность, сензитивность, тревожность, эмоциональная лабильность. Отмечается дисбаланс спонтанности-сензитивности (в сторону последней) и стеничности-тревожности (также с преобладанием последней). Это обусловливает зависимость, конформность, компромиссность.
Полученные данные сопоставимы с результатами опросника Леонгарда-Шмишека: у де-вочки выражены акцентуации по эмотивному, дистимичному и циклоидному типу (по 18 баллов) при явном дефиците гипертимности (6) и возбудимости (9). Это согласуется также и с результатами фрустрационного теста Розенцвейга (явная недостаточность экстрапунитивных реакций – Е=29,1 с преобладанием стремления самостоятельно решать проблемы – iNP=60,4, что приводит к низким показателям социальной адаптации в ситуации конфликта – GCR=18,2).
Таким образом, если говорить о внутреннем факторе, то упомянутая нами жертва сексу-ального насилия обладает низким потенциалом совладания с экстремальными ситуация-ми, обнаруживая высокую подверженность негативным эмоциональным состояниям (по типу фрустрации, психической напряженности).
Исследование внешнего и внутреннего факторов, детерминирующих психическое состоя-ние в исследуемый период, позволяют сделать вывод о потенциальной возможности воз-никновения экстремального состояния у испытуемого/испытуемой в конкретной ситуа-ции. Нас, тем не менее, интересуют и данные, которые отражали бы особенности состоя-ния человека в юридически значимой ситуации (насилия, последующего расследования и т.д.).
Диагностика психического состояния сопряжена с большими трудностями: во-первых, существует континуум психических состояний и поэтому имеется вероятность постоянного взаимоперехода одного состояния в другое. Во-вторых, значительную слож-ность представляет собой опознание эмоциональных состояний по выразительным дви-жениям в процессе наблюдения. Кроме того, не всегда имеется возможность непосредст-венного наблюдения за субъектом, а в ряде случаев (и при ретроспективной диагностике, в частности) оно вообще исключается. В-третьих, при самонаблюдении, в самоотчетах отмечаются значительные трудности в оценке человеком своего состояния, связанные как с индивидуальными различиями чувствительности, особенностями восприятия и самопо-нимания, так и с семантическими трудностями при описании состояния.
Специфику состояния могут выявить различные опросники и шкалы, однако их возможности ограничены. Это связано, во-первых, с небольшим количеством параметров исследуемых состояний, а во-вторых, с тем, что образ состояния у человека лишен “пред-метности”, слабо вербализован, менее ярок по сравнению с самим состоянием. Отсюда трудности при ответах на вопросы, их неточность и приблизительность. В данную группу методов входят широко известные опросник “Психическое напряжение” Т.А.Немчина, шкала САН А. Доскина, шкала реактивной тревожности Ч.Спилбергера (модификация Ханина), а также шкала психических Н.Курганского и СУПОС-8 (Братислава).
Наиболее информативными в исследовании психических состояний являются про-ективные методы. Среди них выделяется тест выбора цвета (ТВЦ) М.Люшера. Он являет-ся, по определению Пуховского Н.Н, “почти идеальным неструктурированным проектив-ным тестом, т.к. испытуемый осуществляет выбор практически не имеющего формы сти-мульного материала, руководствуясь собственными критериями симпатии (антипатии) к цвету”2. В процессе выполнения теста человек проецирует свой “индивидуальный стиль эмоционально-потребностной и познавательной позиции деятельности”. При этом, цвет в роли стимула ассоциируется с теми или иными предметами и явлениями, выражая тем са-мым отношение субъекта к этим явлениям и предметам. ТВЦ позволяет диагностировать состояние человека, включая такие параметры, как актуальные потребности и проблемы, субъективную оценку существующего положения дел, сдерживаемые тенденции, а также источники стресса (понимаемого в широком смысле).
Предполагается, что механизмами соответствия цвета и эмоционального состояния явля-ются механизмы синестезии. Причем, глубинный синестетический код универсален для различных культур.
При изучении и уточнении символических значений цветов путем выяснения их предпочтения в различных эмоциональных состояниях (с помощью суггестивной методи-ки) было выявлено, что ТВЦ Люшера значимо дифференцирует различные эмоциональ-ные состояния испытуемых, а также то, что различным эмоциональным состояниям соот-ветствует разный характер цветовых предпочтений. Например, радость связана с желтым и красным цветами, но не с синим, коричневым и черным. Подавленность - с серым и си-ним, но не с красным и желтым цветами. Опасность связана с зеленым цветом, но при этом отвергаются черный и коричневый цвета. Состояние опьянения связывалось с жел-тым и красным цветами при неприятии коричневого и черного цветов2.
В экспертном исследовании, используя ТВЦ Люшера, мы можем разбивать криминальную ситуацию на большое количество этапов (но обязательно ключевых). Испытуемого просят описать свое состояние с помощью цветов, подбирая их таким образом, чтобы первый цвет наиболее соответствовал тому состоянию, которое переживал человек и далее в порядке убывания. Таким образом, мы получаем набор ранжировок основного варианта ТВЦ. Обработка результатов производится согласно известной процедуре. Следует подчеркнуть, что в отличие от классической схемы двукратного выбора цветов, при ретроспективном анализе производится однократный выбор цветов.
Как показало исследование, проведенное на материале 450 судебно-психологических экс-пертиз, выполненных в Южном региональном центре судебной экспертизы МЮ РФ, в ходе которых использовалось ранжирование основного набора ТВЦ Люшера, на первой стадии криминальной ситуации, соответствовавшей собственно аффектогенной (стрессовой) ситуации, первый ранг занимали черный (39.4%) и красный (21.2%) цвета; второй ранг - синий (36.4%) и красный (18.2%) цвета. Отвергаемые (7 и 8 ранги) принадлежали желтому и зеленому цветам. Если исходить из символики цвета (по Люшеру), то состояние на первой стадии можно охарактеризовать как экстремальное, выражающееся в реакции протеста против существующего положения дел при готовности действовать безрассудно и опрометчиво. Отмечаются также повышение уровня активации, возбуждение, экстравертированность (направленность вовне); на эмоциональном уровне - ярость, свирепость, тревога и враждебность1. Отвержение зеленого и желтого цветов может интерпретироваться как блокировка потребностей, стремление преодолеть препятствия, а также разочарование. Подобная картина адекватно отражает состояние, возникающее в ситуации блокировки ведущих потребностей, опасности. Исследование ранжировок, описывающих состояние на последующих стадиях криминальной ситуации, также отражает изменение содержания состояния, адекватно изменяющимся условиям.
Вернемся к примеру с девочкой-жертвой сексуального насилия. Образ пережитого ею со-стояния в период насилия ассоциировался со следующими цветами:
1 0 6 5 2 3 4
Указанная ранжировка отражает выраженно неустойчивое состояние, протестную реак-цию на обстоятельства в связи с враждебностью окружения, тревогу, чувство обманутого доверия, ощущения своего положения как жертвы злой воли окружающих людей; пассив-ность, зависимость от других, ощущение приниженности при потребности в безопасности, избавлении от проблем.
ТВЦ Люшера позволяет более полно по сравнению со шкалами описать состояние чело-века в определенный период времени. Однако получаемая с его помощью характеристика весьма обобщена, не позволяет более детально выделить так называемый спектр состоя-ния, который варьирует на разных стадиях развития ситуации и зависит от большого чис-ла переменных как внешних, так и внутренних.
Для более углубленного анализа состояния в конкретный период, его динамики в ходе исследуемой ситуации нами был разработан метод опосредованной ретроспективной диагностики состояний (ОРДПС). В его основу был положен цветоассоциативный эксперимент, а также результаты проведенного исследования “эмоционального спектра” экстремальных состояний. В качестве стимульного материала был использован основной набор ТВЦ Люшера.
Методика опосредованной ретроспективной диагностики состояния включает в се-бя несколько этапов.
На первом этапе выделяются ключевые стадии развития криминальной ситуации. В зави-симости от конкретного дела их количество может значительно варьировать. Примени-тельно к исследованию состояния жертвы насилия целесообразно рассмотреть стадию возникновения опасности, стадию непосредственно насилия, а также последующую ста-дию. Немаловажно проанализировать и состояние на момент исследования.
На втором этапе испытуемый ранжирует цвета ТВЦ соответственно образу состоя-ния, отмечавшегося у него на каждой стадии развития ситуации. Так, первый цвет в пред-ставлении подэкспертного максимально отражает (описывает) состояние, ассоциируется с ним. Затем испытуемый подбирает второй цвет, третий и так далее. Такая процедура про-водится в отношении состояния субъекта на каждой стадии развития ситуации. Таким об-разом, получаются цветоассоциативные ряды, отражающие динамику психического со-стояния испытуемого в исследуемой ситуации.
На третьем этапе испытуемому предлагается перечень эмоций, переживаний и со-стояний, отражающих “эмоциональный спектр” экстремальных состояний (аффект, фру-страция, психическая напряженность, растерянность и т.д.). В перечень включаются и те эмоции и переживания, которые отмечал испытуемый в самоотчете (в ходе беседы). Обычно предъявляется набор из 16-22 эмоций и состояний. Они служат “эталонами”, с которыми впоследствии будут сопоставляться ранее полученные ранжировки. Испытуе-мый оценивает эти эмоции с помощью основного набора ТВЦ и полученные ранжировки рассматриваются как свойственные ему “эталонные” цветоассоциативные представления о тех или иных эмоциях, состояниях и переживаниях.
На четвертом этапе проводится сопоставление цветоассоциативного ряда, соответ-ствующего состоянию испытуемого на определенной стадии развития исследуемой ситуации, с “эталонными” рядами эмоций, состояний и переживаний. Для этого используется формула вычисления коэффициента ранговой корреляции (по Спирмену).
6 ? ( ? )2
r = 1 - ------------- , где
n (n2 - 1)
? - разность рангов i-характеристики в ряду состояния на исследуемом этапе криминаль-ной ситуации и в “эталонном” ряду;
n = 8 (число рангов, соответствующих основному набору ТВЦ).
Эта процедура проводится применительно к каждой стадии развития криминальной ситуации.
Полученные значения коэффициента ранговой корреляции свидетельствуют о бли-зости состояния субъекта тем или иным эмоциональным переживаниям и состояниям, взятым в качестве параметров исследуемого состояния. Учитываются как положительные, так и отрицательные коэффициенты корреляции в диапазоне (0.26 - 1.00). При анализе ка-ждого параметра состояния в динамике, на разных стадиях развития криминальной ситуа-ции, значения коэффициента корреляции будут различны, что может являться показате-лем усиления или ослабления влияния каждой составляющей “эмоционального спектра” состояния человека, что определяет специфику состояния на каждой конкретной стадии.
Таким образом, метод ОРДПС во-первых, достаточно защищен, поскольку сама процедура выявления представлений об “эталонных” и об исследуемых состояниях на разных стадиях развития исследуемой ситуации ведется в параллельном направлении, а конечный результат не вытекает непосредственно из полученных данных, а вычисляется с помощью математических методов. Во-вторых, проективный и невербальный характер метода позволяет исследовать глубинные уровни эмоциональных отношений испытуемо-го к анализируемым событиям, а также работать с испытуемыми различного социального, образовательного и культурного уровня.
Рассмотрим конкретный пример применения метода ОРДПС в экспертной практи-ке.
П. возвращалась на поезде домой. Около четырех часов утра она была разбужена работниками милиции, сопровождавшими состав, для проверки документов. Обнаружив отсутствие штампа о прописке в паспорте, сотрудники милиции стали угрожать П. выса-дить ее из поезда, сдать в дежурное отделение, где ее посадят в изолятор временного со-держания на трое суток и никто не узнает, где она находится и т.п. При этом сотрудники милиции завели П. в служебное купе, где потребовали сексуальной близости, обещая по-сле этого оставить ее в покое. Несмотря на просьбы, П. была изнасилована обвиняемыми в извращенной форме. На разрешение судебно-психологической экспертизы, помимо дру-гих, был поставлен вопрос о психическом состоянии П. в период совершения в отношении нее действий сексуального характера.
Ситуация была условно разбита на три стадии: I - возникновения угрозы высадить из поезда и угрозы изнасилования; II - изнасилования; III - после случившегося.
С помощью метода ОРДПС состояние П. исследовалось на всех трех стадиях раз-вития криминальной ситуации. Среди 25 параметров состояния, взятых в качестве эталонных, оказались наиболее информативными и показательными 15. Это - активность, опасность, апатия, тревога, готовность действовать, напряженность, слабость, отчаяние, страх, отвращение, безвыходность, спокойствие, подавленность, ужас, потрясение. В таблице 1 приведены ранжировки основного набора ТВЦ, соответствующие, по мнению П., перечисленным состояниям, переживаниям и эмоциям.
Таблица 1
Ранги ?
Параметры ?
II
II
III
IV
V
VI
VII
VIII
активность 2
4 3 5 1 6 8 7
опасность
7 1 8 5 6 3 2 4
апатия
8 1 3 7 6 5 2 4
тревога
7 8 1 5 3 6 2 4
готовность
действовать 2 1 4 5 3 6 8 7
напряженность
4 8 3 2 5 6 1 7
слабость
8 4 3 6 5 1 2 7
отчаяние
7 8 1 5 6 3 2 4
страх
7 8 1 3 5 6 2 4
отвращение
7 8 1 3 5 6 2 4
безвыходность
8 7 1 5 3 6 2 4
спокойствие
1 8 3 6 5 2 7 4
подавленность
8 5 3 6 1 2 4 7
ужас
7 8 1 5 6 3 2 4
потрясение
7 8 1 5 6 3 2 4
Что касается цветоэмоциональных ассоциаций, соответствующих состоянию П. на ключевых стадиях развития криминальной ситуации, то эти данные приведены в таблице 2.
Таблица 2
Стадия
? Ранги ?
Угрозы, домогатель-ства обвиняемых 7 1 8 5 6 3 2 4
Изнасилование
7 8 3 5 1 6 2 4
После случившегося
8 7 1 5 3 6 2 4
Корреляционный анализ (по Спирмену) выявляет степень близости ранжировок основного набора ТВЦ, ассоциировавшихся у П. с ее состоянием на ключевых стадиях криминальной ситуации, ранжировкам, отражающим представление испытуемой относительно 15 эмоций, переживаний и состояний, выступавших в качестве параметров исследуемого состояния. В таблице 4 приведены значения коэффициента ранговой корреляции.
Таблица 3
Параметры
I стадия II стадия III стадия
1 2 3 4
Активность
-0.64 -0.02 -0.17
Опасность
1.00 -0.29 -0.24
Апатия
0.60 0.05 0.36
Тревога
-0.38 0.90 0.98
Готовность действовать
-0.24 -0.48 -0.50
Напряженность
-0.33 0.48 0.48
Слабость
0.40 0.19 0.38
Отчаяние
-0.17 0.55 0.76
Страх
-0.33 0.71 0.88
Отвращение
-0.33 0.71 0.88
Безвыходность
-0.18 0.87 0.99
спокойствие
-0.64 -0.12 -0.19
подавленность
0.02 0.52 0.50
ужас
-0.17 0.55 0.76
потрясение
-0.17 0.55 0.76
Как видно из этих данных, состояние П. на первой стадии развития криминальной ситуа-ции, когда сотрудники милиции угрожали ей арестом, требовали вступления с ними в сексуальный контакт, обнаруживало значимую корреляцию с переживанием чувства опасности, слабости, апатии. Последнее, по-видимому, следует рассматривать как показатель крайне низкого уровня активации, на что, в частности, указывает и отрицательная корреляция с активностью. (Необходимо также помнить, что П. была разбужена работниками милиции). При этом, испытуемая практически утрачивает спокойствие.
На второй стадии развития ситуации, собственно в период изнасилования обвиняемыми, состояние П. тесно связано с тревогой, переживанием безвыходности, страхом, отвраще-нием, отчаянием, переживаниями потрясения и ужаса; отмечается также и психическая напряженность.
На третьей стадии, после случившегося, состояние П. продолжает усугубляться, воспри-ниматься как практически полностью безвыходное. (Следует упомянуть, что после слу-чившегося П. проходила курс интенсивной психотерапии в связи с полученной психо-травмой).
Таким образом, ОРДПС выявляет следующую динамику состояния П. в крими-нальной ситуации: восприятие ситуации как предельно опасной при отсутствии адекват-ных уровня активации и готовности действовать, и при ощущении обессиленности (близко по содержанию состоянию растерянности) ? восприятие ситуации как безвыходной, вызывающей страх, отчаяние, тревогу, отвращение, потрясение (сравнимое с ужасом), высокий уровень напряженности, при утрате способности к проявлению активности (по своему содержанию данное состояние максимально приближается к фрустрации) ? усугубление состояния после случившегося (что могло быть вызвано осознанием случившегося и его последствий). Очевидно, что результаты ОРДПС выявляют у П. в период исследуемых событий признаки состояния острой фрустрации.
Экспресс-вариант метода ОРДПС. На основании частотного анализа была получена обобщенная “цветовая” картина состояний, переживаний и эмоций, наиболее часто ис-пользуемых в качестве “эталонных” параметров психического состояния человека при проведении СПЭ.
Полученная нами обобщенная “цветовая” картина изучавшихся эмоций, пережива-ний и психических состояний достаточно точно отражает их содержание. Например, со-стояние активности ассоциируется у испытуемых преимущественно с фиолетовым, крас-ным цветами, но не с черным и серым. Согласно символике цвета, это означает силу, энергию, живость, ориентацию на достижение успеха, потребность в оказании влияния на других людей, на ситуацию, стремление проявить себя. При этом, отвергаемые черный и серый символизируют потребность в преодолении изоляции, напряженную, возможно, избыточную деятельность, вовлеченность в ситуацию. Психическая напряженность ассо-циируется с красным и фиолетовым цветами, отвергается серый цвет. Символика цвета отражает специфику данного состояния: возбуждение, энергичность, потребность в дея-тельности, направленной на достижение успеха, наряду с повышенной вовлеченностью в ситуацию и усилением чувствительности к внешним воздействиям. Отвержение серого цвета также означает предельную активность (на грани нервного истощения). Тревога ас-социируется с черным и красным цветами с отвержением зеленого, серого и желтого цве-тов. Это выражается в повышенной активности в связи с протестной гиперстенической реакцией, сопровождающейся высоким внутренним напряжением, повышением требова-ний к себе. Увеличивается риск импульсивного поведения при явном пренебрежении ус-ловностями. Все это протекает на фоне давления со стороны ситуации. Как видно из представленной диаграммы, фрустрация ассоциируется с черным и синим цветами при отвержении желтого и зеленого. Исходя из цветовой символики, это - экстремальное состояние неустойчивости, в котором отмечается выраженная протестная реакция на обстоятельства, блокирующие потребности, и наличествует конфликт между уверенностью в саморазрешимости проблемы и реальной ситуацией. Это обусловливает сочетание тревожной неуверенности, вызванной восприятием ситуации в качестве безвыходной и готовностью действовать опрометчиво и безрассудно, с явным преобладанием экстрапунитивности.
Все это позволило использовать эти результаты в создании метода экспресс-диагностики психического состояния человека. Во внимание принимались только те цвета, “удельный вес” которых был наибольшим на двух первых и двух последних позициях в ранжировке. В ходе экспресс-диагностики сравниваются ранжировки основного набора ТВЦ Люшера, соответствующие представлению испытуемого о его состоянии на ключевых стадиях криминальной ситуации, с так называемыми “цветоассоциативными эталонами состоя-ний” .
Если вернуться к рассматривавшемуся выше примеру с П. и сопоставить ранжировки ТВЦ, соответствующие ее состоянию на ключевых стадиях развития ситуации с цветоас-социативными эталонами, то состояние П. на первой стадии развития ситуации (в ходе угроз высадить из поезда, арестовать, а также в период сексуальных домогательств) обна-руживает сходство с состоянием фрустрации, переживаниями обиды, тревоги, ненависти и опасности. Состояние испытуемой на второй стадии развития ситуации (собственно в период изнасилования) сходно, прежде всего, со страхом, подавленностью, а также - с от-чаянием, неуверенностью. На третьей стадии, после случившегося, отмечается сходство состояния П. с раздражением, страхом, подавленностью, отчаянием.
Приведенные результаты свидетельствуют, что экспресс-диагностика также адекватно от-ражает содержание состояния человека в динамике, на ключевых стадиях развития ситуа-ции.
Объем данной статьи не позволяет более подробно остановиться на проблемах судебно-психологического исследования жертв насилия, методах экспертного исследования. Глав-ной задачей являлось обозначение круга проблем, возникающих при исследовании психического состояния жертвы насилия, а также – некоторых методов исследования.
Очевидно, что описанные выше методы (как диагностики индивидуально-психологических особенностей, так и психического состояния) могут быть применены не только в судебно-психологической экспертизе. Они могут использоваться и при исследо-вании жертвы насилия с целью выявления глубины психотравмы для последующего тера-певтического воздействия. В таком случае предметом исследования будет являться сте-пень негативных изменений у потерпевшего в связи с фактом насилия, а также – потенциал совладания со стрессогенными факторами.
Экспертное исследование должно включать в себя следующие стадии:
1. анализ ситуации, приведшей к совершению противоправных действий;
2. анализ устойчивых индивидуально-психологических особенностей обвиняемого (по материалам уголовного дела и данным беседы с испытуемым в процессе экспертизы, результатам экспериментально-психологического исследования);
3. анализ психофизиологического состояния испытуемого в момент совершения преступления;
4. анализ действий и поведения испытуемого в момент совершения инкриминируемого ему деяния (целенаправленность и целесообразность, их последовательность, адекватность ситуации и индивидуально-психологическим особенностям и т.п.);
5. анализ поведения человека в посткриминальный период ;
6. анализ последующего отношения субъекта к своим противоправным действиям.
Рассмотрим подробнее каждый из этих этапов.
Психодиагностика (в т.ч. состояния) – задачи СПЭ и психотерапии.
Методы (ИТО, фрустрационный тест, ЦТО, ОРДПС).
Юридическая помощь и помощь социальных работников в рамках восстановительного правосудия.
тем более сексуальное, получает серьезную психотравму, которая существенно влияет на его психическую деятельность и поведение, приводит к социальной дезадаптации. В-третьих, вследствие перенесенной психотравмы человек находится в экстремальном эмо-циональном состоянии (стресс, фрустрация), которое снижает способность к продуктив-ному взаимодействию.
Расследуя преступления против половой неприкосновенности и половой свободы лично-сти практические работники часто испытывают серьезные трудности межличностного взаимодействия с жертвами сексуального насилия. Это связано, во-первых, с деликатно-стью тех вопросов, которые подлежат рассмотрению в ходе расследования. Известно, что в нашей стране сексуальная тематика длительное время находилась под запретом и мно-гие люди попросту не знают, как обсуждать с посторонними подобные вопросы. Это касается как потерпевших, так и самих следователей. Кроме того, сексуальная проблематика в подавляющем большинстве случаев не является темой обсуждения между незнакомыми людьми, не вызывающими доверия. В еще большей степени это относится к малолетним потерпевшим, которые в силу своего интеллектуального и социального развития не понимают характера и значения сексуальных взаимоотношений и не владеют тем понятийным аппаратом, который позволил бы вести с ними продуктивные беседы на данную темуЕсли эти обстоятельства выпадают из поля зрения следователя, то он будет испытывать трудности как в общении с потерпевшими, так и в оценке их способности к осознанно-волевой регуляции своего поведения в криминальной ситуации, а также - в понимании мотивов поведения потерпевших в исследуемой ситуации, в процессе следствия. Это, в свою очередь, приводит к причинению потерпевшей вторичной психотравмы, обусловленной следствием, и, образно говоря, круг замыкается.
Чтобы избежать ошибок, снизить риск причинения психотравмы самими следст-венными действиями человеку, а тем более ребенку, который уже пережил сексуальное насилие, нам предстоит рассмотреть следующие вопросы:
возрастные особенности восприятия, памяти, мышления и речи потерпевших;
последствия психотравмы, вызванной сексуальным насилием;
специфика экстремальных эмоциональных состояний, их влияние на психическую дея-тельность как в период сексуального насилия, так и в процессе следствия;
трудности межличностного взаимодействия и способы их преодоления.
1. Возрастные особенности восприятия, памяти, мышления и речи потерпевших по фактам сексуального насилия.
Поскольку нас, в первую очередь, интересуют малолетние потерпевшие, рассмот-рим общие закономерности психического развития детей различных возрастных групп. Для удобства сравнения данные представлены в табличной форме (см. Приложение 1).
Как видно из приведенных данных, познавательная деятельность детей существенно от-личается от той, что свойственна взрослым. Нельзя ожидать, что 4-5-летний ребенок со-общит развернутую информацию об обстоятельствах преступления - особенности воспри-ятия, памяти, мышления не позволяют ему воспринять в целом и осознать характер про-исходящего, рассказать об этом в форме монолога (это недоступно детям и более старшего возраста). В то же время ребенок, не заметив главного, может отчетливо воспринять второстепенные события. Чаще всего это связано с тем, что картина мира дошкольника совершенно иная, чем у взрослого. Многое в ней зависит от индивидуального опыта ре-бенка, впечатлений, условий и внешней обстановки его жизни. При этом, как отмечают М.М.Коченов и Н.Р.Осипова, уже в дошкольном возрасте многие важные стороны дейст-вительности воспринимаются детьми вполне адекватно. В частности, в пять лет большин-ство детей достаточно точно различает основные формы предметов, но, описывая их, ча-ще пользуются сравнениями с хорошо известными предметами (треугольник – «как до-мик», круг – «как мячик» и т.д.). Хорошо дети различают и называют основные цвета (красный, желтый, зеленый, синий). Если говорить о восприятии роста и возраста другого человека (в частности, насильника), то существует вероятность их переоценки (средний рост детьми определяется, как правило, как высокий, а человек 35-40 лет – старым или пожилым). В то же время возраст других детей и подростков оценивается точнее.
Примерно с полутора до двух лет ребенок начинает осознавать свои качества и возможности, свое состояние. Появляются такие формы поведения, которые свидетельст-вуют о формировании самосознания. (Дети начинают подчинять поведение других людей своим требованиям; выполняя какое-либо действие, описывают его; начинают узнавать себя в зеркале, у детей развивается чувство собственности).
С появлением самосознания у ребенка появляется способность понимать эмоциональное состояние другого человека, – развивается способность к сопереживанию или эмпатия. В семилетнем возрасте начинает возникать такая структура переживаний, когда ребенок на-чинает понимать, что значит «я радуюсь», «я огорчен», «я сердит», «я добрый», «я злой», т.е. у него возникает осмысленная ориентировка в собственных переживаниях. Точно так, как ребенок трех лет открывает свое отношение с другими людьми, так семилетка откры-вает сам факт своих переживаний. Переживания приобретают смысл (сердящийся ребе-нок понимает, что он сердит), благодаря этому у ребенка возникают такие новые отноше-ния к себе, которые были невозможны до обобщения переживаний. К семи годам впервые возникает обобщение переживаний, или аффективное обобщение, логика чувств, т.е., если с ребенком много раз случалась какая-то ситуация, у него возникает аффективное образование, характер которого так же относится к единичному переживанию, как понятие относится к единичному восприятию или воспоминанию. Например, у ребенка дошкольного возраста нет настоящей самооценки, самолюбия. Ребенок дошкольного возраста любит себя, но самолюбия как обобщенного отношения к самому себе, которое остается одним и тем же в разных ситуациях, но самооценки как таковой, но обобщенных отношений к окружающим и понимания своей ценности у ребенка этого возраста нет. С возрастом у детей увеличивается способность понять чужую точку зрения, возможно, вследствие развивающейся способности понимания вообще, а также собственного опыта.
Осознание себя появляется у ребенка уже на втором году жизни. В возрасте приблизи-тельно полутора лет дети узнают свои лица и показывают себя на фотографиях, называя свое имя. В школьные годы у детей формируется понятие о том, какое место они занима-ют в обществе. К тому времени, когда ребенок оканчивает начальную школу, его первые представления о себе превращаются в достаточно разработанную и относительно устой-чивую систему понятий и чувств.
Самооценка определяет те свойства характера человека, которые он сам считает в себе самыми важными. В зависимости от возраста у детей в описании себя постоянно меняют-ся категории. До семи лет дети характеризуют себя в основном с внешней точки зрения. Они называют определенные заметные свойства, такие, как цвет волос, рост или любимое занятие. Дети не отделяют внутренний мир от своего поведения и описания внешности. В доподростковом возрасте описание себя постепенно начинает носить более общий характер («не лезу в драку») и переключается от внешних данных на психологические.
Когда мы говорим о точности показаний малолетних потерпевших, немаловажное значе-ние имеет знание о том, как формируется представление о других людях. Описывая како-го-либо человека, дети моложе семи лет обычно говорят о внешних, отдельных признаках, таких, как имя, физические данные, одежда, поведение, игрушки. Они также часто используют общие оценочные определения: «хороший, плохой, гадкий, красивый», базирующиеся чаще на эмоционально-экспрессивных признаках лица. Восприятие и оценка детьми внешности людей бывают неполным и несовершенным. Если человек лишен особых примет, то ребенок ничего не может самостоятельно, без дополнительных вопросов сообщить о нем. При этом, малоинформативны будут ответы на прямые вопросы о рте, носе, ушах увиденного человека. После восьми лет дети все чаще употребляют абстрактные прилагательные, которые характеризуют поведение, психологию, убеждения, ценности и отношения. В частности, младшие школьники начинают обращать внимание на цвет волос, форму лица (полное, худое). В период между двенадцатью и четырнадцатью годами подростки прибегают к более неопределенным словам – «иногда», «почти», что свидетельствует об их понимании многообразия, неоднозначности и непостоянства тех или иных свойств человека.
Касаясь осознания детьми мотивов поведения других людей, следует отметить, что пове-дение людей вызвано как устойчивыми чертами характера, так и возникшей ситуацией. Взрослые люди и дети старшего возраста часто объясняют поведение других устойчивы-ми чертами личности, свои же действия они истолковывают как результат сложившихся условий. Пятилетние дети склонны придавать большее значение обстановке, объясняя по-ведение людей, что согласуется с их тенденцией описывать людей с точки зрения внешнего облика. Вплоть до начала подросткового периода понимание психологической структуры личности сформировано недостаточно.
Очень важным обстоятельством, позволяющим понять взаимоотношения насиль-ника и ребенка, является отношение к авторитету. Дети младшего возраста мало осознают роль авторитета. Затем дети проходят стадию подчинения авторитету. Позднее возникают более сложные размышления об авторитете и о добровольном сотрудничестве. Дети пяти - шести лет рассматривают человека, пользующегося авторитетом, как личность, имеющую неоспоримое право подчинять себе из-за подавляющего превосходства, общественного положения или большей физической силы. Приблизительно с восьми лет появляется более сложный взгляд на авторитет, так как возникают отношения на основе взаимности. Человек, пользующийся авторитетом, заслуживает послушания, так как помогает ребенку и будет помогать в будущем. К девяти годам дети считают, что подчиняться авторитету следует добровольно, и что эти отношения носят характер сотрудничества. В одиннадцать – двенадцать лет, достигнув высокого уровня способности рассуждать, дети считают, что отношения с человеком, чей авторитет высок, основаны целиком на сотрудничестве. Даже роли матери, учителя, которые пользовались многолетним авторитетом, расцениваются как оправданные лишь в определенных условиях и только с согласия тех, кто подчиняется. Дети принимают чей-либо авторитет при условии, если этот человек обладает определенными способностями, знаниями и если того требует обстановка.
С представлением об авторитете тесно связано понимание детьми нравственных и этиче-ских норм, которых следует придерживаться. Нравственное развитие ребенка связано с развивающейся способностью ребенка принимать чужую точку зрения и возможностью использовать определенные мыслительные операции. Общение ровесников способствует нравственному развитию. Дети обретают нравственный опыт, обсуждая правила игры и другие стороны групповой деятельности. Дети узнают, что группа может сформировать и изменить те или иные законы, и научаются принимать во внимание чужую точку зрения.
В процессе допроса от потерпевшего требуется не только создание мысленных образов известных ему событий или предметов, но и максимально точное словесное описание этих образов. Таким образом, требуется необходимый для этого уровень развития речи.
В возрасте трех лет ребенок знает примерно 1000 слов, однако большинство из них находится в его пассивном словаре (ребенок понимает их, но в собственной речи не ис-пользует). В этом возрасте он способен выполнять указания взрослых, облеченные в ко-роткие и ясные предложения, а также самому строить простые предложения, что позво-ляет ему общаться с другими людьми. Следует отметить, что речь ребенка иногда непо-нятна вне конкретной ситуации. Пытаясь рассказать о том, что он не наблюдает в данный момент, ребенок использует неопределенные выражения («там», «туда», «этот»), допол-няя речь жестами. Эта особенность детской речи сохраняется, постепенно уменьшаясь, до начала школьного возраста, иной раз встречаясь в тех случаях, когда ребенок пытается описать сложные для его понимания явления.
В три-четыре года ребенок овладевает словесным обозначением таких отношений, как «под-над», «раньше-позже», «больше-меньше», «ближе-дальше», «вперед-назад» и т.д. Речь остается еще недостаточно связной, отмечаются трудности при объединении от-дельных предложений в рассказ. В то же время ребенок способен сообщить намного больше сведений в форме коротких ответов на вопросы, чем в самостоятельном свобод-ном изложении. В этом возрасте ребенок не только понимает содержание чужой речи, но и достаточно чутко улавливает ее эмоциональные оттенки. Нередко ребенок ориентируется не столько на значения слов, сколько на интонацию, с которой они произносятся. Это необходимо учитывать, чтобы избежать опасности внушения информации, не соответствующей действительности. В ряде случаев ребенок бывает не в состоянии точно воспроизвести услышанное, но может определить, как оно было произнесено: спокойно, грубо, с угрозой и т.д.
В возрасте около пяти лет у детей начинает проявляться умение строить самостоятельный рассказ. Ошибочные сообщения в этом возрасте могут быть вызваны не только несовер-шенством процессов восприятия и памяти, но и трудностями словесной передачи того, что было правильно воспринято.
Наиболее устойчивы, надежны и точны показания детей о действиях людей. Уже в три – пять лет ребенок нередко способен сказать, что делали люди в конкретной ситуации. С шести лет действия людей описываются более подробно.
Нередко детям приписывают повышенную склонность к фантазированию и исключитель-ное богатство воображения. Следует отметить, что у детей повышенная склонность к фан-тазированию встречается довольно редко. Если же говорить о воображении, то у детей оно менее управляемо сознанием, но его продуктивность и содержание определяются жизненным опытом, который у детей ограничен. Создавая образы воображения, дети ис-пользуют только то, что им известно, а потому их воображение беднее, чем у взрослых. К десяти годам воображение становится богаче и реалистичнее, что усложняет распознава-ние вымысла в сообщениях детей этого возраста.
Нередко наряду с представлением о повышенной склонности детей к фантазированию, часто возникает вопрос о повышенной внушаемости детей. Внушаемость ребенка опреде-ляется степенью легкости, с которой его можно побудить припомнить детали никогда не имевшего места события. В юридическом делопроизводстве главная опасность внушаемо-сти связана с наличием повторных допросов и новой информации, в которую свидетель начинает «верить» и которая в ходе каждого допроса становится уже частью его воспоми-наний.
Внушаемость свойственна не только детям. Вопрос поэтому состоит не в том, склонны ли дети к дезинформации, а в том, склонны ли они к ней больше, чем взрослые. Этому вопросу посвящено множество исследований, но результаты их противоречивы. В целом признается, что дети к десяти-одиннадцати годам восприимчивы к ложной инфор-мации не более, чем взрослые. О детях шести-десяти лет данные неоднозначны. В некото-рых исследованиях доказано, что эти дети не более внушаемы, чем взрослые, при воспри-ятии ложной информации. Но есть и противоположные данные. О детях моложе семи лет установлено, что они особенно внушаемы относительно второстепенных деталей, но не основного содержания события. На дошкольников также очень сильно влияют вопросы, которые им задают взрослые. Причем дети более восприимчивы к дезинформации, когда их первоначальное знание об описываемой сфере недостаточно; когда дезинформация ка-салась второстепенных, а не основных событий, а также - когда дезинформация произно-силась устами взрослого, которого дети уважали.
Между семью и десятью годами происходят глубокие изменения в мышлении и речи де-тей. Так, к третьему классу заметно повышается способность ребенка абстрагироваться от конкретных ситуаций, понимать сущность событий. К девяти-десяти годам в рассказах детей о воспринимаемых или переживаемых ими событиях наблюдается переход от про-стого перечисления и описания объектов к попыткам истолкования внутреннего содержа-ния ситуации в целом.
В младшем школьном возрасте повышается роль монологической речи в общении ребенка с окружающими, формируются навыки связного, последовательного, логически выдержанного изложения.
Развитие восприятия в младшем школьном возрасте выражается в постепенном повыше-нии его детализированности. Происходит увеличение объема восприятия.
В первые годы школьного обучения дети усваивают многие нравственные нормы, кото-рым одни следуют сознательно, другие нарушают, сознавая, что их поступки могут вы-звать осуждение. В общении с детьми восьми-десяти лет можно апеллировать к их чувст-ву долга, представлению о том, что человек должен быть честным, правдивым.
Если говорить о восприятии действий сексуальной направленности, то следует от-метить, что дети, не понимая внутреннего содержания этих событий, социального их зна-чения, в состоянии правильно воспринимать их внешнюю сторону и сообщить о них. Уже в три- четыре года у детей начинает проявляться чувство стыдливости по отношению к посторонним людям, а к семи- восьми годам это чувство может распространяться на всех людей противоположного пола. В тех случаях, когда ребенок воспринимает сексуальные посягательства как игру, он испытывает стыд, понимая необычность и запретность таких действий. Эмоциональное отношение к происходящему способствует более точной и подробной фиксации в памяти информации о подобных событиях (даже если истинный смысл их не понятен ребенку). Точность и прочность сохранения информации обусловливается и тем, что, будучи вовлеченными в определенную деятельность при сексуальном посягательстве, дети лучше запоминают те явления действительности, которые были включены в его деятельность.
2. Эмоциональные состояния, возникающие у потерпевших в период сексуального наси-лия и в ходе расследования уголовного дела.
Помимо описанных выше особенностей познавательной деятельности, которые опреде-ляют специфику показаний малолетних потерпевших, следует остановиться на негатив-ном влиянии эмоциональных состояний, возникающих в результате насилия. Ситуация насилия (прежде всего сексуального) является в высшей степени психотравмирующей для человека, оказавшегося его жертвой. Подобная ситуация, относящаяся к экстремальным, характеризуется, во-первых, интенсивностью воздействия, во-вторых, блокировкой веду-щих потребностей жертвы (прежде всего в неприкосновенности личности, в том числе и половой, половой свободе, сохранении здоровья, независимости), в-третьих, объективной трудностью достижения цели, в-четвертых, неопределенностью возможных исходов. Экс-тремальность ситуации в значительной ситуации определяется и внешними факторами, сопутствующими насилию, к которым относятся изолированность места происшествия, превосходство насильника в физической силе либо превосходство в количестве посягаю-щих на неприкосновенность личности, пассивно-нейтральное отношение окружающих к происходящему. Немаловажными обстоятельствами для того, чтобы ситуация приобрела экстремальный характер являются такие факторы, как: субъективная значимость воздей-ствия, особенности предшествующего опыта деятельности в аналогичных условиях, уро-вень адаптивных возможностей жертвы (здоровье, выносливость, степень развития навы-ков и умений действовать в подобных условиях) и т.д.
К числу наиболее характерных состояний, возникающих в экстремальных ситуациях, от-носятся аффект, фрустрация, психическая напряженность, растерянность, тревога.
Остановимся на каждом из перечисленных состояний.