РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ НАТУРФИЛОСОФИЕЙ ДЕМОКРИТА И НАТУРФИЛОСОФИЕЙ ЭПИКУРА

С ПРИЛОЖЕНИЕМ «


Написано К. Марксом во второй половине 1840 — марте 1841 г.

Впервые опубликовано с сокращениями в книге: К. Marx, F. Engels und F. Las­talle. «Aus dem literarischen Nachlaß».

Erster Band. Stuttgart, 1902;

полностью опубликовано в Marx—Engels

Gesamtausgabe. Erste Abteilung, Bd. 1,

Hlbd. 1, 1927

Подпись: Карл Генрих Маркс, доктор философии


Печатается по выправленной К. Марксом копии рукописи

Перевод с немецкого, древнегреческого и латинского


ДОРОГОМУ ОТЦУ И ДРУГУ

ТАЙНОМУ СОВЕТНИКУ ГОСПОДИНУ

ЛЮДВИГУ фон ВЕСТФАЛЕН В ТРИРЕ

ПОСВЯЩАЕТ ЭТИ СТРОКИ В ЗНАК СЫНОВНЕЙ ЛЮБВИ

АВТОР


t 151

Вы простите мне, мой дорогой отец и друг, что я предпо­сылаю Вашестоль дорогое мне имя незначительной брошюре. У меня совершенно нет терпения ждать другого случая, чтобы представить Вамнебольшое доказательство моей любви.

Я желал бы, чтобы все, кто сомневается в идее, имели, по­добно мне, счастье восхищаться полным юношеских сил старцем, который приветствует всякий прогресс времени с энтузиазмом и серьезностью, присущими истине; проникнутый тем убежден­ным и светлым идеализмом, который один только знает подлин­ное слово, способное вызвать всех духов мира, он никогда не отсту­пал в страхе перед мрачными тенями ретроградных призраков, перед черными тучами, часто застилающими горизонт нашего времени, но всегда, с божественной энергией и мужественно уверенным взглядом, смотрел сквозь все покровы в тот эмпирей, который пылает в сердце мира. Вы, мой отец и друг, всегда были для меня живым argumentum ad oculos *, что идеализм — не фантазия, а истина.

Мне незачем просить для Васфизического благополучия. Дух — великий врач-волшебник, которому Вы доверились **.

* — наглядным доказательством. Ред.

** Первоначально в последнем абзаце говорилось: «Я надеюсь следовать этому посланию любви, которое я Вам посылаю, и вместе с Вами вновь совершить прогулки по нашим чудесным живописным горам и лесам. Мне незачем просить для Вас физи­ческого благополучия. Дух и природа — великие врачи-волшебники, которым Вы доверились». Ред.


152 ]

ПРЕДИСЛОВИЕ

Форма этой работы была бы, с одной стороны, в большей мере строго научной, с другой стороны, в некоторых своих частях, менее педантичной, если бы она не предназначалась первоначально для докторской диссертации. Внешние при­чины заставляют меня, однако, отдать ее в печать в этом виде. Кроме того я думаю, что мне удалось в ней разрешить одну неразрешенную до сих пор проблему из истории греческой философии.

Людям, знакомым с делом, известно, что по предмету этой работы не существует никаких сколько-нибудь пригодных предварительных работ. Болтовню Цицерона и Плутарха про­должают повторять до настоящего времени. Гассенди, освобо­дивший Эпикура от интердикта, наложенного на него отцами церкви и всем средневековьем, этой эпохой воплощенного нера­зумия, дает в своих комментариях один только интересный момент. Он старается как-нибудь примирить свою католиче­скую совесть со своим языческим знанием, Эпикура — с цер­ковью, что было, конечно, напрасным трудом. Это равносильно тому, как если бы захотели набросить на цветущее, полное жизни тело греческой Лаисы христианское монашеское одеяние. Гассенди скорее сам учится у Эпикура философии и не может нас учить философии Эпикура.

На эту работу надо смотреть лишь как на предвестника более обширного сочинения, в котором я думаю обстоятельно разо­брать цикл эпикурейской, стоической и скептической фило­софии в их связи со всем греческим спекулятивным мышле-


ПРЕДИСЛОВИЕ



нием ". Недостатки этой работы как со стороны формы, так и в других отношениях там будут устранены.

Хотя Гегель в целом правильно определил общие черты на­званных систем, но при удивительно обширном и смелом плане его истории философии, с которой вообще только и начинается история философии, он не мог вдаваться в детали. С другой стороны, взгляд Гегеля на то, что он называл спекулятивным par excellence *, мешал этому гигантскому мыслителю признать за указанными системами их высокое значение для истории греческой философии и для греческого духа вообще. Эти системы составляют ключ к истинной истории греческой философии. Более глубокое указание на их связь с греческой жизнью можно найти в сочинении моего друга Кёппена «Фридрих Великий и его противники» 48.

Если в виде приложения добавлена критика полемики Плутарха против теологии Эпикура, то это сделано потому, что полемика эта не является чем-то единичным, но характерна для определенного направления, очень отчетливо выражая отношение теологизирующего рассудка к философии.

В этой критике остается, помимо прочего, незатронутым также и то, насколько неправильна вообще точка зрения Плу­тарха, когда он привлекает философию пред судилище религии. По этому поводу достаточно привести, вместо всяких рассуж­дений, одно место из Давида Юма:

«Для философии, верховный авторитет которой должен был бы по­всюду признаваться, является, конечно, своего рода унижением, что ее по всякому поводу заставляют извиняться за ее выводы и оправдываться перед всяким искусством и всякой наукой, которым она не угодила. При этом вспоминается король, которого обвиняют в государственной измене против своих собственных подданных» 4в.

Философия, пока в ее покоряющем весь мир, абсолютно свободном сердце бьется хоть одна еще капля крови, всегда будет заявлять — вместе с Эпикуром — своим противникам:

«Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто присоединяется к мнению толпы о богах»60.

Философия этого не скрывает. Признание Прометея:

По правде, всех богов я ненавижу **,

есть ее собственное признание, ее собственное изречение, на­правленное против всех небесных и земных богов, которые

* — по преимуществу. Ред. •• "Эсхил. «Прикованный Прометей». Ред.